- Думаешь, она ему рассказала?
- Да чёрт знает, Глеб. Со страху вполне могла.
- Какого страха, Кирилл? Думает, что я её убивать приду?
- Ну, не ты. Убивают и за меньшее, сам знаешь. - Кирилл вдруг рассмеялся довольно весело. - Она уже сто раз покаялась, наверное.
- Брось. Шума почти не было, всё тихо сделали. Я сам удивился. Я просто уехал и Руслан очень постарался, чтобы я остался всем должен. Я и остался.
- И что? Это означает, что она меньше боится? Ни черта это не означает, и ты прекрасно это знаешь.
Я отступила назад и едва не столкнулась с официантом. Виновато улыбнулась и бесшумно проскользнула мимо него. Оказавшись в коридоре, привалилась спиной к прохладной стене и попыталась собраться с мыслями. От их количества голова даже закружилась, но самой назойливой была одна, она же самая тревожная - Мартынов во что-то вляпался.
Я страдала. Вот честное слово - страдала. И это было так странно и непонятно, что меня не на шутку напугало. Уверенность в том, что Глеб мне врёт и всё намного хуже, чем я могу себе представить, только крепла. Правда, чётких объяснений всему этому у меня не находилось. Если дело не в квартире, не в деньгах за квартиру, то в чём? Что женщина может такого сделать, что мужчины (и не один, по всей видимости!) покой потеряли?
- Предлагаю продолжить вечер, - сказал Мартынов, когда мы вышли из "Трёх пескарей". Было уже достаточно поздно, но Глеба это нисколько не смущало.
- Где?
Он пожал плечами.
- Не знаю. Ты чего хочешь?
- Прогуляемся?
- Или потанцуем? - Глеб притянул меня к себе и поцеловал. Он был немного пьян, весел и вообще казался счастливым и довольным жизнью. Что было очень странно, на мой взгляд.
- Хорошо, - согласилась я.
Глеб заглянул мне в глаза.
- Жень, ты чего?
Я выдавила из себя улыбку.
- Всё хорошо.
- Ты устала? Давай домой тогда поедем.
Это "поедем домой" кольнуло в самое сердце, и я поняла, что вот-вот разревусь.
- Я не устала. - Обняла Мартынова за шею и прижалась к нему. Над нами мигал фонарь, на стоянке, всего в десяти метрах, ждало такси, а мы целовались и во мне зрело желание сказать Глебу что-то очень важное, но понимала, что он моим откровениям может не обрадоваться.
Танцевать мы всё-таки поехали, правда, надолго в клубе не задержались. Слишком громкая музыка, много людей вокруг, толчея, в общем, никакой романтики. Намного заманчивей была родная крыша, звездное небо над головой и ощущение полной вседозволенности. И мне казалось, что сегодня всё по-другому, не так как всегда. Поцелуи более требовательные, объятия крепче, а в шёпоте Глеба мне чудилось что-то особенное. Что-то, чего, наверняка, не было. Но я всё равно прислушивалась, стараясь не упустить ничего, ни одного слова. Вот только смутное беспокойство меня не отпускало.
- Глеб, - тихонько позвала я. Было уже очень поздно, а точнее, ещё немного и будет рано, мы наконец-то перебрались в спальню, Глеб засыпал, а у меня вот никак не получалось, и я снова позвала: - Глеб.
Он невнятно угукнул и мне тут же стало стыдно, что я его бужу. Я ткнулась носом в его плечо и глаза закрыла. В горле вдруг встал противный комок, и я никак с ним справиться не могла.
- Давай не будем её искать, - сказала я, когда болезненный ком удалось сглотнуть.
Мартынов вздохнул и зашевелился.
- Кого?
- Жену твою.
- Жень, ты просто не понимаешь, что ты говоришь.
- Всё я понимаю. - Я отодвинулась от него и повернулась к Мартынову спиной.
Он помолчал, а потом придвинулся ко мне и обнял. Прижался щекой к моему плечу, а мне опять плакать захотелось.
- Тебе деньги не нужны?
Я головой покачала, заталкивая в себя рыдания. А вот Глеб усмехнулся.
- Удивительная женщина.
- Не смейся надо мной!
- Жень, ну ты чего? Ревёшь, что ли?
Слёзы тут же брызнули из глаз.
- Нет...
