— Хотите, остановимся, чтобы вы могли рассмотреть их вблизи?
— Еще как! — И едва он остановил машину, как она выпрыгнула из нее на обочину, нарвала букет цветов и залезла обратно, прижимая их к груди.
— Это мне? — пошутил Энгус, снова смутив девушку.
— Они очень украсят вашу рубашку, — уверенно кивнула Лиза.
— Вы действительно так думаете? — с сомнением переспросил он, но, увидев ее лицо, расхохотался.
— Я рада, что сейчас у вас хорошее настроение. — И что толкнуло ее сказать это? Может, то, что он на самом деле перестал хмуриться? Ну почему, почему, стоит ему только с улыбкой взглянуть на нее — и она готова запеть от счастья?
— А когда это у меня было плохое настроение? — удивился он, заводя машину и вновь устремляя взгляд на дорогу. — Не отвечайте, — приказал он, едва девушка открыла рот.
— Но вы же сами задали вопрос, — нахмурясь и ничего не понимая, пояснила Лиза.
— Ох, Лиза, Лиза, — вздохнул Энгус. — И почему вы всегда считаете себя виновной во всех смертных грехах?
— Привычка, наверное, — ответила она, снова удивляясь самой себе. — Я выросла, коря себя за то, что не такая, как родители, за то, что робка и стеснительна, и вот до сих пор не могу остановиться. — Виновато улыбнувшись, она отвернулась к окну.
Вскоре машина вновь остановилась — они приехали к Большой Пасти, кратеру потухшего вулкана, в самом деле похожего на раскрытую пасть огромного животного, а лужица тусклой воды, блестевшая в нем, создавала впечатление неимоверной глубины. Туристов, отважившихся заглянуть внутрь, страх пробирал до самых костей, как от созерцания ада.
Лиза и Энгус вышли из автомобиля размять затекшие ноги и рассмотреть диковинный вулкан поближе, а затем отправились в джунгли, поскольку Лизе очень хотелось взглянуть на бамбук, а заодно и на дикий виноград, и на лианы… В результате, когда они все еще что-то осматривали, наступила ночь, окружившая их характерной для тропиков тишиной, нарушаемой лишь изредка пронзительным криком какой-нибудь ночной птицы или зверя.
Стоя здесь, в темноте джунглей, в непроглядной тьме южной ночи, Лиза наконец поняла, что гнало родителей в другие места в поисках неизведанного.
Они были одни. Вблизи не было ни туристов, ни местных жителей.
— Мы с вами похожи на Адама и Еву. Одни во всей Вселенной, — задумчиво проговорила она. — Вам так не кажется? — И засмеялась, счастливая.
— Вы как маленький ребенок, получивший новую игрушку, — усмехнулся Энгус, с удивлением взирая на девушку.
— Неужели это плохо? — серьезно спросила она, повернувшись к мужчине лицом. — Я в жизни не видела ничего подобного. Да, я много ездила с родителями, но ни разу не выезжала за пределы Англии. И кроме того, когда вы все время одиноки, довольно сложно восхищаться новыми местами, вещами. В двенадцать-тринадцать лет постоянные переезды скорее утомительны, нежели желанны. По крайней мере меня они только раздражали. Я чувствовала не радостное волнение, что скоро увижу новые места, а исключительно ужас, что опять должна расстаться с людьми, к которым еще только стала привыкать.
— Но многие потому и путешествуют, что хотят иметь сотни друзей по всему миру.
— Может быть, — медленно бредя к машине, ответила Лиза, — но я не из них. Помните пословицу: старый друг лучше новых двух? — Грустно вздохнув, она заставила себя рассмеяться. — Ну зачем мы говорим о грустном, когда птицы так красиво поют, а ночь столь прелестна? Тем более сегодня наш последний день на этом замечательном острове.
— Просто, — устало, но с нежностью ответил Энгус, — я хочу понять вас, Лиза.
Она промолчала. За последние несколько часов ей было так хорошо в его компании — они смеялись вместе, рассматривали достопримечательности острова, и она совершенно забыла, кто он такой, перестала нервничать и переживать по каждому пустяку. Но сейчас все вернулось. И все в Энгусе Гамильтоне — и завораживающий голос, и блеск голубых глаз на красивом, мужественном лице, — все предупреждало об опасности, прячущейся под мягкостью ягуара.
