— Ты скучаешь по Портленду?
— Нет. Пойдем? Тебе все еще нужно напоить меня, а затем делать неуместные сексуальные предложения, о которых мы оба пожалеем утром, — его глаза загораются, может даже слишком.
Я. В. Беде.
Он сексуальный, неотразимый и … осмотрительный.
***
Оливер
Не понимаю. Не имею ни малейшего понятия, что я делаю, почти преследуя молодую девушку, которой не нужна такая головная боль, как Оливер Конрад. Проблема в том, что я не могу остановиться. Вивьен такая простая, что вызывает во мне дикий интерес. Никогда не видел, чтобы она пудрила носик или поправляла помаду. Люди оглядываются на нее, потому что она по-настоящему сногсшибательная, но она не обращает внимания на все эти восхищенные взгляды. Когда она берет меня за руку, это ощущается так, будто я держу свою собственную.
Я не заслуживаю ничего, но все же жажду каждого ее слова, каждой улыбки, ее смеха… и сегодня вечером хочу ее прикосновений.
— Которая из машин твоя? — спрашиваю я когда мы подходим к ее дому.
— У меня нет машины. Я королева общественного транспорта. Он не наносит вред окружающей среде, а иногда это еще и развлечение, а самое главное — это дешево, — смеется она. — Может быть, когда я буду генеральным директором компании, которая сотрет с лица Земли «Амазон»[21], я приобрету какую-нибудь старую железяку, чтобы можно было покупать больше, чем один пакет продуктов в магазине.
— Стереть «Амазон» с лица Земли, да? Это могущественная честолюбивая мечта.
Она отпускает мою руку, чтобы открыть дверь.
— Может быть, но я смотрела интервью с Джеффом Безосом[22] и он признал, что, в конце концов, появится другая компания, которая будет лучше, чем «Амазон», просто потому что такова жизнь. Ничто не длится вечно и в какой-то момент происходит или появляется что-то лучше, — она бросает сумочку и ключи, когда мы заходим. — Так почему не я? Почему я не могу быть этим лучшим?
Я следую за ней на кухню, стараясь не заглядываться на ее ноги, которые просто бесконечны.
— Пиво или вино?
— Лучше воды.
Она смотрит на меня в изумлении.
— Воды? Точно? Как ты можешь захмелеть от воды? Как я должна буду делать неуместные сексуальные предложения?
— Ты опасна. Я думаю, лучше придержу свои шуточки при себе, — говорю я, подмигивая.
Она смеется.
— Да, потому что я сексуальная охотница. Если бы ты только знал, — Вивьен протягивает мне стакан воды и, как обычно, оставляет меня в недоумении относительно ее последнего комментария.
Раздается звонок.
— Присядь, пока я найду свой телефон.
Она выбрасывает странные вещи из своей сумочки, такие как пряжа, майка, два «Сникерса» и бутылку острого соуса, прежде чем находит свой телефон на дне.
— Что такое, Кай? — она закатывает глаза. — Нет, машина у Алекс… ну, возьми такси. Я думала, ты собираешься домой. Это, каким нужно быть тупым, чтобы пойти в бар одному? — она поворачивается ко мне спиной, понижая голос. — Нет, я занята. Нет, я не одна. Не свидание, просто компания. Ну, тогда езжай на метро, а машину заберешь утром, гаденыш.
Она бросает телефон обратно в сумочку и загружает ее снова своими необычными предметами первой необходимости.
— Прости, девушки моего друга нет в городе и, я уверена, она забрала с собой его мозг.
— Нужно позаимствовать тебе машину, чтобы ты забрала его?
— Черт, нет! Кай — пиявка. Он все время берет и берет и любит, когда его балуют. Он не сядет за руль пьяным, просто не хочет оставлять машину на ночь, а это чертовски плохо.
— Ты какая-то пылкая сегодня. Это, должно быть, из-за того соуса, что ты непонятно зачем носишь в сумочке.
Она усмехается и ее тело расслабляется, когда она садится на диван рядом со мной, подобрав под себя ноги.
— Я случайно взяла его в итальянском ресторане. Собиралась его вернуть.
— Ты не серьезно, — я хихикаю.
— Абсолютно серьезно. Существует разница между заимствованием и воровством. У меня есть моральные принципы, ты знаешь.
