— Ох, бедняга, — засмеялась Лиза, покраснев от смущения. — Но я рада, что ты приехал. — Помолчав, она затараторила, боясь, что Энгус перебьет ее: — Я же еще не успела поблагодарить тебя. Мне страшно даже думать, что случилось бы, если…
Но здесь Лизу перебил стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, вошла медсестра, чтобы увезти каталку, на которой Лизу доставили в палату, а следом за ней другая медсестра принесла ребенка. Ее ребенка. Вернее, их малышку.
Малютка абсолютно здорова, заверила их старшая медсестра, и Лиза моментально забыла про недавний разговор. Малышка чуть-чуть не дотягивала до семи фунтов и страшно хотела есть. Лизе показали, где находится кнопка вызова, чтобы позвонить, если будут какие-то проблемы. Медсестра поздравила Энгуса и Лизу и добавила, уже стоя в дверях:
— Время летит быстро, лет через двадцать станете дедом и бабушкой. Так что не растеряетесь, если придется принимать внуков.
И ушла, оставив счастливых родителей наедине с дочерью. Когда Лиза наконец оторвала зачарованный взгляд от малышки, то увидела, что и Энгус смотрит на этот крошечный пищащий комочек с таким любопытством и гордостью, как будто впервые в жизни увидел младенца.
Господи, пусть эти самые счастливые минуты моей жизни не кончаются, взмолилась Лиза. Она решила даже не упоминать о браке только из-за того, что это вернет их с небес на грешную землю. Но тогда, в коттедже, Энгус ей нашептывал нежные слова, коварно напомнила Лизе память. Нет, протестующе замотала она головой, это было, наверное, игрой воображения, что Энгус говорил ей «дорогая», «моя любовь»…
Склонившись над кроваткой малышки, Лиза прошептала, боясь разбудить ребенка:
— Сколько можно называть ее «малышкой»? Мы должны придумать ей имя.
— А какое тебе нравится? — прошептал в ответ Энгус, не отрывая глаз от кроватки.
Немного подумав, Лиза ответила:
— Эмили. Эмили — так звали маму. — И пусть малышка, продолжила она про себя, унаследует ее любовь к свободе, пусть простор не угнетает ее, как меня. И пускай малышка найдет свое счастье и великую любовь, как и ее бабушка. И не совершает глупостей, как мать.
— Тогда Эмили Наташа, — добавил Энгус.
— А почему Наташа?
— Так звали мою бабушку.
Какое прелестное имя, решила Лиза, вот только как быть с фамилией?
— Энгус, — нерешительно начала она. — Я знаю, ты бы хотел поговорить об этом позже, но лучше давай сейчас. Я поехала в домик Элли и Пола, чтобы подумать. Я приняла решение.
Энгус ничего не сказал. Просто поднялся и отошел к окну, любимому его месту, снова воздвигая невидимый, но очень прочный барьер между ними.
— Знаешь, мне нелегко говорить. Но поверь, я и не думала принуждать тебя к браку, когда поняла, что забеременела. — Лиза взглянула на Эмили, вернее, на Эмили Наташу, лежащую в больничной кроватке на спинке и сжимающую крошечные кулачки, будто ловя что-то. Она не могла поверить, что это прелестное создание — плод случайной связи.
Энгус молча посмотрел на Лизу, и нельзя было сказать, что это прибавило ей мужества. Он выжидающе кашлянул, показывая, что весь внимание и ждет продолжения. Вздохнув, она договорила:
— Я была в шоке, мне показалось, что меня загнали в ловушку, откуда нет выхода. Что делать, я тоже не знала.
— А мне сообщить об этом даже и в голову не пришло, — довольно резко заметил Энгус, и Лиза слабо улыбнулась.
— Как я могла? — печально возразила она. — Мы же едва знали друг друга.
— Достаточно хорошо, чтобы ты могла прийти.
— Когда я думала о тебе, то всегда представляла огромную, глубокую пропасть. Ты стоишь по одну ее сторону, а я — по другую. Я ведь далеко не дурочка, Энгус. Может, я не так изысканна и утонченна, как другие твои женщины, но я не глупа. Не любовь толкнула нас в объятья тогда, на пляже, а минутная страсть, импульсивный порыв.
