========== Часть 1 ==========
Забегаловки в Ист-Энде все на одно лицо: приземистые, невзрачные, но с яркими вывесками, на которых вычурно выведены порой совершенно нелепые названия. Чем ближе к докам, тем сильнее воздух пахнет солью и прогнившей рыбой, тем чаще можно встретить на улицах пьяных матросов, мелких воришек и попрошаек. Вот и сейчас, несмотря на позднее время и абсолютное отсутствие фонарей в одном из самых бедных кварталов Лондона, улица продолжает жить своей жизнью, как огромная помойная яма, переполненная кишащими червями. Как и всегда в темноте скрываются неприметные тени, готовые в любой момент очистить кошелек мертвецки пьяного гуляки, а стены подпирают проститутки в ожидании очередного клиента.
Быть может для человека, оказавшегося здесь впервые, подобная обстановка и была бы интересна, тем любопытством вперемешку с отвращением, которое испытывает человек, рассматривая заспиртованного уродца в банке, но Тони настолько привык к атмосфере разложения, наложившей здесь свою печать, что даже не оглядывается по сторонам, полностью поглощенный разговором со своим напарником.
- Если об этом станет известно, то тебя просто вышвырнут, Дин! К чему тогда были все старания?
- Не будь таким правильным, Тони. Это раздражает, - Дин небрежно отмахивается от всех увещеваний, бросает последний взгляд на дверь бара, из которого он и его приятель Тони только что вышли.
- Как знаешь. Мне пора, - Тони неодобрительно поджимает губы, засовывает руки в карманы потертых джинсов и медленно идет по узкому проулку, старательно обходя многочисленные выбоины, чернеющие в бледном сиянии полного месяца. Сегодня он чертовски устал, поэтому размолвка с Дином воспринимается им значительно тяжелее, чем обычно. Дин - школьный друг Тони, когда-то они, как и преимущественное большинство ребят, которым не повезло родиться и расти в этих трущобах казалось бы великолепного города, часто промышляли мелким воровством. Но если со стороны Тони подобное было вынужденной мерой, попыткой прокормить и себя, и мать-алкоголичку, то Дин находил в этом особое очарование, получая истинное удовольствие от чувства растекающегося по венам адреналина. Сейчас они выросли. В прошлом году Тони смог поступить в Ист-Эндский университет, далеко не самое престижное, но все же приличное учебное заведение, и теперь изучал юриспруденцию, что стало непрекращающимся поводом для подколов Дина, который так и продолжал существовать за счет своего отца, работающего клерком в доках, и с помощью “дополнительных” средств, которые он все так же получал, очищая кошельки зевак. И Тони не читал бы ему нотаций, честное слово не читал бы, если бы Дин не продолжил свое не совсем законное занятие в баре, куда Тони помог ему устроиться несколько недель назад. Назвать их официантами было сложно, потому что слово звучало неуместно и пафосно в отношении пивнушки, в которой они подрабатывали, но разнося заказы они оказывались в непосредственной близости к преимущественно пьяным посетителям, и Дин пользовался этим напропалую, чем обеспечивал себе неплохой дополнительный доход. На днях хозяин заведения получил несколько жалоб и провел и с Тони, и с Дином беседу, в ходе которой дал четко понять, что воровства не потерпит. После этого несколько смен все было спокойно, Дин вел себя примерно… до сегодняшнего вечера.
Сегодня к ним в бар наведался идиот. Так принято было называть богатых джентльменов, которые видимо страдали слабоумием, потому что иначе не назовешь их непонятное желание вырваться из своих мраморных замков, покинуть салоны дорогих авто, и явиться во всем великолепии и роскоши дорогой одежды, фамильных перстней и чарующих запахов в затхлое и убогое заведение бедного Ист-Энда.
Тони сразу понял, что появление на их пороге высокого брюнета, который невероятно сильно излучал властность и уверенность, не к добру. Плохое предчувствие усилилось, когда он заметил, как жадно заблестели глаза Дина, как стремительно он вызвался обслуживать богатого клиента и его спутника - высокого и шумного мужчину за пятьдесят, в котором, благодаря рыжей бороде и специфическому акценту, можно было узнать ирландца.
