— Ему нет нужды стыдиться. Если бы только он позволил мне разделить его горе, но нет, он никогда не согласится, — тихо сказала Рея. Почувствовав, как Френсис успокаивающе обнял её за плечи, она подняла на него глаза и увидела потрясенное лицо. Слава Богу, что у неё есть брат, с которым не страшно, даже в такую минуту. Она взмолилась в душе, чтобы гордость Данте не заставила его замкнуться, когда сострадание искренне любивших его друзей было нужно ему, как никогда.
— Боже милостивый! — только и смог выдавить из себя Френсис.
— Наш капитан — гордый человек, такой уж он был с самого детства. А я-то надеялся, что, влюбившись в вас, он сможет избавиться от своей гордыни, но, похоже, ошибся. Только ещё хуже стало, больно уж сильно он любит вас, миледи! Да и потом ему всегда было не по себе, когда ситуация выходила из-под контроля. Слишком рано бедняжка понял, что такое — быть преданным, миледи, — попытался было объяснить Кирби, который знал своего хозяина намного лучше, чем каждый из них. — Уж как он предвкушал минуту, когда привезет вас в Мердрако! Капитан столько лет мечтал, как вернется домой и снова завоюет уважение всех, кто знал его раньше. Представьте, что это для него: вернуться — и увидеть такое! О Боже, что же это?! Да если месть — это все, что я могу сделать для моего хозяина, тогда я сам помогу ему отомстить!
Пока старый слуга изливал свое негодование, стоявший молча Алистер Марлоу понял, что испытывает то же самое чувство: гнев и яростное желание отомстить. Он набрал полную грудь воздуха, чтобы поскорее избавиться от зловония, которое преследовало его с той самой минуты, как они вошли в дом.
Робин Доминик жался к Конни Бреди. На лицах обоих мальчиков было написано охватившее их смятение.
— Но кто мог это сделать? — Робин первым обрел способность говорить. В глубине его голубых, как у сестры, глаз вспыхнул гнев.
— Должно быть, звери, — предположил Френсис, усаживая Рею на высокий выступ тянувшейся вдоль одной из террас каменной стены.
— Звери?! — недоверчиво протянул Робин. Как это зверям удалось порубить в щепки старинную массивную мебель, удивился он. К тому же он готов был поклясться, что успел заметить полуобглоданную куриную ножку, забытую на каминной полке.
— Самые настоящие звери, только двуногие, — негромко пояснил Алистер, все ещё не придя в себя от пережитого потрясения. Сладкий аромат роз и цветущей жимолости немного оживил его, и Алистер впервые задумался, чьих же рук это дело.
— Мда, и бьюсь об заклад, парочку этих негодяев я знаю в лицо, — добавил Кирби. Он, кряхтя, уселся на краешек каменной стены, поскольку старые ноги уже отказывались ему служить.
— Так вы думаете, это сделали контрабандисты, да, мистер Марлоу? — изумленно воскликнул Конни Бреди. Ведь он и сам когда-то был одним из них, но ни один из подобных людей, по его мнению, не был способен на подобную низость.
— Угу, — проворчал Кирби, разглядывая один из своих башмаков, словно видел его в первый раз в жизни.
— Но почему?! — возмутился Френсис. — Конечно, нет ничего удивительного в том, что контрабандистам приглянулся Мердрако. Он стоит на отшибе и пустует уже много лет. Но для чего с такой варварской жестокостью разрушать дом?! Уму не постижимо! И вот что ещё мне непонятно, мистер Кирби. Неужели здесь не было сторожа или хоть какого-то слуги? Думается, самое лучшее это обратиться к властям. Городской магистрат должен немедленно расследовать это дело! — уверенно заявил Френсис, решив, что это не составит никакого труда. Он был немало удивлен, услышав недоверчивое хмыканье Кирби.
— Прошу прощения? … — надменно воскликнул Френсис, в точности, как это сделал бы его отец.
