Кто-то пошутил. Кто-то засмеялся. Изабелла, которая оказалась доброй и милой женщиной, заговорила с Карин. Карин же только молча улыбалась и кивала, как китайский болванчик. Она ничего не слышала. Она только видела, как темноволосая голова Рэйфа то и дело склоняется к светловолосой головке Клаудии.
Она видела, как женщина, с которой ее муж был обручен, заботливо положила ложку сахара в его чашку, слышала, как она заканчивает начатую им фразу, вслушивалась в низкий интимный смех Клаудии и с замиранием сердца следила, как Рэйф шепчет ей что-то на ухо. Любовники видели и слышали только друг друга, и Карин поняла, почему ее муж не требовал от нее близости.
У него была Клаудия. Его любовница. Карин резко поднялась. Ее платье, этот «зеленый кошмар модельера», задело кофейную чашку, и та со звоном упала на плиточный пол.
Разговор разом смолк, все посмотрели на осколки фарфора, затем на Карин. Она понимала, что должна извиниться или попытаться свести все к шутке по поводу собственной неуклюжести, но ее язык словно прирос к небу.
– Ой! – воскликнула Клаудия. – Какая жалость! Ты пролила кофе на свое замечательное платье. – Пухлые розовые губы дрогнули в улыбке. – Надеюсь, ты не окончательно испортила его, Карин. Представляю, как было бы обидно испортить столь… необыкновенный наряд.
– Клаудия, – резко одернула ее Изабелла, и даже безликий мужчина, бывший якобы ее любовником, бросил на нее укоризненный взгляд. Но Рэйф, который попал в ловушку вынужденного брака вместо того, чтобы жениться на любимой женщине, не сказал ничего.
На глазах Карин вскипели слезы. Придерживая юбку злополучного платья, она быстро покинула патио. Зайдя в дом, она бросилась бежать.
– Карин! – крикнул Рэйф.
Она услышала его шаги за спиной и побежала еще быстрее, но споткнулась о ступеньку.
– Карин! – снова крикнул он. – Подожди! Подождать? Она чуть не расхохоталась. Рэйф Альварес больше не вправе приказывать ей. Она покончила и с ним, и с этой пародией на брак. Она не хочет ни разговаривать с ним, ни видеть, ни слышать его.
Он не сможет удержать ее здесь, к каким бы угрозам он не прибег. Она заберет Эми и сегодня же уедет отсюда.
Тяжело дыша, Карин достигла спальни и распахнула дверь. Пусть нанимает адвоката, целую армию адвокатов. Именно так ей надо было заявить ему с самого начала, но она была измучена, напугана, пристыжена родными…
Она закричала, когда руки Рэйфа крепко схватили ее сзади.
– Нет! – Она яростно вырывалась, но он легко оторвал ее от пола, внес в спальню и ногой захлопнул дверь.
– Будь ты проклят! – снова закричала она. – Будь ты проклят, Рафаэль Альварес!
– Ты с ума сошла? – Он резко развернул ее к себе, ловко увертываясь от кулаков, нацеленных в его лицо. – Карин! – Одной рукой он захватил оба ее запястья, другой приподнял ее лицо за подбородок. – Прекрати!
– Ненавижу тебя! – рыдала Карин. – Слышишь? Я презираю тебя!
– Именно поэтому ты решила опозорить меня перед друзьями? – Он напомнил себе, что она совсем недавно оправилась от родов, поэтому он не сможет, как мечтал, трясти ее как тряпичную куклу, вытрясая извинения. – Ну что, насладилась моим позором?
– Я? Твоим позором? – Карин тщетно пыталась вырваться из его крепких рук. – А как насчет меня? Ты флиртовал со своей любовницей у меня перед носом, пригласив друзей полюбоваться на мое унижение…
– Не говори глупостей!
– Ладно, неважно. Я ухожу от тебя, Рэйф.
Он отпустил ее, отступил на шаг, скрестил руки на груди и уставился на нее прищуренным взглядом.
– Нет, ты не уйдешь.
– Уйду. Мало того, что ты принудил меня выйти за тебя замуж…
– Ты должна учитывать интересы ребенка, или ты по-прежнему настолько эгоистична, что думаешь только о себе?
– Не смей говорить мне подобные вещи! Это я-то эгоистична? Это я-то думаю только о себе? Уж не я ли той ночью покинула спальню, не оглядываясь? Не я ли заставила тебя жениться и следовать глупым, эгоцентричным правилам?
– Да, ты эгоистична, если не хочешь признать необходимость того, чтобы у ребенка были и отец, и мать.
– А ты, – сказала Карин, ткнув пальцем в его грудь, – настолько добр, что готов дать ребенку не только мать, но и собственную любовницу, о которой всем известно.
Рэйф поймал ее руку за запястье.
– У меня нет любовницы.
– Я тебя умоляю! Твоя любовница находится в этом доме, наслаждаясь веселой вечеринкой.
На щеках Рэйфа заалели два пятна.
– Пожалуй, я не должен был приглашать Клаудию сегодня, – сквозь стиснутые зубы процедил он.
– Ты думаешь, что таким образом сохранил бы свою связь с ней в секрете? – Карин вырвала руку. – Меня это не волнует, имей ты хоть сто любовниц. Тысячу! Ты можешь иметь столько женщин, сколько тебе заблагорассудится!
– Если это так, – с самодовольной улыбкой спросил Рэйф, – почему ты так беснуешься?
– Потому что мне не нравится, когда из меня делают дуру!
– Карин. – Рэйф откашлялся. – Я уже признал, что не должен был приглашать Клаудию. Кроме того, я должен был рассказать тебе о ней.
Карин рассмеялась.
– Зачем? Чтобы я дала тебе свое благословение перед тем, как ты в очередной раз уложишь ее в постель?
– Ты – моя жена, – строго сказал Рэйф. – И отныне ты – единственная женщина, которая будет делить со мной постель.
– Час от часу не легче! – Карин сжала руки в кулаки так, что ногти впились в ладони. – По твоему извращенному кодексу чести, я призвана заменить твою любовницу в твоей постели, раз уж так получилось?
– Как я заменил твоего любовника?
– Провались ты пропадом, Рэйф! – Карин чуть было снова не кинулась на него с кулаками. – Я легла с тобой в постель, потому что захотела этого, потому что с тобой я почувствовала… ты дал мне почувствовать…
Она прикусила язык, во все глаза глядя на Рэйфа и проклиная свою несдержанность. Повисла тишина, время, казалось, остановилось. Карин отступила на один шаг, другой…
– Просто отпусти меня домой, – срывающимся шепотом попросила она. – Отдай мне ребенка и…
Руки Рэйфа легли ей на плечи и сжали их.
– И что же я дал тебе почувствовать?
Карин покачала головой.
– Ничего. Я не знаю, почему так сказала. – Она действительно не знала. Она никогда не позволяла себе задумываться о причинах, толкнувших ее в объятия Рэйфа той ночью. Тем более она не хотела думать об этом сейчас, когда он стоял так близко от нее. – Рэйф, давай положим конец этому фарсу. Это не брак, а какая-то… мыльная опера. Ты женился на мне из-за Эми, но стоит ей стать постарше, и она все поймет. Она почувствует, что мы…
Рэйф притянул ее к себе. Карин уперлась в его грудь ладонями, но он все-таки прижал ее одеревенелое тело к себе.
– Ответь мне, что я дал тебе почувствовать в ту ночь, когда ты отдалась мне?
Его глаза были темны и бездонны, как тогда, той ночью. Дрожа, Карин отвернула лицо, зная, как небезопасно смотреть в эти глаза, когда нельзя ни солгать, ни сказать правду.
– Я почувствовала… Я ничего не почувствовала той ночью.
– Ах, ничего. Как же это я сразу не догадался. – Он нежно взял ее за подбородок, повернул лицо и заставил смотреть в глаза. – Именно поэтому ты дрожала тогда точно так же, как дрожишь сейчас, поэтому вырываешься из моих объятий. – Он улыбнулся и достал из кармана носовой платок. – Интересно, как бы все повернулось, если бы той ночью ты выглядела так же, как сегодня. – Очень осторожно он стер остатки отвратительной красной помады с ее губ. – Я полагаю, что еще смог бы распознать, что скрыто под уродливым платьем, но вот помада…
Карин не могла не рассмеяться.
– Кошмар! Представляю, что подумали твои друзья.
– Я скажу им, что это старая американская традиция, – серьезно сказал Рэйф. – Я скажу, что невеста должна предстать пред очи жениха в самом непривлекательном виде, чтобы убедиться, что он любит ее любую, какое бы платье она не надела… – Он подергал оборки вокруг ее шеи. – Есть ли название у этого цвета?
– Мерзко-зеленый. Но ты ушел от главной темы. Клаудия – твоя любовница?
– Нет. – Улыбка Рэйфа погасла.
– Тогда кто она тебе? Есть в твоем языке слово, определяющее, какое место она занимает в твоей жизни?
– Такое же, как и в твоей. Она просто друг.
– Чрезвычайно дружелюбный друг, насколько я заметила.
– Я должен извиниться. Я как-то раньше не обращал внимания, как часто она… хм-м… прикасается ко мне. Кроме того, как я уже говорил, я должен был рассказать тебе о ней.
– Вы были помолвлены…
– Это было давно. Пять лет назад, даже больше. Помолвку расторг я. – Ладони Рэйфа скользнули по ее предплечьям, рукам, пока пальцы не сомкнулись на запястьях. – Она избалованная богатая девочка. Не женщина, а именно девочка, которая ничуть не повзрослела за эти годы. Она по-прежнему не имеет представления о верности и преданности. – Рэйф глубоко вздохнул. – Я считаю, что когда мужчина и женщина женятся, они берут на себя определенные обязательства и должны выполнять свои клятвы. Один мужчина, одна женщина – никого больше.
– Она все еще хочет тебя.
– Она флиртует с каждым мужчиной. Для нее это так же естественно, как дышать. Впрочем… ты права. Я до сих пор консультирую ее по некоторым деловым вопросом, но думаю, ей пора подыскать себе другого консультанта.
– Ради Бога, ты не должен расставаться с ней из-за меня.
– Я давно расстался с ней. Много лет назад. – Он улыбнулся и по очереди поцеловал ее руки. – Кроме того, ты намного красивее ее.
– Если ты думаешь, что меня волнует… – Карин заколебалась. – Правда? Ты считаешь меня красивее Клаудии?
Рэйф усмехнулся.
– Разумеется, хотя остальным трудно было это увидеть сегодня вечером.
– Ты хочешь сказать, что тебе не нравится это платье? – Карин заносчиво вскинула подбородок. – Но это твоя вина. Ты не имел права насильно переселять меня в эту комнату.
– Я имею на тебя все права. – Он смягчил свои слова нежным объятием. – Ведь ты – моя жена.
Не расслабляйся, не плавься в его руках, взывала к себе Карин…
– Мы женаты. И не стану лгать ни тебе, ни себе самому – я хочу тебя. А ты, я уверен, хочешь меня. – Он приник к ее губам.
Она посмотрела в его бездонные глаза и задала вопрос, который мучил ее все эти месяцы.
– Почему ты без единого слова покинул меня той ночью?
– Ты закрылась в ванной, – его голос стал жестким, – дав таким образом понять, что я тебе больше не нужен.
Карин глубоко вздохнула и прижала ладони к его груди.
– Я сделала это только потому… потому, что мне было стыдно за свое поведение.
– Ну да, переспала с незнакомцем, – быстро уточнил Рэйф.
– Да, и вела себя при этом… прямо-таки необузданно.
Рэйф застонал и засмеялся одновременно, потом прижал ее к себе и крепко поцеловал. Она отпрянула, но только на миг. Все встало на свои места – он был ее мужем, и не было ничего зазорного в том, что она хотела его, была готова отдать себя, пусть даже их брак и не был основан на любви. Впервые с той единственной ночи, когда они зачали Эми, Карин снова была в его объятиях.
– Я никогда не забывал той ночи, – прошептал Рэйф у самых ее губ. Его голос был низким и хриплым, а руки, ласкающие ее спину, удивительно нежными. – То, что случилось… Я никогда не испытывал ничего подобного.
– Я тоже.
Рэйф взял ее лицо в ладони и стал поглаживать большими пальцами скулы.
– Ты так красива, – шептал он. – Красива и хрупка. Пусть твой доктор и сказал, что ты здорова, но что он понимает! А я еще и гостей пригласил полон дом…
Карин улыбнулась.
– Ну, допустим, не полон…
– Мы должны были провести этот вечер только вдвоем. Я должен был уложить тебя в постель еще несколько часов назад.
– Уложить меня… Рэйф? Что ты делаешь?
– То, что должен был сделать уже давно, а не терзать тебя с помощью Клаудии. – Он повернул ее спиной к себе и расстегнул молнию на платье. – Укладываю тебя в постель.
– Нет! Я хочу сказать, что могу раздеться сама…
– Тс-с-с.
Он наклонил голову и прижался губами к ее обнажившейся шее. Мягкий стон исторгся из ее груди, и этот звук, это молчаливое признание в том, что она хочет его и больше не отвергает, немедленно возбудило его до предела.
Но нет, он не станет заниматься с ней любовью этой ночью. Она утомлена, измучена, и это его вина. Он обидел ее, сильно обидел. Он шантажом заставил ее выйти за него замуж вместо того, чтобы уговорить, убедить, очаровать. Он попросту с корнем вырвал ее из привычной жизни.
Теперь он все начнет заново. Он не станет заниматься с ней любовью сегодня, ведь впереди еще много ночей. Рэйф улыбнулся, представив сколько этих ночей ждет их впереди. Он наладит нормальную семейную жизнь с этой женщиной, в которой будет и страсть, и уважение, и любовь к их дочери.
Он уже давно не верил в любовь между мужчиной и женщиной, потому что грустные, сентиментальные рассказы его матери не могли быть любовью, существующей в реальной жизни. А прочный брак должен основываться совсем на других принципах.
Рэйф медленно снял с Карин безобразное платье – оно соскользнуло с плеч, бедер и упало к ногам. Она сняла туфли и отбросила их в сторону. Он уже с трудом справлялся с собой, чувствуя, как подрагивает ее тело под его руками. Рэйф провел ладонями по ее спине, поцеловал одно, затем второе плечо. У ее кожи был вкус меда и лунного света, цветов и страсти.
Страсти к нему.
Рэйф глубоко вздохнул и задержал дыхание.
Она была даже прекраснее, чем в его воспоминаниях. Кремовые груди мерцали в белом кружеве бюстгальтера, на ней были маленькие кружевные трусики и пояс, поддерживающий чулки.
Он расстегнул бюстгальтер, и полные груди оказались в его ладонях.
– Бог мой, – простонал он, лаская большими пальцами напрягшиеся бутоны ее сосков. – Как же ты красива, жена моя. От твоей красоты захватывает дух.
– Я… я потолстела, – прошептала Карин, засмущавшись. – Я все думала, что бы ты сказал, если бы увидел меня раздетой. Я не была уверена…
Рэйф наклонил голову и стал осыпать поцелуями ее груди. Он вдыхал ее запах и сгорал от желания, но нашел в себе силы остановиться. Выпрямившись, он сбросил туфли, пиджак и все остальное, оставшись только в черных шелковых боксерских трусах.
Карин не могла оторвать от него глаз. Той ночью она не имела возможности как следует рассмотреть его, все случилось так быстро. Теперь же она смогла увидеть, насколько великолепен мужчина, за которого она вышла замуж. Широкие мускулистые плечи, черные шелковистые волосы на груди, плоский живот, узкие бедра, длинные ноги…
У Карин подогнулись колени; жар охватил все тело.
– Рэйф, – прошептала она, бросаясь в его объятия. Он подхватил ее на руки и отнес на кровать.
Он заботливо уложил ее и накрыл одеялом. Сам же лег рядом и обнял обеими руками. Как же ему хотелось сбросить последнюю полоску кружев, отделяющую ее от него, раздвинуть ее ноги и войти глубоко-глубоко в ее жаркие недра. Не сегодня, не этой ночью.
– Карин. – Он отвел волосы с ее пылающего лица. – Ты понимаешь, что мы никогда раньше не спали вместе?
– А как же… как же та ночь?
– Я же сказал «спали». Тогда же ты поспешно покинула и мои объятия, и постель. – Он улыбнулся и легко поцеловал ее в губы. – А теперь мы будем спать. Действительно спать. Клади голову мне на плечо и закрывай глаза.
Карин прижала ладони к горящим щекам.
– Рэйф, ты очень любезен, – дрожащим голосом произнесла она. – Но я же знаю… я чувствую, чего ты хочешь на самом деле. Да, я устала, но ты – мой муж и…
Он снова поцеловал ее и крепче прижал к себе.
– Да, я твой муж, Карин. И я могу подождать. Мой муж, думала Карин, чувствуя на себе его ласковые руки, легкие поцелуи на висках и волосах. О, мой муж…
Она вздохнула, закрыла глаза и провалилась в глубокий, целительный сон.