— Вот, возьми. — Мауро, слетавший наверх секунды за три, даже не запыхался.
Мужчины стали говорить вполголоса, чтобы не мешать Джойс. На табло было лицо Маркуса.
— Алло, Джойс, как дела?
— Ничего, нормально, мы ужинаем. А почему ты звонишь, что-нибудь произошло? Только не скрывай от меня, скажи сразу.
— Нет, что ты. Ничего не случилось. Просто… — он замялся, словно раздумывая, сказать или нет, — я, наверное, послезавтра приеду к тебе. У меня дела в Каире. В смысле у отца дела. Но мы решили, что лучше ехать мне, раз ты там.
— Ой, — не сдержалась Джойс.
— Что «ой»? — Маркус насторожился. — Что?
— Нет, ничего, только надо договориться, где и когда точно.
— Ты сможешь днем?
— Да, конечно.
— Куда мне приехать и во сколько? Я туда и обратно, на сутки.
— Позвони, когда будешь уже здесь.
— Хорошо, тогда жди послезавтра. Пока.
— Пока.
Джойс отложила трубку в сторону. Кажется, теперь придется все рассказать. У нее на душе кошки скребли. Маркус приедет сюда и все увидит. Она живет в доме у постороннего мужчины — больная, слабая. Разумеется, он постарается ее забрать. Растрезвонит всем и вся, что Джойс чуть не погибла. Стажировка окончена. Теперь уже точно окончена. Она возвращается в Австралию. Телефонный звонок подействовала на Джойс как ведро холодной воды. Каким странным показалось все вокруг. Только минуту назад ей грезилось, что счастье, окружающее ее, вечно. А теперь все рухнуло в одночасье. Она уедет. Уедет в Австралию. Уже послезавтра. А там… Кто знает, что будет там? Старые друзья, мама, Кейт. Все в один голос станут уговаривать Джойс выйти за Маркуса. Устоит ли она под этим натиском? Теперь, когда точно знает, что любит другого человека. А Маркус… Джойс точно могла сказать, как он поведет себя в этой ситуации: станет убеждать ее, что подобные непроверенные чувства — заблуждение. Кроме того, Джойс все-таки переживала. Предала. Она предала его, обманула. А может, еще не поздно все исправить? Маркус отходчивый, он простит и ложь, и неверность. Джойс почувствовала, как по щеке побежала слеза.
— О господи, что случилось? — Феликс даже подскочил на стуле.
— Джойс, что такое? — Андреа подошел к ее креслу и сел рядом на корточки.
А она не могла им ответить, потому что слезы, которые было уже не сдержать, не давали говорить. К горлу подкатил ком.
— Меня… послезавтра заберут, — едва выдавила из себя Джойс, вытирая глаза руками.
Сегодня уже никто не укладывал Джойс спать в одиннадцать часов. Она объяснила ситуацию, ей хотелось высказаться, хотелось, чтобы ее послушали. В итоге было решено, что послезавтра Андреа, как обычно, уедет на работу, оставив входную дверь открытой, и Джойс пригласит жениха прямо сюда. В том, какое решение тот примет, увидев невесту в таком состоянии, никто не сомневался. Вечером решили организовать прощальный ужин. Мауро сказал, что постарается дозвониться до Амалии.
Джойс была безутешна. Эти люди, ставшие почти родными за две недели, успокаивали ее, говорили, что она, конечно, может приехать в Каир и без стажировки. Андреа клялся и божился, что сделает пропуск. Но Джойс плакала не из-за стажировки. Она смотрела на Андреа, сидевшего на полу рядом с ее креслом, и чем больше тот улыбался, тем тяжелее ей становилось. Теперь все зависит от Маркуса. А его не уговоришь. Он воспользуется болезнью, чтобы вернуть Джойс домой. Устроить ему сцену? Объявить сразу, что не любит? Где-то внутри неприятно затрепыхалась совесть: а он любит, пожалей его.
Уже в половине первого Андреа отнес Джойс наверх. Вечер был безнадежно испорчен, говорить не хотелось.
— Пойду провожу гостей, — пробормотал он и вышел из комнаты. Он спускался по лестнице сам не свой от нахлынувших ощущений. Значит, послезавтра. Джойс уедет навсегда, он больше никогда ее не увидит, не прикоснется к этим русым волосам. Жених! Да как он смеет решать за нее?! Она по-настоящему любит свое дело, да кто он такой, чтобы ставить ей палки в колеса? И тут же в голове зазвенел ответ: жених, а ты никто. Она любит его. И в очередной раз Андреа почувствовал острое желание вмешаться в чужую жизнь. Но, правда, тут же запретил себе это. Надо подумать о том, что лучше для нее. А он справится с собой.