— Ах, лорд Френсис, мне очень жаль, но боюсь, ничего из этого не выйдет. Дело в том, что эта шайка не боится ни властей, ни черта, ни дьявола! Я уже успел потолковать с Сэмом и Дорой Лэскомбами и хотя каждое слово приходилось из них чуть ли не клещами вытаскивать, все же я понял, что эти бандиты или Дети Велиала, как они себя величают, держат в страхе всю округу. Местные жители запуганы до смерти — а тот, кто не запуган, скоро оказывается покойником и именно потому, что не боялся или боялся недостаточно, — сообщил им Кирби. — Дора клянется, что именно они убили её брата, когда он решил покончить с их шайкой. Думаю, вам и невдомек, что каждый из местных более или менее замешан в эти дела? Однако, — торопливо добавил он, заметив бешенство на лице молодого Доминика, — большинство из них — все же честные, добропорядочные люди и не их вина, что кучка негодяев запугивает и терроризирует всю округу. Да, конечно, когда-то здесь был и бейлиф, но потом его выгнали, а человек, который присматривал за Мердрако, умер пару лет тому назад. Но даже если бы он был жив, ничего бы не изменилось. Ведь не смог бы он помешать целой банде?! Они бы попросту пристрелили его, и конец.
— Так, значит, нужно покончить с этой шайкой! — с жаром воскликнул Френсис.
— В одиночку это невозможно. Только если остальные возмутятся против своего вожака, тогда, может быть…
— Ну, если я не ошибся в своем зяте, то эти бандиты, Дети Велиала или как их там? совершили большую ошибку. Заглянув в Мердрако, они нажили себе смертельного врага в Данте Лейтоне! Лично я дважды бы подумал, прежде, чем решиться на такое! — процедил Френсис. — Уверен, что у нынешнего маркиза Джейкоби хватит и власти, и влияния, чтобы добиться справедливости. Будь я на месте Данте, я бы за шиворот приволок сюда членов магистрата, чтобы они своими глазами полюбовались на это свинство, а потом заставил бы их разыскать этих подонков! — возмущался юноша. Данте Лейтон теперь стал членом его семьи и Френсис чувствовал себя смертельно оскорбленным.
— Ах, милорд, — Хьюстон Кирби устало покачал седой головой. — Если бы это было так просто …
Алистер Марлоу задумчиво потер подбородок, поймав себя на мысли, что ничего так не желает, как увидеть сейчас свою команду с Морского Дракона. Вот тогда капитану было бы, на кого положиться! — Боюсь, мы попали в опасные воды, Кирби, — пробормотал он.
— Так оно и есть, мистер Марлоу, только вы даже и не подозреваете, насколько они опасны! — тихо произнес Кирби и тяжело вздохнул. — Может быть, кабы вы знали, то пожалели бы, что не остались в Лондоне. Впрочем, уехать и теперь не поздно, — и он сочувственно взглянул на молодого человека.
От обиды и ярости лицо Марлоу побагровело пятнами. — На первый раз я готов вас простить, Кирби, но впредь никогда — слышите, никогда не смейте даже думать, что я готов покинуть капитана в беде!
— Ну, конечно, парень, я уверен в этом, — успокоил его Кирби, обрадованный его горячностью. В конце концов, он всегда считал Алистера Марлоу настоящим джентльменом.
— Думаю, вы должны все рассказать нам, Кирби, даже самое худшее, — уже спокойнее сказал Марлоу.
— Да уж, прошу вас, Кирби, — добавила Рея, и мужчины чуть не подскочили от неожиданности, потому что почти забыли о её присутствии. Впрочем, никому из них не хотелось, чтобы она стала свидетельницей их разговора.
— Ну? Можете быть уверены, что я и шага не сделаю из Мердрако, так неужели же вы оставите меня в неведении о том, какая опасность угрожает Данте?! — потребовала Рея. Мужчины переглянулись.
— Единственное, что я узнал от Доры и Сэма, это то, что верховодит всем в шайке некто по имени Джек Шелби, — начал Кирби. Это имя ничего не говорило ни Алистеру, ни Конни с Робином, но Френсис с Реей смогли оценить важность этих сведений.
— Это не отец ли той самой Летти Шелби, в смерти которой когда-то давно обвинили Данте? — спросила Рея.
Робин о чем-то шептался с Робином, но при этих словах они оба ошеломленно уставились на Рею.
— Ух ты! — протянул Конни, изумленно присвистнув. — Ох, миледи, о чем вы говорите?! Да разве ж наш капитан на такое способен?!
— Ну, конечно, он не убивал эту девушку! Но вот отец её, по-видимому, думает иначе, — объяснила Рея, догадавшись, как встревожен сейчас Хьюстон Кирби. — Вот поэтому их банда и превратила Мердрако в руины, не так ли, Кирби? Потому что их главарь — Джек Шелби, а он ненавидит Данте.
