Издав сдавленный всхлип, Ева потянулась к нему. Он рванулся к ней вперед, чтобы схватить ее, но Зизер был быстрей. Он поймал ее и оттащил назад.
— Нет, — визжала она, вырываясь, — пусти меня к нему!
Лицо Фрэнки стало ледяным, когда он увидел Еву расстроенной и сопротивляющейся Зизеру, его взгляд метнулся к Коксу. Все это дерьмо обещало закончиться плохо.
— КОКС! — крикнул Дьюс.
Этот чокнутый уебок ухватил направленный на него ствол и им же ударил Кокса по голове. Один стремительный удар по яйцам, и Фрэнки уже целился в Кокса.
Он не раздумывал, просто кинулся прямо на Фрэнки, и они покатились на землю. Ударив Фрэнки по его едва вставшему на место плечевому суставу, он смог одержать верх и уткнул его лицом обратно в грязь.
Кокс лежал на земле, схватив себя за яйца, в стонах бормоча, что никогда не сможет снова трахаться. Ева истерически визжала и ожесточенно вырывалась. Зизеру приходилось несладко, пока он продолжал крепко удерживать ее. Ебаный дурдом.
— Я найду способ прикончить тебя, мудак, — прошипел он Фрэнки на ухо.
Фрэнки засмеялся. Он все еще продолжал смеяться, когда свет фар машины наемника свернул с улицы и двинул к подъездной дороге дома.
Крэнк был здоровым парнем, бывшим морским пехотинцем. Ему не составило труда перехватить Фрэнки и приковать его наручниками в своей машине. Не лучшее окончание вечера, но это было лучше, чем ничего, и главное — какое-то время Ева будет в безопасности, пока он будет разбираться со всей этой паутиной сумасшествия Фрэнки.
И говоря о сумасшествии…
***
— НЕТ! — я кричала, пытаясь вырваться, пока Фрэнки увозили. — БОЖЕ, НЕТ! Вы не можете этого сделать! Он не справится с этим!
Фрэнки не мог попасть за решетку. Он не продержится. Он не будет спать, он не сможет вести себя нормально с сокамерниками, это был гарантированный рецепт кошмара.
— Отлично, — фыркнул Мик, — будем надеяться, что он не продержится там и пяти ебаных секунд.
Ее голова резко дернулась в сторону Мика.
— Ты, дерьма кусок! — закричала она. — Ты никогда не можешь держать свой ебаный рот закрытым! Всегда лезешь не свое дело!
— Успокойся, Ева, — прорычал Дьюс.
Я перестала вырываться и посмотрела на него. Он с ума сошел? Моего мужа отправили на верную смерть, а он говорит мне успокоиться. Нет, черт побери.
Душераздирающий крик вырвался из меня, я вырвалась из хватки Зизера и рванула к Дьюсу.
— Ты уебок! — кричала я, колотя его, пытаясь ударить любую часть его тела, до которой могла дорваться. — Ты тупой кусок дерьма!
Ему не понадобились серьезные усилия, чтобы справиться со мной. Я была на земле, он был между моих ног, мои запястья были зажаты над моей головой, он смотрел на меня. Я довольно заметила его распухающую губу, кровоточащий нос и расцарапанную щеку.
— В чем нахуй дело, Ева? — раздался рев надо мной. — Узнала, что твой мужчина заказал тебе ебаного киллера, и кидаешься на меня?
Я чувствовала себя больше, чем просто злой, больше, чем просто потрясенной, это было больше, чем обычная боль. Я чувствовала себя такой беспомощной, раздавленной, словно швы моей души распоролись, разошлись везде, где они были. Я заботилась о Фрэнки так долго, и я так устала от этого, но его вины в том, каким он стал, не было, он был болен, он не мог рассуждать также, как и все другие люди.
А что касается Дьюса, кем он нахуй возомнил себя?
— КЕМ ТЫ НАХУЙ ВОЗОМНИЛ СЕБЯ? — заорала я.
— Думаю, я тот мудак, что пытается спасти твою ебаную жизнь, тупая ты сука!
— Тупая сука? Тупая сука, значит! Не надо делать мне одолжений, уебок! Мне никогда не нужна была твоя помощь, я нахуй уверена, что и сейчас не нуждаюсь в ней!
Синие глаза сверкнули, он склонился к моему лицу.
— Сука, — прорычал он, — мы пришли, чтобы грохнуть твоего ебаного мужа. Что нахуй случилось бы, если он не сказал нам о заказе на тебя? А? Что, сука, скажи мне, что блять случилось бы потом?
