Лиза покорно протянула ему ключ и, едва переступив порог, даже не оглядевшись вокруг, сказала с отчаянием:
— Это неприлично — путешествовать на яхте с вашими друзьями и вами, ведь мы практически не знаем друг друга…
— Как вам коттедж? — неожиданно спросил Энгус, отойдя от окна, за которым сгустилась бархатно-черная тропическая ночь.
— Отлично. Просто превосходно, — глубоко несчастным голосом ответила Лиза.
— У вас ведь никогда не было настоящих каникул, Лиза, — нежно и ласково сказал Энгус тоном, каким говорят с ребенком, причем ребенком неразумным, плачущим, просящим, чтобы его взяли на руки и убаюкали, уверив, что все будет хорошо, все страхи уже позади. — Когда я решил приехать сюда, то тут же подумал о вас. Отбросьте все ваши принципы и побудьте эти две недели самой собой — свободной, раскованной. Отдохните и насладитесь отпуском. Да в каком мире вообще вы живете?
— Вы пригласили меня из жалости, — Лиза выплеснула подозрения, мучившие ее со времени получения письма.
Пожав плечами, он сунул руки в карманы.
— Отчасти и из-за этого.
— Не отчасти, жалость была основной причиной приглашения, только попробуйте отрицать это! — Обиженно поджав губы, она почувствовала, как от гнева и унижения из глаз брызнули слезы.
— Да, я сочувствовал вам, узнав, что вы еще ни разу не были за границей, и решил искупить свою вину за испорченный отдых. Разве это такое уж большое преступление?
Лизе вдруг так захотелось ему поверить! Его слова звучали настолько убедительно и разумно!.. Она вздохнула и внезапно почувствовала себя неимоверно усталой.
— Нет, конечно, это не преступление. Но вы должны понять, что…
— …что вы просто трусиха.
— Может, прекратите перечислять мои недостатки? — сердито попросила Лиза. — Я и сама их все знаю.
Энгус снисходительно улыбнулся, по-прежнему не сводя с нее глаз.
— Вы просто напуганы перспективой провести две недели в обществе незнакомых вам людей.
— А вы не испугались бы на моем месте?
— Нет.
— Ну, а я — не вы, и придется с этим смириться и терпеть общество трусихи две недели подряд! — с вызовом провозгласила Лиза, но, увидев, что Энгус направляется к ней от окна, у которого он стоял, едва совладала с внезапным желанием убежать от него в самый дальний угол комнаты.
— Так-то лучше, — растягивая слова, почти что промурлыкал он, подходя к Лизе.
— Что именно лучше?
— Лучше будьте вспыльчивой сумасбродкой, чем унылой занудой. Ну, а теперь насчет завтра, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Обычно мы завтракаем в своих домиках. Это гораздо удобнее, чем одеваться, причесываться и идти в ресторан. Все собираются на яхте к двенадцати тридцати. Мы за вами зайдем, если, конечно, вы не предпочтете собственноручно связать плот и отправиться в круиз в одиночку.
— А сколько всего будет людей? — нахмурившись, спросила девушка.
— Шестеро, считая нас с вами. Один из моих заказчиков, который по совместительству еще и близкий мой друг, с женой и дочерью и моя так называемая кузина.
— Как это — «так называемая кузина»?
— Мы состоим в родстве, но, по сути дела, такие дальние родственники, что считаем друг друга просто хорошими друзьями.
— Понятно.
— А вы все еще не ответили на мой вопрос, — коварно напомнил Энгус.
— Какой? — испуганно переспросила Лиза. Усмехнувшись, он поднял глаза к потолку и преувеличенно тяжело вздохнул.
— Бог мой, женщина, вы что, специально тянете время?
— Так о чем был вопрос?
— В каком мире вы живете? Ясно лишь одно — точно не на планете Земля.
— Ну и комплимент! — возмутилась Лиза, покраснев.
— Я сказал чистую правду! — со смягчившей его лицо усмешкой оправдывался Энгус — Вы же сами сказали, что часто витаете в облаках!
Неужели он запомнил каждое слово, сказанное ею три месяца назад в больнице?
— Итак, встретимся завтра на яхте, — с милой улыбкой ответила она, игнорируя усмешку Энгуса, действующую ей на нервы не меньше, чем утешающе ласковый тон, которым он говорил с ней.
