– Боже, Анж, еще раз, пожалуйста.
Я даже не успеваю понять смысл его слов. Как только он произносит их, его рот снова забирает меня до конца, а пальцы проталкиваются внутрь – совсем неглубоко, легчайшим из проникновений. Он знает, этого мало, но продолжает сосать, продолжает двигаться во мне самым кончиком пальца, дразня меня до тех пор, пока я, сжимая в кулаках его волосы, не шепчу, задыхаясь:
– Зак. Еще.
– Все, что пожелаешь, ангел, – отвечает он тихо, и его рот снова на мне, а пальцы медленно проскальзывают внутрь. Это настолько приятно, что у меня снова вырывается стон, и у него тоже. Его пальцы массируют меня, язык кружит по головке моего члена, щекоча точку прямо под щелкой. Не выдержав, я стискиваю его волосы и, пока его пальцы вторгаются глубже, насаживаю на себя до конца. А потом он касается того удивительно чувствительного места внутри – и все. Я кончаю и на этот раз даже вскрикиваю. Кажется. Я не уверен. Я знаю только то, что я полон им. Чувствую только эту бездумную, удивительную разрядку. Он позволяет мне удерживать себя так, чтобы мой член оставался максимально глубоко у него во рту, от начала и до конца.
Он никогда не перестает давать.
Еще дрожа после кульминации, я задумываюсь над этим. Он всегда дает. Неужели и я даю ему что-то? Возможно ли, что позволяя ему давать, я тем самым даю в ответ? Хотел бы я знать…
Я чувствую, как он встает, а потом по обе стороны моего лица ложатся его мягкие руки.
– Анж? – Я открываю глаза и вижу в его невероятно голубых глазах беспокойство. Но еще я вижу в них, как сильно я ему дорог. – Анж, пожалуйста, скажи, что у нас все нормально.
Мы так сильно любим друг друга. С чего я стал думать, что этого недостаточно? Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе, чтобы он поцеловал меня.
– Зак, – говорю я, – у нас все идеально.
***
Мы ужинаем с Мэттом и Джаредом. Поначалу все идет очень неловко. Они ходят на цыпочках, искоса поглядывают на нас, явно опасаясь, что в любой момент мы снова начнем ругаться. Но довольно скоро понимают, что все нормально. Мы скорей опозорим их тем, что прямо в ресторане начнем срывать друг с друга одежду, чем дракой. Так что ужин заканчивается хорошо.
Мы возвращаемся обратно в гостиницу, и там, в ближайшем к лифтам баре, видим Джонатана. Он явно поджидает нас. Когда он подходит, мы останавливаемся. Я стопроцентно не рад его видеть, а вот наблюдать синяк, которым я украсил его левую щеку, очень даже приятно. И все же я не могу поверить, что он опять к нам приперся, и надеюсь, как черт знает кто, что он не выкинет ничего такого, что снова испортит то, что есть у нас с Заком.
Словно прочитав мои мысли, он говорит:
– Я здесь не затем, чтобы причинять неприятности. – Я думаю, он все равно причинит их – хочет он того или нет – и пытаюсь удержать свою ярость в узде. Зак становится впереди меня – чтобы защитить меня или Джонатана, я не знаю. – Я надеялся, что смогу переговорить с тобой, – говорит он Заку.
– Мне нечего сказать тебе, – холодно произносит Зак.
Собирается было пройти мимо, но Джонатан прикосновением ладони к груди останавливает его, что приводит меня в еще большее бешенство. Я хочу крикнуть, чтобы он убрал от Зака свои чертовы руки, но не успеваю – Зак сам отбрасывает его ладонь.
– Не трогай меня!
Джонатан задет, однако не удивлен. Сдаваясь, он поднимает руки.
– Зак, серьезно. Прости. – Он протягивает Заку ладонь. – Я лишь хотел попрощаться.
Зак подозрительно оглядывает его, но через секунду пожимает-таки ему руку.
– Прощай, Джонатан, – вот и все, что он произносит. А потом уходит. И не оглядывается.
Все это жестко, и мы с Мэттом и Джаредом остаемся стоять в типа как гробовой тишине. Первым Джонатан обращается к Джареду.
– Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, я не сильно подпортил вам отпуск, – говорит он. Протягивает руку, и Джаред, естественно, улыбается и пожимает ее.
– Знаешь, у меня в Финиксе есть приятель… – Мэтт стреляет в него смурным взглядом, но Джаред не реагирует. – Я, пожалуй, попрошу его с тобой созвониться.
