- Это мне еще зачем?
- А ты посмотри про свой род. Может решение найдется само собой.
На этом наглый котяра ушел, а я засела за книгу. И не пожалела! Решение моей проблемы действительно нашлось.
За три недели я прекрасно поняла, что все, что со мной сейчас происходит, это реальность. Теперь это моя самая настоящая жизнь. Вот только в отличие от фэнтези-романов я попала не в тело героя или мага, а избалованного сопляка и жить в теле ребенка было не очень комфортно.
Уже на следующее утро я стучалась в дверь кабинета отца.
- Мне можно? – просунула я голову внутрь.
- Ты что-то хотел? – изогнул одну бровь герцог, явно не ожидая меня здесь увидеть.
- Да, отец. Я не хочу ходить вокруг да около, придумывая правдоподобные причины, поэтому пришел именно к тебе.
- Даже так? – отец откинулся на спинку кресла и, сложив руки в замок, уставился на меня, ожидая продолжение моей просьбы.
- Я еще не все помню, что происходило в прошлом, для меня еще многое как темное пятно, но то, что я уже знаю про себя или услышал от кого-то, дает мне право судить, что человек из меня выйдет не самый лучший. Конечно, получить кинжал в спину или выпить яд, подсыпанный супругой, очень аристократично. Но все же, я прошу вас отправить меня в поместье, к вашему отцу герцогу Дастену.
- Не вижу проблемы. А что тебе мешает как прежде пойти к папе и выклянчить желаемое? – притворно изумился отец, всплескивая руками.
От его интонации стало противно.
- Я сомневаюсь, что подобная просьба будет удовлетворенна, но надеюсь, что ее поддержишь ты.
- Зачем тебе это?
- Я хочу быть похожим на тебя, – и в этих словах не было ни капли лести. Смазливое личико, что мне досталось, совершенно не радовало. Я теперь мужчина и такая красота мне ни к чему.
Голубые глаза, обрамленные пушистыми белесыми ресницами, тонкие изогнутые брови, бледная кожа, нижняя губа более пухлая, чем верхняя, прямой нос, чуть выпирающие скулы и все это обрамляется в золотые кудри до задницы. Волосы я так и не научилась расчесывать сама, уж сильно они путаются, так что тут Салем мне в помощь.
- Даже так? И в чем именно? – ухмыльнулся он.
- Отец, я не буду затрагивать личные стороны твоей натуры, хотя бы потому, что знания чаще приходят не из книг, а с числом прожитых лет. Вот только под тотальной опекой папы нельзя не превратиться в эгоиста, - последнее я говорила уже отводя глаза. – Я понимаю, что за то время, что я спал, ему было совсем несладко и теперь он пытается наверстать упущенное время, но все же прошу.
- Ладно иди, эгоист молодой, за ужином я тебе скажу свое решение, – говоря последние слова, отец потрепал меня по голове, явно довольный нашей беседой. Видно и ему Витор жизнь подпортил.
========== Глава 3. Жизнь налаживается! Главное - не наложить!!! ==========
Добирались без трех дней неделю, и все из-за того, что моя сиятельная светлость брезговала раньше озаботиться научиться верховой езде.
На третий день в карете я позвала командира нашего не особо маленького отряда. Сколько не ругалась с папой, так и не получилось сбить число охранников ниже двадцати пяти. В карету залез мужчина лет сорока, он с осуждением оглядел гору подушек, на которых восседала моя тушка.
- Молодому господину что-то нужно?
Мне показалось или я услышала издевку в его голосе? Ну да, кому интересно нянчиться с хилым папиным сынком.
- Да, нужно. Скажите, сколько по вашему мнению потребуется времени на дорогу к горам? - попыталась более равнодушно узнать я.
- Если не начнутся дожди и дорогу не размоет, то чуть меньше месяца.
- А если бы отряд был конный?
- Думаю, мы смогли бы управиться за неделю. Могу я узнать, к чему ведутся эти разговоры? Скоро должен быть привал. Мы и так потеряли много времени на сборах и не успеваем до темна добраться до деревни.
Это был прямой намек на весь балаган, что устроил папа, все еще стараясь отговорить меня от затеи уехать из отчего дома.
- Я предлагаю в деревне разделить отряд. Часть поедет со мной, а вторая часть будет охранять карету и двинется следом. Мне бы хотелось быстрее добраться до места.