— Превосходно, — заметил Энгус и подробно объяснил, как пройти к яхте, но потом все же еще раз поинтересовался, не желает ли она, чтобы он за ней зашел сам, и, получив отрицательный ответ, улыбнулся и ушел.
Закрыв за Энгусом дверь, Лиза рухнула на постель и задумчиво оглядела стоящий на полу чемодан. Зачем она приехала? Что на нее нашло, когда она принимала это решение? Пожалуй, она просто захотела отдохнуть от скучной, серой и такой однообразной жизни, которую создала сама. Ее родители — неутомимые бродяги, исколесившие почти всю Англию, подстрекаемые неудержимой страстью к путешествиям, — только бы приветствовали решение дочери. Но почему, почему же ее так гложут сомнения? Скорее всего, из-за одежды, отнюдь не являющейся последним писком моды, да и до сдержанной элегантности ей далеко. А нескольких совершенно необходимых в этих местах вещей у нее и вовсе нет.
Итак, она на Антильских островах, гостья человека, при виде которого моментально проявляется вся ее робость и нервозность, — человека, испытывающего к ней только жалость и считающего, что ей жизненно необходима небольшая встряска, чтобы она открыла глаза и поняла, в каком мире живет. И такой встряской для нее будет путешествие на яхте.
Ее родителей подобная перспектива привела бы в восторг, но не ее. Да, Энгус прав — она боится. Но понять, чего именно она боится, он не сможет и через миллионы лет, потому что ее страшит все незнакомое, а для подобных ему людей незнакомое — вызов их воле и решительности.
А для нее, Лизы Фримен, продолжала размышлять девушка, стоя под душем и яростно намыливаясь, все незнакомое связано с волнением, усугубленным робостью. Ей было тяжело постоянно менять школы, дома, встречаться с новыми людьми. Неизведанное стало для нее синонимом страшного, и последние годы она всячески старалась избегать этого.
Но вот судьба вновь толкает ее в неизвестность. Что ждет ее впереди? Лиза не знала.
На следующее утро после завтрака, который Лиза, как и посоветовал ей Энгус, заказала в комнату, она отправилась на пляж, облачившись в черное бикини и захватив с собой полотенце и масло для загара.
Настроение девушки по сравнению со вчерашним значительно улучшилось. Раз уж она все равно решилась приехать на эти сказочные острова, надо насладиться каждой секундой, проведенной здесь, а укорять себя она сможет и дома, в дождливой и прохладной Англии.
Да и невозможно было думать о чем-то плохом среди подобной красоты. Море было необычайно прозрачным и спокойным, а белоснежный песок — гордость островов — мелким, как пыль, и все это великолепие окутывала умиротворяющая тишина, так отличающаяся от шума и суеты обыденной жизни.
Растянувшись на полотенце и со счастливым вздохом закрыв глаза, Лиза выкинула из головы неприятные мысли о том, что через четыре часа окажется на яхте в окружении незнакомых людей, но едва погрузилась в сладкую дрему, наслаждаясь ласковым солнышком, как услышала ворчливый голос Энгуса:
— Я так и думал, что найду вас здесь. Вам следует быть осторожнее — солнце очень жаркое, а кожу, такую, как у вас, надо беречь.
Лиза подскочила, как от электрического разряда, внезапно пронзившего ее тело, и наткнулась на веселые синие глаза, свидетельствующие, что их владелец весьма доволен произведенным эффектом.
Если не считать маленьких плавок и полотенца, висевшего на плече, Энгус был совершенно обнажен.
Лиза, силясь не глядеть на его мощный, бронзовый от загара торс, постаралась придать голосу максимально возможное в данной обстановке спокойствие, небрежно бросив, что она намазалась кремом для загара, который предохранит нежную кожу от ожогов.
— Весьма благоразумно. — Кинув полотенце на песок рядом с девушкой, он улегся на него так, чтобы наблюдать за ней.
— Что вы здесь делаете? — безразличным тоном поинтересовалась она, прячась за огромными солнечными очками в пол-лица. Энгус лежал так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке, и Лиза возненавидела себя, поняв, что наслаждается этой близостью.
— Я зашел в коттедж, но — увы — вас там уже не оказалось. Хорошенько подумав, я решил, что вы можете быть только здесь. Прекрасное местечко, как вы думаете? — При последних словах он ловко стащил с Лизиного носа очки. — Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул он. — Люблю видеть лица людей, с которыми разговариваю.