На это Джонатан улыбается.
– Свидание вслепую? Я всегда за. – Он протягивает ладонь и Мэтту. Тот секунду колеблется, но в итоге все-таки ее пожимает.
А потом Джонатан поворачивается ко мне. Я думаю, что меня он рукопожатием, скорее всего, не удостоит, но когда наши взгляды встречаются, вижу, что вчерашнего вызова в его глазах нет. Он выглядит усталым и настороженным. А потом говорит то, что изумляет меня до глубины души:
– Можно тебя на пару слов?
– И за каким хером мне это надо?
Он смотрит в пол и отвечает не сразу.
– Ни за каким, наверное, – говорит он тихо. – Я не виню тебя за то, что ты меня ненавидишь. На твоем месте я испытывал бы те же самые чувства. Но я был бы очень признателен, если б ты уделил мне всего минуту своего времени. – Он говорит искренне. Вроде бы. Плюс во мне просыпается любопытство. – Пожалуйста, – добавляет он.
– Ты хочешь поговорить со мной просто потому, что считаешь меня легкодоступной задницей? – спрашиваю я.
Его щеки становятся ярко-алыми.
– Нет.
– Будешь говорить, что я не подхожу Заку?
– Нет.
– Будешь расписывать, как ты достоин его больше, чем я?
– Нет.
– Да.
Вид у него становится озадаченным.
– Да? В каком смысле? Что «да»?
– Да, я поговорю с тобой.
Джаред уходит к лифту, но Мэтт остается стоять на месте – рядом со мной. Я оглядываюсь на него, и он произносит:
– Я останусь.
– Мне не нужна нянька, – возражаю я, но нам обоим известно, что никаких гарантий этим я не даю.
Мэтт усмехается, выгибая бровь.
– Поглядим, сорвиголова. – Он отходит от нас в другой конец бара и садится за столик.
– Ладно, чувак. Я слушаю. Чего тебе от меня надо?
К моему удивлению он переводит взгляд в пол. Секундой позже, когда он поднимает голову, я вижу в его глазах не осуждение и не враждебность, а стыд.
– Я хочу попросить прощения за то… – он запинается, голос становится тише, – …что наговорил тебе.
– За то, что сказал, будто я гожусь лишь на то, чтоб раскладывать по пакетам его покупки, или за то, что назвал меня легкодоступной задницей? – спрашиваю я, и он морщится. Я рад. Желания упрощать ему задачу у меня нет.
– За все, – отвечает он тихо, – но особенно за второе. Я сказал ужасную вещь и надеюсь, что ты сможешь простить меня. Во мне говорила ревность. Я знаю, паршивое оправдание, но, если честно, другого у меня просто нет. – Мне даже становится немного не по себе, потому что я никак не ожидал, что он начнет извиняться. Я типа как хочу и дальше ненавидеть его, но теперь делать это сложнее. – Серьезно, – его голос становится совсем тихим, – обычно я…
Он не договаривает, и я подсказываю:
– Обычно ты не такой ублюдский засранец?
Он улыбается мне. Чуть-чуть.
– Хотелось бы верить, что нет.
Бесит признавать это, но я знаю, что скорей всего это правда. Иначе Зак не стал бы тратить на него столько времени.
– Не могу сказать, что дико счастлив на тему того, что все свое мудачество ты копил для меня, – говорю я.
Он опять скованно мне улыбается.
– Я тоже не рад этому. И искренне прошу у тебя прощения, – повторяет он.
– Ладно. – Я не привык выслушивать извинения и не особо знаю, что теперь делать. – Проехали. – Сойдет, наверное, за прощальную реплику, однако Джонатан останавливает меня.
– Можно, я куплю тебе выпить?
Я не могу удержаться от подозрительного вопроса.
– Зачем?
Он пожимает плечами.
– Просто мне бы хотелось еще немного поговорить с тобой.
Странно, блин, но что мне терять?
Мы подсаживаемся к бару. Себе он заказывает вино, а мне берет пиво. Джонатан из тех, кто обращает внимание на детали – даже не спрашивая, он заказывает мне пиво той же марки, что я пил тогда. С минуту мы просто сидим. Я уже начинаю гадать, какого хера я тут забыл, как внезапно он заговаривает:
– Знаешь, я ведь не хотел отпускать его.
– Насколько я слышал, ушел именно ты.