Лиза снова улыбнулась. Не верится, что когда-то она была таким наивным созданием, искренне верящим, что любой импульсивный порыв обязательно повлечет за собой несчастья. И невидимой грани между жизнью и существованием она тоже не понимала тогда.
— Я никогда не думала, что нас может связать что-то, — вздохнула Лиза. Да, я не думала, продолжила она про себя, но надеялась. — Я прекрасно понимала, что мы слишком разные. — Она отважилась взглянуть на Энгуса, но его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, и Лиза снова опустила глаза на спящее чудо в кроватке.
— И ты сбежала, — резюмировал Энгус без малейшего намека на обвинение, просто констатировал факт, и Лизе ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия.
— Да, я сбежала. Потому что великолепно помнила, что единственное, что ты предлагал, — стать твоей любовницей. А на такое я согласиться не могла, это причинило бы слишком много боли, когда бы ты ушел. — Выждав немного и убедившись, что оспаривать сие он и не собирается, она сглотнула, поскольку к горлу подступил комок, и продолжила: — Я знаю, ты считаешь, что мне следовало сообщить о ребенке, но я не отважилась. Я слишком хорошо знала твой образ жизни, как знала и то, что, едва я переступлю порог твоего дома с подобной новостью, привычная для тебя жизнь разрушится в момент.
Лицо Энгуса помрачнело, но он промолчал.
— Разумеется, я не думала, что встречу Каролину.
— Которой не терпелось сообщить тебе, едва ты появилась на яхте, что я — ее добыча, а ты лишь навлечешь позор на мою голову.
— Я тоже так считала и не нуждалась в ее мнении! — с жаром воскликнула Лиза, но, вспомнив об Эмили, несколько умерила пыл: — Я сама сделала этот вывод, Каролина здесь ни при чем. Если бы она не встретилась со мной на той злополучной выставке цветов!..
Ирония судьбы: одна случайность познакомила ее с Энгусом, другая снова свела их вместе.
— А потом появился ты с предложением руки без сердца…
— Звучит так, будто твой худший ночной кошмар воплотился в жизнь. — Отойдя от окна, Энгус присел на краешек постели.
— Да ты хоть представляешь, что чувствует женщина, когда ей предлагают брак, продиктованный обстоятельствами! — Лиза хотела выразить все свое негодование в этих словах, но не смогла. Где-то в глубине билась мысль, что она должна ненавидеть или хотя бы быть равнодушной к Энгусу Гамильтону, но сердцу не прикажешь… — я всегда представляла, что предложение руки и сердца — это некое таинство, событие незабываемое…
Лиза поняла, что не может продолжать — в горле стоял ком, глаза были полны слез, голос дрожал. Но, постаравшись совладать с собой, она возобновила рассказ:
— Мой отец просил маму выйти за него, стоя на коленях. В то время им было только восемнадцать, и они решили подождать со свадьбой, пока папа не окончит университет. Сделав маме предложение, он подарил ей огромный букет цветов, а потом рассказал о каждом цветке интересную историю. Мама была очарована им.
— Звучит как сказка, — сухо ответил Энгус. — «И никогда они не расставались, и умерли в один и тот же день».
— Они действительно погибли одновременно. В автокатастрофе.
Этого Лиза никогда и никому не рассказывала. Вначале у нее не было никого, с кем бы она могла поделиться своим горем, а потом… Потом она отстранилась от всего мира, ушла, как улитка, в себя. Все мысли, горести и радости — все это Лиза держала в себе, не делясь ни с кем, просто молча страдая.
— Они тогда поехали в соседний город, отцу надо было сходить в местный ботанический музей, где были собраны редкие травы. Я сидела дома, готовясь к поступлению в университет. День был дождливый, и тяжелый грузовик, потерявший управление, вынесло на встречную полосу, прямо на их машину… Смерть была мгновенной. — Лиза глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Знаешь, мои родители были идеальной парой. Наверное, их романтизм немножко передался и мне. Ты только подумай — тебя я встретила на дороге, и наш ребенок родился тоже практически на дороге.
Возможно, моя романтика — это несчастные случаи? — усмехнулась про себя Лиза. Я же получила от жизни все, что хотела, кроме взаимной любви, и нет даже надежды, что Энгус однажды скажет заветные слова.