— Могу я получить свои очки назад?
— Если пообещаете не надевать их вновь. — С физиономии Энгуса не сползала довольная улыбка.
— Это что, приказ? — усмехнулась в свою очередь девушка.
— Скажем так — настойчивая просьба. Очень настойчивая. Так как, обещаете?
— Нет.
— Ну, раз вы упорствуете, — с ленивой улыбкой Чеширского кота почти промурлыкал он, — то не вижу причин, почему и я не могу немного поупрямиться, — и снова улыбнулся в ответ на ее испепеляющий взгляд. — Какие интересные черты вашего характера я выявил за такое короткое время! — через несколько минут молчания вновь заговорил Энгус. — Страх девственницы средних веков, упрямство, могущее поспорить с ослиным, ярость, более присущая ядовитой змее. Сколько вам лет?
Вначале Лиза собиралась весьма невежливо ответить, что это не его дело, но затем, вспомнив, что все-таки она отдыхает здесь за его счет и необходимо быть хотя бы вежливой, даже если все время отдыха он собирается донимать ее расспросами, остановилась на том, что ледяным тоном проговорила:
— Двадцать четыре.
— А Каролине девятнадцать, но через несколько минут, проведенных рядом с ней, понимаешь, что ей лет на десять больше, чем вам.
— Простите, но я не знаю, о ком вы говорите. — И знать не хочу, кто она такая, слышалось в ее тоне.
— Каролина — моя дальняя родственница.
Лиза ничего не ответила, но ее сердце екнуло.
Картина предстоящего путешествия прояснялась — или по крайней мере состав участников. Влиятельный бизнесмен, его претенциозная жена с не по годам умненькой доченькой, утонченная, высокопородистая Каролина, Энгус и скромная садовница Лиза… Да… весьма красочная картинка.
— Так все-таки почему вы здесь? — переспросила она. — Разве вам не надо быть на яхте? Лично убедиться, что все матросы, припасы и прочее на месте, что ничего не забыли?
— Вы случайно не прогоняете меня вновь?
— Конечно, нет.
— Ну-ну, поверим на слово, — с преувеличенной серьезностью ответил Энгус. В подобные моменты она буквально ненавидела его. — На самом деле, — соизволил он ответить, садясь и потягиваясь, — я хотел прежде убедиться, что с вами все в порядке.
— А что могло случиться со мной? — Перевернувшись на живот, Лиза неожиданно ощутила на себе пристальный взгляд голубых глаз, откровенно любующихся ее стройной фигуркой, прикрытой только бикини. Не желая чувствовать себя музейной реликвией, внимательно разглядываемой со всех сторон, она села и подтянула колени к груди, обхватив их руками.
— Насколько я помню, кое-кто вчера весь вечер трясся от страха быть съеденным четырьмя каннибалами, моими друзьями, которые вместе с нами отправятся на яхте.
— Очень смешно! — фыркнула Лиза.
— Наоборот, грустно, — совершенно серьезно и без тени иронии на этот раз ответил он. — Я специально разыскивал вас, хотел успокоить, заверить, что все они приятные, милые люди и не надо сразу принимать их в штыки.
— Спасибо вам, — застенчиво поблагодарила она, глядя на него и думая только о том, насколько же он сексуален. — И простите за все, что я наговорила вчера, — от усталости даже не сознавала, что говорю и делаю.
— Я все прекрасно понимаю, — сухо сказал он. — И повторяю еще раз — прекратите извиняться.
— Прошу прощения, — машинально ответила Лиза и, поняв, что опять извиняется, пролепетала: — Извините…
Но ответом ей стал гомерический хохот Энгуса.
Вздохнув, она посмотрела вдаль, на четкую голубую линию горизонта, где кристально чистое море смыкалось с ослепительно синим небом. Да, теперь-то она понимает, почему люди верили, что эта отчетливая линия и есть край земли.
— Вы сказали своему боссу, куда поедете во время отпуска? — Ленивый голос Энгуса прервал ход ее мыслей. Лиза была готова поклясться, что он читает ее мысли как открытую книгу.
— Нет. Я просто объяснила, что устала и хочу отдохнуть. И это более или менее правда.
