— А ты не прочитала?
— Я проглядела.
Бо округлила глаза:
— Челси!
— Что? Я видела, что к нему два раза в неделю приходит физиотерапевт, а остальное собираюсь прочитать завтра. Я никогда ничего не читаю до самого последнего момента. Так у меня в голове всегда свежая информация.
— Это было твоим постоянным оправданием в школе. Просто чудо, что ты смогла ее закончить.
Челси ткнула куском хлеба в сторону сестры:
— Что случилось с Бресслером?
— В прошлом январе он попал на гололед на мосту на шоссе Пятьсот двадцать. Его «хаммер» перевернулся три раза, — Бо сделала глоток вина. — Это было ужасно. Огромный внедорожник выглядел так, будто его сжали. Никто не думал, что Марк выживет.
— У него… — Челси постучала пальцем по виску… — с головой не все в порядке?
Это могло бы объяснить его грубое поведение и то, что ему не понравилось ее платье от Пуччи.
— Я не уверена насчет его мозгов.
— Я знала визажиста, которая работала в «Молодых и дерзких». После того как она стукнулась головой о балкон, она так и не стала прежней. Как будто у нее сломался какой-то фильтр, и все, что у нее было на уме, то было и на языке. Она сказала одному из режиссеров, что у него дерьмо вместо мозгов. — Челси доела хлеб и добавила: — Это было правдой, но ее все равно уволили.
— Я думала, ты была статистом в «Смелых и красивых».
— Это было в прошлом месяце. А в «Молодых и дерзких» я работала примерно три года назад. — Челси пожала плечами. — Я играла девушку из бара, носила топ без бретелек и пару «Дэйзи Дюк». Моей репликой было: «Хочешь купить девушке выпить?»
Челси надеялась, что это блестяще произнесенная фраза превратится в постоянную роль, но, конечно, такого не случилось.
— У меня есть «Слэшер кэмп», — сказала Бо с улыбкой. — Мы можем перемотать на твою сцену и смотреть ее снова и снова.
Челси засмеялась. Она изображала шлюху номер один, разрубленную топором, буквально, во второсортном фильме.
— Думаю, это был мой самый лучший крик.
— А я думала, твой лучший крик был в «Убийце Валентина».
— Тот тоже хорошо получился.
И снова она была шлюхой номер один, которую убивали. В тот раз закололи ножом в сердце.
— Мама ненавидит фильмы ужасов.
Челси взяла свой бокал с вином и посмотрела на хорошую успешную сестру:
— Мама ненавидит почти все, связанное со мной.
— Нет, это не так. Она ненавидит видеть тебя покрытой кровью и полуголой. Она просто беспокоится о тебе.
Вот еще одна тема, на которую Челси не хотела говорить. В основном из-за того, что этот разговор всегда заканчивался одинаково. Бо страдала, потому что все думали, что сестра — бестолочь. Импульсивная и порывистая: в семье полной агрессивных трудоголиков кто-то должен был оказаться козлом отпущения.
— Расскажи мне о Бресслере, — сказала Челси, намеренно меня тему.
Бо вышла из-за стола, взяв пустую тарелку и бокал:
— Он в разводе.
Об этом Челси, вероятно, могла догадаться. Встав, она допила вино.
— Дети?
— Нет.
Взяв свою тарелку, она последовала за сестрой на кухню:
— Он был капитаном. Так?
— Примерно последние шесть лет. — Бо поставила посуду в раковину и взглянула на сестру через плечо. — Его статистика в НХЛ была одной из лучших, и если бы он играл в победном матче вчера ночью, то бы выиграл приз самого ценного игрока. — Включив воду, она сполоснула тарелку. — На следующий день после аварии вся команда была в раздрае. Настоящий хаос. Все беспокоились за Марка, но также беспокоились и о команде, и о том, как потеря капитана отразится на шансах «Чинуков» выиграть Кубок. Покойный мистер Даффи действовал быстро и купил Тая Саважа. Все были потрясены тем, насколько хорошо это сработало. Саваж пришел и проделал невероятную работу, оказавшись в шкуре Марка. Ну, или в его коньках. Марку не нужно было беспокоиться ни о чем, кроме выздоровления.
