В углу, сразу за входом, скучал новый охранник, нанятый Абрамкой уже после моего увольнения. У мужика, хорошо за тридцать были цепкие бирюзовые глаза и тонкий белый шрам на левой щеке, а еще в руках интеллектуальный Булгаков с его «Белой гвардией». Всем своим видом, вкупе с деловым черным костюмом и военной собранностью, он демонстрировал, что: а) «не здесь», б) натурал, в) согласился на работу в клубе только ради денег, которые не жалел на профессионалов Абрам, понимая, какие рисковые бывают ситуации.
Охранник покосился на меня, а я на него. «Добро пожаловать, или посторонним "прости господи" вход воспрещен», — прочитал я в его взгляде, а потом он вопросительно выставился на Кита.
Положа руку на сердце, мужик просто делал свою работу. Это было второй заповедью в профессии. В заведении могли работать только свои, для всех остальных существовали трассы, схожие с распрекрасной улицей имени известного советского революционера Паши Дыбенко и затерявшиеся где-то в жопе мира на окраинах Петербурга. Староневский проспект уже давно утратил свою легендарную сущность и, подобно тому, как в возрасте редкая шлюха становится респектабельным господином или дамой, неожиданно для всех оброс теперь элитными бутиками и республиканскими консульствами.
— Сик транзит глория мудней, — отстраненно произнес я, размышления о сем историческом факте и скорости, с которой утрачивается слава мирская после ухода из профессии.
Кит тем временем молчал, как Лига наций, и наслаждался спектаклем. Очевидно было, что ориентация охранника уже стала для него моральной травмой и теперь он собирал любой минимальный компромат, чтобы выложить его перед Абрамкой. Только сейчас я заметил, что Кит при всем параде: белые джинсы, над ними резинка трусов «Calvin Klein», салонный только что блондированный ирокез и подкрашенные веки. Все это означало только одно: на ночь у него были глубоко идущие анальные планы.
— Че? Ты кого муднем назвал? Проблем хочешь? — улыбнулся мне охранник, приободренный молчанием админа.
Кит подхватил со стойки раздевалки чашку с особым «компотиком», которая меня несказанно порадовала — это означало, что Абрамки точно нет, с ним он себе на работе пить не позволял, пахнул новинкой Givenchy и отмер:
— Брейк, парни. Владик, твой профессионализм меня смущает, как можно спутать уважаемых людей с с... — протянул он в сторону охранника, а потом решил познакомить нас, — Славик, это Владик. Владик, это Славик. Запомнил его? Теперь будешь пускать без б. Почти наш новый старый сотрудник.
Владик пожал плечами, согласно кивнул и тут же безразлично уткнулся в книгу, не забыв при этом мысленно сделать в мою сторону любимый американский жест: «Я за тобой слежу». Походу, Абрамка поручил охраннику бздить за Китом, и теперь у Владика появился карт-бланш, о котором он намеревался «докласть» начальству сразу после приезда.
Для народа в клубе было рановато, я без проблем уселся за барную стойку и поздоровался с рослым, статным барменом Стасиком. Не обозрев у меня за спиной Свена, он расстроился, но не показал виду:
— Давай в долг, — утешил я, пока он из-под полы разливал коктейли обоим.
— Ну, че, я изверг, что ли. После трех на клиентах нагоню, — пробурчал он и, отнаблюдав, что Кит уплыл из зала, переключил порно на большом экране над стойкой на канал о машинах. Иногда мне кажется, что мы с ним в «Моно» насмотрелись порнухи на всю оставшуюся жизнь.
Время пролетело незаметно за трепом, и к часу ночи клуб стал заполняться людьми. Я переместился из бара в зал и привалился к стенке. Кит снова нарисовался на горизонте, и приобнял меня за талию, положив голову на плечо:
— Лапуль, у меня сегодня важные деловые переговоры, подежуришь в зале? — горячо прошептал он мне на ухо, — я отблагодарю.
Какого рода переговоры у него намечались, я в общих чертах догадывался с момента прихода, но неожиданно почувствовал, что элементарно соскучился по работе админа:
— Что с шестом?
— Сначала Ленечка в два, потом в четыре Тедди, но я уже вернусь. Проверенные люди, все хоккей будет, — пропел Кит, шлепнул меня по заднице, отлепился и потрусил к подсобке.
Глава шестая. Ленька
В пятнадцать минут второго я набрал Ленку, чтобы удостовериться, что все в порядке. В простоте между собой мы звали его этим женским именем за те номера, которые он откалывал с клиентами уже после шоу. Разводка на элитную выпивку «кошельков» на полклуба, была, например, самым невинным его развлечением.
— Кит... Я... ик... в метро... ик... на... Дыстыевской, — пробормотал он как-то невнятно и отрубился, посеяв во мне первые нехорошие предчувствия на ночь.
Возможно, голоса с Китом у нас и были чем-то похожи, тем более, что я звонил с клубного мобильника, но напрягло больше другое. Воспитанный в интеллигентной рафинированной петербургской семье с родителями-педагогами, Ленька имел университетский диплом филфака и с крайним пиететом относился к русским классикам литературы. Как мне рассказывали клубные старожилы, в стриптиз он попал случайно после неудачной попытки преподавания в школе.
Не очень высокий, тонкокостный Ленька, предпочитающий стиль «метросексуал», пришел на свой первый урок к одиннадцатиклассникам. Большинство из учеников там было на голову выше и в полтора-раза шире. Они «по достоинству» оценили пушистые девчачьи ресницы Леньки, его пухлые губы и принялись живо обсуждать его ориентацию. Как он не старался перекричать «галерку», к середине урока галдеж был такой, что работать дальше было невозможно.
После того, как в его зад попал самолетик, сооруженный из тетрадного листа и утяжеленный жвачкой, Ленька прекратил писать на доске, отвернулся от нее к классу и поинтересовался, что там все так серьезно обсуждают.
С задней парты поднялся громила под потолок и пробасил:
— Мы выясняем, у кого в классе самый длинный член, Леонид Владимирович, чтобы вам было приятно.
Ленька вернулся к учительскому столу, сел на стул и закинул ноги на классный журнал:
— Так, в чем проблема, парни? Выходите к доске, спускайте штаны. Девушки и я сразу вам скажем. Кстати, оптимальные размер члена составляет около восемнадцати см, при большем партнер, вне зависимости от пола, испытывает определенный дискомфорт при первом контакте. Преодолеть его можно за счет упражнений для соответствующих мышц.
«Галерка» посрамленно замолчала, а Ленька продолжил рассказывать об особенностях сюжетно-композиционной организации «Котлована» Андрея Платонова. Но, как на грех, среди его учениц попалась внучка главы комитета по образованию Питера, которая с радостью поведала маме о новом педагоге, готовом поговорить с учениками не только о литературе, но и сексе.
Потом в комобразе (сокращенное название ведомства) поднялся дикий скандал с вызовом Леньки на ковер. После этого он решил, что учительские копейки не стоят тех нервов, которые приходится затрачивать на подрастающее поколение.
Короче, так исковеркать имя великого писателя Ленька мог только в одном случае, о котором мне думать не хотелось. По-нормальному, танцовщик должен был являться в заведение к часу ночи. Однако Ленка и раньше позволял себе немного опаздывать, и никаких эксцессов потом не было. Он быстро переодевался, разминался и выходил на сцену.
Мысленно я прикинул, что от «Достоевской» ему идти до клуба минут пять. Потом заглянул в гримерку к нашему конферансье Рудику, который сегодня был в ударе и намеревался предстать перед публикой в образе Мэрилин Монро. По дороге меня внезапно осенило, что неплохо бы задержать шоу минут на пятнадцать, и я попросил об этом Рудика. Зачем, я тогда даже не знал, но просто свято верил своей интуиции.
Рудик ошпарено выставился на меня, промазал кисточкой с голубыми тенями мимо планируемой зоны на веке и тихо выматерился:
— Блядь, ты что ли, Шаман? Свят, свят, свят. Вот, вечно с тобой один геморрой, когда ты админ. Хорошо, сделаем.
Потом мы еще минуты три пообсуждали его туфли сорок второго размера на шпильке, привезенные общим другом из Голландии, и я успешно отплыл в сторону выхода из клуба, чтобы покурить на свежем воздухе и в арке и подождать Леньку.
Охранник Владик хмыкнул при виде меня и записал про себя очередной «минус». Работникам клуба разрешалось выходить лишь после пяти утра, когда клиенты в основном уже начинали разбредаться.
Ленка уже был там. Он держался двумя руками за ограду и пытался сфокусировать зрение на кнопке звонка. От него разило сладковатым выхлопом энергетиков. Я ахнул, чувствуя, как сердце проваливается в район желудка, и сбываются мои худшие опасения. На автопилоте я загнал в рот незажженную сигарету.
