— Вам холодно? — учтиво осведомился Мартелли. — Вот, возьмите куртку. — Не отпуская руля, он нашарил на заднем сиденье камуфляжную куртку и протянул Джойс.
Ей ничего не оставалось, как взять ее.
— Спасибо.
И опять тишина.
— Я должна извиниться перед вами, — снова не выдержав паузы, начала Джойс. — С моей стороны это…
— Не утруждайте себя объяснениями, — перебил он. — Извиняю.
Коротко и ясно. Уж лучше бы он кричал и ругался. Джойс снова почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, но теперь уже не от обиды, а от безысходности. Молчит. Просто ведет машину и молчит. И ни одного упрека.
— Куда мы едем? — опять предприняла попытку завязать разговор Джойс.
— К вам домой. Теперь отвозить на раскопки и обратно вас будет Феликс или Мауро.
Феликс или Мауро… Джойс не переставал мучить вопрос, почему приехал за ней именно он, а не ребята с Амалией или мистер Уоллс? Ладно, терять ей уже нечего, стоит спросить.
— Извините опять, но я еще спрошу. Почему за мной приехали вы, а не… Короче, кто-нибудь, кому это было бы более… удобно?
Он не изменился в лице и сохранил учтивую холодность.
— Потому что из полиции позвонили мне и просили приехать меня.
Джойс так удивилась, что даже забыла о его неприязни.
— Но откуда…
— Моя фамилия указана рядом с вашей на пропуске. Кстати, возьмите его. — Он вытащил пластиковую карточку из нагрудного кармана.
Джойс увидела, что под ее именем написан не только номер участка, но и чуть ниже мелкими буквами фамилия старшего по сектору. Поэтому в полиции ни о чем и не спросили, теперь все ясно. Больше Джойс не заговаривала, Андреа тоже молчал, глядя перед собой на дорогу. А вот наконец и знакомый дом. Машина остановилась почти бесшумно. Он потянулся через сиденье Джойс, чтобы открыть ей дверцу. Его рука случайно коснулась ее колена.
— Извините, — смешавшись, пробормотал он.
— Ничего. — Странное чувство охватило ее. Вот сейчас он уедет, а это так нелепо, им было бы хорошо вместе. Откуда взялась уверенность в подобных вещах, Джойс не знала, но… Ей хотелось, чтобы он поднялся. Ей хотелось угостить его кофе. Что это? Благодарность? Да, он не устроил ей скандала, не выгнал, как того следовало ожидать, но благодарность обычно сопряжена с большой долей натянутости между людьми. Здесь же все обстояло иначе. Джойс влекло к нему. Он только что прикоснулся к ее телу. Пусть случайно, но ни один человек на свете не вызывал у Джойс такого возбуждения. И самое главное, глядя на него, она интуитивно угадала, что и он переживает нечто похожее.
— Спокойной ночи, мисс Александер, завтра можете опоздать, я распоряжусь, чтобы Феликс заехал позже. — Он открыл ей дверцу.
— Спасибо. — Джойс кивнула и вышла из машины. Она медлила, чувствуя, что должна сказать что-то еще. — Можно вопрос? — брякнула Джойс ни с того ни с сего.
— Спрашивайте.
— Почему вы не ругаете меня? Почему не отчитываете? У вас есть все основания сердиться. Я ведь здорово провинилась. Ну скажите хоть что-нибудь!
С минуту он молчал, вероятно борясь с искушением по-настоящему отвести душу, а потом вдруг резко повернулся, и по его лицу Джойс поняла, что час грозы пробил.
— А что я должен вам сказать? — Его голос зазвенел. — Что я должен вам сказать? Что мы там чуть с ума не сошли, тебя дожидаясь? Что я трясущимися руками набирал номера полицейских участков и каждый раз, когда отвечали, что была авария, готовился к худшему? Что Феликс и Мауро искали тебя по всему городу? Ты это хочешь слышать?! Что Амалия проплакала весь вечер! Что Уоллс уже готовился сообщить Тейлору о трагедии? Ты это хочешь знать? Знаешь, что я тебе скажу… Будь моя воля, я бы тебя за такие дела…
Он не договорил и, махнув в сердцах рукой, надавил на газ. «Мерседес» дернулся и бесшумно заскользил по дороге. А Джойс почему-то стало легче. Он назвал ее на «ты». Как это теплое, заботливое «ты», пусть даже произнесенное таким тоном, выгодно отличалось от спокойного холодного «вы». А этот коротенький выговор… Так не ругают подчиненных или коллег. Так отец ругает провинившуюся дочь, парень свою девушку, муж жену. Так ругают того, кто небезразличен.
