Напряжение отпустило, когда в комнате появилась Дженни, совершенно восхитительная в синем шелке и кружевном чепце. В руках она держала большую шкатулку, обтянутую потертым красным сафьяном.
— Джейми, Карренсы пришли, и Вилли Мюррей, и Джеффри. Тебе лучше спуститься и позавтракать с ними. Я подала свежие булочки и селедку, а мистрисс Крук печет пирожные с джемом.
— О да. Клэр, спускайся, когда будешь готова. — Он поспешно поднялся, поцеловал меня быстро, но от души, и исчез. Его башмаки быстро прогрохотали по первому лестничному пролету, но замедлились на втором — он перешел на степенный шаг, подобающий лэрду.
Дженни улыбнулась ему вслед и переключилась на меня. Она поставила шкатулку на кровать, откинула крышку, и я увидела перепутавшиеся драгоценности и безделушки.
Странно было это видеть — совсем не похоже на аккуратную, любящую порядок Дженни Мюррей, которая железной рукой вела хозяйство от рассвета до заката, не допуская никаких сбоев.
Дженни запустила палец в сверкающую груду, потом, словно угадав мои мысли, подняла на меня глаза и улыбнулась.
— Я понимаю, что однажды мне придется привести это в порядок. Но когда я была маленькой, мама разрешала мне иногда рыться в шкатулке, и это походило на поиски волшебного сокровища — никогда не знаешь, что вытащишь. Мне почему-то кажется, что, если навести здесь порядок, то волшебство исчезнет. Глупо, правда?
— Нет, — улыбнулась я в ответ. — Вовсе нет.
Мы неторопливо копались в шкатулке, хранившей заветные побрякушки четырех поколений женщин.
— Вот это принадлежало бабушке Фрэзер, — вытащила Дженни резную серебряную брошь в форме полумесяца с единственным маленьким бриллиантиком, сверкавшим на верхушке, как звезда.
— А это… — она держала в руках изящный золотой ободок с рубином, окруженном бриллиантами, — это мое обручальное кольцо. Иэн потратил на него половину заработка за год, хотя я и сказала, что это глупо. — Нежность в ее лице подсказывала мне, что уж кем-кем, а глупцом она Иэна за это не считала. Дженни потерла камень о платье и еще раз полюбовалась им, прежде чем вернуть кольцо в шкатулку.
— Я буду так счастлива, когда ребенок родится, — призналась она, поморщившись и погладив круглый живот. — Пальцы так опухли, что по утрам я с трудом справляюсь со шнуровкой, а про кольца и вовсе забыла.
Тут я уловила странный неметаллический блеск в глубине шкатулки, и показала туда.
— А это что такое?
— О, это… — Дженни снова сунула руку в шкатулку. — Я их никогда не надевала — они мне не идут. А вот ты попробуй — ты высокая и с королевской осанкой, как моя мама. Понимаешь, они принадлежали ей.
Это была пара браслетов, сделанных из изогнутых, почти круглых клыков дикого вепря, тщательно отполированных, с серебряными наконечниками, украшенными гравировкой — цветами.
— Боже, они великолепны! Я никогда не видела ничего настолько… настолько восхитительно варварского!
Дженни развеселилась.
— Ага, они такие. Кто-то подарил их маме на свадьбу, но она не призналась, кто. Отец любил ее поддразнивать неизвестным поклонником, но она и ему ничего не сказала, только улыбалась, как кошка, наевшаяся сливок. На-ка, примерь.
Кость холодно и тяжело легла на руку. Я не удержалась и погладила таинственную желтоватую поверхность, покрытую от времени паутинкой трещин.
— Ага, они тебе идут, — объявила Дженни. — И очень подходят к желтому платью. А вот и серьги — надевай и пошли вниз.
Муртаг сидел за кухонным столом, усердно поедая ветчину, насаженную на конец кинжала. Проходя мимо него с большим плоским блюдом, мистрисс Крук проворно наклонилась и бросила еще три горячих лепешки ему на тарелку, даже не замедлив шага.
Дженни посмотрела через плечо Муртага на стремительно пустеющую тарелку.
— Ни в чем себе не отказывай, приятель, — бросила она. — В конце концов, в загоне есть и еще один кабанчик.
— Жалеешь родственнику кусок хлеба? — спросил он, не прекращая жевать.
