Неудивительно, что женщины падают около этих ног. Красив, как статуи Аврена. Проклятье. Не просто красив - притягателен до дрожи, и когда смущается - милый. Даже у Алексиса возникло идиотское желание потискать. Не удержался. Дотронулся. И нахмурился, заметив, что Роман вздрогнул, полоснув затравленной реакцией.
«Не дёргайся, ди Валь. Я же не кусаюсь, - едва не огрызнулся он, – Девушек, что ли, никогда не видел? Вот ведь дикий зверёк...»
Шарахался Артани, похоже, не только от него. Задачка на глазах усложнялась. Алексис вновь запричитал, прогоняя некстати навалившееся оцепенение. Роман не укладывался в голове, рвал привычный шаблон.
«Артани застенчив. Невероятное открытие!»
Роман растерянно моргнул. Поведение девушки показалось неестественным, но бедняжка пережила стресс и на её месте не каждая смогла бы вести себя столь мужественно. Он тряхнул головой, отгоняя невольные подозрения, и поспешил успокоить, сказав как можно мягче и убедительнее:
- Госпожа. Всё дурное закончилось. Негодяи получили по заслугам. И нам не стоит здесь задерживаться! – прибавил юноша веско. Оглянулся, обозревая окрестности, - Район кишит разным сбродом. Позвольте проводить вас. Гулять по улицам Гармаля без сопровождения опасно.
Роман, ласково выговаривая, стряхнул плащ и, не дожидаясь согласия, непреклонно набросил на плечи Алексиса; завернул, заставив последнего потеряться перед обволакивающим напором.
Забота Романа не вызвала отторжения, воспринявшись неожиданно волнующей и приятной. Впервые от Артани не исходила ранящая злоба, лишь искренне дружеское участие и желание помочь. От этого более чем простого открытия Алексису сделалось смешно и обидно разом.
Он ощутил себя обманутым. Разочарованным непослушным ребёнком, что ждал конфетку, а в наказание получил фантик. Конфетка была, но доставалась не ему – кому-то другому, более хорошему, заслуживающему конфетки, доверия и дружбы.
Захотелось послать графа к чёрту и с независимым видом продефилировать до ближайшей гостиницы. Не вызывало сомнений - Роман последует за ним, держась на почтительном расстоянии, пока не убедится, что с девушкой всё в порядке и она благополучно добралась до места назначения. Было в тошнотворно-честной наивной морде Романа что-то подсказывающее: он поступит правильно.
«Вот ублюдок».
- Простите, госпожа, я не представился, - стушевался Артани, приняв скептическое выражение на лице хорошенькой блондинки за сомнение, - Меня зовут Роман. Роман Валь. Я студиоз, - он беззаботно махнул рукой и взъерошил волосы, - Учусь на первом курсе. В успехах не замечен, но знаю, с какой стороны браться за шпагу.
Невероятно. Он пошутил, подарив столь обалденную улыбку, что Алексис едва не осел в пыль.
- Куда сопроводить госпожу? - лукаво спросил Роман.
Синие глаза осветились мягкими прыгающими искорками. Алексис спасовал. Не таким он видел «спасение» изначально. Представляясь, Роман не назвал титула. Неужели чтобы поберечь чувства спасённой девушки?
«Нет, для того чтобы грязно воспользоваться, - тут же решил Сорра и внутренне ухмыльнулся, ожесточаясь и собираясь в решительный блок, – Пользоваться сегодня будут тобой, ди Валь».
- Меня зовут Алиссинди Эрис. Вовсе я не госпожа, - прожурчал он, тая робость под призывом к веселью, - Я приехала в этот город позавчера. Живу в гостинице...
Алексис назвал адрес, не забыв выдать некоторое количество сопровождающей информации, завуалировано намекающей - одинокая знойная блондинка познакомится с приятным молодым человеком для нескучного провождения совместного вечера. Намёки не выходили за рамки приличий, но любой опытный ловелас немедленно бы заглотил крючок:
- У меня никого нет...
Алексис лепетал что-то ещё, а затем смолк, кожей ощущая фиалковый взгляд, заворачивающий душу одеялом. «Что это? Тысяча демонов, разве этот надменный гордец способен смотреть вот так?» Алексис смолк. Заранее заготовленная и отрепетированная речь вылетела из головы; рассыпалась, показавшись фальшивой и нелепой перед светлым, чистым взором.
«Артани, не смотри на меня. Ты, чёртова скотина. Заносчивая, высокомерная, спесивая, кичливая... Неужели ты можешь быть таким? Глупый ди Валь...»
А Роман рассказывал анекдоты и болтал, стараясь незатейливой беседой рассмешить и отвлечь от переживаний. Напугано-растерянное личико и сомневающиеся, затравленные взгляды украдкой подсказывали, что Алиссинди не отошла от стресса. Девушке тяжело довериться незнакомцу, пусть и спасшему от бандитов.