- Точно, не ревёшь, - поддакнул он, стирая слёзы с моих щёк. Я даже на спину перевернулась, чтобы ему было удобнее это делать.
- Глеб, я ведь серьёзно. Чёрт с ними, с этими деньгами. А вдруг... вдруг у неё в мужьях бандит какой-нибудь?
Мартынов приподнялся на локте, да так и замер ненадолго. А после поинтересовался:
- Подслушивала?
Я носом шмыгнула.
- Давай уедем куда-нибудь.
- Женя, ты подслушивала?
Моя рука забегала по его плечу.
- Давай на море поедем? Ты же давно не был, сам говорил. Отдохнём...
Он гадко выругался, а я от ужаса зажмурилась и снова заревела. То, что он так отреагировал, ещё больше меня напугало. Значит, я ничего не придумала и мне ничего не показалось. Значит, всё на самом деле серьёзно.
- Какого чёрта ты творишь, а? - Глеб откинул одеяло и встал с кровати, наклонился за своими джинсами.
- Я? А ты что творишь? Во что ты вообще ввязался?
- Ни во что. Это моё дело.
- С бандитами дружбу водить? - Я села и прижала одеяло к груди. - И не говори мне, что этот твой Кирилл добропорядочный гражданин и бизнесмен! У него всё на лбу написано!
Мартынов обернулся и посмотрел на меня.
- Так и написано - бандит? А ты уверена, что я не бандит? Что ты вообще обо мне знаешь?
От обиды у меня губы затряслись.
- Только то, что ты счёл нужным мне рассказать!
- Вот именно.
- Значит, врал?
Он молча отвернулся, а я горько усмехнулась.
- Ясно...
- Женя! Тебе не нужно знать лишнее, поверь мне.
- Конечно! Зачем? От меня ведь что нужно? Крыша над головой, еда, постель. Все тридцать три удовольствия! А я как последняя дура думаю о том, как шкуру его спасти!
- Меня не надо спасать, откуда такие мысли? Я сам справлюсь.
- Не сомневаюсь! - Я упала обратно на подушки, но тут же поняла, что лежать не могу и встала. Правда, мне, так как Мартынову не повезло, ничего из своей одежды я рядом с кроватью не обнаружила, даже на полу, и я замерла в некотором смущении, продолжая оглядываться.
Глеб только руками развёл, наблюдая за мной.
- Женя.
- Отстань! - Я пролетела мимо него в ванную и дверью хлопнула. Но ровно через пять секунд (именно столько времени мне понадобилось, чтобы сдёрнуть с крючка халат и на себя накинуть) дверь я снова распахнула. - И кто же ты у нас такой, интересно? Бандит, вор в законе, а может секретный агент?
Глеб свирепо уставился на меня и ткнул пальцем в настенные часы.
- Четыре часа утра! Ты другого времени не нашла для разборок?
- А в чём проблема? Или у тебя с утра пораньше важное задание? Так ты бы предупредил, я бы будильник завела, пирогов бы напекла... Утомлять бы тебя не стала! - Швырнула в него банным полотенцем.
- Сумасшествие какое-то!
- Вот прав ты, прав! Слушай, а может ты и с квартирой мне наврал всё? Придумал басню...
- Женя, хватит, в конце концов! - заорал он, а у меня мороз по коже пошёл. Испуганно сглотнула и решила предупредить:
- Ещё раз так крикнешь, соседи милицию вызовут.
- Вот именно. Не думаю, что им очень нравятся скандалы среди ночи!
- Они мне тоже не нравятся, к твоему сведению. А ещё меньше мне нравится, когда мне врут! А ты только этим и занимаешься. Кто ты у нас там, москвич? Вот и катись в свою Москву! У тебя там, наверное, нормальная, устроенная жизнь? Квартира, дача... - Голос предательски сорвался. - Жена, дети... Кто там ещё бывает? Ах да, любовница, как же без этого? Без этого никуда...
Глеб устало опустился на кровать, а я за дверью ванной комнаты спряталась. Вытирала слёзы и старалась особо громко не всхлипывать. Умоляла себя успокоиться. Причём немедленно.
- Всё-таки женская логика - странная вещь, - вдруг сказал Мартынов. - Вроде бы начали разговор с того, что меня убить собираются, а закончили всё тем же - ревностью.