— Я? — Дженни уперлась руками в бока. — Боже, нет! Да ты и съел-то пока всего четыре порции. Мистрисс Крук, — окликнула она выходившую из кухни экономку, — когда допечете лепешки, обеспечьте этого голодающего большой миской овсянки, чтобы проконопатить все щели. Вы же понимаете, мы не хотим, чтобы он свалился в обморок прямо на пороге.
Тут Муртаг увидел в дверях меня и тут же подавился куском ветчины.
— М-м-мх-м, — промычал он вместо приветствия, пока Дженни колотила его по спине.
— Я тоже рада тебя видеть, — улыбнулась я, садясь напротив. — Кстати, спасибо тебе.
— М-м-мх-м? — половина лепешки, политой медом, заглушила вопрос.
— За то, что привез мои вещи из замка.
— М-мп. — Он небрежно отмахнулся от моих благодарностей, и его рука как бы сама собой потянулась к блюду с маслом. — Я еще привез тебе твои растения и все такое, — мотнул он головой в сторону окна. — Там, во дворе, в моих седельных сумках.
— Ты привез мой медицинский ящик? Это потрясающе! — Я пришла в восторг. Некоторые лекарственные растения были весьма редкими, и не так просто было бы снова их найти и правильно приготовить. — Но как тебе это удалось? — Придя в себя после суда над ведьмами, я часто задумывалась о том, как обитатели замка восприняли мой арест и побег. — Надеюсь, сложностей не возникло?
— О нет. — Он снова откусил сразу половину лепешки, но на этот раз дождался, пока все спокойно пройдет по пищеводу, и только потом ответил. — Мистрисс Фитц отложила их в сторону, как бы сразу упаковала. Я, понимаешь, сначала зашел к ней, потому что кто знает, какой прием меня там ожидал?
— Очень разумно. Не думаю, чтобы мистрисс Фитц начала визжать, увидев тебя, — согласилась я. Лепешки исходили паром и пахли просто божественно. Я протянула к ним руку, и браслеты на запястье звякнули. Я заметила, что Муртаг смотрит на них, и поправила их, чтобы он как следует разглядел серебряные наконечники с гравировкой.
— Прелесть, правда? — спросила я. — Дженни говорит, они принадлежали ее матери.
Взгляд Муртага переместился к миске с овсянкой, которую мистрисс Крук бесцеремонно бухнула ему под нос.
— Тебе идут, — пробормотал он. И тут же вернулся к предыдущей теме. — Нет. Она бы не стала звать на помощь. Я хорошо знавал Гленну Фитцгиббонс раньше.
— О, так она твоя старая-старая любовь? — поддразнила я его, искренне наслаждаясь нелепой мыслью о том, как он сплетается в страстном объятии с необъятной мистрисс Фитц.
Муртаг холодно посмотрел на меня, оторвавшись от овсянки.
— Ничего подобного, и спасибо за то, что впредь ты будешь говорить об этой леди прилично. Ее муж был братом моей матери. И чтоб ты знала, она очень переживала из-за тебя.
Я, сконфузившись, опустила глаза и потянулась за медом, чтобы спрятать смущение. Каменный кувшин стоял в горшке с горячей водой, чтобы мед не застывал, и к нему было очень приятно прикасаться.
— Извини, — сказала я, поливая сладкой золотой жидкостью лепешку и следя, чтобы мед не потек мимо. — Интересно, что она почувствовала, когда., когда я…
— Они сначала не поняли, что тебя нет, — сурово ответил маленький человечек, делая вид, что не заметил моих извинений. — Когда ты не пришла к ужину, они решили, что ты задержалась в полях, а потом ушла к себе, не поев. И дверь у тебя была закрыта. А на следующий день, когда поднялся шум, что, мол, мистрисс Дункан взяли, никому и в голову не пришло поискать тебя. О тебе не упоминали, только о ней, и среди всех треволнений о тебе и не вспомнили.
Я задумчиво кивнула. Никто бы меня и не хватился, разве только кому-нибудь потребовалось бы лечение: когда Джейми не было, большую часть времени я проводила в библиотеке Каллума.
— А Каллум? — спросила я. Это не было праздным любопытством. Вдруг он и вправду спланировал все это, как думала Гейлис?
Муртаг пожал плечами. Он внимательно осмотрел стол в поисках еще какой-нибудь еды, не нашел ничего, привлекающего внимание, и откинулся на стуле, сложив руки на тощем животе.