Прошлым вечером Челси была на матче с Бо и Джулсом Гарсией — ассистентом миссис Даффи и точной копией Марио Лопеза. Того Марио, который стал приглашенной звездой в сериале «Части тела». А не Марио из «Спасенные звонком».
Челси не была такой уж фанаткой хоккея, но ей пришлось признать, что она оказалась охваченной лихорадкой и еле усидела на стуле. Они остались на церемонию вручения Кубка и смотрели, как все игроки катаются по кругу, подняв приз над головой, как герои-завоеватели.
— Бресслер был вчера в арене? — Она открыла посудомойку и загружала ее, пока сестра споласкивала тарелки.
Бо покачала головой:
— Мы прислали за ним машину, но он не показался. Думаю, у него бывают хорошие и плохие ночи. Наверное, вчера у него была плохая ночь.
Челси вытащила верхнюю подставку и положила на нее бокалы.
— Должно быть, для него большое облегчение знать, что его авария не стоила команде Кубка.
— Представляю. Он чуть не умер, так что у него были заботы поважнее. — Бо передала ей тарелку.
— И я думаю, если человек ходит после подобной аварии, он должен чувствовать себя счастливым, что остался жив. Я знала каскадера, который упал из горящего здания и неудачно ударился о мат. Очнувшись от комы, вернулся в колледж, и теперь он адвокат, который занимается вопросами нанесения ущерба здоровью. Этот случай изменил всю его жизнь и заставил взглянуть на нее с правильной стороны.
— Да. Иногда происходит что-то неожиданное, что может изменить твою жизнь. — Выключив воду, Бо вытерла руки. — Что ты будешь делать с премией в десять тысяч?
Челси закрыла посудомойку и отвернулась. Если на планете имелся хоть один человек, умевший читать ее, даже когда она этого не хотела, то этим человеком была ее сестра.
— Я не решила.
— Как насчет колледжа?
— Может быть, — она зашла в гостиную и провела пальцем по искусственному папоротнику, с которого следовало стереть пыль.
— А что насчет инвестиций? Я могу свести тебя со своим брокером.
Челси могла солгать, но сестра узнала бы об этом. Уклончивый ответ — вот лучшая тактика.
— У меня есть время, я подумаю об этом.
— Ты не можешь просто спустить все на дизайнерскую одежду.
— Мне нравится тратить деньги на одежду. — Когда у нее есть деньги, которые можно потратить. — Особенно на дизайнерскую одежду.
— Что ж, мне жаль, что приходится говорить тебе это, но Марк Бресслер прав. Ты — коллизия несочетающихся цветов.
Челси повернулась и посмотрела на сестру, стоявшую в дверном проеме кухни, одетую в белое и черное с короткими темными волосами, забранными в толстый хвост. Она чуть не улыбнулась, услышав от сестры свое описание.
— Премия, которую ты получишь от программы по уходу за выздоравливающими не будет иметь смысла, если ты потратишь ее на одежду. Если ты сейчас запишешься, то сможешь пойти в колледж этой осенью.
Они не говорили об отъезде Челси, но сейчас настало время для такого разговора.
— Осенью меня здесь не будет. Я вернусь в Лос-Анджелес. — Она ожидала, что сестра начнет протестовать, пытаться убедить ее остаться, чтобы они могли жить поближе друг к другу.
Она не ожидала, что следующие слова Бо станут для нее подобно удару в грудь.
— Тебе тридцать и пришло время быть ответственной, Челси. Ты попробовала все эти актерские штучки. Тебе нужно ставить более реалистичные цели.
Челси знала: остальные члены семьи считали, что ее погоня за актерскими мечтами — глупа. Она знала, что они закатывали глаза и говорили, что она нереалистична, но не знала, что Бо тоже так считает.
Удар превратился в легкое покалывание в уголке сердца.
— Если внезапно я стану ответственной, о чем станут все разговаривать, когда я выхожу из комнаты?
Остальные родственники могли сколько угодно говорить, чего они хотят от Челси, и это никогда не ранило так сильно, как сейчас, когда то же самое сказала Бо.
Сестра вздохнула:
— Ты не можешь играть в фильмах ужасов всю оставшуюся жизнь. И ты действительно хочешь вечно оставаться чьим-то ассистентом?