Провожать, собственно, было уже некого. Мауро, Феликс и Арнольд, поняв, что Андреа сейчас не до них, уехали. На столе стоял ее недоеденный омлет, вилка лежала боком, так, как она положила ее. Андреа опустился в ее кресло, оно было еще теплым. Нет, ну какое право этот парень имеет так настойчиво требовать? Джойс сейчас, наверное, плачет. Пойти посидеть с ней? Нет, нельзя, это некорректно. Однако Андреа поднялся и пошел наверх. Корректно или нет, не все ли равно, если послезавтра ее уже здесь не будет.
Дверь в комнату была приоткрыта, поэтому стучаться не имело смысла. Джойс лежала на кровати лицом к стене.
— Ты спишь?
Ответа не последовало. Андреа в растерянности остановился. Он пришел сюда успокаивать Джойс, но она с непривычки сразу уснула. Уйти? Но ведь это предпоследняя ночь, когда она лежит в этой кровати, в его доме. Еще завтра, а потом все. Совесть била в набат, сообщая ему, что нельзя оставаться в комнате спящей девушки, которая помолвлена с другим, но Андреа ее не послушал. Он только посидит и уйдет, ничего такого.
Но стоило опуститься на кровать, как по телу пробежала предательская дрожь желания. Она безмятежно спала, чуть приоткрыв рот, и ее губы, влажные, притягательные… На щеке у Андреа вспыхнул сегодняшний поцелуй Джойс. Он и сам не понял, как это произошло, но пальцы потянулись к русым волосам, губы коснулись ее лица. Что ты делаешь?! Андреа ласкал Джойс, не в силах оторваться, перебирал пряди ее волос, целовал руки. Внезапно она тяжело вздохнула и закашляла во сне. Он испуганно выпрямился. Только сейчас пришло запоздалое осознание всей подлости своего поступка. Джойс спит, а он воспользовался ее слабостью. И в какой момент?! Когда ей нужны поддержка и сочувствие, а не домогательства. Андреа резко поднялся и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь. Он чувствовал себя мразью, насильником. В памяти всплыли слова Амалии: «Не добавляй проблем ни себе, ни ей». Поздно, теперь Андреа уже не представлял себе жизни без Джойс. А разве раньше он жил? Нет. Лишь существовал, не зная полноты ощущений, которую дает настоящее чувство к женщине. Жизнь началась три недели назад, когда Джойс впервые ступила на песчаную землю «12 Б», а сейчас она подходила к концу. Последний день, и она исчезнет. И Андреа решил быть твердым: он не отнимет у нее будущее. Кажется, Амалия говорила, что жених у Джойс очень состоятельный. А что он, Мартелли, работающий в Египте по контракту, может ей дать? Этот дом? Старый «мерседес»? Нет, он не имеет права вскружить ей голову. Ведь даже если Джойс согласится, если они поженятся, что потом? Потом в одно прекрасное утро она поймет, от чего отказалась и кто виноват в этом. Нет, завтра надо потерпеть еще один день. Уйти с головой в раскопки. Забыться… Андреа успокаивало лишь то, что он шел на эту жертву во имя счастья Джойс.
10
Маркус неуверенно прошел в кухню, не понимая, почему его не встретили у порога.
— Да-да, сюда, не стесняйся, сейчас никого нет, кроме меня.
Увидев костыли рядом с креслом, на котором сидела Джойс, Маркус изменился в лице.
— Ты… Ты… Что с тобой? — Он неловко повел плечом. — Что такое? Ты…
Джойс натянуто улыбнулась, прекрасно понимая, что никакая улыбка, пусть даже самая обворожительная, не сгладит впечатления, произведенного костылями. Маркус просто потерял дар речи.
— Я сейчас тебе все объясню, сядь, пожалуйста.
Маркус послушно сел, все еще глядя на невесту изумленными глазами. Но Джойс отметила странное выражение его лица. Смесь разочарования, досады и… Или это ей только показалось?