И еще, глядя вслед уезжающему Андреа, Джойс теперь точно вспомнила, где видела его машину. Черный «мерседес», который она так лихо обошла на повороте в самом начале своей стажировки и который обдала пылью, оказывается, принадлежал Мартелли.
6
Проснулась Джойс довольно рано. Смутное беспокойство охватило ее, сердце готово было выскочить из груди, но никаких снов она не помнила. Первая пришедшая в голову мысль принесла с собой воспоминание о вчерашнем происшествии, и Джойс накрылась одеялом с головой, словно пытаясь спрятаться от предстоящих объяснений со всеми. Может, и вовсе не ездить туда сегодня? Сказаться больной или просто уставшей. Даже врать не придется: она действительно чувствовала себя неважно. Голова болела, вчерашняя слабость тоже не прошла после сна, есть совершенно не хотелось. Но ведь все равно когда-то придется ехать, придется объясняться и извиняться, придется… Так зачем же откладывать? Джойс поднялась с постели, но от резкого движения потемнело в глазах, зашумело в ушах, и ей пришлось сесть. Черт! Что за новая напасть, только этого не хватает! Она принялась массировать виски пальцами, обычно это помогало при головной боли, но сегодня привычного облегчения не наступало. Значит, надо принять душ. Через пару минут прохладные струи уже бежали по телу Джойс, огибая правильные формы идеальной фигуры.
Почему жизнь такая непростая штука? Джойс пыталась проанализировать свои чувства. Что-то произошло, точнее что-то происходит с ней. Новое, необычное, еще неизведанное, и виной всему Мартелли. Джойс закрыла глаза, и воображение нарисовало соблазнительную картину. Возбужденный разум будто размножил то единственное прикосновение в машине, добавляя ощущение от тяжелого дыхания Андреа, от приятного запаха его куртки, металлического звона голоса в ночном безмолвии. Память с удивительной точностью вычленила из вчерашнего дня все, связанное с Андреа. Джойс настолько подпала под влияние этого наваждения, что даже застонала от удовольствия. Если бы он и вправду был здесь, если бы остался вчера ночью… Эти загорелые до черноты, мускулистые руки, эти карие глаза. Джойс усилием воли запретила себе думать о нем и, словно спохватившись после минутной слабости, принялась отчаянно тереть кожу мочалкой, будто хотела мылом смыть чужие прикосновения, которые только что сама же и выдумала. Нельзя, нельзя даже думать о нем! Она невеста, она почти замужем! В ее будущем нет места Андреа, а если бы и было, то сам итальянец вряд ли обратит внимание на глупенькую стажерку. Надо непременно позвонить Маркусу, прямо сейчас. Услышать его голос, это должно помочь. Джойс накинула полотенце и вышла, даже не смыв до конца мыло. Пальцы быстро забегали по кнопкам, но вместо Хатта ответил какой-то незнакомый мужчина.
— Девушка, вы ошиблись номером. — И в трубке послышались гудки.
Джойс попыталась еще раз. Опять мимо. Надо же, она забыла номер Маркуса, за две недели забыла номер жениха! Кажется, за четверкой идут две тройки подряд или тройка и двойка? А начинается с шестерки. Да, точно. Наконец-то трубку снял Маркус.
— Алло?
— Милый, это ты? — Джойс самой стало противно от собственного обмана, так фальшиво прозвучал этот вопрос.
Но Маркус ничего не заметил.
— Вот это сюрприз! Я вчера звонил весь вечер, уже начал беспокоиться.
— Я забыла сотовый на раскопках, поэтому не отвечала. — Само собой, подробности ему знать не обязательно, но от обмана опять стало гадко. — Прости, что заставила волноваться. Как твои дела?
— Замечательно. Со свадьбой мы все уладили. Я перенес ее не на два, а на два с половиной месяца, по приезде у тебя будет время подготовиться.
От слова «свадьба» Джойс аж передернуло. Ну зачем он говорит об этом?
— Хорошо, ты молодец, целую. — На этот раз ощущение совершающейся мерзости было так сильно, что Джойс показалось, будто на языке она чувствует сам вкус фальши. Зачем она говорит это, зачем обманывает, когда уже почти точно знает, что свадьбе не бывать?
