– Боюсь, это были не обычные бандиты, – сказал Фарук, осторожно прикасаясь двумя пальцами к синяку на левой скуле, – а убийцы.
Тарик снова метнул взгляд в сторону Эша и Люка. На сей раз взгляд был нескрываемо враждебным.
– А что это за незнакомцы, которых ты привел в наш дом? Тоже убийцы?
Фарук, запрокинув голову, от души расхохотался.
– Скорее это ангелы Аллаха. Если бы не их своевременное вмешательство, пустыня окропилась бы моей кровью, а не кровью моих врагов.
– Вот как? – произнес Тарик, по физиономии которого было заметно, что объяснения озадачили его еще больше. – Ну что ж, в таком случае пусть примут мою вечную благодарность за спасение племянника от его собственного безрассудства. Разве я не говорил тебе, как опасно выезжать за пределы этих стен без телохранителей?
Фарук любовно обнял массивной рукой своего дядюшку за плечи.
– Как ты можешь ругать меня за желание побыть несколько драгоценных часов в одиночестве? Когда ты вечно муштруешь меня, словно я все еще школьник в коротких штанишках, а мои жены вечно воркуют надо мной, я даже не могу разобраться в течении своих мыслей!
Жены.
Была ли Кларинда теперь одной из этих жен? Стоило Эшу подумать об этом, как его руки сами по себе сжимались в кулаки. Он с трудом мог представить себе, что независимая здравомыслящая девушка, какой он ее знал, согласится делить любовь мужчины с другой женщиной, тем более с несколькими.
– Идемте, друзья, – пригласил их Фарук и, отпустив дядюшку, обнял за плечи каждого из них. – Я пригласил вас сюда не для того, чтобы вы стояли во дворе, словно пара голодных собак. Мы будем есть. Мы будем пить. И каждый из нас проведет следующую ночь драгоценной жизни в объятиях красивой женщины!
Люк тотчас насторожился, но до Эша слова Фарука дошли не сразу, и их успели увести со двора, где на них неодобрительно поглядывал дядюшка Фарука.
Распахнулась массивная двустворчатая дверь, оправленная в полированную бронзу и украшенная резными изображениями двух одинаковых львов, и они вступили во внутренний двор, наполненный пьянящим ароматом цветущего жасмина. У Эша учащенно забилось сердце. Ему вдруг показалось, что приближаются какие-то неожиданные события. В течение почти десяти лет он с успехом убегал от прошлого, а теперь прошлое было готово взять реванш и захлестнуть его.
Что сделает Кларинда, когда узнает его и поймет: он явился за ней? Сможет ли он остановить себя и не заключить ее в объятия, чтобы защитить своим телом, если она бросится к нему, рыдая от благодарности и облегчения? Сможет ли не прикоснуться губами к ее волосам и не вдохнуть чистый и свежий запах ландыша, который до сих пор преследовал его всякий раз, когда он обнимал другую женщину?
Если Кларинда вызовет подозрение своей реакцией на его непредвиденное появление, это может всем им стоить жизни. Эш мог лишь надеяться подкупить какого-нибудь жадного слугу чтобы тот передал в гарем записку с предупреждением.
На противоположном конце внутреннего двора открылись ворота. Судя по всему, ни времени, ни надежды на везение у Эша больше не осталось.
Там, словно в позолоченной рамке, в дверном проеме, подобно акварельной иллюстрации к «Похотливому турку», стояла Кларинда Кардью. Эш с потрясением понял, что она не просто миловидная, какой он ее помнил.
Она красивая.
Если не считать пары гребенок, украшенных драгоценными камнями, ее волосы не сдерживались ничем, и кудрявые пряди свободно ниспадали по спине, словно волны пшеничного цвета. Тонкая черная линия подчеркивала по-кошачьи приподнятые уголки ярко-зеленых глаз. Она была закутана во множество слоев пестрой шелковой ткани, преднамеренно обрекая мужчину на мучения, поскольку при каждом движении, при каждом вздохе намекала на сокровища, спрятанные под этой одеждой.