В последнее время, после того первого насторожившего ее разговора в больнице, Джойс даже по телефону чувствовала, что с Маркусом что-то не так. Он, правда, перестал ревновать, поскольку она честно отзванивалась по утрам, но какое-то непередаваемое словами напряжение в его голосе с каждым днем становилось все заметнее. Джойс смотрела на Маркуса, и у нее почему-то возникло ощущение, что этот визит и так ему в тягость, а ее болезнь делает его еще более обременительным. Словно в подтверждение мыслей Джойс, он опустил глаза. Но потом, видимо взяв себя в руки, посмотрел на нее прямо и она узнала прежнего Маркуса.
— Скажи мне, только честно, что с тобой и насколько это серьезно. Только не начинай со слов: «Это совсем не серьезно», как ты любишь это делать.
— Но если это действительно не серьезно? — возразила Джойс, все еще улыбаясь. И она принялась рассказывать историю с обвалом. Разумеется, в ее варианте все выглядело раз в пятьдесят безобиднее: просто небольшой обвальчик, просто небольшой подземный источник, но все обошлось. Все великолепно, немного застудила ноги и простыла.
— Понятно. — Маркус усмехнулся, почесав затылок. — Ну что ж, теперь я убедился в правильности своих опасений. Это тебя завалило в Эль-Гизе. И, я прошу, не нужно больше лгать. Я смотрел египетское телевидение. У меня были сомнения, но я вижу, что не ошибся. Само собой, кого еще, кроме тебя, могло завалить в подземном коридоре? Не пугайся, твоим родителям я ничего не сообщил: передали, что состояние стажерки из Австралии мисс Алекс Зандер, которая около десяти часов провела под землей, не внушает опасений. Я смотрел новости. Твое счастье, что часом раньше не переключил на этот канал и не видел прямого репортажа с места событий. Фамилию они, конечно, переврали, но догадаться было нетрудно. Итак, ничего серьезного? Маленький обвальчик?
Теперь уже Джойс стало стыдно, и она в свою очередь опустила глаза.
— Во всяком случае, ты теперь все знаешь.
— Знаю, — кивнул Маркус. — Почему ты все скрыла? Почему даже в университете ни о чем не догадываются?
— Потому что это прервало бы мою стажировку. — Джойс посмотрела на Маркуса в упор — пусть он почувствует, насколько для нее это важно.
— Да ты… Да ты помешалась на ней! — вспылил он, вскакивая с места. — Какая может быть стажировка, когда ты ходить не можешь?
— Это ненадолго! — Джойс почувствовала себя увереннее, когда разговор начал плавно перетекать в скандал. Она будет до последнего отстаивать свои интересы, нравится ему это или нет. — Через неделю я буду на ногах.
— Ладно, мне это надоело, собирайся, мы едем домой.
Джойс давно ждала этих слов, но сказаны они были, как ей показалось, недостаточно категорично, словно Маркус был вынужден так поступить, следуя какому-то давнему плану.
— Я никуда не поеду, — попыталась возразить Джойс, почувствовав слабину. Может, еще не все потеряно.
— Мисс Алекс Зандер, давайте не будем препираться из-за очевидных вещей. Хотелось бы мне еще поговорить с твоим руководителем. Куда он-то смотрел? Это ведь не пара шишек и не синяк. Я ничего не понимаю, почему он сразу не сообщил в университет? Тем более что у тебя с ним не сложились отношения. Отослал бы назад или я бы приехал, сдал бы тебя с рук на руки. А то отпусти тебя одну, ты и до Австралии не долетишь, по дороге найдешь себе приключений. Даже в воздухе. Хотя я, конечно, его отчасти понимаю, ты своими уговорами достанешь кого угодно.
Пока Маркус говорил, Джойс чувствовала, что закипает, поэтому, едва появился удобный момент, она перебила жениха:
— Знаешь что, это не твое дело! Его решения относительно меня… — Готовясь к этому разговору, она поклялась себе, что обойдется без истерик, но теперь почувствовала, как предательская слеза покатилась по щеке, оставляя влажный след.
— Одно хорошо, — усмехнулся Маркус. — Теперь ты не можешь бегством уйти от разговора, как сделала бы это сейчас, будь у тебя здоровы ноги. — Но ни издевки, ни злости, ни обиды в этих словах не было, одно только знаменитое Маркусово добродушие. — Вот, возьми. — Он протянул ей платок.
— Ты ничего не понимаешь, — всхлипнула Джойс. Спокойствие жениха как будто передалось и ей. — Ничего.
— Может, и так, — согласился Маркус. — Но одно я понимаю очень хорошо: тебя нельзя отпускать от себя больше чем на метр. А этот человек, вероятно, подпал под твое обаяние, которое ты пускаешь в ход всякий раз, когда тебе нужно чего-нибудь добиться.
