Джим попытался пригладить взлохмаченный ерзанием мех, но жесткая шерсть пса не желала сдаваться. Неряшливое животное всегда выглядело так, будто постояло под строительным феном, а потом облилось четырьмя банками «Aqua Net»[71].
Лица… имена… истории…
Когда сквозь дверь просочился стон, Джим подумал о своем последнем сексе, и воспоминание вызвало тошноту. Мысли, что он кончил внутри врага, было достаточно, чтобы заставить член съежиться на веки вечные.
Думая, что два других ангела тоже с ней спали…
По началу, было сложно определить происхождение ощущения. Что-то было… не так. А потом это смутное «что-там?» сгустилось у его затылка, так, что ему показалось, будто на спину выдохнули холодную струю воздуха.
Он резко обернулся, но позади никого не оказалось. А холод все нарастал, спускаясь вниз по позвоночнику, превращаясь во множество мурашек.
Поднявшись на ноги, Джим усадил Пса на ковер.
Исаак, подумал он. Исаак и Гри…
Тот дом…
Заклинание на доме.
В одно мгновение он переместился из гостиницы на Бикон-Хилл, приземлившись в саду. Наложенные им чары были нетронуты, наружная сторона дома все еще мерцала, и сейчас, оказавшись в непосредственной близости, Джим убедился в правильности своего появления.
Девина здесь. Он чувствовал ее злое, паразитическое присутствие.
Но казалось, внутри все было тихо: на кухне царила темнота, сквозь иллюминацию чар прорывался лишь отдаленный свет в коридоре. Не было двигающихся теней, воя сигнализации, выстрелов или криков.
Взмахнув крыльями, он бесшумно поднялся на террасу третьего этажа. Подойдя к французским дверям, он, сохраняя невидимость для человеческого взгляда, заглянул внутрь. Светловолосая юристка лежала на кровати, лицом к маленькому телевизору. Должно быть, она спит.
С ней все было в порядке.
Более того, все, казалось, было в порядке. Да, конечно, он чувствовал блуждающего по дому призрака… но тот не угрожал ей или Исааку…
Но сигнализация в его спинном мозге не переставала бить тревогу, и он был склонен довериться ей, а не внешнему проявлению П-П[72]. В один миг он прошел сквозь закрытую дверь и остановился в центре комнаты, приготовившись к действиям.
Что казалось бесполезным напряжением мышц.
Опять же, ничего не выбивалось из общей картины, ни звуков, ни…
Нахмурившись, он миновал кровать и прошел сквозь закрытую дверь. Он помедлил на лестничном проеме, а муравьиная ферма на его спине пошла в капитальный разнос, щекотка стала такой интенсивной, что все его тело превратилось в камертон. Он побежал прямо, зная, что двигается в правильном направлении… а затем проник в комнату Исаака.
Вот где был непорядок.
Его брат по оружию лежал на кровати, извиваясь на простынях, его тело изогнулось спиралью, лицо перекосила агония. Широкими ладонями он вцепился в покрывало, мускулы рук бугрились, а массивная грудь с трудом закачивала воздух.
Девина здесь, все верно, но она была в мужчине, а не около него: демон наслала на Исаака кошмарный сон, пленила его в какой-то пытке. И, как результат, мучение обрело большую реальность в виду своей нереальности, потому что сучка могла подогнать методы пыток под слабости Исаака, какими бы они ни были.
По крайней мере, выход из ситуации был прост: разбудить беднягу.
Джим кинулся вперед…
Найджел, его новый босс, появился в углу комнаты и поднял руку, как шлагбаум.
— Пробудив его, ты еще шире откроешь Девине дверь в его разум.
Джим резко затормозил на пятках, поворачиваясь к лорду-англичанину, своему командиру. Этой ночью архангел был одет во фрак 1920-х годов, в правой руке держал сигарету в мундштуке, а в левой — бокал с мартини. Но он пришел отнюдь не на вечеринку: несмотря на шмотки Великого Гэтсби[73] и мартини 007[74], его лицо и голос были смертельно-серьезными.
— Так я был прав, — указал Джим на кровать. — Исаак мое следующее задание.