Должно быть, Эш издал какой-то глубокий гортанный звук, потому что Люк вскинул голову и глаза его тревожно округлились. К счастью, Фарук не заметил состояния Эша. Султан, тоже словно завороженный, во все глаза смотрел на олицетворение женской чувственности, появившееся в дверном проеме на другом конце двора.
Боже милосердный, подумал Эш, увидев выражение ее глаз. Видно, им всем не сносить голов. Но продолжал впитывать в себя этот взгляд, чувствуя, как насыщаются влагой все пересохшие уголки в его сердце.
В ее глазах было все. Все, чего не хватало в его собственной жизни в течение последних девяти лет – влечения, нежности, страсти, желания чего-то большего, чем мимолетное удовлетворение от встречи чужих друг другу людей.
Кларинда стрелой промчалась мимо него и бросилась в открытые объятия султана, весело воскликнув:
– Ах, Фарук, дорогой мой, неужели это правда? Тебя действительно чуть не убили?
Потрясенный Эш застыл на месте, а Фарук, запрокинув голову, громко расхохотался и, подхватив ее на руки, закружил на месте.
– Не бойся! Ножам злоумышленников не отыскать моего сердца, ведь я оставил его на хранение в нежных руках моего маленького английского полевого цветочка.
Когда Фарук снова ставил ее на ноги, Кларинда повернулась в его руках так, чтобы глядеть на Эша. Не снимая руки, по-хозяйски лежавшей на широкой обнаженной груди султана, она высокомерно вздернула подбородок и перестала улыбаться. Взгляд ее стал холодным.
– Если уж речь зашла о злоумышленниках, ваше величество, то не соблаговолите ли сказать мне, что здесь делает он?
Глава 4
«Он приехал за мной», – подумала Кларинда, и ее сердце предательски екнуло от надежды, когда она впервые почти за десять лет встретилась взглядом с Эшли Берком.
В те мрачные дни, которые последовали за тем, как он покинул ее, отправившись на поиски счастья, разыгравшееся воображение старалось утешить ее возмущение, предлагая бесчисленные сценарии их возможной будущей встречи лицом к лицу.
Согласно одному из них, она выходила из позолоченной кареты, запряженной шестеркой белоснежных лошадей, и видела его жалкую, сгорбленную фигуру на обочине дороги, ведущей к городскому дому ее отца в Мейфэре. Милостиво улыбнувшись ему сочувственной улыбкой, она доставала из кошелька фартинг и бросала ему, а потом беспечно перешагивала через его закутанное в тряпье тело и исчезала в доме. Если она была в особенно злобном настроении, то в это время шел снег, и она, проходя мимо него, случайно наступала ему на пальцы.
Согласно другому сценарию, она встречалась с ним лицом к лицу, повернувшись в танце в одном из блестящих лондонских бальных залов. Он страстно глядел на нее, а она как будто пыталась вспомнить, где могла его видеть. «Ах да, я действительно узнала вас! – Она игриво хлопала его по плечу своим веером. – Не тот ли вы гадкий мальчишка, который следил за каждым моим шагом, когда я была девочкой?» Потом она отворачивалась, предлагая руку своему следующему партнеру, а Эш беспомощно смотрел ей вслед, и его сердце выскакивало из груди и разбивалось вдребезги на полу возле ее ног.
Однако согласно ее самому излюбленному сценарию, ее пригласили в госпиталь, чтобы выполнить его просьбу увидеть ее в последний раз, прежде чем на нем скажется ужасающее разрушительное действие сифилиса. Она подходила к его постели, одетая во все белое, и свет ламп высвечивал ее лицо и волосы. Она брала его за руку – естественно, не снимая перчаток, – а он говорил о том, как сильно сожалеет о своем поведении, и умолял ее простить его. В тот самый момент, когда он испускал последний вздох, она наклонялась к нему и шептала на ухо: «Передайте мой привет дьяволу, капитан Берк».
Эти мстительные фантазии были вполне уместны для юной девушки с разбитым сердцем, но едва ли подходили зрелой женщине, какой стала Кларинда. Женщине, которая провела долгие годы, держа под контролем свои эмоции.
Правда, это мало объясняло злобное удовлетворение, которое она испытала, когда встретилась лицом к лицу с Эштоном Берком, находясь в объятиях потрясающе красивого марокканского султана. Даже ее богатое воображение не смогло бы породить такой великолепный сценарий.