Роман представлял её чувства и не особо настаивал на общении, зато «из кожи вылезал», чтобы заставить улыбнуться. Они шли по улочкам. Артани с ласковой улыбкой рассказывал гостье о достопримечательностях Гармаля, стараясь не замечать досадного внимания прохожих. Он тушевался, считая взгляды следствием непорядка в одежде, а люди откровенно любовались парой, завидуя очарованию юности и свежести распустившейся красоты.
Алиссинди рассеянно слушала, не торопясь отвечать. Узнай она, скольких усилий требовалось Роману преодолеть природную застенчивость, отнеслась бы более снисходительно. Однако мысли спасённой блуждали в ином направлении - далеко от маленького графа.
«Роман, в отличие от тебя я знаю этот город до последнего булыжника... Я ведь часто бывал здесь».
Они вышли к набережной. У моста, расположившись на перилах, пел слепой подросток, уверенно касаясь пальцами потрёпанных струн гитары.
Холодный город, тысячи стен,
Ненавистная мёрзлая слякоть.
Он молился богам равнодушной толпы,
Но камни не умеют плакать...
Паренёк пел нескладно, но таилось в простых словах что-то острое, пронзительно щемящее. Алексис скосил глаза на Романа. Граф смолк, словно споткнувшись о невидимую стену.
Надежда в рваном платье ковыляла по лужам:
Подайте хоть медный грош.
Он бы удивился, узнав, что в груди Сорры заныла схожая болезненная пружина.
Небо чужое над головой,
Зима забирает слабых.
Они воевали за чей-то покой,
Забыв о том, что были детьми.
Они прошли мимо музыканта. Роман, слегка притормозив, пропустил девушку вперёд и, кинув монетку в поставленную коробку, нагнал в три шага, искренне уверенный, что она не заметила.
В груди Алексиса словно что-то оборвалось. Стало удивительно пусто и тоскливо. На месте Романа Алексис непременно воспользовался бы шансом показать всё, что Артани старался скрыть. А ведь граф сам нищ, как церковная крыса...
«Роман, какого демона? Ты не должен быть таким...»
Сорра похолодел, начиная постигать страшный смысл давно стучащего в сознание откровения. В погоне за ненавистью, он упустил самое главное. Обвинял Романа в лицемерии, желал сорвать личину, и боялся в глубине души, подозревая правду, а теперь Роман срывал маску с него, и маска трещала, осыпалась песчинками в свете медленно просачивающегося знания: Сорра лгал себе, а истина находилась на расстоянии вытянутой руки.
Холодало. Слишком быстро. Капризная и непредсказуемая погода – достопримечательность Гармаля, а они шли по набережной залива. Алиссинди жила на другой стороне города и пронзительный стылый ветер, тянущий со стороны моря, продувал насквозь.
Солнце ещё не село, подсвечивая воду и камни мостовой причудливыми оранжево-розовыми лучами, уставшими зайчиками играло на медных украшениях перил, отражалось в тёмных статуях моста. Вечер набрасывал на здания фиолетовый флёр крадущихся теней. Мимо пролетали экипажи и громыхали телеги. Люди завершали свои дела, спеша рассосаться по домам, успеть на ужин.
Роман сник, решив не навязывать девушке общество, но молчание не тяготило - естественное дополнение к закату, шуму медленно затихающего города. Алексис и вообразить не мог, сколько мыслей и порывов пролетают в душе маленького Артани, рождая ветер. Алиссинди вошла в мир Романа, словно жила в нём всегда. Он не знал девушку, но, несомненно, видел во снах, представлял именно такой. Она просто вернулась к нему. Шагнула в привычную обстановку, села за стол души, рассказывая что-то будничным тоном, и что бы она ни делала, как бы себя ни вела - происходящее не казалось Артани необъяснимым. Он понимал Алиссинди интуитивно.
Любовь не успела прийти, но величественной каравеллой, везущей солнце в парусах, плавно выплывала из берегов страха и сомнений, чтобы пристать в гавани сердца и заполнить одинокую воду неверия бережной теплотой.
Любовь ещё не успела прийти... но он всегда ждал именно её.
Они смотрели на залив, провожая взглядом чаек и суда, заходящие в порт. Величественные фрегаты и рыбацкие лодки плавно качались на волнах у пристаней. Суетились матросы, разгружались трюмы, трепетали на ветру разноцветные опознавательные стяги и сигнальные флажки.
«А в Итании флаги красные...»
Алексис отстраненно смотрел на Романа, любуясь бронзовым профилем, мягко сияющим изнутри. У Сорры будто пелена с глаз упала. Тяжёлая муторная плёнка. Оказалось, когда её нет, рядом с Артани удивительно легко дышать.
«Ты похож на цветок на своём гербе, ди Валь. Прекрасная Ромейнская роза. А ведь Алиса не ошиблась - я любил ромэ...»