Я плюнула ему в лицо так сильно, как смогла.
— Пошел ты нахуй! — крикнула я и ударила своим лбом в его лоб. Перед глазами все поплыло. По ощущениям было не так круто, как это выглядело в фильмах. Дьюс перехватил оба моих запястья в одну руку и хлопнул мне по лбу, прижимая мою голову к земле.
— ТЫ ВСЕ НАХУЙ СКАЗАЛА? — прогрохотал он.
Мне было, что еще сказать.
— Последний раз, когда мы виделись, тебе отсасывала клубная шлюха, и ты одновременно пытался поцеловать меня! В предшествующий этому раз я обнаружила тебя на кухне с полураздетой блядью, и это было всего через несколько часов после того, как ты трахал меня! Ты ебаный отброс, Дьюс! Ебаный отброс! С чего ты нахуй взял, что я буду тебе благодарна хоть за что-нибудь блять?
Глаза Дьюса грозились вылезти из орбит. Его тело сотрясала ярость. Нормального человека напугал бы хладнокровный убийца, нависший прямо над ним, с жесточайшим выражением лица, но я уже зашла слишком далеко. Чистый адреналин действовал сильней любых наркотиков. И я уже была обдолбана под действием адреналина, паря над какой-то ебаной горой.
Даже холодная сталь пистолета Мика, приставленного к моей щеке, не подействовала успокаивающе на меня.
— Успокойся, пизда ебаная, — прорычал он.
— Давай, сделай это блять, — прошипела я, — я нахуй умоляю тебя, ты, тупой, ебаный кусок дерьма. Давай, грохни каждого Демона по всей ебаной стране!
— Успокойся блять, Ева! — крикнул Дьюс.
Я снова посмотрела на Дьюса.
— Скажи ему, чтобы стрелял, — шипела я, — но только дай мне сначала закрыть глаза. Не хочу, чтобы твое мерзкое ебаное лицо было последним, что я увижу.
Ноздри Дьюса раздувались.
И это было последним, что я увидела… на какое-то время.
Глава 10
Получив три ключа, Дьюс вернулся из офиса потасканного придорожного мотеля. Один ключ он вручил Мику, другой — Джейзу.
— Что за херня? — пожаловался Зизер. — В номерах всего по две кровати.
— Ты спишь на полу, — ответил Рипер.
— Пошел нахуй, — бросил он ответ. — Вы с Коксом вполне можете разделить одну койку на двоих, все остальное ведь делите.
— Это были лучшие несколько дней в моей жизни, — ухмыльнулся Рипер.
— Кстати, о подружке Ками, — Кокс посмотрел на Еву, которая была намертво в отключке. — Босс?
Дьюс покачал головой.
— Если она проснется рядом со мной, будет полный пиздец. Я последний в списке мудаков, которых она хотела бы видеть.
— Почему мы блять просто не оставили ее лежать там? — ухмыльнулся Мик.
— Чувак, — ответил Джейз, — хочешь оставить без сознания эту горячую штучку на сраной клубной вечеринке без присмотра ее мужчины? Может, сразу тогда прибьем к ней табличку «Бесплатная ебля — всем и каждому»?
— Да кого это нахуй волнует? — проворчал Мик. — Эта сука не проявила ни капли благодарности, и это после того, как мы пытались спасти ее! Мне надо было врезать ей посильней, и тогда этого разговора вообще бы сейчас не было!
Он слышал, что его парни спорили, но не вслушивался. Не отрываясь, он смотрел на Еву, безвольно повисшую на руках у Кокса, снова и снова проигрывая в уме все то, что она сказала ему. Снова, снова и снова.
Ты ебаный отброс, Дьюс! Ебаный отброс! С чего ты нахуй взял, что я буду тебе благодарна хоть за что-нибудь блять?
Перед его глазами была Ева, но в его ушах звенел голос его старика. Какое блять совпадение. В последнюю встречу с отцом, он впервые увидел Еву. Кровь застыла в его венах: на шее Евы висел жетон его старика.
Этот мудак все еще был здесь, разрушая его гребаную жизнь. К ебеням испоганивая то, что связывало его с единственной женщиной, на которую ему было не насрать.
Всего несколько мгновений они провели вместе — то там, то здесь — некоторые из них были прекрасными, другие принесли боль. Все это не имело значения. И их отношения были безнадежными. Ему давно стоило отпустить ее. Но он не смог тогда, не мог и сейчас. Потому что не хотел отпускать ее. Блять, он любил ее.