Челси заправила волосы за уши. Нет, она не хотела вечно быть чьим-то ассистентом. И она лучше, чем кто-либо знала, что не сможет сниматься в фильмах ужасов всю оставшуюся жизнь, потому что становилась слишком старой. Но у нее был план. Когда она убегала из Лос-Анджелеса, у нее не было особого плана. Кроме как убраться из города до того, как кого-нибудь убьет. Спасибо команде «Чинуков»: теперь план у нее был.
— Не будь такой грустной и обиженной. Я просто сказала, что пришло время повзрослеть.
— Зачем? Ты достаточно взрослая для нас обеих, — сказала Челси, умудрившись не высказать боли, которую чувствовала.
— Приходится. Ты всегда была веселой близняшкой. Той, с которой все хотят быть рядом, — Бо сложила руки под грудью. — Той, которая закатывает вечеринки, когда папа и мама уезжают из города, а я была той, кто бегает с подставками для стаканов, чтобы банки пива твоих друзей не оставили кругов на мамином кофейном столике. Той, которая все чистила после, чтобы у тебя не было неприятностей.
Покалывание переместилось от сердца к глазам.
— Ты бегала повсюду с подставками под кружки, потому что всегда хотела, чтобы все считали тебя хорошим близнецом. Умным близнецом. Ответственным близнецом. — Она ткнула пальцем в сторону сестры: — И тебе никогда не приходилось подчищать за мной.
— Я все еще подчищаю за тобой.
— Нет. Это не так.
— Тогда почему ты здесь?
— Потому что нуждалась в своей сестре. — Челси прижала руку к животу, как будто ее ударили, но не заплакала. Она была лучшей актрисой, чем ее считали. — Я собиралась съехать от тебя, как только получу первую зарплату, но мне не нужно ждать. У меня достаточно денег, чтобы заплатить за первый месяц аренды плюс задаток. — Челси посмотрела в голубые глаза сестры. Они с Бо были такими разными. И все же похожими в намного больших вещах, чем внешность, и они точно знали, что сказать, чтобы причинить друг другу боль. — Я знаю, вся семья считает, что я бестолочь, но не знала, что и ты так думаешь.
Бо опустила руки:
— Теперь знаешь.
— Да. — Челси повернулась и пошла к гостевой спальне. — Теперь знаю.
Она удалилась прежде, чем эмоции пересилили ее способность контролировать их. Тихо закрыла дверь за собой и села на край кровати. Бо была другой половинкой души Челси. Единственным человеком в мире, который мог причинить ей боль.
Вытянувшись на постели, Челси уставилась на стену. Она чувствовала себя лузером только когда находилась в кругу своей семьи. Мать была успешным промоутером в Вегасе. Отец работал кардиологом, пока не умер три года назад. Брат — адвокат в Мериленде. Старшая сестра жила во Флориде: дипломированный бухгалтер, который имеет кучу клиентов и ворочает миллионами. Бо работала в промоутерском отделе хоккейной команды, выигравшей Кубок Стэнли. А Челси… была безработной актрисой.
Она была несчастлива из-за своей жизни только когда находилась рядом со своими родными. Ей бы хотелось доставить удовольствие всем им тем, что она известная личность и имеет должный статус. Ей бы хотелось получать роли в хороших фильмах и сериалах. Она бы убила за то, чтобы в ее портфолио было что-то большее, чем фильмы ужасов, эпизодические роли в сериалах и телевизионной рекламе. И определенно хотела, чтобы ее резюме не было заполнено таким количеством незаметных ролей, что Челс даже немного смущалась. Но это не значило, что она — несчастный человек. Это не так. Конечно, жизни в Голливуде она наелась досыта. Ей нужен был перерыв. Может быть, решение уехать было немного поспешным, но Челси собиралась вернуться. И когда она вернется, то станет лучше, чем когда-либо. Ее тело станет более пропорциональным. Больше никакой боли в спине. Никакой боли в плечах. Никаких ролей шлюх.
Перевод
Позади нее открылась дверь, и Челси почувствовала, как матрас прогнулся под весом сестры.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Челси вытерла слезы:
— Я думаю, так будет лучше.