Я слушаю ее, о чем свидетельствует неудержимая улыбка на моем лице, и ловлю себя на том, что считаю светлые веснушки на ее переносице и скулах. Если соединить их в правильном порядке, раскроется ли секрет ее притягательной личности?
— Да, заимствование, воровство, моральные принципы. Понял.
Моя рука непроизвольно тянется к ее лицу. Я слышу, как она затаила дыхание, когда я провожу тыльной стороной по ее щеке.
— Не свидание, а?
Она качает головой.
— Мы не… ходим на свидания. Помнишь? — каждое слово произносит дрожащим шепотом.
Я киваю.
— Какое несчастье, потому что, если бы это было свидание, я бы поцеловал тебя… вот так.
Я — эгоистичное ничтожество. В какой-то момент за прошедшие несколько дней, я убедил себя, что должен попробовать ее губы. Глазами, полными страсти, она смотрит на мои губы, когда я наклоняюсь к ней. Я рассматриваю это как разрешение. Я провожу своими губами по ее, поднимая руку к ее лицу. Она тает в моих руках, когда я провожу языком между губ. Она открывает для меня рот и вся кровь из головы перетекает в мой член. Я чувствую медленную пульсацию, возникающую в рекордные сроки.
— Ммм… — стонет она, когда я поглощаю каждый дюйм ее рта.
Я смертельно хочу переместить руки с лица на шею, затем на ее грудь… грудь, которая, как я представляю, тяжелая с твердыми сосками. Просто ощущение ее сосков, которые превращаются в тугие бутоны от моих прикосновений, привело бы меня к освобождению. Прошло слишком много времени с тех пор, как я притрагивался к женщине, а Вивьен не похожа ни на кого из них.
Я отрываюсь от нее, как будто медленно срываю лейкопластырь. Ее глаза широко открыты, и она затаила дыхание. Мне нужно убираться отсюда к черту. Вход в опасную зону был нарушен и предупреждающие сирены звучат у меня в ушах.
Она высовывает язык, проводит ним по губам, как будто наслаждается моим вкусом на них.
— Какое несчастье, — она усмехается, а мой член продолжает натягивать мои джинсы и понимаю, что облегчения в ближайшее время не будет, когда вижу по глазам, какие у нее намерения. — Потому что, если бы это было свидание, и ты меня так поцеловал, я бы захотела заползти на тебя… вот так, — она становится на колени и садится верхом, располагая ноги по обе стороны от меня.
Ох, бл*дь!
Я кладу руки ей на бедра, когда она садится мне на колени. Эти сексуальные зеленые глаза закрываются, когда ее промежность касается выпуклости в моих штанах. Ее рот приоткрыт, и видно как грудь поднимается и опускается при каждом коротком и быстром вдохе.
— А затем я бы запустила руки тебе в волосы… вот так.
Ее пальцы путаются в моих волосах.
— И… о, боже… — она облизывает губы, и ее глаза закрываются на короткий момент. — … чувствуя твое упругое тело своим, я захотела бы большего, — она крепко сжимает мои волосы в руках и, потянув за них, снова притягивает мой рот к своему.
Я как зверь, запертый в клетке, готов вырваться и напасть на нее. Я собираю волю в кулак, чтобы не сорвать с нее одежду и не похоронить себя глубоко в ней.
Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Ее изголодавшийся язык поглаживает мой, в то время как таз повторяет его движения и трется о мой член. Что, бл*дь, она со мной делает? Голос разума у меня в голове начинает говорить. Он всегда так делает, но я называю его голосом разрушения, потому что он испортил столько приятных моментов.
Я отрываюсь от нее.
— Если бы это было свидание, я бы остался подольше, но… так как это не так, я …
— Потрогай меня, — она шепчет, тяжело дыша. — Покажи мне, как бы ты трогал меня, если бы это было свидание.
Она не дразнит или соблазняет; в ее словах — отчаянная мольба. Я наблюдаю за ней, и наше молчание говорит само за себя. Я провожу руками вдоль боков к ее груди. Тонкая ткань майки, так же как и бюстгальтера, не может скрыть возбужденно торчащих сосков.