Скользнув на сиденье, она захлопнула дверцу и, старательно отводя взгляд от Энгуса, принялась размышлять, что же значили те его слова, от которых веяло опасностью. Но Энгус как ни в чем не бывало спокойно сел в машину и невозмутимо двинулся в обратный путь.
Когда же он заговорил, то касался только безобидных тем — расспрашивал Лизу о ее работе, о планах на будущее, о друзьях, о ее любимых книгах. И засмеялся, когда на вопрос, что она делает по вечерам, получил совершенно серьезный ответ: сижу, скрестив на индусский манер ноги, перед телевизором с чашкой какао и книжкой на коленях. Какие планы на выходные? Навещу друзей.
— Но не возлюбленного, — с довольной улыбкой констатировал он и, видя, что Лиза решила проигнорировать его замечание, снова улыбнулся.
Вскоре они свернули к отелю, где остановились на ночь, и Энгус, повернувшись, язвительно поинтересовался:
— Что, очень страшно было остаться со мной наедине? Лиза, как это вы еще не скомпрометировали себя!
— Спасибо вам за все, — устало ответила измотанная Лиза, откидывая прядь волос, упавшую на глаза. — Все было просто чудесно.
Да, это в самом деле было чудесной сказкой, думала девушка позже, за ужином. Сказкой, которая закончится завтра, но сейчас она здесь, и конец еще не наступил. Что же хотел сказать Энгус, говоря, что желает узнать ее получше? Кто знает, но до завтра еще есть время…
Как во сне она отвечала на многочисленные вопросы Элис и Джерри, пытаясь проявить энтузиазм, но ей было тяжело сосредоточиться, поскольку мысли витали далеко-далеко.
При одном упоминании о возвращении в Англию она приходила в отчаяние. После того как они попрощаются в Хитроу, Энгуса Гамильтона она больше не увидит. Разумеется, как вежливый человек, он скажет, чтобы она заходила к нему, когда будет в Лондоне, на чашечку чая, но Лиза знала: конец отпуску — конец и всяческим отношениям.
Когда же она смотрела на него, сидящего по другую сторону стола, ее сердце начинало бешено биться, как будто хотело выскочить из груди. Девушка пыталась навсегда запомнить все те мгновения, что они провели вместе, те эмоции, что он с такой легкостью пробудил в ней.
Я должна вернуться к своей обычной жизни, безуспешно пыталась убедить себя девушка. Я должна вернуться к реальности, потому что сказка, в которую я попала, не может длиться вечно, она закончится завтра утром. Лизе очень хотелось поверить, что ее жизнь будет продолжаться так же, как и прежде, но она понимала: это уже невозможно. Спокойная, без тревог и волнений жизнь — верх ее мечтаний прежде — уступит место бесконечным серым и тоскливым дням, неделям, месяцам, годам одиночества, когда не будет рядом Энгуса со ставшей уже привычной усмешкой и неиссякаемым любопытством. Боже, о чем она думает! Зачем самой себе растравлять душу?
Ужин закончился, и Лиза, сославшись на усталость, пошла в свою комнату, стараясь не глядеть на Энгуса, иначе он слишком многое смог бы прочитать на ее лице.
Закрывшись в спальне, она без сил рухнула на постель и в изнеможении закрыла глаза. Но около полуночи, убедившись, что уснуть не сможет… натянула тенниску и шорты и решила побродить по пустынному пляжу.
Выйдя из отеля, она оглянулась. Никого. Как же здесь красиво и тихо! Мерный шум прибоя, безмятежная гладь моря, тишина ночи… Но внезапно благословенное безмолвие разорвал голос Энгуса, окликавшего ее. Это было настолько неожиданно, что перепуганная Лиза сочла голос за галлюцинацию. Но это был действительно Энгус.
— Тоже не спится? — поинтересовался он, подходя ближе.
Я не должна смотреть на него, как заведенная твердила себе Лиза, иначе я не знаю, что может произойти. И как можно спокойнее, отвернувшись и глядя на гладь моря, она проговорила:
— Я нервничаю из-за завтрашнего перелета. Я ведь лечу на самолете второй раз в жизни.
— В самом деле? — пробормотал он. Взяв девушку за руку, он увел ее подальше от отеля и сел на песок, но Лиза упрямо продолжала стоять.
— Присядьте. Мне надо поговорить с вами.