— А как твои дела?
— Честно говоря, не очень. — Первое правдивое слово за весь разговор. — Немного повздорила с начальством, но уже все уладилось.
— Джойс, ты неисправима. — Маркус добродушно рассмеялся. — Я бы удивился, если бы ты ни с кем не поругалась за два месяца. Но я тебя люблю, помни об этом, люблю такой, какая ты есть. Когда ты приедешь?
— Ну ты же знаешь…
— Да-да, я помню, просто уточнил. Ладно, захочешь поговорить, звони. В любое время.
— Договорились.
— Пока. — Джойс повесила трубку на потрепанный аппарат старого образца. Туманное наваждение и вправду будто ослабло. И тут же телефон зазвонил опять.
— Алло?
— Джойс? Ты поднялась? — Голос Феликса был как всегда весел и вселял бодрость.
— Да.
— Тогда через полчаса буду, я тебе такое расскажу! — А вот это уже совсем не похоже на обычную бодрость, скорее нетерпеливое ликование.
— Что расскажешь? — Джойс не смогла скрыть волнение в голосе.
— Подожди еще полчаса. — И снова гудки.
Джойс улыбнулась — кажется, с одним человеком объясняться уже не придется. Милый Феликс, он, похоже, уже и не помнит о вчерашнем. И опять затрещал телефон.
— Алло?
— Джойс, ты встала? — На этот раз в трубке звенел радостный голос Амалии, она тоже была очень взволнована.
— Да, — опешила Джойс.
— Тогда приезжайте скорее, мы нашли. Андреа нашел этот коридор! Ты представить себе не можешь! Это научное открытие! Это сенсация! Пирамиды сообщаются под землей, Джойс! — Амалия уже не сдерживалась и вопила в трубку что было сил. — Нашли, мы его нашли! Ты не представляешь себе, что это такое! Андреа ждет Феликса, и мы спускаемся. Я уже договорилась, тебе тоже можно с нами. Андреа в отличном настроении. Приезжайте скорее. Кстати, твой сотовый вчера прямо разрывался.
— Да, я уже перезвонила.
— Ладно, ждем.
Кажется, вчерашние подвиги Джойс уже забыты. Никто не сердится, все полны исследовательского энтузиазма. Джойс чувствовала, как и сама начинает загораться той же жаждой. А сколько там рисунков и разных иероглифов! Боже! Новые снимки! Новые факты! Тут она вспомнила, что еще не одета, и бросилась собираться.
По дороге к раскопкам только и было разговоров, что о коридоре, и захваченная исследовательской лихорадкой Джойс больше не думала ни о Маркусе, ни об Андреа, ни о своей вине. Никто даже не заикнулся на эту тему, коллеги приняли Джойс как всегда.
— Смотри, что я для тебя приготовил, а также много чистых кассет. — Мауро встретил Джойс с цифровым фотоаппаратом в руках. — Взял вчера напрокат на два месяца. Теперь тебе не придется возиться с карточками, сразу будешь видеть снимок. Если не понравится, сотрешь и отснимешь заново. Удобная вещь, как мы сразу не подумали.
И он стал объяснять, как пользоваться новым фотоаппаратом. Джойс пришла в восторг. Профессиональный фотоаппарат! Для нее! И это после вчерашних фокусов… И снова ее охватило то самое ощущение нравственного здоровья и чистоты, которое она впервые испытала в первый рабочий день. Когда люди заняты настоящим делом, у них не остается времени на склоки и скандалы, им некогда выяснять отношения, вспоминать старые обиды. Да, нигде и никогда Джойс не чувствовала себя такой счастливой.
— Долго вы будете там возиться? — В голосе Мартелли не было и нотки раздражения, он вынырнул из входа в пирамиду весь перепачканный пылью, но с улыбкой до ушей. — Сколько еще ждать? Спускаемся.
По всему было видно, что ему не терпится. Феликс и Андреа пошли первыми, девушек поставили в середину, замыкал группу Мауро.
Поначалу Джойс стало жутко. Темные коридоры уж очень сильно говорили о присутствии в этих стенах смерти. Темно, сыро, свет фонарей будто поглощался древними глыбами. И еще тихо. Неестественно тихо, невольно напрашивалось сравнение — как в гробу. Эта тишина словно набивалась в уши, сдавливала голову. Сюда не проникал ни единый звук извне, ничто не должно было тревожить покой фараонов. Джойс стало как-то не по себе, утреннее легкое недомогание усилилось. И тут же впереди послышался строгий голос Андреа:
— Мисс Александер, старайтесь держаться вместе с группой. Хоть соблюдение инструкций и лежит вне ваших жизненных принципов, но потрудитесь ради особого случая. — Он произнес это не обернувшись.