— Если бы это было свидание,.. я бы трогал тебя вот так, — мой голос ломается на последнем слове, когда она кладет руки мне на плечи, ее веки подрагивают. Мои дикие потребности меркнут на фоне, когда я массирую ее грудь, медленными твердыми движениями обводя соски большими пальцами.
Загипнотизированный. Это я сейчас. Когда Вивьен поддается моим прикосновениям, ее лицо напрягается, и она запрокидывает голову, длинные волосы спадают на спину. Не знаю как, но я позволяю этому происходить с ней, для нее. Даже когда ее бедра врезаются в меня снова и снова, я остаюсь неподвижным. Только мои руки двигаются с единственной целью — доставить ей удовольствие.
— Оливер… пожалуйста, не останавливайся, — говорит она с нескрываемой уязвимостью.
Она моргает, впиваясь ногтями мне в плечи. В последний раз прижимает свои бедра ко мне, и ее глаза закатываются.
— О… боже, — она стонет в экстазе.
Клянусь, что образ Вивьен, кончающей от моих прикосновений, навсегда отпечатался в моей памяти.
Ее лоб соприкасается с моим, я передвигаю руки к ее голове и целую ее один раз долго и медленно.
— Спасибо, — она улыбается. — С меня должок.
Я посмеиваюсь, когда поднимаю ее и встаю.
— Нет. Если бы это было свидание, тогда — может быть, а так, все, что сейчас произошло, было… гипотетически.
Она смотрит в пол с потрясающей улыбкой на лице.
Я открываю дверь.
— Я хорошо провел время.
— Обманщик, — она смотрит на меня и закатывает глаза. — Хорошо проведенное время не должно заканчиваться холодным душем.
— Я не собираюсь принимать холодный душ, — я целую ее в щеку и вдыхаю ее притягательный аромат. — Спокойной ночи, Вивьен.
— Спокойной ночи, — она краснеет.
Я не врал. Я не собираюсь принимать холодный душ. Я собираюсь лечь спать, поместив свои яйца в ведерко со льдом.
Глава 5
Ревность
Вивьен
Я не знаю как вести себя после того, что произошло вчера вечером. Конечно, меня трогали парни до этого… Ну хорошо, только один до вчерашнего вечера, но Кай трогал меня так, чтобы доставить удовольствие себе. Оливер делал приятно мне. И. О. Мой. Бог… как мне было приятно.
— Эй, Цветочек, как там твоя игрушка для котика? — усмехается Алекс, когда они с Шоном заходят в дом.
— Это варежки, — я смотрю на нее ехидно.
— Варежки для кошечки, — хохочет Алекс.
— Которые согревают ее киску, — тихо говорит Шон и идет следом за Алекс в кухню.
— Я все слышала, засранец.
— Да, ну, засранец собирается окончить школу бизнеса Гарварда намного раньше тебя, — Шон вставляет большие пальцы в уши и вращает ими, высовывая язык.
— Да, ну, однажды ты будешь подавать мне кофе, когда я стану единственным генеральным директором, желающим предоставить твоей жалкой заднице работу.
— Будьте милыми, детки, — Алекс протягивает Шону кока-колу.
— Мы просто шутим, — Шон открывает банку и делает глоток, подмигивая мне. — Не могу дождаться, когда Вив станет моим боссом, с этими длинными ножками в мини-юбке от делового костюма, и будет шлепать меня весь день кнутом, — он делает еще один глоток.
Алекс шлепает его между ног, и он выплевывает то, что выпил.
— Что это на фиг такое? — он наклоняется немного вперед, держась за промежность.
— Ой, прости, дорогой. Я хотела убить муху и не заметила тебя. Может, если бы у меня были ноги длиннее, я бы тебя лучше видела.
Шон не законченный идиот. Он вместе с Алекс уже достаточно долго, чтобы понять, когда нужно вынести наказание, как мужчине, и заткнуться к чертям. Он садится в кресло, а она запрыгивает к нему на колени лицом ко мне, как будто ничего не произошло.
— Так кто был твоей компанией вчера вечером? — спрашивает она.
Я не осмеливаюсь оторваться от вязания, потому что мое лицо никогда не сможет скрыть правду.
— Компанией?
— Не пытайся выиграть время, притворяясь тупой. В такие игры играют только парни, и ты это знаешь.
— Эй, сейчас… — говорит Шон.