Тони постарался образумить Дина, но тот лишь отмахнулся и спустя несколько часов с предвкушающей улыбкой направился отнести счет к дальнему столику, где расположился “мешок с деньгами”. Волнение Тони было настолько сильным, что он не удержался и пошел вслед за другом. Казалось, что все было как прежде: вот Дин протянул счет, мужчина медленно достал кошелек, выложил на стол несколько купюр. Его движения медленны, улыбка рассеянна, а смех, который прозвучал в ответ на реплику его друга-ирландца, чересчур громкий, как у сильно пьяного человека. Тони даже успел выдохнуть, наблюдая, как посетитель кладет кошелек в карман черного пальто, потому что посчитал, что бутылка дешевого пойла, которое здесь принято называть “виски”, возымела действие и теперь этот олух не заметит даже взрыва атомной бомбы. Как же он ошибался…
Когда Дин как будто бы невзначай уронил на пол блокнот, в который записывал заказы, и присел на корточки, Тони словил взгляд мужчины, у которого как раз в это мгновение из кармана вытаскивали бумажник. И этот взгляд нельзя было назвать ни рассеянным, ни невнимательным, ни тем более пьяным. У незнакомца были голубые глаза, странный контраст с аспидно-черными волосами, но у Тони никогда не повернулся бы язык применить к их цвету какие-то банальные эпитеты, как-то “небесные” или “лазурные”. У незнакомца были ледяные глаза, как стеклышки на свету холодного солнца. И Тони готов был поспорить с самим дьяволом, что кто-кто, но этот человек уж точно знает, что сейчас в его собственном кармане хозяйничает чужая рука, пытаясь цепкими пальцами ухватить заветный бумажник с желанными деньгами. Тони сглотнул, отвел взгляд, но в последнее мгновение успел заметить на лице мужчины что-то до боли напоминающее понимающую усмешку. Это стало последней каплей, и Тони быстро подошел к столику, старательно пытаясь не встречаться глазами с жертвой Дина. Вместо этого он подхватил под локоть друга, который уже успел выпрямиться и, конечно же, запрятать кошелек в широкий карман собственного передника, а теперь старательно произносил заученные слова извинения за свою неловкость. Тони едва ли не на аркане оттащил Дина от столика, завел в темную подсобку, где попытался объяснить, убедить, что тот богач с холодным взглядом был абсолютно трезв, но Дин лишь отмахнулся и с гордостью продемонстрировал свою добычу, в которой оказалась больше наличных, чем Тони смог бы получить за полгода работы в этом заведении.
Спустя десять минут, когда Тони наконец-то набрался сил выйти в зал и встретиться взглядом, если возникнет такая необходимость, с обворованным клиентом, столик, где тот сидел, оказался пустым, и Тони наконец-то расслабился окончательно. Может ему показалось? Может и не было никакого пристального взгляда?
Тони отвлекается от мыслей и воспоминаний в тот момент, когда сворачивает за угол. Переулок, по которому он идет, узок настолько, что можно коснуться противоположных стен, если протянуть руки, здесь тихо и абсолютно пустынно, если не считать приглушенный звук шагов, раздающийся где-то позади. Тони немного ускоряет шаг, не потому, что боится, ведь нелепо бояться того, что настолько хорошо знаешь, а просто потому, что сегодня потасовка не входит в его планы. Завтра ему на занятия, да и общежитие, в которое он с радостью переехал после поступления, тем самым избавившись от общества постоянно пьяной матери, находится уже совсем близко, и будет очень обидно нарваться на какого-то недоумка именно сейчас.
Через минуту шаги затихают в каком-то боковом переулке, и Тони даже позволяет себе напеть под нос песенку, которую часто слышал в детстве от отца, когда тот еще был жив. Но слова резко замирают на языке, когда перед ним, буквально в трех шагах, как привидение материализуется человек. Где-то на периферии сознания Тони понимает, что это никакое не привидение, и на самом деле человек появился из еще одного переулка, которыми так щедро испещрена эта часть города.