- Размечтался, - подала я голос из-за двери.
- Не ревнуешь?
- С какой стати мне тебя ревновать? Я может и дура, но не настолько. Мне про тебя всё понятно.
- И что же, если не секрет?
- Всё. Ты врун, подлец и бабник.
Глеб помолчал, но затем хмыкнул весьма заинтересованно.
- Да... Более чем исчерпывающий ответ. Ладно, с вруном и бабником я спорить не буду...
- Ещё бы ты спорил, - не удержалась я.
- Да, не буду! Потому что это бесполезно. Но вот почему я подлец? Может, объяснишь? Что такого подлого я тебе сделал?
Вот тут я уже не стерпела и из ванной выскочила.
- Объясню. Объясню, Глеб! Потому что ты попросту ворвался в мою жизнь и перевернул её с ног на голову. И, кажется, очень гордишься собой по этому поводу, не так ли? А уж после сегодняшнего вечера я совсем не уверена, что всё это было случайностью и стечением обстоятельств.
- И что же случилось сегодня вечером?
Мартынов снова смотрел на меня своими невинными голубыми глазами, а я его за это убить была готова. Кажется, он до сих пор считает, что я полная дура и ничего не понимаю. Или у него единое мнение по поводу всей женской половины человечества?
- Сегодня вечером ты потащил меня в этот дурацкий ресторан.
- Дался он тебе!
- Да, дался! Потому что для тебя это важно, и хватит уже притворяться. Я весь вечер голову ломала - зачем ты меня туда привёл. Тебе нужно было поговорить с Кириллом, а я мешала, легче было встретиться с ним наедине. Но ты всё равно настоял, чтобы я пошла с тобой. - Я развела руками. - Зачем? А потом всё встало на свои места.
На губах Глеба, как приклеенная, цвела снисходительная ухмылочка. Что бы я ни говорила, он выглядел всё более насмешливым, но я была уверена, что всё это чистой воды притворство. Каждое моё слово попадало в цель, и Мартынов всё больше напрягался, хоть и старался это скрыть.
Я слёзы вытерла и продолжила:
- Тебе просто нужно было показать меня Кириллу. Или ещё кому-то, кого ты ожидал встретить в "Трёх пескарях". Правда? Чтобы все поняли - ты в этом городе по вполне понятной причине. Чтобы не думали, что ты рыщешь по городу в поисках своей бывшей жены, а видели - ты спокойно живёшь у любовницы. Отдыхаешь, так сказать! И как кстати этой любовницей оказалась я, правда, Глеб? - горько проговорила я. - Ведь меня в этом городе каждая собака знает, и ты это очень быстро понял. Дяде моему "спасибо", который, будучи человеком неженатым, вечно меня таскал по всяким мероприятиям. Хоть кому-то это пригодилось!
Ухмылка на его губах дрогнула, но тут же снова расцвела.
- Поэтому ты и таскал меня по ресторанам, - закончила я дрогнувшим голосом. - Я, правда, не сразу поняла, в чём дело, но поняла. Лучше поздно, чем никогда, правда, Глеб? - Я посмотрела на него, но он продолжал молчать, и стало ясно, что надеяться мне не на что. - Сволочь ты, Мартынов, - добавила я, изо всех сил стараясь сдержать слёзы, а Глеб к моему ужасу ещё и кивнул, а потом и улыбнулся мне.
- Сволочь, Женька. И очень хорошо, что ты это поняла.
- Я поняла, - еле слышно проговорила я. Вся злость и справедливое негодование неожиданно испарились, и осталась только пустота. Правда, я всё же предупредила его: - Не смей втягивать в свои афёры дядю, понял?
- Я и не собирался.
- Очень на это надеюсь. - Я запахнула на груди халат и направилась к двери, а Глеб вдруг встревожился.
- Ты куда?
- Пройдусь. Благо квартира большая.
Глеб смотрел на меня, и мне показалось, что он расстроен.
- Женька, - вздохнул он, но я слушать не стала и из спальни вышла.