— Со мной? О чем? — Она неохотно села подальше от него, но Энгус тут же пододвинулся к ней вплотную.
— Посмотрите на меня. — И приподняв ее подбородок так, чтобы видеть лицо, продолжил разговор, начатый ранее: — Я в самом деле был в отвратительном настроении сегодня утром, потому что быть рядом с вами невыносимо для меня.
— Простите, — потрясенно прошептала Лиза, — но боюсь, что я не понимаю вас. Мне надо идти — уже очень поздно.
— Вы уйдете не раньше, чем мы поговорим.
— Нам не о чем разговаривать.
— Неужели вы не знаете, что чем дольше охотишься, тем ценнее добыча? — Энгус грубо остановил готовую сорваться с места Лизу, и она тихо охнула, поняв, что он имел в виду.
— Простите… — уже испуганно проговорила девушка, но он грубо прервал ее:
— Прекрати извиняться! Можешь ты наконец выслушать меня и понять, что я пытаюсь тебе разъяснить вот уже столько времени?! Я хочу тебя, будь оно все проклято!
После столь яростного взрыва тишина показалась неестественно громкой и пугающей. Лиза ошеломленно сидела и таращилась на Энгуса, слыша лишь неистовый стук сердца и пытаясь осознать, что он сказал. В какой-то миг она подумала, что спит и видит все во сне.
— Нет, — прошептала она срывающимся голосом, вскакивая, чтобы убежать.
Но Энгус оказался проворнее и, схватив ее за талию, прорычал:
— Сегодня ты от меня не сбежишь!
— Но мы не можем заняться этим, — слабо сопротивлялась она. — Мы же договорились…
— Нет. Мы ни о чем не договаривались. Неужели ты настолько наивна, что воображала, будто я смогу удержать в узде сексуальное желание? — И, толкнув ее на песок, лег рядом, гораздо ближе, чем ей хотелось бы.
— Но… Я даже не знаю, что сказать…
— Тогда не говори вовсе. Пора закончить то, что так давно было начато. — С этими словами он запустил пальцы в ее волосы и поцеловал безо всякого намека на нежность, не возбудив, а лишь перепугав Лизу.
Испуганно вскрикнув, она попыталась отпихнуть его от себя, но Энгус еще плотнее прижал ее к песку, хрипло прошептав:
— И не пытайся бороться со мной. Это все равно произойдет.
Он сказал «это» таким злобным тоном, что у нее кровь застыла в жилах. Девушка задрожала, внезапно почувствовав себя крошечной, хрупкой пташкой, схваченной ужасным огромным чудовищем, вырваться из грубых объятий которого она не могла. Желание! Вот что держало ее еще крепче, чем тяжелое, жесткое тело, пригвоздившее ее к земле. Желание — яростное, бешеное, безжалостное, ураганом сметающее все благоразумие, что еще оставалось в ней. Да, Энгус пробудил в ней страсть, такую же яростную, как и у него.
— Если скажешь, что не хочешь меня, я оставлю тебя в покое, — прошептал он в ее губы, но Лиза уже хотела только одного — ласкать великолепное тело, прижимающее ее к песку, целовать его с такой же жадностью, как и он несколько мгновений назад, и позволить ему дойти до конца…
Поцелуи становились все более пьяными и беспощадными, оставляя огненные следы на нежной коже, заставляя вскипать кровь, по которой уже гулял всепожирающий огонь, ища ослепительного выхода, и ожидание было невероятно мучительно-сладким.
Лиза застонала от наслаждения, когда Энгус принялся осыпать поцелуями ее лицо, шею, и выгнулась навстречу, облегчая доступ к каждому дюйму нежной кожи. А когда он хрипло прошептал, что хочет поцеловать каждую клеточку ее восхитительного тела, задрожала в предвкушении.
Она не носила лифчика, и ее груди напряглись в болезненном ожидании под тонкой тенниской. Обняв Энгуса, Лиза положила его руку себе на талию и вздрогнула от наслаждения, когда его теплая ладонь легла на нежный холмик, лаская его.
Очень скоро тенниска была сорвана, девушка почувствовала на разгоряченной коже ветерок, приятно обвевающий тело, и вздохнула от переполнившего ее неведомого ранее наслаждения.
Его нежные губы накрыли сосок. Энгус то слегка покусывал его, то дразняще обводил теплым, ласковым языком, заставляя Лизу изгибаться в его объятиях.