- Здравствуй, - голос мужчины немного хриплый, но вполне дружелюбный; он делает еще один шаг в сторону Тони, который не может обойти его из-за того, что улица чересчур узкая, но и поворачивать назад не хочет, иначе будет петлять в этом лабиринте до утра.
- Мы знакомы?
- На самом деле я больше успел познакомиться с твоим другом, но и ты, я думаю, меня знаешь, - еще шаг, на лицо мужчины падает лунный свет, и Тони наконец-то понимает, кто находится перед ним. Он резко втягивает воздух, краснеет, как когда-то в детстве, даже в свои девятнадцать не избавившись от этой отвратительной привычки, но благо света недостаточно, чтобы недавний клиент заметил предательский румянец, поэтому Тони использует лучшую тактику защиты - нападение.
- Я не могу считать знакомыми всех людей, которые посещали бар, в котором я работаю. Кроме того, мой рабочий день закончился. Дайте пройти!
- Да, прости, я, наверное, не совсем верно выразился. Ты и твой друг тесно познакомились с содержимым моего кошелька. Так понятнее? - Мужчина ухмыляется, искривляя свои четко очерченные и чересчур пухлые для мужчины губы в едкой усмешке, а у Тони тем временем кровь стынет в жилах. Вот сейчас этот богач достанет телефон, вызовет полицию, и Тони ничего не сможет доказать. Его уволят, исключат, заставят вернуться к матери и это будет концом жизни, которая только-только началась, крушением всех надежд и мечтаний.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - Тони понимает, что паника, зародившаяся внутри, грозит необдуманными поступками и еще большими проблемами, но не может удержаться от импульсивного действия: он отталкивает мужчину, только благодаря эффекту неожиданности сумев впечатать его в камень стены и тем самым освободить себе проход. Тони срывается на бег, ощущает, что свобода уже совсем близко маячит впереди, как свет в конце тоннеля… А потом неловко спотыкается о какой-то камень, пытается удержать равновесие, но только заваливается набок, бьется головой о стену и уже медленно сползает на грязный асфальт, ощущая, как по виску стекает кровь.
- Идиот, просто идиот, - раздраженный голос брюнета - последнее, что слышит Тони. А потом только ощущение невесомости, осознание, что его куда-то несут и шероховатость ткани пальто возле кожи щеки.
========== Часть 2 ==========
Тони медленно открывает глаза, но сразу же зажмуривается вновь, потому что свет вызывает боль в затылке, которая отдается неприятной пульсацией в висках. Он лежит несколько минут неподвижно, пытаясь поймать хотя бы одну связную мысль, которые упорно разбегаются, как овцы из загона. Сначала Тони вспоминает, что сегодня четверг, а значит в университетской столовой снова будут давать рис и морскую капусту, и ему, Тони, нужно будет не забыть сделать бутерброд, потому что обед в японском стиле вызывает у него тошноту. Следующая мысль более важная: воспоминание о необходимости посетить мать, которой Тони каждый месяц приносит немного денег, отложенных с зарплаты и стипендии. Может это и глупо, ведь в основном она тратит деньги на алкоголь, но иначе Тони не может, ведь, в конце концов, она дала ему жизнь.
Когда череда мелких каждодневных планов заканчивается, Тони наконец-то “ловит” гораздо более любопытную мысль, из которой сразу же следует вопрос: а почему это у него болит голова? Тони подносит руку к виску, потом запускает пальцы в разметавшиеся волосы, и морщится, когда обнаруживает болезненный участок, на котором даже на ощупь можно различить огромную шишку и запекшуюся кровь. И тут воспоминания накрывают Тони лавиной: смена в баре, мужчина, которого обокрал Дин, встреча в переулке, падение, чьи-то руки, подхватывающие его… Тони резко распахивает глаза, садится на постели, сдерживая болезненный вскрик, готовый сорваться с губ, когда быстрое движение вызывает очередную вспышку боли в голове, и замирает, потрясенно уставившись на белоснежную простынь, спавшую до бедер. И чья это кровать, спрашивается? А главное, почему это Тони голый в ней?