Феликс поторопился загладить это резкое замечание:
— Джойс, если тебе станет плохо, говори, не стесняйся. Это с непривычки, от перепада давления. Со всеми в первый раз так.
Признаться, Джойс не ожидала, что кромешная тьма и глухая тишина могут произвести на нее такое сильное впечатление. Чернота вокруг поглощала лучи фонарей, стены совсем не отражали света. Стала кружиться голова, началась тошнота, но она держалась бодро, не подавая виду. Еще не хватало, в первый раз спустилась и уже жаловаться, можно и потерпеть.
Но чем глубже спускался коридор, тем сильнее давали знать о себе все негативные ощущения. Пару раз Джойс даже довольно прилично качнуло, благо никто не заметил. Надо было чем-то отвлечься, и она, направляя фонарь в сторону, принялась разглядывать стены. Заметив это, Феликс махнул рукой.
— Я уже смотрел, никаких надписей, ничего вообще. А странно.
Джойс стала всматриваться в камни, они представляли собой тщательно отточенные, пригнанные друг к другу вплотную глыбы. Никаких изображений действительно не было видно. Только серый камень.
— Возможно, все осыпалось, — заметил Мауро. — Такое бывает. А ты что скажешь, Андреа?
— Скажу, что рано делать выводы. И что болтать здесь в полный голос небезопасно. Поэтому помолчите лучше.
И снова на уши навалилась тишина. Стены вокруг изменили и человеческие голоса. Джойс сперва с трудом узнала Феликса, а потом Андреа. Будто они шли не рядом, а находились где-нибудь в другой комнате. Или это просто уши заложило?
Так или иначе, но спуск продолжался. Хотя коридор не выглядел покатым, Джойс чувствовала, что таинственная темнота уводит их в глубь земли. А еще стало сыро, запахло плесенью.
— Так… — Андреа остановился. — Возвращаемся. Дальше я никого не пущу.
— Что? — возмутились Мауро и Феликс одновременно. — Мы идем уже почти полтора часа и что, теперь все бросить? Там впереди должно быть…
— Я сказал, мы выходим, — отрезал Андреа. — Вы же сами слышите, запахло сыростью, значит, где-то рядом вода, а раз так, то возможны обвалы. Мы поднимаемся.
— Андреа! Я тебя не узнаю! — развел руками Мауро. — Мы спускались и в места поопаснее. Глупо отступать, когда почти добрались до цели. В прошлый раз…
— В прошлый раз с нами не было девушек, — опять возразил Андреа, но уже более мягко. — Я не могу рисковать вашими жизнями из-за двух-трех древних комнат в подземном переходе.
— Но они, должно быть, уже совсем рядом! — не унимался Феликс. — Девушек с Мауро можно отправить наверх, а мы еще спустимся.
— Я, конечно, все понимаю, но, мне кажется, пора узнать и наше мнение, — обиженно заметила Амалия. — А оно выглядит следующим образом: если спускаться, то всем вместе, если подниматься, то тоже вместе.
— Значит, поднимаемся, — заключил Андреа тоном, не терпящим возражений.
Джойс не смела и голоса подать, чувствовала она себя неважно и с удовольствием поднялась бы, но, с другой стороны, жалко было потраченного времени и сил. Если осталось немного, то надо дойти.
— Я тоже считаю, что отступать теперь глупо, — продолжала наседать Амалия. — Столько прошли. Андреа, не будь перестраховщиком. Сто раз мы ходили по таким коридорам, даже там, где стены были откровенно мокрыми, и ничего не случалось. Ерунда.
— Ну хорошо. — Вероятно, Андреа и самому до смерти хотелось спуститься, мешало лишь чувство ответственности за вверенных ему людей. Но теперь его благополучно усыпили и экспедиция продолжилась.
Феликс и Мауро оказались правы. Не прошло и пятнадцати минут, как коридор разделился на два прохода.
— Я же говорил! — восторженно прошептал Мауро. — Я же говорил!
— Осторожно, держитесь друг друга, — предупредил Андреа. — Спускаемся направо. Здесь ступени.