— Когда он услышал новости из деревни, велел тут же запереть ворота и запретил уходить из замка. Боялся, что еще кого-нибудь схватят под шумок. — Муртаг еще немного откинулся назад, с любопытством изучая меня. — Мистрисс Фитц на следующий день пыталась тебя отыскать. Она говорила, что расспрашивала всех служанок, не видали ли они тебя. Никто не видел, но одна девушка сказала, что ты, наверное, пошла в деревню и осталась там переночевать.
Одна девушка, цинично подумала я. Та самая, которая чертовски хорошо знала, где я.
Муртаг отрыгнул, не побеспокоившись заглушить звук.
— Я слышал, что мистрисс Фитц перевернула замок вверх дном, и заставила Каллума послать человека в деревню, когда поняла, что в замке тебя нет. А уж когда узнали, что случилось… — Слабая улыбка озарило темное лицо. — Всего она мне не рассказывала, но я и сам догадался. Она устроила Самому веселую жизнь, пилила его, настаивала, чтобы он послал людей и с оружием в руках освободил тебя — и все без толку. Он тоже спорил, и доказывал, что уже ничего не может сделать, что теперь все в руках инквизиторов, и то, и другое… Верно, на это стоило посмотреть, — задумчиво протянул Муртаг, — как они кидались один на другого.
И, похоже, ни один не победил и не сдался. Нед Гован, со своим юридическим даром идти на компромисс, нашел выход, предложив самому отправиться на суд, не как представителю лэрда, а как независимому адвокату.
Я сделала глубокий вдох, боясь задать следующий вопрос Я изо всех сил старалась забыть те последние мгновенья на берегу озера, но от воспоминаний о Гейлис Дункан избавиться не могла. Женщина-убийца, откровенно безумная, но при этом отважная и прочно связанная со мной — отрицать это невозможно, как бы я ни относилась к самой Гейлис.
— А… мистрисс Дункан? — тихо спросила я. Муртаг помолчал, поскреб заросшую щетиной щеку, потом подобрал указательным пальцем каплю меда с тарелки.
— В тюрьме, — коротко ответил он. — Пока дитя не родится.
— В тюрьме? Ты не имеешь в виду… не в яме для воров? — Мысль о том, что кто-то, уж не говоря о беременной женщине, может провести недели или даже месяцы в ледяной тьме, ужасала. Я сцепила на коленях руки, и костяные браслеты тихонько звякнули.
Муртаг покачал головой, все еще не глядя на меня.
— Не-а. В замке. Каллум будет держать ее под стражей, пока не придет время отправлять ее обратно к инквизиторам. — Вот теперь он посмотрел на меня, и во взгляде мелькнуло сочувствие. — Не изводи себя. Мистрисс Фитц позаботится о ней — и о сосунке, когда он родится. Она найдет ему хороший дом.
Эта мысль хоть чуть-чуть утешала. Если бы у меня был младенец, я бы доверила его мистрисс Фитц.
— А она поверила, что я ведьма — в смысле, мистрисс Фитц? — с любопытством спросила я.
Муртаг фыркнул.
— Не видывал я еще старухи, чтоб верила в ведьм, да и молодых тоже. Только мужчины считают, что в женщинах кроется магия и они могут сглазить, а по правде это просто природа этих созданий.
— Кажется, я начинаю понимать, почему ты так и не женился, — улыбнулась я.
— В самом деле? — Он резко отодвинул стул и встал, натягивая на плечи плед. — Ухожу. Мое уважение лэрду, — обратился он к Дженни, только что появившейся из холла, где она встречала арендаторов. — Думаю, он будет очень занят.
Дженни протянула ему большой холщовый мешок, завязанный узлом; видимо, набитый продуктами на неделю.
— Слегка перекусить по дороге домой, — засияла она ямочками на щеках. — Может, хватит хотя бы, чтобы ты успел отойти от дома.
Он деловито запихал узел себе под кушак и кивнул, поворачиваясь к дверям.
— Ага. А если не хватит, увидишь, как над холмом собираются вороны, чтоб поклевать мои косточки.
— Много они наклюют, — насмешливо отозвалась Дженни, измерив взглядом его костлявую фигуру. — На метле и то больше мяса.
Лицо Муртага не изменило выражения, но в глазах промелькнула веселая искорка.
— О, правда? — сказал он. — Так я скажу тебе, девочка… — Голоса постепенно удалялись в холл, смешиваясь в дружеских подколках и насмешках, и наконец вовсе затихли.