Когда их взгляды встретились, знакомые, с золотистыми искорками глаза Эша прищурились в тени полей его шляпы без малейшего намека на сожаление или страстное влечение. Наоборот, судя по его виду, это он был готов переступить через ее тело, пока она умирала в какой-то грязной сточной канаве. Или пресечь ее высказывания прямо в переполненном бальном зале на глазах у жадной до сплетен толпы.
Ей пришлось как следует зажмуриться, чтобы прогнать образ красивого мальчика, которого она помнила с ранней юности. Незнакомец, который стоял сейчас перед ней, был мужчиной до мозга костей. Ветер, песок и время стерли с него малейшие признаки уязвимости. Он стал более поджарым и жестким – и значительно более опасным, чем юноша, который исчез из ее жизни много лет тому назад. Песок прилип к его сильно загоревшей коже и словно припудрил золотой пылью щегольскую бородку, оттенявшую челюсть и верхнюю губу.
Кларинда попыталась убедить Поппи, что художник «Светской хроники» сильно польстил ему, хотя втайне побаивалась, что художник его недооценил. Тонкий шрам, по диагонали пересекавший его идеальной формы подбородок – не слишком заостренный и не слишком квадратный, – был для нее чем-то новеньким, а для него явно успел стать привычным. Его нос уже не казался безупречно прямым, а чуть отклонялся вправо – однако всего лишь настолько, что это было заметно только человеку, который часами с любовью подробнейшим образом изучал его черты как на ощупь, так и по памяти. Морщинки по обеим сторонам его рта стали глубже. И Кларинда пожалела, что его бесшабашная ямочка на щеке исчезла навсегда, потерянная где-нибудь на поле боя между Англией и Марокко.
Как ни странно, все эти добавившиеся недостатки лишь увеличили его грубую привлекательность. У него было лицо мужчины, который шел по жизни нелегкими путями. И это, больше чем что-либо другое, побуждало ее прижаться губами к шраму на подбородке, чтобы сохранить в памяти и его.
Кларинда глубоко вдохнула, успокаивая бешеное сердцебиение. Незачем допускать такие непристойные мысли, когда она обещана другому мужчине. Тем более что этот мужчина приходится ему братом.
Кларинда сделала почти невозможное, добавив должную нотку презрения в голос и стараясь при этом, чтобы он не дрожал:
– Если уж речь зашла о злоумышленниках, ваше величество, то не соблаговолите ли сказать мне, что здесь делает он?
– Ты знаешь этого человека?
Кларинда не видела в тот момент выражения лица Фарука, но услышала в его голосе нотку ревности.
– Как и любая женщина в Англии, которая читает скандальную хронику.
Твердые как гранит мускулы Фарука расслабились под ее рукой, и он хохотнул.
– Ах, Берк-младший, похоже, твоя репутация бежит впереди тебя!
– Мне уже говорили об этом, – миролюбиво сказал Эш. – Однако хочу заверить вас, что мои подвиги слишком преувеличены людьми, у которых в жизни было слишком мало приключений, зато имелось в распоряжении слишком много времени и чернил. Только самые пустоголовые создания могут поверить тому, что они пишут.
Хотя он говорил вежливо, Кларинда почувствовала, как прищурились у нее глаза.
Прежде чем она успела что-нибудь ответить, Фарук, все еще забавляясь ситуацией, встал на ее защиту.
– Могу заверить тебя, что хорошенькая головка этого создания полна умных мыслей. – Фарук развернул Кларинду лицом к себе и грозно взглянул на нее. От такого взгляда у большинства людей душа ушла бы в пятки. – Если бы это было не так, она сейчас благополучно сидела бы в моем гареме, вместо того чтобы порхать по всему дворцу, словно маленькая капризная бабочка.
– Когда женщины начали шептаться о том, что случилось, я должна была убедиться, что с тобой все в порядке, поэтому и уговорила Соломона позволить мне немного погулять. – Остро ощущая на себе тяжелый взгляд Эша, Кларинда с расстроенным видом искоса посмотрела на Фарука из-под длинных шелковистых ресниц. – Ты не сердишься на меня, ведь правда? Я бы не простила себе, если бы рассердила тебя.