– Ты слышал правильно, – вздыхает он. – Я думал, что я вернусь. Вот почему я оставил Гейшу, хоть и знал, что он ей не нравится. Я не предполагал, что ухожу навсегда. – Он не смотрит на меня. Возится с салфеткой под бокалом вина, заворачивает уголки вокруг основания снова и снова, потом разглаживает и начинает по новой. – Я всего лишь пытался встряхнуть его. Я хотел, чтобы он взялся за себя, понимаешь? Бросил напиваться и накуриваться каждый вечер, и спать со всеми подряд. Я хотел, чтобы он повзрослел и перестал плыть по течению. – Он останавливается и отпивает немного вина. – Я думал, он позвонит. Что он осознает: за нас стоит бороться. Я все ждал и ждал, но когда понял, что не дождусь звонка, было уже поздно. – Я не знаю, что и сказать, но, быть может, он и не ждет от меня никаких слов. Быть может, ему просто надо выговориться кому-то. И по какой-то причине этим кем-то стал я.
– Но почему ты не позвонил ему сам? – в конце концов спрашиваю я. – Думаю, он обрадовался бы, если бы ты вернулся.
Он пожимает плечом.
– Потому что я не хотел возвращаться, пока он не изменится. И еще я боялся, что если позвоню, то окажется, что без меня ему лучше. Сейчас это кажется глупым, но тогда… – Он не заканчивает. – Все время, пока мы были вместе, у меня было ощущение, что он не знает, что делать со своей жизнью. Словно у его жизни не было ни смысла, ни направления. Даже в постели он не знал, чего хочет.
Он замолкает, и я понимаю, что последние слова он хотел бы забрать назад.
– Единственное, чего Зак хочет в постели, это сделать приятно своему парню, – говорю я. Он по-прежнему на меня не смотрит, но я вижу: он обдумывает мои слова. – Ты считаешь, он не знал, чего хочет? На самом деле это значит, что он не мог понять, чего хочешь ты.
Минуту он молчит, погрузившись в мысли. Потом говорит:
– Знаешь, когда я увидел его здесь, в Вегасе, то подумал: «Вот он, тот Зак, которого я ждал». Мне стало ясно, что у его жизни наконец-таки появился смысл. Что он обрел направление. – Он замолкает на миг, а потом: – Но я не сразу осознал, что смысл его жизни – ты.
– Я?
Он удивленно оглядывает меня.
– Зак никогда в жизни не давал себе труда за что-либо побороться. Ни за диплом. Ни за работу. Ни за меня. Но за тебя он готов бороться, тут у меня нет никаких сомнений.
И что самое безумное, я думаю, что он, кажется, прав.
В молчании мы допиваем наши напитки, после чего он встает и протягивает мне руку. Я пожимаю ее, и он улыбается.
– Надеюсь, если мы встретимся снова, то сможем начать все с чистого листа, Анжело. Хотелось бы верить, что в следующий раз оно будет лучше.
– Хуже не будет точно.
Тут он улыбается по-настоящему.
– Счастливо, Анжело.
Мэтт всю дорогу сидит в другом конце бара. Как только Джонатан уходит, он подходит ко мне, и мы двигаем к лифтам.
– Ну и чего ему было нужно? – спрашивает он.
Я не отвечаю. Мыслями я далеко. Я думаю о том, что сказал Джонатан: что я смысл Заковой жизни. Вспоминаю, что сказал мне недавно Зак: «Ты вся моя жизнь». Вспоминаю, что говорил Мэтт.
– Ты правда думаешь, что Заков компас показывает на меня? – спрашиваю я.
Вид у Мэтта на секунду становится удивленным, но потом он говорит:
– Так точно. Ты его север.
Больше мы, пока идем к нашим номерам, не разговариваем. Он как-то странно поглядывает на меня, пытается угадать, что творится у меня в голове, но я не готов рассказать ему. Я пока и сам не совсем это понимаю.
Вдруг одним своим присутствием я что-то даю Заку? Может такое быть или нет?
Зайдя в номер, я вижу, что Зак сидит на кровати, ждет меня.
Едва увидев его, я останавливаюсь. Пытаюсь понять, как задать вопрос, который крутится у меня в голове.
Он подходит и за подбородок приподнимает мое лицо, чтобы заглянуть мне в глаза.
– Все хорошо? – спрашивает он меня.