— Закройся, членоголовый, — она заводит руку назад и снова сжимает в кулаке его промежность.
— Боже, женщина! Ты сотрешь мои яйца в порошок!
Алекс игнорирует его, и я краем глаза вижу, что она мне улыбается, с нетерпением ожидая ответа.
— Откуда ты узнала, что у меня была компания?
— Кай позвонил Шону, чтобы тот забрал его пьяную задницу из бара. Теперь колись.
Я пожимаю плечами, не сбиваясь с ритма вязания.
— Наш сосед через улицу.
— Парень?
Я киваю. Уверенная в том, что пропустила петлю, но, тем не менее, продолжаю.
— Действительно? — она говорит, растягивая слово. — Я пропустила вечеринку в нашем квартале или что-то такое? Как ты с ним познакомилась?
— В теплице. Он…ну, он брат Ченса.
— Брат Ченса Конрада? — она подпрыгивает. — Вон отсюда, — она тянет Шона за руку, пока он не поднимается.
— Что? — спрашивает он.
— Я сказала вон отсюда. Я должна поговорить с Цветочком наедине. Позвоню тебе позднее.
— Но я думал, что мы собираемся…
— Тут кое-что выяснилось, а теперь — вон!
Не могу удержаться от смеха, когда Алекс выталкивает Шона за дверь — игрока в регби весом двести двадцать с лишним фунтов (прим. пер. примерно сто килограмм).
— Так ты теперь встречаешься? Это же чудесно! — она прыгает на диван рядом со мной.
— Нет, не встречаюсь.
— Так что он здесь делал вчера вечером?
Занимался сексом со мной.
— После того, как Кай подвез меня, я увидела, что Оливер сидит на ступеньках перед домом, ну и закончилось все тем, что мы пошли в «J.P.» и вернулись сюда выпить. Вот и все.
— Сколько ему лет?
— Не знаю, но уверена, что он старше Ченса.
— Он живет один?
— Да, ну, я так думаю.
— У него есть девушка?
Алекс задает такие блестящие вопросы. И только теперь до меня доходит, что это то немногое, что я должна была спросить перед тем, как просить его ласкать мою грудь, пока я не испытала мой первый оргазм, спровоцированный мужчиной, в результате трения о бугорок его промежности.
— Думаю, что нет.
— А ты спрашивала?
Я морщусь.
— Нет.
— Так почему ты решила, что нет?
— Потому что мы… целовались.
— Ииииии! — визжит Алекс, становится на диван и прыгает, хлопая в ладоши, как цирковая обезьянка.
Наконец, она садится обратно.
— Он видел твою…
— Нет.
— Но ты собираешься позволить ему…
— Нет! Я имею в виду… — Я засовываю свое вязание в сумку. — Я не знаю, он мне нравится, и он смотрит на меня как ребенок, который впервые увидел Диснейленд. Я просто хочу немного насладиться этим пред тем, как увижу взгляд, который неизбежен.
— Ты этого не знаешь, и твоя татуировка красивая, Цветочек. Он, может, даже не заметит. — Она гладит меня по волосам, как старшая сестра, которой у меня никогда не было, хотя она всего на шесть месяцев старше меня. — Итак, он так же горяч, как Ченс? — она хихикает, поднимая настроение.
— Горячее, — я лучезарно улыбаюсь.
***
Я должна была пойти постучаться к Оливеру вчера, чтобы пережить неловкое столкновение после сеанса петтинга, перед тем, как начать новую рабочую неделю. Сейчас же я в равной степени нервничаю и предвкушаю встречу, спускаясь в метро, где, я знаю, он будет стоять весь такой сексуальный в поношенных джинсах, футболке и рабочих ботинках.
Он такой высокий, что его практически невозможно не заметить, но этим утром я его нигде не вижу. Класс. Он, вероятно, поменял маршрут, чтобы избежать встречи с жалкой соседкой, которая умоляет его подарить ей оргазм, ничего не давая взамен. Зачем нужно было быть такой ненасытной?
Двери открываются, я протискиваюсь в вагон в утренней толпе и берусь за поручень. Я не знаю его номера мобильного телефона, и будет ли он сегодня в питомнике. И чем больше я проигрываю события субботнего вечера у себя в голове, тем сильнее становится чувство незащищенности.