— Знаю, что сейчас не место и не время говорить об этом, но ты должен знать, почему мне тяжело согласиться на брак, продиктованный не любовью, а обстоятельствами.
Комочек в кроватке запищал, реснички у Эмили дрогнули и взлетели вверх. Глазки у нее были голубыми-голубыми и такими же блестящими, как у отца, волосы темные — тоже как у Энгуса. Лиза нажала кнопку вызова медсестры, чувствуя, как возрастает в ней паника. Что она должна делать? Надо ли кормить малышку? Так быстро?
Но она была благодарна Эмили, прервавшей разговор, который становился все более тягостным. Лиза боялась, что не выдержит и расскажет Энгусу о своих чувствах, о своей любви.
Она никогда никому не говорила, что у нее накопилось в душе, да и сейчас не станет. Энгус будет чувствовать себя слишком неловко, если узнает, что она любит его, ведь он сам никогда не сможет ответить ей взаимностью.
В палату вошла медсестра и вынула Эмили Наташу из кроватки. Лиза в смущении взглянула на Энгуса, надеясь, что он выйдет, пока она будет кормить девочку грудью, но он и не пошевелился. Демонстративно усевшись в кресло, он всем своим видом показал, что и с места не стронется. С пылающим от смущения лицом Лиза спустила ночную рубашку, оголив грудь, и неловко стала совать малышке набухший от молока сосок. Та принялась сосать, забавно причмокивая.
В конце концов, Энгус отец малышки, решила Лиза, так что нечего стесняться, но поднимать на него глаза опасалась, чувствуя, как горят щеки.
— Ну и к какому решению ты пришла? — как ни в чем не бывало поинтересовался Энгус.
— Да, я выйду за тебя замуж, — прошептала Лиза, не глядя на него и молясь, чтобы принятое решение оказалось верным.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Лиза сама не знала, какого ответа ждет от Энгуса. Она не задумывалась, что произойдет, когда она скажет «да». Но подобного Лиза никак не ожидала. Зловещая тишина была единственным ответом. Смущение и страх сковали ее настолько, что она была не в силах даже взглянуть на Энгуса.
Что, если он уже пожалел о сделанном предложении? Лиза бездумно уставилась на Эмили, вцепившуюся в ее грудь и жадно почмокивавшую. Такая крошечная, но такая обжора!
Но все же, почему Энгус молчит? Может, разочаровался, увидев малышку? Это случается с некоторыми людьми, совершенно забывшими свое детство и представляющими идиллическую картинку — ребенок всегда мил, весел, улыбается, никогда не болеет, не плачет, не ходит на голове так, что дом содрогается, и безропотно отправляется в постель в восемь вечера.
Или, может, Энгус осознал, как сильно изменится его жизнь, если она, Лиза, выйдет за него замуж и вместе с малышкой поселится у него в доме? Роль отца и мужа не из легких. А возможно, он просто потрясен ее согласием — скоро шок пройдет, и Энгус заговорит.
Но почему он медлит?
Волосы упали Лизе на глаза, но она не спешила их откидывать, радуясь этой призрачной защите, отгородившей ее от Энгуса. Она не хотела встречаться с его глазами, боясь прочитать в них, что он сделал свой выбор, что она может быть свободной, как и прежде. Но свободы ей больше не хотелось. Она не сможет жить, если Энгуса не будет рядом.
Когда он первый раз предложил ей выйти за него замуж, она решила, что жизнь с человеком, который никогда не сможет разделить ее любовь, будет для нее пыткой.
Но только сейчас Лиза поняла, что настоящей пыткой для нее будет жизнь в Рединге, неторопливая, однообразная, без малейшего просвета впереди — дом, работа в питомнике, потом опять дом. Жить в доме Энгуса и быть с ним во время коротких перерывов между его командировками все же лучше, чем жить в Рединге и не видеть его вовсе.
Не в силах больше выносить гробовое молчание, Лиза в отчаянии сказала:
— Разумеется, если ты передумал насчет… ну, нашего брака, то не переживай, — и, покосившись на стоявшего, как изваяние Энгуса, продолжила: — Действительно, давай забудем об этом. — Эмили Наташа, наевшись, не захотела опять спать, и Лиза, укутав в одеяльце, держала ее, слегка покачивая, на руках, прижимая бесценное сокровище к груди. — Прости, — пробормотала Лиза. — В самом деле, мы, женщины, не отличаемся особым умом. Но я не знала, что ты передумал и не хочешь больше жениться на мне.