***
- Не паниковать, Тони! Будь хорошим мальчиком, возьми себя в руки! - Самовнушение дает мало результатов, но упорное бормотание под нос все также сопровождает каждый шаг Тони. Простыню он обмотал на греческий манер и теперь, всякий раз, когда его взгляд падает на собственное отражение в огромном зеркале викторианского стиля, Тони недовольно морщится. Великолепно, выглядит, как чертов извращенец на гей-параде, только лаврового венка не хватает.
Но все недовольство быстро гаснет, перед осознанием передряги, в которую он попал. Тони понимает, что его пребывание в огромной комнате чужого дома непосредственно связано со вчерашним посетителем их бара, от которого он так опрометчиво попытался сбежать. Но какие-либо выводы сделать сложно, потому что неизвестно, притащил ли мужчина его к себе или продал на органы в качестве оплаты за украденные деньги. Единственное, что Тони осознает хорошо, так это то, что он находится в запертой комнате, голый, без какой-либо возможности сбежать, учитывая, что комната минимум на третьем этаже. Кроме того, выглянув в окно, Тони с ужасом понимает, что уже смеркается, а значит он проспал почти сутки, в лучшем случае.
Когда мысли уже грозятся свести с ума, в замочной скважине медленно поворачивается ключ, дверь открывается и на пороге возникает мужчина лет сорока. Он высокий, худощавый и прямой настолько, что у Тони появляется серьезное опасение, что несчастный проглотил металлическую жердь. Его волосы тщательно уложены, черный костюм без единой складки, и вообще весь образ мужчины напоминает Тони образец чопорности и сдержанности.
- Добрый вечер, сэр, - мужчина проходит в комнату, закрывает дверь за своей спиной. - Вам не стоит вставать, доктор прописал вам постельный режим по крайней мере на несколько дней.
- Кто вы такой? - Тони наконец-то выдавливает из себя один из многочисленных вопросов, которые хочет задать, и настороженно наблюдает, как мужчина преодолевает комнату и кладет на кровать небольшой сверток.
- Извините, я не представился. Меня зовут Джеймс. Если Вам что-нибудь понадобится, обратитесь ко мне. Вот одежда, скоро вам принесут ужин. Ванная там, - легким кивком головы Джеймс указал на дверь в углу комнаты, в которую Тони уже заходил, когда пытался найти выход из этой темницы. - Настоятельно советую вам лечь, сэр.
- Спасибо, предложение очень заманчивое, но я предпочитаю его отклонить, - с этими словами Тони резким движением хватает сверток с кровати, стараясь не подходить к этому Джеймсу от греха подальше. Но когда Тони расправляет одежду, то понимает, что вещи не его. - Это что такое? Это не моя одежда! Принесите, пожалуйста, мою, и я уйду отсюда.
- Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу. Хозяин приказал сжечь ту одежду, которая была на вас. Кроме того, вы не можете уйти, вам прописан постельный режим. Отдыхайте, сэр. Доброй ночи, - тон Джеймса всю его тираду остается ровным и спокойным. Он в последний раз бросает на Тони равнодушный взгляд, разворачивается и уходит, не обращая никакого внимания на поток вопросов и брани, летящие ему в спину. Когда Тони наконец-то решается брать выход штурмом, оказывается слишком поздно: дверь захлопывается у него перед носом, а в замке с удивительным проворством поворачивается ключ. Тони лишь зло бьет кулаками по деревянной поверхности и сердито кричит напоследок:
- Это незаконно! Я вас в тюрьму засажу, ясно? - ответом ему служит лишь тихий звук удаляющихся шагов в коридоре.
***
Ужин Тони приносят спустя десять минут, и у него сразу возникает коварный план сбежать от девушки, которая принесла поднос. В конце концов, ему нужно только вырваться в коридор, определить в какую сторону бежать, найти лестницу, спуститься вниз, найти входную дверь, преодолеть огромную подъездную аллею и выйти через большие кованые ворота, которые наверняка охраняются. И ничего, что план чу-у-уточку недоработан, ведь тяжелые времена требуют решительных действий. Тони даже предусмотрительно надел вещи, принесенные Джеймсом, и мысленно вознес благодарность небесам за то, что это оказались обычная белая футболка и синие джинсы, а не рубашка с кружевными манжетами и брюки со стрелками.