Он задумался, и думы были мрачными: тревожный шепоток, навеянный камнями города и разноцветными стягами, хлопавшими стылому ветру. Скоро состоится пышный праздник в честь дня рождения монарха. К событию готовились заранее, украшая дома и площади, но настоящее столпотворение начнётся в последний день. Будет торжественное шествие, парад, магические демонстрации. В небеса полетят салюты и фейерверки, развернутся иллюзии живого действия, со всех сторон стекутся торговцы и актёры. В знатных домах начнётся пора веселья и пышных балов. Поздравить монарха желают все.
В королевском дворце пройдёт пышный приём, где соберётся цвет королевских домов. Возможно, Алиссину придётся принять участие, но может, в этот раз отец не станет настаивать. Не для этого он отправил ди Эрро учиться под видом простого дворянина. А вот Сильванир дан Рогоза не отвертится.
Академию Девяти Стихий не миновали праздничные преобразования, но в основном муштра стала жёстче. Студиозы принимали участие в параде – яркое зрелище. Магистр Сильванир дан Рогоза рвал и метал. Впрочем, он метал каждый год, умудряясь с самым недовольным видом отхапать для себя и Академии немыслимые привилегии. Не к лицу почтенным магам заниматься клоунадой. Для этого у монарха имеются шуты и фигляры. А выходцы Девятки - обученные убивать бойцы, элита на полях сражений.
Большая часть элиты была глубоко продажной. Знал ли об этом маленький ди Валь? Конечно, нет. Алексис многое выяснил о нём: собрал целое из частей по крупицам, но оставалось немало пробелов в истории. Раньше принц злорадствовал. В новом свете знание стало причиной, заставившей многое переосмысливать в процессе прогулки.
«Ди Валь, у тебя нет поводов любить своего короля. Замок разрушен, земли захвачены. Никому не пришло в голову похлопотать, что стало с последним отпрыском почётного и славного рода. Захват земель и многое другое было заранее спланировано, а ты оказался разменной пешкой, выброшенной на обочину жизни».
Алексис не испытывал по этому поводу эмоций. Информация, которую он получил, была не из тех, о чём кричат на каждом углу. Роман и не догадывался, что затеял драку с особой королевской крови, а Алиссин ди Эрро мог многое рассказать о себе, поделиться с Артани горем, поведать, что маленький граф не одинок - он не единственный столкнулся с предательством жизни.
Ах, эта славная, но такая проблемная Итания. Маленькая независимая страна, не желающая становиться заложницей Анремии, пухнущей от собственной жадности и захваченных земель.
Почему бы не разрешить конфликт просто и безоблачно? Выдать принцессу Анремии за короля Итании, заключив не брак, но выгодный политический союз. Король Георг расточал дифирамбы и собирался присутствовать при рождении отпрыска. Король Итании - Эстерис ди Эрро, желая сохранить целостность и независимость территорий, пошёл на унижение. Не он первый, не он последний.
Сестрица монарха оказалась бесплодной. Досадно. Ну что ж, можно найти замену в лице одной из незнатных, но хорошеньких фрейлин. Не афишируя то, о чём, без сомнения, знал весь двор.
К сожалению, Алексис слишком хорошо понимал, как всё происходит, однако свою настоящую мать, Алишу, принц знал и виделся с ней постоянно. Фаворитку удалили от двора, но маленький ди Эрро, сопровождая отца, часто приезжал в гости в красивое изящное поместье на юге Ромейна.
К неудовольствию Анремии, король оказался чрезмерно привязан к незнатной простушке. Многие не понимали увлечения. Холодный, сдержанный Эстерис ди Эрро воспринимался хладнокровным и глубоко рассудочным человеком, лишённым эмоций, но ледяная оболочка таила любящее сердце.
Он не баловал Алиссина. Воспитывая в суровости, обучая всему, что надлежало знать особе королевской крови и бойцу. Отец обходился жёстко, но не беспощадно, учил терпеть боль, преодолевать слабости, развивал ум. Много времени занимали тренировки. Алиссин пропитал ширен слезами и кровью. Эстерис ди Эрро – сам мастер ширена - постарался вложить в сына больше, чем вложили в него, нанял лучших учителей.
Взращивая не лаской, но строгостью, отец не отказывал Алиссину в любви, брал с собой навестить мать, и нередко под её влиянием менялся на глазах - из сдержанного, отстранённого человека превращаясь в ласкового, любящего, заботливого мужа и нежного отца. Они были счастливы втроём, бесконечно счастливы в солнечном Ромейне.
Алексис влюбился в дивный край: невероятную красоту туманных гор, прозрачных рек и синих озёр; шафранные луга и сладкий чистый воздух, напоённый пронзительным, будоражащим чувства, ароматом алых звёзд.
«Красный – цвет Итании.
Цвет крови. Запах смерти. Отвратительный запах ромэ».
В ту проклятую осень Ромейнские розы цвели особенно пышно.
Когда связь стала слишком откровенной и бросающейся в глаза, от матери избавились. Рано или поздно тайное становится явным. А самым худшим бичом королей являются слухи. Удивительно, насколько грамотно поданная информация способна воздействовать на толпу. Мать опоили отваром ромэ. Ангельским отваром, вызывающим сон и безболезненную смерть.