Я еще немного посидела за столом, лениво поглаживая теплые костяные браслеты Эллен Маккензи. Вдалеке хлопнула дверь, я встряхнулась и встала, чтобы занять свое место леди Лаллиброх.
Главный дом, всегда бывший деловитым местом, в квартальный день просто кипел деятельностью. Арендаторы приходили весь день. Многие заходили, отдавали арендную плату и уходили, но некоторые оставались до вечера, бродили по поместью, навещали друзей, подкреплялись в общей комнате. Дженни, цветущая в своем синем шелке, и мистрисс Крук, церемонная в накрахмаленном белом льне, метались между кухней и комнатой и следили за двумя служанками, которые шатались под тяжестью огромных блюд, нагруженных овсяными лепешками, фруктовыми пирожными, рассыпчатым печеньем и другими сластями.
Джейми, церемонно представив меня арендаторам в столовой и общей комнате, удалился с Иэном в кабинет, чтобы принимать их поодиночке, обсуждать нужды весеннего сева, консультировать их по поводу продажи шерсти и зерна, записывать, что происходит в поместье, и приводить дела в порядок на следующую четверть года.
Я весело порхала по дому, беседовала с арендаторами, помогала с закусками, если возникала такая необходимость, а иногда отходила на задний план и наблюдала за приходящими и уходящими.
Вспомнив обещание, которое Джейми дал старушке на мельничной запруде, я с любопытством ожидала появления Роналда Макнэба.
Он прибыл вскоре после полудня верхом на хлипконогой низкорослой лошадке. Сзади за его пояс цеплялся маленький мальчик. Я наблюдала за ними из двери общей комнаты, гадая, насколько точным было описание, данное его матерью.
Мне показалось, что «пьянчуга» было некоторым преувеличением, но в общем облик, нарисованный бабушкой Макнэб, оказался верным. Волосы Роналда Макнэба, длинные и засаленные, были небрежно связаны сзади шнурком, а воротничок и манжеты посерели от грязи. Он определенно был на год-два младше Джейми, но выглядел на все пятнадцать старше, щеки заплыли жиром, маленькие, налитые кровью серые глазки смотрели тупо.
Ребенок тоже был неряшливый и испачканный, но, что с моей точки зрения было еще хуже, он робко шел вслед за отцом, не отрывая глаз от пола, и весь сжался, когда Роналд повернулся и резко заговорил с ним. Джейми, вышедший из дверей кабинета, тоже это увидел. Он обменялся сердитыми взглядами с Дженни, которая по его просьбе несла в кабинет графин с вином.
Она небрежно кивнула и протянула графин брату. Потом решительно взяла мальчика за руку и повела за собой на кухню, приговаривая:
— Пойдем со мной, паренек. Думаю, там тебя дожидается вкусное печенье. А может, лучше кусочек фруктового пирожного?
Джейми официально кивнул Роналду Макнэбу и посторонился, пропуская того в кабинет. Закрывая дверь, Джейми перехватил мой взгляд и мотнул головой в сторону кухни. Я кивнула в ответ и пошла следом за Дженни и малышом Рэбби.
Они мило беседовали с мистрисс Крук, переливавшей пунш из большого котла в чашу. Она плеснула немного пунша в деревянную чашку и протянула ее мальчику. Тот отпрянул, с подозрением глядя на нее, но чашку все же взял. Дженни продолжала щебетать о чем-то, накладывая еду на тарелки, но в ответ слышала только бурчание. И все-таки полудикое создание немного расслабилось.
— Рубашка у тебя грязновата, паренек, — заметила Дженни, наклонившись и отгибая воротничок. — Сними-ка ее, я быстренько постираю, пока ты здесь.
«Грязновата» — очень слабо сказано, но мальчик тут же попятился. Я стояла у него за спиной и по сигналу Дженни схватила его за руки, чтобы он не сбежал.
Он лягался и орал, но Дженни и мистрисс Крук тоже насели на него, и втроем мы сумели задрать вонючую рубашку.
— Ах. — Дженни резко втянула в себя воздух. Она крепко держала мальчика за руку, и мы хорошо видели его худенькую спину. Рубцы и струпья покрывали ее всю, одни совсем свежие, другие уже зажившие, так что от них остались только следы на торчащих ребрах. Дженни решительно взяла его за шею и, ласково что-то приговаривая, сняла рубашку совсем. Потом мотнула головой в сторону холла, глядя на меня.