- То есть, если я правильно вас понял, вы хотите, молодой господин, - зло произнес мужчина, - а я должен разделить свой отряд и подвергнуться двойному риску? Вижу, вы не понимаете серьезности ситуации при разделении. Во-первых, карета и так слишком приметна, а во-вторых, без нее найдется достаточно желающих захватить вас для продажи в бордель, - произнеся последние слова, мужчина выскочил из кареты, как в задницу ужаленный.
До конца дня мы так и не попали в деревню, но у меня было время обдумать слова командира. Мелкий дождь противно моросил. Не знаю, как охрана, а мне казалось, что влага пробралась даже в карету, отчего казалось все противно липким. Легкая дрема тоже не особо способствовала отдыху. В какой-то момент я поняла, что не только не сплю, но и размышляю, как бы снять кинжал со стены кареты а-ля "в случае необходимости". В итоге, пришлось тянуться, но вредная железяка не поддалась ни при первом, ни при втором рывке. Уже упираясь ногами в стенку и матерясь как сапожник, я попыталась еще раз дернуть кинжал. За этим занятием меня и застал командир отряда.
- Может вам помочь? - заглядывая в окно, поинтересовался он.
- Да, пожалуйста.
А что еще можно сказать, если ты изображаешь из себя человека-паука?
Капитан ухмыльнулся и протянул свой кинжал, а я потянулась за ним, беря.
- А этот тогда зачем?
- Для красоты.
Вот то ли я такая дура, то ли лыжи дома забыла? Не могли они картину повесить что ли?
Целую неделю я развлекала сама себя. Так продолжала бы развлекать, но на нас напали разбойники. Честно решив не мешать, уселась на пол и ждала, когда победим, вот только моего мнения никто не спрашивал. Ворвавшийся мужик самостоятельно налетел на кинжал в моей руке и так, кажется, раз пять. Вот неугомонный.
Сидеть с трупом совсем не хотелось, но и выходить было все еще опасно. Вообще я по натуре добрая, посему считаю, что все люди хорошие, главное получше просмотреть карманы. А что? Сам полез, значит он - моя добыча.
За этим занятием меня застал, впрыгнувший с дикими глазами и все еще разгоряченный боем, капитан.
- Господин, у вас все хорошо? Вы не ранены?
- Мне сейчас полагается в обморок упасть или разреветься? - сделав самое несчастное в мире лицо, попыталась спрятать за спину руки, испачканные в крови.
Почему-то у меня не было угрызений совести, даже наоборот - облегчение, что не он меня убил.
В любом случае обстановку я разрядила. Вот только жаль, что найти удалось только черный камешек не больше пяти сантиметров в длину и столько же в ширину.
"А, ладно, пусть на память останется", - подумала я, запихивая его в карман.
Пока капитан вытаскивал труп из кареты, я выбралась на улицу. Интересно же было посмотреть на самое настоящее поле битвы! Солдаты мародерствовали полным ходом. Кстати, капитана звали Дитер, а имена остальных я пока не запомнила, хотя слышала из кареты, как общались солдаты между собой. Мое внимание привлекло сборище чуть глубже в лесу. Охрана вязала парня, что был явно из числа разбойников.
- Что с ним теперь будет? - спросила я у одного солдата.
- Повесим, - ответ был очень сухим и безэмоциональный.
От этих слов парень побледнел и от страха затрясся, как крыса. Можно его понять, я бы тоже не хотела умереть.
- Господин, прошу, помилуйте! - рыдая, кинулся мне в ноги теперь уже пленник.
- Скажи, а ты бы помиловал нас, окажись мы на твоем месте? - жалости у меня к нему не было совсем.
Пленник сник, понимая, что на жалость давить смысла нет. Да, вот такое у нас страшное время.
- Я покажу, где у нас был лагерь, там лежит еще не сбытое добро с прошлого набега. Только оставьте мне жизнь, - продолжал ныть пленник, пытаясь откупиться.
А почему нет? Все равно его убьют, а так он выкупит свою жизнь. Для того, чтоб он больше этим не занимался, я всегда смогу что-нибудь придумать. Да и по-человечески жалко - парню на вид не больше двадцати лет.
- Ну, веди, Иван Сусанин, только не через болота. Вот скажи, а сколько там еще человек из вашей шайки осталось?
- Все сюда пошли. Больно охрана большая была и карета очень богатая. Если бы все получилось, то многие смогли купить землю, завести семью…
- А заработать честно не пробовали? Господин Дитер, выделите мне нескольких людей, мы пойдем в гости! Далеко топать? – последний вопрос был уже к разбойнику.
- Нет. Тут километра полтора будет по тропинке.