— Вот-вот. Это-то и тревожит меня, миледи, — с тяжким вздохом кивнул Кирби, — Если уж он пошел на такое, когда знал, что дом стоит пустой, так на что способен этот мерзавец, узнай он только, что хозяин вернулся?! А уж если он и впрямь главарь этой шайки и власти до сих пор не смогли справиться с ними, так вряд ли они решаться нам помочь. Ведь проклятые Дети Велиала правят здесь бал. Вот и опять, как всегда, капитан может надеяться только на себя!
— Так вы именно это имели в виду, когда ещё в Лондоне намекали, что есть люди, которые не захотят похоронить прошлое, — вспомнил Алистер туманное предостережение Кирби.
— Вот-вот. А уж что будет, когда сэр Майлз узнает, что Данте выкупил назад все земли, которые тот распродал за его спиной! — предостерег их Кирби, подумав про себя, что сам он с радостью пожертвовал бы половиной всего, что имеет, лишь бы увидеть лицо сэра Майлза в ту минуту, когда он обнаружит, как его провели. — Сэр Майлз один из влиятельнейших людей в этих местах, единственный, кто мог бы помочь справиться с контрабандистами, но на это рассчитывать не приходится. Ему ничего бы так не хотелось, как увидеть, как Джек Шелби и Данте Лейтон перережут друг другу горло, — добавил старый дворецкий, вид у него при этом был самый что ни на есть встревоженный.
— Рея? — пронзительный мальчишеский голос брата заставил её очнуться, — Мы с Конни хотим побродить здесь, ты не возражаешь?
Рея нерешительно посмотрела на дом и перевела взгляд личико брата, с надеждой глядевшего на нее. — Хорошо, только не уходите далеко, — с беспокойством велела она, подумав, что ещё за сюрпризы готовит им судьба.
Данте Лейтон осторожно поставил на ножки опрокинутый, искореженный стол, дрожащими руками ласково погладил изуродованную крышку. Он заботливо придвинул его на старое место у стены, где тот всегда стоял в прежние годы, мысленно представив, как мать касается тонкими пальцами его полированной поверхности. У окна валялся ножками кверху обитый бархатом стул, сейчас его обивка была изорвана в клочья. А ведь Данте все ещё помнил, как на этом стуле сидела мать, прижимая его к груди, когда он не мог уснуть. Тяжелые, бархатные портьеры, некогда висевшие по стенам, чтобы не дать холодному ветру ворваться в комнату, теперь были безжалостно сорваны. Кто-то разбил вдребезги разноцветные витражи стекол и они рассыпались по полу, сверкая мириадами осколков, а роскошный ковер под ногами был заляпан грязью и превратился в какое-то месиво.
Данте молча переходил из комнаты в комнату. С каждым шагом его ярость все росла и, наконец, не в силах сдержаться, он подобрал с пола тяжелый стул и с воплем, от которого сам дьявол выскочил бы из преисподней, швырнул то, что от него осталось, в уцелевшее окно. Грохот, с которым стул обрушился на дорожку возле дома, заставил немного утихнуть демонов, что бушевали в его душе, и он снова с одержимостью помешанного принялся бродить из комнаты в комнату, чтобы дать выход своему отчаянию. Данте дал страшную клятву, что очистит Мердрако от этой скверны, но месть его будет страшна.
Гнев его немного улегся, и Данте вернулся в Длинную Галерею. Подойдя к камину, он спрятал лицо в ладонях. Так он и стоял молча, пока дыхание его не стало ровнее, стараясь утишить бушевавшее в душе пламя. Наконец холодный, расчетливый разум взял вверх над оскорбленными чувствами и он принялся хладнокровно обдумывать свою месть.
Струившийся из окна свет упал на казавшиеся беззащитными в своей наготе стены, и губы Данте искривились в усмешке. Похоже, все было потеряно, и единственный, кто виноват в этом, был сэр Майлз Сэндбурн.