Найджел сделал затяжку и выпустил дым… и Джим осознал, что между ними было кое-что общее. Хотя, учитывая их бессмертие, курение перестало носить статус вредной привычки.
— Воистину, в спасении его души кроется ответ, — наконец раздался ответ.
— Но я не могу бросить его вот так, — возразил Джим, когда раздался стон Исаака. — Даже если он переживет кошмар, это жестоко.
— Но ты не можешь разбудить его. Ты влияешь на людей только через их души. Это твое средство связи… влияние, которое ты оказываешь, общаясь с ними. Прямо сейчас его разум заражен демоном… и если ты откроешь дверь, потревожив его, Девина, пританцовывая, войдет внутрь.
Едва ли он собирался помогать врагу.
Но наблюдая за мучениями сукина сына, Джим боялся, что Девина на самом деле убьет его. Он выглядел так, будто кто-то отрывал ему ноги и руки.
— Я не позволю ему подвергаться таким пыткам.
— Используй средства, которыми обладаешь. Их много.
Черт возьми, ему следовало привести сюда Эдриана и Эдди.
— Расскажи мне.
— Не могу. Меня вообще не должно здесь быть. Слишком рьяно тебя направляя, я рискую повлиять на конечный результат, и тем самым дисквалифицировать весь раунд… или даже хуже.
Лежа на кровати, Исаак закричал.
— Черт, что я должен сделать.
Когда не раздалось ответа, Джим посмотрел в угол и увидел лишь растворявшийся в воздухе сигаретный дым. Его босс исчез так же, как и появился: тихо и молчаливо.
— Гребаный ад, Найджел…
Оставшись в одиночестве, с кричащей болью в спине и страдающим Исааком перед глазами, Джим достал телефон и набрал Эдди. Эдриана. Снова Эдди. Он собирался вернуться в гостиницу и вытащить их из койки — голыми, если потребуется, — когда к нему пришло решение.
Глава 18
Подскочив на кровати, Гри схватилась за сердце, чувствуя, как оно гулко стучит напротив ее ладони. Свободной рукой она смахнула с лица волосы и огляделась. В ее комнате царили тени, лишь логотип на экране телевизора служил источником света.
— Исаак? — спросила она сорвавшимся голосом.
Тишина. На лестнице не слышно шагов.
Досада замедлила стук ее сердца, и Гри поправила себя: это было облегчение. Облегчение.
— Дэниел? — тихо позвала она. Когда ее брат не отозвался на зов, Гри решила, что всему виной нервы…
Гри застыла. В ее комнате стоял мужчина. Огромный мужчина перед французскими дверьми, вне досягаемости света от экрана ТВ. Он не шевелился, словно фотография, о его присутствии она узнала лишь по силуэту, заслонявшему свет ночного города.
Открыв рот, чтобы закричать, она… остановила себя.
У него были крылья.
Огромные крылья возвышались над его плечами, сияя, словно лунный свет на воде, и притягивая ее взгляд.
Это был ангел, подумала Гри. И когда странное, непривычное спокойствие охватило ее, она решила, что должно быть спит. Верно? Это должен быть сон…
— Что вы здесь делаете? — спросила она, ее голос звучал словно издалека.
Сделав шаг вперед, он покинул укрытие теней, и Гри была поражена его суровым видом. Никакой красоты херувима. Никакого мечтательного выражения вестника праведных дел. Никакой мантии…. Он был одет в черную футболку и… ливайсы[75]?
Перед ней стоял воин.
И он напомнил ей Исаака.
— Зачем вы здесь? — снова спросила она, сомневаясь, произнесла ли вопрос в первый раз.
Смотря прямо в ее глаза, он указал на дверь, ведущую в коридор.
Исаак, подумала она… а может, услышала его имя в своей голове.
Вскочив с кровати, Гри устремилась к лестнице, крайняя необходимость вела ее ноги, ее рука едва касалась перил, когда она завернула за угол и сбежала по ступенькам.
За дверью комнаты для гостей доносились звуки борьбы. О, Боже…
Залетев в спальню, и ничего не увидев в темноте, она позвала:
— Исаак? Ты в порядке…
Все произошло слишком быстро, чтобы она смогла отследить движение. В одно мгновение Гри стояла в дверном проходе, в следующее ее резко развернули, толкнули на пол, полностью обездвиживая, руки жестко заломили за спину.