— Скорее менее, нежели более, — мягко поправил ее Энгус. — Вы думаете, что он бы не понял вас, скажи вы всю правду?
— Кто его знает. — Да он бы грохнулся в обморок, если бы узнал, куда она едет, подумала с усмешкой Лиза. Пол прекрасно знал, как она ценит свою спокойную, без потрясений жизнь, мирную работу. Они часто беседовали, и он великолепно понимал, что Лиза не из тех, кто бездумно бросается в авантюру, и правда об отпуске вызвала бы массу ненужных вопросов.
— Впервые вижу человека, который, по его собственным словам, спит и видит себя отдыхающим за границей, но, приехав на курорт, замечает только горизонт, да еще и сомневается, правильно ли он сделал, что приехал в подобный рай.
— Вы имеете в виду меня? Ошибаетесь. У меня же работа, квартира, скучать и мечтать мне просто некогда, а сплю я без сновидений.
Вряд ли Энгус сможет понять, что самая главная ценность для нее — безопасность и постоянство. Купив свою маленькую квартирку на деньги, оставшиеся после гибели родителей, обеспеченная на первое время страховым полисом, она забралась в свою раковину и не хотела перемен, которые не всегда меняют жизнь в лучшую сторону.
— И вы не хотите рисковать всем этим? — продолжал расспросы Энгус, и она, бросив на него быстрый взгляд, снова уставилась на бескрайний горизонт.
— Может быть, — послышался через некоторое время сдержанный ответ.
— Я вторгся на заповедную территорию? — Тон Энгуса был все еще беспечным и беззаботным, но Лиза поняла, что он прощупывает ее. И это не праздное любопытство, а искреннее, ему действительно интересна ее жизнь, так отличающаяся от привычной ему. — Почему вы так скрытны? — Протянув руку, он повернул ее голову к себе, и краткое прикосновение его пальцев к подбородку подействовало на Лизу подобно электрическому разряду. Это было настолько неожиданно, что девушка непроизвольно потерла ладонью подбородок.
— С чего вы взяли?
— Вы постоянно находитесь в какой-то скорлупе, — хмуро пояснил он. — И тщательно обдумываете каждое слово, прежде чем сказать что-либо.
Он резко встал, поднял с песка полотенце и закинул его на плечо. У него безупречно каждое движение, подумала Лиза, внезапно почувствовав непривычную сухость во рту.
— Вы уверены, что сможете самостоятельно найти яхту? — поинтересовался он напоследок и, когда она утвердительно кивнула, добавил: — Что ж, тогда встретимся на яхте в двенадцать тридцать.
— Хорошо, — покорно пробормотала она, бездумно набирая в ладонь песок и наблюдая, как он сыплется между пальцев.
— И вы не сбежите домой? — вопросительно приподнял он бровь, заметив про себя, что она не сказала ни «да», ни «нет». — Нет, конечно, вы этого не сделаете, потому что, несмотря на все то, что вы мне сказали, вы настолько же любознательны, насколько упрямы, разве не так, Лиза? — Он посмотрел на нее, и Лиза почувствовала, что его взгляд проникает в самую душу. — Вы получите незабываемый жизненный опыт. Вы не раскаетесь, обещаю вам.
Затем он ушел, а она долго глядела ему вслед, на гибкое, сильное тело, а затем еле слышно прошептала:
— Вы уверены в этом, а я — нет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Интересно, если бы она жила иначе, то была бы сама другой? Этот вопрос Лиза задавала себе уже много лет, но не могла найти удовлетворительного ответа.
Она знала, что слишком замкнута, но большинство людей видели в ее необщительности лишь надменность, поскольку дальше ни к чему не обязывающего разговора дело обычно не шло. В лучшем случае ее замкнутость воспринималась как сдержанность.
Став взрослее, Лиза поняла, что в ее робости виноваты родители, хотя они и желали для нее самого лучшего. Да, они показали ей всю Англию, но в восемь, в двенадцать и тем более в четырнадцать лет хочется не разнообразия и многочисленных переездов, а постоянства и уютного дома. Ей были нужны друзья, не меняющиеся каждый год, а одни и те же, надежные, все понимающие, с которыми она бы росла и развивалась год за годом, пока формируется ее личность, с которыми могла бы смеяться, приглашать их в гости и делиться немудреными девчоночьими тайнами.