Рассерженный Фарук растаял, расплывшись в полной обожания улыбке.
– Видишь, что я имею в виду? – спросил он у Эша над ее головой. – Такая даже евнуха заставит своими чарами плясать под ее дудку. А мужчине с горячей кровью нечего и пытаться противиться ей.
– Да уж, это было бы нелегко, – пробормотал Эш, хотя по скептическому выражению его физиономии можно было догадаться, что он без труда справился бы с этой проблемой.
Фарук, положив свою крупную теплую руку на спину Кларинды, чуть подтолкнул ее к Эшу.
– Имею честь представить тебе Кларинду Кардью. Она моя… – Султан неуклюже замешкался, как будто неожиданно утратил способность безупречно говорить по-английски.
Кларинда не могла бы сказать, то ли у нее разыгралось воображение, то ли Эш затаил дыхание.
– …гостья, – с видимым сожалением закончил наконец фразу Фарук.
– Рад познакомиться, мисс Кардью, – отозвался Эш, стаскивая с головы видавшую виды широкополую шляпу, в которой любой менее импозантный мужчина выглядел бы как простой землекоп. То же самое солнце, которое поджарило до теплого медового оттенка его кожу, позолотило несколько прядей его русых волос.
Кларинда надеялась, что он ограничится вежливым поклоном, однако Эш, поклонившись, поймал ее руку и поднес к своим губам. Прикосновение его полуоткрытых горячих и влажных губ к ее коже вызвало целую вереницу воспоминаний. Большую часть которых было бы лучше не ворошить.
Когда их взгляды встретились над их соприкоснувшимися руками, в его глубоко посаженных янтарных глазах промелькнула знакомая озорная искорка.
– Или вы предпочтете, чтобы я называл вас Английским полевым цветочком?
Кларинда попыталась высвободить свою руку из его хватки, однако Эш держал ее крепко.
– Достаточно называть меня мисс Кардью, сэр. Я тоже рада нашему знакомству.
– Я помню, что когда-то вас звали по-другому, – пробормотал себе под нос Эш, так что сказанное было слышно только ей.
На этот раз, когда она отобрала у него свои руки и снова отошла к Фаруку, он не протестовал.
– Поскольку ваша голова все еще прочно держится на шее, я делаю вывод, что вы не из банды головорезов, которые пытались напасть на султана, мистер… Берк-младший, так, кажется?
Насмешливый блеск в глазах Эша превратился в нечто более опасное. Кларинда с самым невинным видом моргнула, глядя на него.
– Я обязан жизнью этому человеку, – заявил Фарук своим сочным баритоном. – Если бы Берк не обладал отважным сердцем тигра, моя голова гнила бы сейчас под солнцем пустыни.
Тут кто-то кашлянул, напомнив о себе. Кларинда только сейчас поняла, что Эш пришел не один. Она была так потрясена чудесным появлением Эша, что по ошибке приняла стоявшего рядом с ним мужчину в развевающихся белых одеждах и с традиционным обручем на голове за одного из слуг Фарука. Влажные черные глаза незнакомца с нескрываемым интересом следили за всеми подробностями происходящего.
– Я должен представить также человека Берка, который стоит рядом с ним, – сказал, исправляя свою ошибку Фарук, вызвав самодовольную улыбку на губах компаньона Эша. – Он догадался предложить одному из злоумышленников свое горло, чтобы отвлечь его, пока его хозяин расправлялся с остальными.
Улыбка исчезла с губ этого человека, но тут же появилась на губах Эша.
– Позвольте мне представить мистера Люка Д'Арканджело, – сказал Эш. – Это мой друг и боевой товарищ, с которым мы бок о бок участвовали… я со счету сбился, во скольких битвах.
У Люка были полные чувственные губы и полусонные глаза прирожденного любовника.
– Рад познакомиться с вами, cara mia[1], – сказал он Кларинде. – Мне кажется, что прозвище Английский полевой цветочек не соответствует вашей красоте. Я сравнил бы вашу красоту с очарованием экзотического цветка, возможно, с лилией, расцветающей по ночам, от аромата которой даже самые суровые мужчины теряют самообладание и бросаются в омут безудержной страсти.