– Все прекрасно. – Он всматривается в мое лицо, пытаясь понять, говорю ли я правду.
– Что хотел Джонатан?
– Ну, в основном извиниться.
На его лице появляется облегчение. Одной рукой он обнимает меня за талию. Вторая рука все еще лежит на моей щеке.
– Он вовсе не плохой человек, – произносит он мягко.
– Вчера я бы тебе не поверил, – признаюсь я, – но сейчас, наверное, соглашусь.
– Он извинился – и все?
– Еще сказал, что не хотел отпускать тебя. Он думал, что он вернется. Думал, ты позвонишь. Потому-то он и оставил Гейшу.
На секунду его глаза закрываются, и он делает судорожный вдох. Я вижу, ему больно немного – понять, что, если б только он приложил усилие, то у них был бы шанс. Но затем он вновь открывает глаза и смотрит в мои, и с твердостью в голосе говорит:
– Я никогда не любил его так, как люблю тебя.
Он все всматривается в мои глаза, пытается что-то найти в них, а я все думаю, правда ли, что всю дорогу я, сам того не зная, что-то давал ему.
– Зак, я твой север?
Он моргает – непонимающе, потому что на первый взгляд никакого смысла в моем вопросе, конечно, нет. Но потом с решительной искренностью отвечает:
– Ты мое все.
– Зак?
– Да?
– Заткнись и поцелуй меня.
На этот раз он не колеблется ни секунды. Его губы такие мягкие, и я понимаю, что у нас все будет в порядке. Через несколько секунд он отстраняется. Смотрит на меня сверху вниз, словно у него на уме есть что-то еще.
– Что-то не так? – спрашиваю я.
– Нет. Ничего.
– Тогда что с тобой?
Он нервно улыбается мне.
– Хочешь, сходим куда-нибудь? Вдвоем. Только ты и я.
– Можно.
Зак вообще редко краснеет, но сейчас на его скулах вспыхивают ярко-красные пятна. Всего мгновение он колеблется, а потом задает тихий вопрос:
– Сделаешь для меня одну вещь?
– Смотря, какую, – отвечаю я.
Красные пятна на его скулах становятся еще ярче. Он достает что-то из кармана и протягивает мне – со страхом и одновременно с надеждой. Я опускаю взгляд на то, что лежит у него на ладони, и смеюсь.
Карандаш для глаз.
– Это все? – спрашиваю я и вижу в его глазах и облегчение, и возбуждение.
– Я купил и лак для волос, – отвечает он, улыбаясь.
– Ты и впрямь все продумал, да?
Он толкает меня к стене. Моей шеи касаются его губы, в задницу вжимается его пах. Его голос хриплый и задыхающийся.
– Я хочу вернуться в тот клуб.
– Правда? – спрашиваю я с удивлением.
– Я хочу смотреть, как ты танцуешь. Я хочу смотреть, как все те мужчины пытаются сделать тебя своим. А потом, – он еще сильнее вжимается в меня, без сомнения возбуждаясь от одной только мысли об этом, – потом я хочу увести тебя обратно в отель и доказать себе, что ты мой.
Он трется о меня, его ладони блуждают по мне, губы у моей шеи становятся все настойчивей.
– Ты можешь отказаться, – произносит он.
Я знаю. И именно поэтому не отказываюсь.
Хоть я и давно этого не делал, но еще помню, как. Я убираю волосы по бокам назад, но спереди ставлю торчком. Обвожу черным глаза, размазываю цвет по векам. Признаться, я рад, что мне не придется показываться в таком виде Мэтту. Он бы помер со смеху. Но для Зака я это сделаю. Когда я выхожу из ванной, Заковы глаза становятся огромными – ему нравится.
– Ну как? Не хуже твоего Зигги Стардаста? – спрашиваю я, улыбаясь.
– Лучше, – выдыхает он, и я смеюсь.
Чем хорош Вегас, так это тем, что на парня в макияже тут никто особого внимания не обращает. Мы выходим из отеля, ловим такси и уезжаем в клуб. Там Зак находит табурет поближе к танцполу. А я иду к бару и заказываю два шота текилы. Бармен настороженно косится на меня, пока ставит стопки на стойку.
– Только чтоб сегодня без драк, – говорит он.
– Заметано. – Я хлопаю оба шота. – Еще мне нужен бокал вина. Есть у вас испанское красное?
Он смотрит на меня, как на полного идиота. Может, я и есть идиот.
– А то, приятель.