— Кто тебе сказал, что я передумал?
Лиза в смущении поглядела на него.
— Так твое предложение все еще в силе? — изумленно прошептала она.
Эмили наконец уснула. Приложив палец к губам, Лиза приказала Энгусу молчать и тихонько, опасаясь разбудить дочь, переложила ее в кроватку.
— И почему же после столь яростного сопротивления ты решила согласиться на мое предложение?
Потому что я не смогу жить без тебя, Энгус.
— Я хорошенько взвесила все «за» и «против» и решила, что это будет самым мудрым решением.
— Ну а любовь?
— Я постепенно склоняюсь к твоему мнению, что удачный брак вовсе не должен основываться на любви. Многие люди женятся, безумно любя друг друга, но вскоре их брак разрушается, как карточный домик. Такое решение лучше принимать на холодную голову, а не в пылу страсти…
И почему на душе стало так скверно от разговора о сделках и договорах? — подумала Лиза. Может, появление Эмили настолько повлияло на нее? Когда она родилась, Лиза вознеслась до небес от неимоверного счастья, переполнявшего ее, но вернуться на землю все же пришлось.
И как я могла говорить так хладнокровно и спокойно о браке по расчету? Я, чей неисправимый романтизм временами смахивает на непроходимую глупость?
Энгус пододвинулся к Лизе ближе. Еще чуть-чуть — и ее рука коснется его жесткого бедра.
— У меня есть некоторые условия, — осторожно начал Энгус, — и, боюсь, они тебе не очень понравятся.
Лиза сникла еще больше. Уж не началась ли у меня послеродовая депрессия? — забеспокоилась она. В группе «Будущие мамы» им рассказывали об этом. Может, из-за этого она и чувствует себя такой подавленной и никчемной? Хоть бы Энгус ничего не заметил. Интересно, а как он оформит свои претензии? Составит контракт, наподобие контракта по найму на работу?
Выдавив из себя жалкое подобие улыбки, Лиза бодро изрекла:
— Конечно же, я все понимаю. Я, разумеется, надеюсь познакомиться с твоими друзьями, но такие вещи, как коктейли, деловые обеды, — это свято, я не буду на них присутствовать. Я смущаюсь, не знаю, как вести себя в обществе, да и не хочу, чтобы ты краснел за мои промашки.
На какое-то время Лиза замолчала. А что, если эти его «условия», наоборот, подразумевают вечера, приемы, деловые обеды? Энгус вращается в изысканном обществе эффектных, искушенных женщин, а она особой красотой не блещет. К тому же для тех женщин женатый мужчина, тем более такой красавец, как Энгус, вовсе не запретный плод, а самая желанная мишень. Непрошеная слеза покатилась по ее щеке при этих мыслях, и Лиза поспешила ее смахнуть.
— Но только я не очень хорошо готовлю. Но если надо, я могу брать уроки у какого-нибудь кулинара… — Нет, она не будет думать о других женщинах в его жизни. Как не будет думать и о любовнице, которая наверняка у него есть, и хорошо, если одна.
— Ты просто маленькая глупышка, — ласково сказал Энгус, беря ее руку в свою.
— Знаю, — горько всхлипнула Лиза. — И знаю, что во мне нет ни капли элегантности или искушенности. Я…
— Может, ты все-таки помолчишь и выслушаешь меня?
Но поскольку Энгус не торопился начинать разговор, то Лиза решила, что он пытается найти нужные слова и фразы, чтобы объяснить ей — хотя зачем это объяснять! — чтобы сказать, что он не любит ее и никогда не любил, а тогда, на пляже, это была обычная вспышка страсти и женится он на ней, Лизе, только оттого, что она родила от него дочь.
— Я не знаю, как сказать, вернее, с чего начать… — Глубоко вздохнув, Энгус попытался начать все сначала, более спокойно: — У меня не так уж и много условий, но все они крайне важные. Но если ты почувствуешь, что не сможешь выполнять их, то что ж, Лиза, я не могу принуждать тебя к подписанию брачного контракта с пистолетом у виска… Итак, условие первое — ты оставишь работу в питомнике.