— О, Славка, а где Кит? — поинтересовался он, и попытался схватить мою сигарету. Пальцы промазали мимо, и он вновь вцепился в ограду. — Дай прикурить.
— Я за него, — выдал я, схватил его за шкварник и потащил в клуб, благословляя камеры внутреннего слежения, фиксировавшие происходящее, и одновременно набирая мобилу Теда.
Абонент, чего и следовало ожидать, был недоступен. В это время второй танцовщик, запасной вариант, как раз должен был плескаться в ванне и готовиться к выезду на работу.
Глава седьмая. Стучить учали?
Ленька нажрался настолько, что даже не сопротивлялся и не пытался бузить.
Как я уже говорил, он весил не очень много — боксерский легкий по версии WBA при росте до метр семидесяти, но как у всех пьяных людей в таком состоянии его тело словно резко потяжелело и стало неуправляемым. Его вело из стороны в сторону, а ноги спотыкались на ровном асфальте, как будто он брел с огромным туристическим рюкзаком за спиной по корневищам соснового бора. Я подхватил спортивную сумку Леньки на плечо и еле доволок его до входа. При этом его пробрало на «попиздеть»:
— Славочка, ну, не руугаииийся, я с парнями из района по чуууть-чуть... Мы друуга в армию провожали... Ик... А мне туда низзя... Сам понимаииишь... Дядя Владик, здра... — пьяно начал он здороваться с охранником, но быстро заткнулся от моего тычка в ребра.
Бить, стриптизера, конечно, было нехорошо ни с какой из точек зрения: как моральной, так и профессиональной. Любой синяк на теле ему потом приходилось замазывать гримом, но работа админа заключалась в том, чтобы побыстрее оттащить пьяное тело во внутренние помещения, дабы оно не отсвечивало на глазах у посетителей, которые, как назло, повалили валом.
Владик быстро въехал, кивнул, и подхватил Леньку под левую руку. Вдвоем мы приволокли танцовщика в его крохотную гримерку и сгрузили на небольшой продавленный топчан перед полкой с зеркалом. Он блаженно закрыл глаза, попытался перевернуться и рухнул на грязный пол.
Лучше бы Ленка нажрался водкой, чем этими гребаными энергетиками. При опьянении ими есть одна странная особенность: мозги выносит напрочь, но при этом сознание не отключается, и двигательная активность сохраняется. В крайней стадии отравления зеленым змием тело, которое уже нельзя назвать «человеком», лежит на горизонтальной поверхности и сучит в воздухе копытами. Вот это и происходило сейчас с Ленькой.
— Что делать будешь? — поинтересовался Владик с ухмылкой. По скептическому выражению на его лице, я понял, что делать что-то с Ленькой, по его мнению, в принципе бесполезно.
Один иезуитский способ поставить танцовщика на ноги, конечно, был. Но на него, все равно, требовалось не меньше двух часов. Кроме того, выйти к пилону после него Ленька мог в лучшем случае во время второго четырехчасового шоу.
— Не я, а мы все. Снимать штаны и бегать кругами. Ты Абрамку не знаешь. Если шоу сорвется, он нас всех хором поцелует со штрафом, — отрезал я и двинул ногой Леньке «контрольный». Тело попыталось встать на карачки, но снова завалилось набок, а потом на спину.
— Злыыыдень... Ты мииня не лубиишь... Никто меня не любииит, — захныкал, размазывая кулаком по лицу почти искренние слезы Ленька. — А яяя... ик... всех.
— Заткнись уже, — синхронно проорали мы с Владиком, после чего охранник продолжил. — Ню-ню, надеюсь, не в прямом смысле. Кита зови. Формально он старший, вот пусть и разгребает. Не хрен нам на себя его косяки вешать.
Судя по всему, нелюбовь админа к охраннику начала плавно перетекать в русло взаимной, когда я упомянул о штрафах, однако мне это сейчас было только на руку. Уже минут десять я лихорадочно думал, как перевести все стрелки на Кита, потому что вляпаться можно было очень не по-детски. Особенно, если... Если...
По-хорошему, Владик был прав. Зная «творческую», ранимую натуру Леньки, нуждающуюся в постоянном понимании и горячительной энергетической поддержке, Кит обязан был наяривать стриптизеру чуть ли не с девяти вечера и на корню пресекать попытки провода друга. Например, прислать за Ленкой машину. Почти всегда админ был для танцовщика и швецом и жнецом, и на дуде игрецом, то есть, личным психологом, нянькой и массовиком-затейником.