Женька, Женька... Вот как у него это получается? Я всю жизнь своё имя терпеть не могла, и когда Димка стал звать меня Евой, восприняла это с благодарностью и чуть ли не с восторгом, посчитала это поворотным моментом в жизни. Я всегда считала, что имя очень влияет на судьбу человека. У меня же имя мальчишеское, а как с таким именем возможно женское счастье заполучить? А потом я вдруг превратилась в Еву и пришла к выводу, что это правильно, и что Димка, который моё имя поменял, и есть подарок судьбы, лучшего и ждать нечего. А как снова к Женьке вернулась, так поняла, что не в имени дело и не в том, как оно звучит, а в том, кто и как его произносит. Вот у Глеба и небрежное "Женька" по-особенному получается. Как ни у кого. Вот только ему до моих ощущений никакого дела, судя по всему, нет.
Выйдя из спальни, я прошла на кухню, налила себе воды, а потом вышла на крышу. Ночь уже отступала, небо начало сереть, новый день вот-вот начнётся, а я ещё со старым никак не распрощаюсь. Пила воду маленькими глотками, а в горле снова комок и слёзы текут рекой. Я запрокинула голову и подставила лицо ветру, надеясь, что он их высушит. Самое ужасное, что я всё ещё ждала, что Глеб сейчас выйдет на крышу вслед за мной и произнесёт всего два слова:
- Давай уедем.
И я бы поехала. В Москву, на море, в вечную мерзлоту... Господи, я ведь на самом деле готова с ним уехать. Вот только он не позовёт. В этом я была уверена.
Но почему именно он?
Вдруг вспомнила, как Глеб согласился с тем, что он сволочь, и тон был такой лёгкий, насмешливый... Он всё заранее продумал, я просто была ему удобна, и скрывать это дальше Мартынов не собирался. А мне-то теперь как? Я от обиды даже ногой топнула и снова заревела. В голос. Кого стесняться-то?
Ох, Глеб...
Я понятия не имею, кто он на самом деле, как живёт и с кем. А вдруг у него на самом деле жена есть? И дети. Что из того, что он мне рассказал, правда? Если вообще хоть слово правды было. Единственное, что понятно - я в его жизни никакой роли не играю. Не то что важной, а вообще никакой. Сколько у него было, да и будет, таких Женек? А также Наток, Галочек и далее по списку. А я в очередной раз показала себя с наиглупейшей стороны, ведь Глеб прав, это на самом деле была сцена ревности.
- Я в него влюбилась, - проговорила я вслух и даже застонала в голос. - Дура. Ну, когда же ты перестанешь быть такой дурой?
Наверное, никогда. Наверное, это не лечится. Это врождённый недуг - патологическая дурость называется.
Я решительно утёрла слёзы. Нельзя так распускаться. Нельзя быть мямлей и плаксой. Но и вмешиваться я больше ни во что не стану. Уже ясно, что квартира моя Мартынову не нужна, вот и пусть дальше сам своими поисками занимается, с бывшей своей разбирается, а я что буду делать? Ждать у моря погоды? Когда у Глеба все дела в нашем городе закончатся? А что потом?
А если его убьют?..
Я даже головой помотала от накатившего на меня ужаса. В фильмах вон чего только не показывают, но я никогда не думала, что придётся с этим в жизни столкнуться. А Мартынов упёрся рогом, сам он, видите ли, разберётся! Тоже дурень ещё тот.
От всех этих мыслей захотелось подойти к краю крыши и крикнуть что есть силы:
- Я не знаю, что мне делать!
Но спящих мирным сном горожан я пугать, конечно, не стала. Вместо этого сделала несколько глубоких вдохов, надеясь хоть немного успокоиться, а потом пошла обратно в спальню. Мысли о глупостях вроде той, чтобы проявить стойкость и улечься спать на диване в гостиной, я отбросила тут же. Да и времени было жалко, если честно. Чувствовала, что осталось его немного - неделя, от силы две, если ничего не изменится за эти дни, - и тратить его на обиды мне не хотелось. В комнате было темно, и я даже решила, что Мартынов (бегемот толстокожий!) спит себе спокойно. Обида снова кольнула, но я посоветовала себе и в этот раз её не замечать, и легла в постель, прямо в халате. Осторожно натянула на себя одеяло, боясь Глеба разбудить, и свернулась клубком на краю постели. Но не прошло и пары секунд, как Мартынов придвинулся ко мне и обнял.
- Замёрзла?
- Да...
- Упрямица. - Он прижался губами к моему плечу, и я поняла, что он улыбается. - И скандалистка.