- Ого! Тропинка! Видать не первый год промышляете, – присвистнула я, и последние угрызения совести убрались в глубины моего подсознания.
Это же сколько они людей погубили?
Вот так вереницей из десяти конных всадников и пошли грабить бандитов.
Я, как и полагается господину, ехала впереди и на лошади, вот только не одна, а с солдатом. Тот тактично придерживал меня за талию, посадив перед собой.
- Боги! Какой позор. Такой взрослый, а не мог хоть на пони научиться ездить, лоботряс, – пробубнила себе под нос, как только уселась в седло.
- Не переживайте, милорд, еще научитесь, если будет на то Ваша воля, – попытался утешить меня охранник.
Ехать пришлось действительно недолго, каких-то десять минут. Перед глазами появилась довольно обжитая полянка: следы от нескольких кострищ, тропки проглядывали очень четко, и даже был вытоптанный круг, скорее всего для тренировок. А вот если бы паренек не показал схрон, я бы его никогда и не заметила, но, тем не менее, он был.
На самом краю поляны, в зарослях черники, которая и так сильно разрослась на все четыре стороны, стояло два массивных дуба, чьи корни переплелись столь причудливым образом, что образовали выемку, где уже была вырыта нора с узким входом.
Первым залез парень с факелом. Следом солдат, ехавший со мной, потом я. Если бы мне об этом кто-то просто рассказал, то ни за что не поверила бы. Мы оказались в просторной комнате, где было довольно холодно. Потолок был укреплен поперечными балками и столбами, пол выстлан соломой, а на стенах висели какие-то рваные тряпки и облезшие шкуры.
- Да, с такими хоромами только и остается, что на дверь навесить заклинание и назваться Али–Бабой.
- Какой "Али-Бабой"? – переспросил Дитер.
- Кастрированной. От такой сырости можно все, что угодно себе застудить.
Я уже собиралась идти на выход, чтобы не мешать солдатам выносить добро, как мое внимание привлекли металлические звуки. Взяв факел, пошла в самый дальний угол, откуда послышался шум.
Я все могла понять и воровство, и убийство, но вот зачем ребенка на цепь сажать? Ведь на вид парнишке не больше пяти лет! Мальчик с испуга жался к стенке и размазывал слезы и сопли на, и без того грязном, личике. Цвет волос, как и цвет кожи, сложно было угадать под слоем пыли, а из одежды, только рубаха, не прикрывавшая даже ободранные коленки.
- Суки, - прошипела я, поминая разбойников. – Иди ко мне, малыш, уже все закончилось. Больше тебя никто не обидит, пришли хорошие дяди, и ты теперь будешь свободен, – присев на корточки, протянула руки ребенку.
Не знаю, что пережил малыш, но как только удалось его вытащили из цепей, так он сразу же вцепился в меня мертвой хваткой бультерьера и, уткнувшись в живот, разрыдался.
На свежем воздухе мне получилось немного его успокоить и даже напоить водой из фляги, что дал мне Дитер. Кто-то еще предлагал свою помощь, но мальчик, стоило мне отойти, начинал всхлипывать и из его глаз слезы снова начинали течь в два ручья.
То, что достали из схрона, мне было неинтересно и на вопрос, как будет происходить деление, отказалась от своей доли, предоставив право распределения старшему отряда. Так что, Дитера я потеряла из поля зрения на несколько часов.
- А что с ним делать? – подошел уже знакомый мне по седлу солдат.
- А как тебя зовут? – а то уже как-то и неудобно всех окликать на "Эй, ты!".
- Минос, Ваша светлость, – встав по стойке смирно, отрапортовал он.
- Вольно. Скажи, Минос, а без указательного пальца можно владеть оружием или луком?
- Нет, – даже как-то удивленно произнес солдат, не понимая, к чему я клоню.
Мне вспомнилась передача, уже даже и название ее не вспомню, там рассказывали про стрелков Англии времен Робин Гуда. Бандитам отрубали указательный и средний пальцы, чтобы они не могли больше натянуть стрелу. С тех времен пошла примета, показывать знак «V», что означает - все хорошо.
- Я обещал оставить тебе жизнь, – обернувшись к парню, начала я свой суд. – Не знаю, скольких убил конкретно ты, но больше ты не сможешь никого убить. Тебе отрубят указательные пальцы, ведь и без них ты сможешь удержать лопату, но воином тебе не быть.
Уходя, я слышал плачь и вопли судимого, но мне его не было жаль. Люди сами выбирают свою дорогу и живут, как могут, но не у всех хватает смелости ответить за свои поступки.