— Ты не прав. — Джойс хлопнула ладонью по столу. — Просто он видит, что я не бревно, которое можно запереть у себя в сарае и никому не показывать. Он с первого дня понял, что я достаточно способная, чтобы работать по-настоящему, и дал мне шанс.
— Я так понимаю, это камень в мой огород. — Маркус откинулся на спинку стула. — Знаешь, мне не очень приятно это признать, но ты во многом права.
Вот это новость! Джойс ушам своим не поверила — Маркус сам — не под дулом пистолета, не с ножом у горла — говорит, что его ненаглядная невеста права.
— В чем? В чем… именно? — Она так удивилась, что даже не могла говорить: слова подбирались с трудом.
— В том, что я действительно не мог оценить многих твоих талантов, не ценил убеждения и принципы, не поддерживал стремления к карьере. Знаешь, за эти три недели я успел понять, что любимого человека нельзя переделывать. Нельзя навязывать ему свою правду. Если любишь по-настоящему, то принимаешь его таким, какой он есть.
Так, теперь Джойс уже не понимала ровным счетом ничего. Куда он клонит? Почему завел разговор на эту тему?
— Маркус, кто написал тебе эту речь и когда ты успел ее выучить? — Она недоверчиво прищурилась. — Я не поверю, что это твое мнение.
— Вот видишь, — он улыбнулся и, потянувшись через стол, взял ее руку, — ты мне не веришь. Но за это время я много думал. Роль домохозяйки и почтенной матери семейства тебе не подходит. Ты не создана для нее. А я все это время тебе ее навязывал. Так не должно быть между любящими людьми. Извини.
— Маркус, посмотри мне в глаза. — Джойс ухватилась за его пальцы. — Что с тобой? — Она почувствовала, как при этих словах его рука задрожала.
Он резко встал.
— Джойс… — он сел и опять встал, словно собираясь с мыслями, — я должен тебе сказать. Теперь вижу, что должен непременно. Я не имею права тебя обманывать, по крайней мере ты всегда старалась быть со мной честной. Услышав о случившемся, я уладил дела с отцом и под предлогом того, что скучаю, поехал сюда с твердым намерением забрать тебя. Но есть и еще одна причина. Я… — лицо его изменилось, глаза нервно забегали, — я полюбил другого человека. Но это ничего не значит. Я не забираю обратно своих слов, я не позволю… Я не позволю себе так поступить с тобой. Мое предложение остается в силе, свадьба будет, как и запланировано. Я понимаю, что говорить тебе об этом, когда ты в таком состоянии, подло… Но я не могу обманывать, ты должна знать. В нашей семье всегда чтили людей, которые во имя долга могли отказаться от своих чувств. Я не забыл своих обязательств. — Он уставился в одну точку невидящим взглядом. — Я не хотел говорить об этом, но… — И он замолчал, ожидая решения Джойс.
Но она улыбалась. Значит, за эти роковые, как выяснилось, три недели не она одна познала счастье истинной любви, судьба не забыла и о Маркусе. Так вот почему он был таким странным последнее время! О господи! Какое счастье, что они не поженились, как собирались. Иначе в мире прибавилась бы еще одна несчастная пара. Эту стажировку послали им сами небеса.
— Подойди ко мне, — попросила Джойс. Если бы она могла встать, то непременно кинулась бы ему на шею.
— Нож дать? — неуместно пошутил Маркус, все так же глядя в сторону, но подошел.
— Наклонись.
Он наклонился, инстинктивно повернув голову от предполагаемой пощечины. А Джойс с улыбкой обняла его и чмокнула в щеку.
— Не будет никакой свадьбы, ты свободен. Мы действительно не подходим друг другу. Я рада, что моя стажировка помогла нам это понять…
А потом они еще долго говорили о новых чувствах, которые переполняли их. О новой жизни, которая теперь открывала перед ними свои двери. О случайностях и теории вероятности. И даже о божественном провидении. Маркус пообещал, что никто в Австралии не узнает об их решении до возвращения Джойс. И, конечно, об обвале он тоже пообещал не говорить.
— Но кто же твоя избранница? — поинтересовалась напоследок Джойс.
Этот вопрос смутил Маркуса. Он покраснел, снова беря руку Джойс.
— Она несколько раз звонила, потому что в твоих вещах остались какие-то ее конспекты и материалы, мы вместе искали их в твоем бардаке. Джойс, поверь, она ничего такого не хотела. Она… Мы… Это ненамеренно.