— Нет, — Бо прижалась к ней, будто они снова были детьми, и обняла рукой за плечи. — Мне нравится, что ты здесь, и я хочу, чтобы ты оставалась столько, сколько пожелаешь. Прости, что я все это сказала. Я не думаю, что ты бестолочь. Думаю, что ты импульсивная, и очень за тебя беспокоюсь.
Повернувшись, Челси посмотрела в голубые глаза сестры:
— Знаю, но ты не должна. Я уже долго забочусь сама о себе. Может быть, не благодаря тем профессиям, которые нравятся тебе или маме, но я никогда не голодала.
За исключением нескольких недель вначале, когда она жила в машине, но семья об этом не знала.
— Мне жаль, я разозлилась и сказала тебе все это. Просто хочу, чтобы ты осталась. Я скучала по тебе.
— Я тоже скучала и тоже сожалею. — Сестра была инем для ее яня. Темнотой ее света. Одна не могла существовать без другой. — Я люблю тебя, Бо.
— Я тоже люблю тебя, Челс. Прости за то, что я сказала о твоей одежде. Знаю, то, что ты носишь, важно для тебя. — Бо чуть сжала ее в объятиях, и она услышала улыбку в голосе сестры: — Они не такие уж и не сочетающиеся.
— Спасибо. А твоя одежда не такая уж и скучная, — засмеялась Челси. — По крайней мере, мы никогда не дрались из-за одежды, как некоторые сестры.
— Точно. И из-за парней.
Со свиданиями всегда было непросто. По какой-то причине, если Бо или Челси отказывали парню, он приглашал другую близняшку. Но сестры никогда не ссорились из-за парней, потому что их привлекали прямо противоположные типы мужчин. Так что это никогда не было проблемой.
— Это потому что ты всегда встречалась с придурковатыми мамочкиными сыночками, а я всегда встречалась со сладкоречивыми лузерами. Нам обеим следует начать встречаться с кем-то иным.
Бо подняла руку перед Челси, и они шлепнули ладонью о ладонь.
— Не хочу думать о твоем отъезде. Так что давай не будем говорить о нем, по крайней мере, три месяца.
— Хорошо.
— Что ты наденешь в свой первый рабочий день?
Челси подумала о мужчине, который оскорбил ее интеллект и ее одежду.
— У меня есть туника от Готье, я надену ее с ремнем и обтягивающими джинсами.
Если Марку не нравится Пуччи, он возненавидит украшенный перьями наряд от Готье.
— Будь помягче с бедным парнем, Челс, — сказала Бо, зевая. — Он вышел из реабилитационного госпиталя всего месяц назад. Не знаю, сможет ли его тело выдержать такое потрясения
Блики света от шестидесятидюймового экрана плясали на обнаженной груди Марка. Правой рукой он сжимал мячик для снятия стресса, наблюдая за лучшими моментами последней игры. Бресслер сидел на кожаном диване в своей главной спальне: черный силуэт в темноте. Лучшие моменты Кубка Стэнли сменило интервью, сделанное этим утром в «Кей». Марк смотрел на себя и удивлялся, как его голосу удалось так нормально звучать, а ему — выглядеть так нормально. Несчастный случай, который переломал ему кости, вырвал его душу. Хитмэн был пуст внутри, и в этот вакуум просачивалась черная злость. Это было то, с чем он не мог справиться. Не пытался справиться. Без своего гнева он был пуст.
Свободной рукой Марк поднял пульт и направил его на телевизор. Нажав большим пальцем на кнопку со стрелкой вверх, пролистал реалити-шоу, повторы на кабельном и задержался на порно на канале «Синемакс». На экране две женщины вели себя как кошки, облизывая друг друга. У них были неплохие сиськи, выбритые киски и каблуки, как у стриптизерш. Раньше это стало бы чем-то вроде высококлассного развлечения, которым Бресслер мог бы насладиться. Одна из женщин прижалась лицом между ног другой, и он смотрел несколько мгновений… в ожидании.
В его боксерах ничего не поднялось, и Хитмэн выключил телевизор, погружая комнату во тьму, отбросил наполненный гелем шарик на диван и поднялся. После несчастного случая даже приличной эрекции у него не было, думал Марк, двигаясь к кровати. Вероятно, дело в таблетках. Или, может, его член просто больше не работает. Удивительно, но это не беспокоило так сильно, как должно было бы.