Оставалось порадоваться, что портрет его матери, деда, старого маркиза и все семейные портреты его предков задолго до этого исчезли из Мердрако. Теперь они хранятся в Лондоне, в полной безопасности вместе с другими бесценными сокровищами семьи. Когда-то много лет назад сэр Майлз продал их, чтобы расплатиться с кредиторами своего беспутного пасынка — впрочем, Данте подозревал, что тот изрядно нажился на этой сделке. И слава Богу! — благодаря этому наглому обману бесценные семейные реликвии рода Лейтонов избежали поругания. Год за годом, наняв себе в помощь опытных агентов, Данте Лейтон одно за другим разыскивал и выкупал семейные сокровища и сейчас все они хранились в безопасном месте.
Он подошел к одному из разбитых окон и жадно вдохнул свежий морской воздух. Данте стоял в одном из крыльев особняка прямо напротив башни в дальнем конце сада, где был похоронен старый маркиз и где уже много лет покоились тела его родителей. И вдруг его взгляд упал на группу людей, устроившихся на каменном парапете неподалеку от дома. Прищурившись, он вгляделся в неподвижную фигурку в бледно-голубом и в этот миг он поклялся душами тех, кто нашел свой покой под старинной башней, что когда-нибудь очень скоро он вместе с Реей восстановит Мердрако в прежнем блеске и славе для своих многочисленных потомков.
Не гни покорно шею,
Под злобными ударами судьбы, лишь пусть твой разум бестрепетно натянет удила,
Летя стрелой назло пустым невзгодам.
Шекспир
Глава 20
— Господи, какая тишина! — испуганно произнесла Рея. Был момент, когда до них донесся грохот чего-то тяжелого и звон бьющегося стекла. Они могли лишь гадать, что там происходит.
Но вот уже почти полчаса, как в доме воцарилась тяжелая тишина. Было так тихо, что Хьюстон Кирби стал подумывать о том, что не худо было бы посмотреть, что там с капитаном.
Рее пришла в голову та же мысль. Она перестала беспокойно расхаживать взад-вперед и пристально уставилась на закрытую дверь с каким-то непонятным выражением в фиалковых глазах. — Мне бы следовало пойти с ним, Кирби. Я должна быть рядом с Данте. Я бы так и сделала, но он просто вышвырнул меня из дома. Когда мы венчались, я поклялась быть рядом с ним всегда, в счастье и в горе, и я сдержу свое слово, понравится ему это или нет! — решительно объявила Рея, похлопывая хлыстиком для верховой езды по подолу амазонки, будто подбадривая сама себя.
Френсис и Алистер обменялись понимающими взглядами. И Френсис, покорно пожав плечами, сдался. Уж кто — кто, а он прекрасно знал свою сестру и понимал, что сопротивляться ей бесполезно. Он давно уже убедился, что под этой хрупкой, изящной внешностью скрывалась железная воля.
— Ох, миледи, я совсем не уверен, что вам стоит сейчас идти в дом. О Господи, что подумает обо мне её светлость, коли прознает, что я позволил вам пойти на это?! — запротестовал Кирби, вспомнив при этом и о его светлости герцоге Камаре. Попытавшись представить, что скажет он, узнав о поступке дочери, Кирби похолодел.
— Если бы мама оказалась на моем месте, уж будьте уверены, она бы тут и минуты не простояла! Она вошла бы внутрь вместе с мужем, — упрямо заявила Рея.
— Лорд Френсис! — взмолился Кирби.
— Кирби, вы же прекрасно понимаете, я и сам знаю, что я должен, но, будь я проклят, если мне это удастся, — со слабой усмешкой пробормотал Френсис, и дворецкий понял, что с этой стороны помощи ему не дождаться.
Он бросил на брата с сестрой свирепый взгляд и возмущенно фыркнул. Повернувшись к Алистеру Марлоу, который всегда славился тем, что не терял голову ни при каких обстоятельствах, Кирби понял, что проиграл, ибо сей достойный джентльмен ухмылялся до ушей. Раздосадованный Кирби, который не видел в этом ничего смешного, решил, что все вокруг попросту спятили. Единственное, что ему не пришло в голову, это то, что в подобных безрадостных обстоятельствах даже малая толика веселья помогает не отчаиваться.
И конечно, в такой ситуации любой пустяк мог послужить причиной истерического приступа смеха. Так и произошло. Сначала Рея тихонько хихикнула при виде расстроенной физиономии Кирби, потом расхохоталась и смеялась до тех пор, пока слезы градом не покатились у неё из глаз. Френсис смеялся так, что плечи у него ходили ходуном, а оглушительный хохот Алистера громыхал, словно гром.