Холодный металл уперся в ее висок, когда тяжелый вес придавил бедра к полу.
Страх вытеснил воздух из ее легких, хотя она знала, что это был Исаак, — он пах ее мылом.
— П-п-пожалуйста… — Она с трудом сделала вдох. — Это я… Гри.
Он не шевелился. Просто тяжело задышал, будто с чем-то боролся.
Слезы застлали глаза.
— Иса…ак…
— О, мать твою.
Он резко соскочил с нее, оружие у виска исчезло.
Пока она пыталась восстановить дыхание, Исаак, склонившись рядом с ней, прохрипел.
— Мне так жаль…
Резко отстранившись от него, она вскочила на ноги, отступая, пока не врезалась в стену. Приложив дрожащие руки к лицу, она попыталась сделать медленный и глубокий вдох, но легкие заклинило в грудной клетке, а горло сжалось так, будто ее душили.
Исаак дал ей достаточно свободного пространства и не произнес ни слова. Он просто стоял там, в тонкой полоске света, пробивающейся из коридора. Когда звон в ушах начал стихать, Гри осознала, что он был раздет и прикрывал пах толстовкой, его мускулы на груди и животе четко обрисовывались.
Без сомнений, он променял оружие на стыдливость.
— Я не знал, что это была ты, — сказал он. — Клянусь.
Она вспомнила, как он просил ее не входить, не получив его ответа.
— Гри… — Его голос надломился, на лице отразилась физическая боль… будто его убивало то, что он сделал с ней.
Когда к ней вернулся голос, она посмотрела прямо ему в глаза.
— Просто ответь на один вопрос… ты в бегах по хорошей причине или по плохой?
Через некоторое время раздался тихий ответ:
— По хорошей. Клянусь. — А потом он удивил ее. — Я нуждался в деньгах и не мог работать легально… поэтому стал драться. Случилось так, что меня хорошо тренировали.
Ну, да.
Цветасто выругавшись, он провел рукой по коротко стриженным волосам, бицепсы напряглись, растягивая на коже яркий след от укуса.
— Я должен покинуть страну, это мой единственный шанс. Если меня найдут, то они убьют меня. — Он положил руку над сердцем, словно давал клятву. — Я никогда не причиню тебе вред умышленно, клянусь. Когда ты вошла, я не знал, что это ты. Я видел сон. Кошмар. Дерьмо… — Он поморщился. — Черт, в смысле. Прости за ругань.
Она слегка улыбнулась.
— Порой она бывает незаменима.
— Что заставило тебя спуститься? Я… сильно шумел?
Ох, если бы он только знал.
Нахмурившись, Гри решила не упоминать о крылатом госте.
— Думаю, я просто знала, что нужна тебе.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга.
— Я могу сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь тебе? — прошептала она.
— Просто возьми деньги, которые я тебе должен, и откажись от дела. Пожалуйста. Если кто-нибудь будет спрашивать обо мне, расскажи все, что знаешь.
— То есть почти ничего, — подумала она вслух.
— Вот именно.
Покачав головой, она подошла к Исааку и положила ладонь на его предплечье.
— Я не смогу остановить тебя, если ты решишь сбежать, но я также не стану связываться с заработанными нечестным путем деньгами. Если ты оставишь пакет у меня, я просто сдам его…
— Я возвращаю свой долг.
— Я не могу принять их… ты знаешь, что не могу. Моя лицензия и так висит на волоске… честно говоря, я уже стала соучастницей. Я должна была вызвать полицию еще в Молдене. И завтра утром я собираюсь рассказать им, что предоставила тебе ночлег, пытаясь убедить сдаться властям. Этого и так предостаточно.
Но, помоги ей Господь, она верила Исааку. Она верила, что он бежал, спасая свою жизнь. И, будь она проклята, но Гри сделает все, что в ее силах, чтобы помочь ему.