Он набрал Проповедника.
— Да?
— Это Дьюс.
— Какого хера тебе надо?
— Фрэнки за решеткой. Собирался организовать ему «билет в один конец», но выяснилось, что твой мальчик заказал твою девочку. Если он сдохнет, она отправится вслед за ним. Ты был в курсе этого?
Тишина.
— Блять, — донеслось от Проповедника.
— Да, оно самое. Мои парни перетряхивают все мои связи, пытаются выяснить, кто взял заказ. Сделать это непросто, сомневаюсь, что Фрэнки оставил хоть одну ебаную зацепку, и могильщики, знаешь ли, не очень общительные люди.
— БЛЯТЬ! — проревел Проповедник. Он убрал телефон от уха и смотрел на него, ожидая, когда Проповедник закончит проклинать все вокруг и разобьет все, что его окружает. Казалось, на милю вокруг было слышно, что там происходило. Вспышки гнева у Фоксов — это, видимо, семейное.
— Всадник, — прохрипел Проповедник в трубку, — где блять моя девочка?
— Со мной. Шестеро моих парней рядом. Она в безопасности.
— Хорошо, — буркнул он, — дай мне поговорить с ней.
Дьюс взглянул на Еву. Она все еще была в отключке.
— Она спит. И мне совсем не хочется ее будить. Она не испытывала ебаного восторга по поводу происходящего.
Мик фыркнул.
— Ее можно понять, — добавил Кокс.
— Да, готов поспорить, — пробормотал Проповедник.
— Проповедник, мы отменим заказ на Еву, но если в течение недели после этого Фрэнки все еще будет жив, я прикончу его.
— Мы поговорим об этом позже. Прямо сейчас Фрэнки за решеткой, и мне надо включиться в поиски исполнителя. Прямо сейчас просто позаботься о моей девочке.
— Проповедник, — прорычал он, — Фрэнки должен отправиться в могилу.
— Этой мой ебаный зять! Это семейное дело, и я буду рассматривать его только в рамках семьи! Теперь заткнись блять и доставь мою девочку домой, или я нахуй снесу тебе голову!
Проповедник отключился.
Иисусе. Чокнутые. Все вокруг.
***
Застонав, я перевернулась и схватилась за голову. Где, черт возьми, я была? Почему голова болит так, будто Великолепный Халк отплясывал на моей макушке ирландские танцы?
Я выпила… три пива? Этого недостаточно, чтобы заработать такое сильное похмелье.
Прижав одну руку ко лбу, я огляделась в темноте. Так, ладно… Я лежала на кровати, заправленной дешевыми простынями в затяжках, с синтетическим одеялом.
Мы с Фрэнки сняли номер в мотеле? Зачем нам останавливаться в мотеле на пробеге, если мы могли остаться ночевать в каком-нибудь клубе?
— Фрэнки? — прохрипела я, морщась от боли, с которой мой голос отдавался в голове.
Ответа не последовало.
Я ощупала кровать, пока не дошла до края. Осторожничая, чтобы не сотрясать свою голову лишний раз, я спустила ноги с кровати и встала. Продрала глаза.
Слева были маленькие часы, показывавшие 2:43. Протянув руку, я нашла светильник.
Включила его.
Точно. Мотель. Дерьмовейшей категории. Оранжевые стены и цветочки на одеялах. Ковер, который называли новым в семидесятые, и мебель, знававшая лучшие времена.
Потерев глаза, я направилась к двери. Дверная цепочка болталась, поэтому я просто повернула разваливавшуюся ручку и открыла дверь.
Дьюс и Кокс обернулись ко мне.
Я вытаращилась на них. Дьюс сделал шаг ко мне.
Я захлопнула дверь обратно и закрылась на цепочку.
Дерьмо.
Вот дерьмо.
Этот козел отправил Фрэнки в тюрьму и похитил меня. Нет, он вырубил меня сначала, а потом уже похитил!
Дверь приоткрылась дюймов на пять, дальше мешала цепочка.
— ЕВА!
— Пошел нахуй! — крикнула я ему и повалилась на пол, хватаясь за голову.
Я услышала, как оборвалась цепочка, и дверь, открываясь, долбанула о стену. Последовали тяжелые шаги, затем меня подняли, я была прижата к огромному, теплому телу и бережно усажена обратно на неудобную кровать.
— Мне надо в больницу, — захныкала я.
— Серьезно? — спросил Дьюс. — Или ты просто хочешь съебаться от меня подальше?
— Да и снова да! — огрызнулась я. — Я обычно не общаюсь с долбоебами, которые похищают моего мужа, а потом вырубают меня ударом пистолета по голове!
— Ева, — сказал он спокойно, — я понимаю, что ты охуенно зла. Но выбор у меня был небольшой.
Я фыркнула. Боль отдавалась в голове, но я все равно фыркнула.
— Мы показались на этой вечеринке, собираясь разобраться с ним из-за того, что он сделал с Рипером, увидели тебя там. Я понятия блять не имел, что теперь делать. Фрэнки выманил меня наружу, приставив ебаный пистолет к моей голове, без пяти секунд собираясь грохнуть меня. Был только один способ заставить его отвлечься от намерения стрелять, и я сказал ему о той единственной, мать ее, вещи во всем мире, что притормозит его. Ты понимаешь, о чем я рассказал, не так ли?
О Господи.
— Нет, — прошептала я.
— Да, — отрезал он. — Вот тогда он и решил рассказать, что заказал тебя. Я блять понятия не имел, как теперь поступить. Подумал, что если отпущу его, он устроит тебе пиздец за то, что ты трахалась со мной, если убью его — ты будешь следующей. Оба варианта меня не устроили, так что теперь мы блять здесь.
— Уходи, — прошипела я.
— Извини, дорогая. Оплатил эту комнату, не пропадать же деньгам.
— Уебись об стену, — огрызнулась я.
— Попозже, — ответил он. — Сначала я собираюсь вытащить одну девочку из ее грязной и порванной одежды.
Он снял мои чаксы, потом стянул с меня штаны, и в последнюю очередь снял с меня футболку через мою голову, оставляя меня в одном нижнем белье. Его глаза остановились на моей груди. Я наблюдала, как он потянулся вперед и взял медальон его отца. Он смотрел на него, его ноздри раздувались.
— Это все его ебаная вина, — рявкнул он. Затем он резко дернул цепочку, и та порвалась.
Я вскочила быстрее, чем следовало, и схватилась за голову.
— Что ты делаешь? — вскрикнула я.
Дьюс промчался через комнату, рывком открыл дверь и выкинул в коридор цепочку с медальоном.
— Избавься от этого, — рявкнул он кому-то, кого я не могла видеть, и захлопнул дверь.
— Не следовало вообще давать это тебе, — сказал он грубо.
Мой рот открылся.
— Что? — прошептала я.
— Ты слышала меня. Восемнадцать лет ты носила жетон этого говнюка. Восемнадцать лет этот ебаный ублюдок болтался на твоей шее, и меня тошнит от этого.
Слезы защипали в моих глазах.
— Но он был моим, ты мне его отдал, и я любила этот жетон, и я…
— Заткнись, — прорычал он. — Потрошитель был грязным ебаным ублюдком, которому было плевать, кого трахать, кого избивать или кого убить, чтобы все было так, как он хотел. Не было ни одной чертовой причины, отдавать тебе то, что принадлежало ему.
Мой подбородок затрясся. Что он хочет сказать? Все, случившееся между нами, было ошибкой? Я не могла понять и справиться с этим прямо сейчас. Не после вчерашнего дня.
Фрэнки всегда нес одни неприятности, но чтобы сделать такое… Заключить контракт на меня. На меня. Я отдала ему все. Себя, мою любовь, мое тело, мою жизнь.
Я не могла осознать, объять это. Или не хотела осознавать. Или не могла. Не знаю.
Я понимала, что чувства Фрэнки ко мне давно переплюнули любовь, если это вообще когда-то было любовью. В очень юном возрасте Фрэнки уверил себя самого, будто я нужна ему, чтобы дышать. Это было ненормально, нездорово для него, для меня, для наших отношений, но я надеялась, что так более-менее смогу держать его под контролем. Я чертовски ошиблась.
И адская боль полыхала во мне.
И еще это теперь. От Дьюса.
Я отвернулась от него, поджала коленки к груди. Сначала слезы капали потихоньку, стекая из уголков моих глаз, медленно катясь по моему носу, по щеке, но когда я ослабила внутреннюю хватку, высвободив боль и гнев, сожаления и чувство вины, мои слезы превратились в проливной дождь. Не в силах справиться с собой, я, икая, всхлипывала, пытаясь дышать, покачиваясь из стороны в сторону, и плакала, и плакала, пока слез не осталось.