Но внезапно он отстранился и потянулся к молнии на ее шортах. Лиза не сопротивлялась, даже слегка приподняла бедра, помогая стаскивать их. Ей хотелось продолжения, и всякая задержка раздражала.
Время для них остановилось. Они знали лишь одно — они здесь, они рядом, они вместе…
Подчиняясь его нетерпеливым пальцам, Лиза раздвинула ноги, едва ли сознавая, что делает. Наслаждение достигло, как ей показалось, своей наивысшей точки, но, когда его язык заскользил по животу и ниже, ощущения стали непереносимо острыми.
Одна рука Энгуса продолжала ласкать грудь, соски затвердели и стали необыкновенно чувствительными.
Когда же Энгус проник в нее, Лиза содрогнулась от острой боли.
— Я знаю, — хрипло прошептал, он. — Знаю. Я не хотел причинять тебе боль.
И он задвигался в ней снова, но делал это настолько осторожно и нежно, что она застонала, но уже от непередаваемого наслаждения.
С восхищением Лиза смотрела на мощные плечи Энгуса, блестевшие от пота, на его сильные руки, опирающиеся о песок, когда он двигался в ней в быстром, резком ритме, пока неимоверное блаженство не заставило ее разорвать тишину ночи, укутавшую их своим покрывалом, пронзительным вскриком, эхом ярчайшей вспышки наслаждения, вознесшей ее к небесам. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она смогла прийти в себя.
— Пляж — не самое лучшее место для занятий любовью, дорогая, — прошептал Энгус, но Лиза лишь улыбнулась.
Я люблю тебя, подумала она. Ты подарил мне невероятное удовольствие. Я люблю тебя. Неужели все это произошло на самом деле? Она пробежала пальцами по его груди, упиваясь ощущением собственной власти.
— Нет, это идеальное место, — вяло пробормотала она. — Во-первых, мы здесь одни, а во-вторых, бархатно-черное небо и серебряный свет луны — самая романтичная обстановка для любовников.
Энгус лишь улыбнулся в ответ, как улыбаются над шалостью ребенка.
— Что мы теперь будем делать? — глядя на него, тихо спросила Лиза. Он все еще лежал на ней, и его лицо оставалось в тени.
— Можем отправиться в твою комнату и кое-чем заняться, — предложил он, и Лиза моментально представила весьма живописную картинку — они вдвоем на широкой постели… Слегка наклонившись, Энгус чмокнул девушку в кончик носа. — Или можем остаться на природе, раз тебе она так нравится, и порезвиться при свете луны, — добавил он, сопровождая слова шаловливой улыбкой.
Когда Лиза вновь заговорила, ее голос дрожал:
— Нет, Энгус, я имела в виду вовсе не это. Что мы будем делать после того, что произошло между нами? — Романтический ореол, окружавший их, начал постепенно меркнуть, но она чувствовала, что должна была начать разговор.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не знаю, — солгала она. Больше всего на свете ей хотелось провести остаток жизни вместе с ним, выйти за него замуж, но, судя по его тону, Энгусу подобная мысль и в голову не приходила.
— Знаешь, я снова хочу тебя, — удивленно пробормотал он хриплым от страсти голосом.
— И ты не понимаешь, почему, — тихо вздохнула Лиза, глядя на него.
— Ты совершенно не похожа на женщин, которых я знаю.
— А каких женщин ты знаешь? — поинтересовалась Лиза. Реальность, сменившая эйфорию любви, безжалостно крушила мечты и то призрачное счастье, которое надеялась обрести Лиза.
— Не скажу, иначе ты сбежишь от меня, заявив что-нибудь вроде «я не в твоем вкусе».
— Я настаиваю.
Пожав плечами и взъерошив и без того взлохмаченные волосы Лизы, Энгус ответил:
— Эффектных и сногсшибательно красивых.
— Как Каролина?
— Ну, в общем да, только постарше.
Лиза села и обвила руками колени. Все ясно, мрачно подумала она. Я совершенно не твой тип, ты это хотел сказать? Я и привлекла-то тебя лишь потому, что совершенно не похожа на женщин твоего круга. Как только я тебе надоем, ты снова вернешься к эффектным, утонченным, хрупким блондинкам, а я останусь лишь кратким эпизодом твоей жизни.