***
Стоя обнаженным перед своей государственной защитницей, Исаак все еще пытался воссоединиться с реальностью. Ночной кошмар обычно выворачивал его, словно рожок с мороженым, и, просыпаясь, он чувствовал себя размазней. Какое-то время после пробуждения все вокруг происходило так быстро, и требовалось много сил, чтобы собраться с мыслями.
Боже, ему всегда снился один и тот же чертов сон, и даже спустя два года этот кошмар был ужасающе свеж, как в первый раз. Находясь в темной яме, ходячий труп с бездонно-черными глазами пытал его, пока Исаак не покрывался кровью с головы до пят, крича сквозь засунутый в рот кляп. Не было спасения от мучений. Он был привязан к какому-то столу, его никто не слышал… и, хотя Исаак мог вынести физическую боль, он сходил с ума от знания, что муки будут длиться вечность. Им не было конца и края…
Гри сжала его руку, возвращая к «здесь-и-сейчас».
— Та статья в газете, — сказала она. — Пятилетней давности. Кто ответственен за тело в той канаве?
— Я не убивал его.
Но он знал о смерти… И без особых вопросов предоставил Матиасу свой кошелек и одежду. Пройдя тот этап своей жизни, он вступил в специальное подразделение, исчезнув с лица Земли. Было легко покинуть свою семью. Отец в одиночку растил на ферме пятерых взбалмошных парней, и пропажа одного из них стала радостью для той группы неандертальцев. К тому же, он никогда не ладил со своим стариком.
Именно поэтому, уйдя в самоволку, он использовал собственное имя на фальшивом удостоверении. Никто из родных не станет искать его… и он совсем не планировал загреметь в тюрьму. Но дело в том, что начиная жизнь с нуля, он хотел стать тем человеком, каким был до появления Матиаса. Как глупо. Никакой ярлык не вернет его в прошлое, ничто не сотрет последние пять лет.
Он нуждался лишь в прощении.
Исаак сосредоточился на лице Гри. Боже, ее глаза были ясными. Умными.
И такими красивыми.
— Гри… — Ее имя, сорвавшееся с его губ, звучало жадно даже для его собственных ушей. Жадно и отчаянно.
— Да…
Это был не вопрос, подумал он. Ответ… но, черт возьми, неверный.
Отстранившись от ее ладони, он попытался прекратить то, что происходило между ними в данный момент.
— Думаю, тебе лучше уйти.
Она прокашлялась.
— Да. Так будет лучше.
Никто из них не сдвинулся с места.
— Иди, — сказал он. — Сейчас.
Когда Гри отвернулась, Исаак обнял себя свободной рукой, чтобы удержаться, не схватить ее и не притянуть к себе.
Но она ушла недалеко. Гри замерла в дверном проеме, свет коридора падал на ее профиль, нежно вырисовывая каждую черточку.
Она заслуживала нежного любовника, подумал он.
Но он был слишком диким, слишком отчаявшимся… изголодавшимся, чтобы быть с ней заботливым.
Она стояла у двери, схватив ладонью, которой прикасалась к нему, дверную ручку с такой силой, что побелели костяшки.
— Что-то не так? — спросил он очень низким, едва слышным голосом.
Глупый вопрос.
Особенно когда он скользнул взглядом по линии ее груди, желая сделать то же самое своими губами.
— Ты когда-нибудь хотел чего-то, что не должен хотеть? — спросила она.
Гребаный ад. У него был крошечный шанс противиться притяжению, когда оно было невзаимным… лишь с его стороны: просто сказать себе, больному ублюдку, держать либидо в узде. Но что, если он проснулся в параллельной вселенной, где Гри также сильно хотела его?
Они по уши в проблемах… и без секса.
— Хотел? — спросила она вновь.
— Да, мадам.
Прямо сейчас, к примеру.
— И как ты поступил? — сейчас ее голос был столь же хриплым, как и его.
Я сделал два шага вперед и развернул ее, обхватив за бедра. Я тесно прижал ее к себе и крепко поцеловал, а потом раздел ниже пояса. Опустившись на колени, я перебросил ее ногу через свое плечо и ласкал ртом, пока она не кончила у моих губ и…
— Я ушел, — задыхаясь, ответил он, его горло тесно сжалось. — Я ушел, не оглядываясь назад.
Она расправила плечи, будто приняв решение: