– Не мог бы ты хотя бы попытаться быть вежливым? – деликатно попросила Чейз. – Между прочим, большинство дел, которые я веду про-боно, я веду бесплатно, ради общественного блага. А это сподручнее делать не в дорогой дизайнерской одежде.
Алессандро и Чейз остановились перед пабом, уютно расположившимся в одном из узких глухих переулков. Такие «жемчужины» старой архитектуры еще встречаются в Лондоне. Когда они вошли, в пабе царил полумрак, было прохладно и тихо.
Алессандро предложил выпить чего-нибудь и пожал плечами, когда Чейз ограничилась лишь соком.
– Итак… – Он сел, взяв себе пинту пива и посмотрел на Чейз. Честно говоря, он и сам не знал, зачем принудил ее к этому разговору, но при виде ее его вновь одолели мучительные вопросы, так и оставшиеся без ответов. – Давай начнем с того момента, когда ты после четырех месяцев наших так называемых отношений, устремив на меня наивный взор, сообщила, что дома тебя ожидает муж.
Чейз крепко сжала ладонями свой стакан, ее зеленые глаза заметались.
– Я не понимаю смысла всего этого, Алессандро.
– «Смысл всего этого» состоит в удовлетворении моего любопытства в обмен на согласованную цену твоего приюта. Так расскажи мне, что случилось с твоим мужем.
– Шон… погиб вскоре после того, как я получила свою первую работу. Он ехал на мотоцикле. Превысив скорость, потерял управление…
Алессандро отпил немного пива, наблюдая за Чейз поверх бокала. В последнюю их встречу Лила открытым текстом сообщила ему, что они с мужем влюблены друг в друга чуть ли не с детства и что для нее он был любовью всей жизни.
– Я так понимаю, что ты больше не вышла замуж?
– И не выйду никогда. – В голосе Чейз почувствовалась горечь.
– Потому что в жизни амбициозного, целеустремленного адвоката мужчине нет места? Или потому, что ты до сих пор одержима человеком, который… Дай-ка вспомнить… Ах да!.. Единственным парнем, с которым ты когда-либо мечтала переспать… И еще. Несколько капучино – это не отношения, но было весело…
– Мы не должны были встречаться. Ужасно, что так случилось. Я не собиралась тобой увлекаться.
– А ты и не увлеклась. – Алессандро склонил набок голову, вновь почувствовав раздражение. Эта женщина некогда крепко зацепила его, ввела в заблуждение и бросила.
– Нет! Нет, Алессандро, все было не так. Я имею в виду…
– Ну-ну, я весь внимание.
– Ты не понял. Мы же были не на равных. Я была замужем.
– Тогда зачем встречалась со мной? Хотела доказать, что из всех моих поклонниц именно ты сумеешь поймать меня в свои сети?
– Для этого надо было быть весьма самоуверенным и тщеславным человеком.
– Ценю честность. Я получал множество записок от студенток, просивших о некоторых «дополнительных занятиях» со мной.
Ничего удивительного, подумала Чейз. Алессандро приковывал к себе взгляды всюду, где бы он ни появлялся. Это был безусловный альфа-самец, обладающий мощной сексуальной притягательностью. Плюс к этому – богатство. Так что не было ничего удивительного в том, что девушки создавали очередь, претендуя на внимание такого преподавателя.
Она же никогда не оставалась в университете дольше, чем это было необходимо.
– Тогда почему же ты решила скрыть свое семейное положение? Сняла обручальное кольцо? Чтобы обмануть меня обещанием секса?
– Я не допускала и мысли, что все сводится к постели.
– Помилуй! Ты прекрасно осознавала, к чему все идет, и сознательно скрывала факт замужества, давая понять, что доступна для отношений.
– Если мне не изменяет память, это ты тогда говорил, что не заинтересован в отношениях, предполагающих какие-либо обязательства, и что предпочитаешь связи несерьезные, страстные и временные.
Алессандро густо покраснел.
– Слабая аргументация, – сквозь стиснутые зубы проскрежетал он язвительно. – Или ты лгала, чтобы проверить, что я собой представляю? Окажусь ли я лучше твоего мужа-домоседа? Поэтому ты мурыжила меня четыре месяца?
– Да нет же! Конечно нет! И Шон никогда не был мужем-домоседом. – И снова горечь в голосе Чейз.
– Нет? Тогда кем же он был? – Алессандро подался вперед. – Банкиром? Предпринимателем? Ты же тогда толком так ничего и не рассказала о себе. И если мне память правильно подсказывает, в последнюю нашу встречу ты очень спешила избавиться от меня.
Алессандро сам удивился, насколько ясно помнил даже одежду Лилы в тот момент: выцветшие узкие джинсы, заправленные в сапоги из искусственной замши, и джемпер, скорее всего, принадлежавший ее мужу, как теперь понимал Алессандро. При этой мысли его челюсти непроизвольно сжались, глаза еще больше потемнели.
Ей понадобилось не так уж много времени, чтобы выложить ему всю правду. Однажды, после нескольких месяцев, проведенных в невинных беседах, осторожных сближениях и отступлениях без каких-либо физических контактов, что для Алессандро было почти невыносимым, они встретились в баре, ставшем их излюбленным местом. Был канун Рождества, и немногочисленные посетители бара, расслабившись, пили, смеялись и пустословили. И тут Лила, усевшись напротив него, практически без предисловий, не отрывая взгляда от лица Алессандро, проинформировала его о том, что они больше не будут встречаться. Он вспомнил, как неуверенно улыбнулся в ответ, сказав: «Не понял».
– Наши встречи были приятным развлечением, и я, конечно, благодарна тебе за помощь в учебе, но я замужем… – Она помахала перед ним пальцем с кольцом, которого он никогда прежде не видел. – Шон Макгрегор, – беспечно произнесла Лила. Любовь ее жизни. Они полюбили друг друга еще в пятнадцатилетнем возрасте. Она даже извлекла из своего изрядно потрепанного бумажника его фотографию и повосторгалась «неземной красотой» избранника.
Алессандро долго не отрываясь смотрел на молодого мужчину с ярко-голубыми глазами и бритой головой. Сбоку на шее виднелась татуировка. Похоже было, что разрисованным было все его тело. До Алессандро внезапно дошло, что его просто держали за дурака. Мало того что Лила встречалась с ним развлечения ради, он был к тому же мужчиной совершенно не ее типа. А вот муж ее обладал всеми характерными чертами… первоклассного бандита.
– Шон занимался множеством различных дел, – неопределенно сказала Чейз. – Но все это не имеет значения, сейчас, во всяком случае. Я прошу у тебя прощения, Алессандро. Понимаю, что извиняться слишком поздно, но тем не менее я это делаю.
– Почему ты пользуешься другим именем? Тогда ты была Лилой.
– Я… – Ну как Чейз могла объяснить ему, что дело не только в другом имени? Что она воспользовалась шансом стать новой, яркой, интересной личностью? И в отношениях с ним, по сути, не лгала, думая, что никому не навредит, если выдаст себя за обычного, нормального человека из семьи заботливых родителей среднего класса. Да, это было неправдой, но у Лилы никогда прежде не возникало необходимости представлять кому-либо своих мифических, придуманных родителей. Ей всегда удавалось избегать слишком тесного общения с молодыми людьми… пока рядом не оказался Алессандро. Но и тогда Лила не представляла себе, что может зайти так далеко, так быстро и глубоко увязнуть и что маленький, невинный обман перерастет в губительную ложь, от которой Чейз уже никогда не отречься.
– Что же получается? – резко задал вопрос Алессандро, побуждая ее рассказывать дальше. – Ты обманула меня, умолчав о своем семейном положении, солгала относительно имени. Так посвяти же меня в причину хотя бы одного из этих обманов.
Алессандро подал знак бармену и заказал себе еще пива.
Идет уже вторая половина дня, пронзила его мысль. И, судя по настроению, надо было бы сделать некоторые изменения в графике его деловых встреч. Сейчас все внимание Алессандро было приковано к Чейз. У него было такое ощущение, будто он держит в руках книгу, которую прочел от начала до конца, но так и не понял ее смысла.
– Лила – имя моей матери. Оно мне нравилось.
– Но когда ты устраивалась на работу в юридическую фирму, оно перестало тебе нравиться?
– Мы же с тобой, кажется, договорились не вести беседу по схеме «вопрос – ответ». – Кожа Чейз горела от слишком напряженного взгляда Алессандро. От него исходила опасность, вызывающая в Чейз дрожь, пробегавшую вдоль позвоночника и заставлявшую ее тянуться к нему вопреки предостережению разума.
– Когда я поступала на работу в свою первую адвокатскую контору, проще было пользоваться настоящим именем. Я имею в виду христианское имя, данное мне при рождении.
– Почему-то у меня такое ощущение, что в каждой из тех небылиц, которые ты мне здесь плетешь, имеет место множество неувязок.
– Я не плету небылицы! – огрызнулась Чейз. На ее щеках появились яркие пятна румянца. – Если хочешь, я могу принести и показать тебе свидетельство о рождении.
А что бы Алессандро сделал, узнай он, кто она такая на самом деле? Что ее заботливые родители из солидного среднего класса, о которых Лила тогда невинно сообщила ему, были таким же мифом, как плавательный бассейн среди песков Сахары?
Алессандро вполне мог поддаться искушению конфиденциально побеседовать с директором ее фирмы, пришла Чейз к плачевному выводу. Нет, она, безусловно, не лгала руководству относительно своей профессиональной квалификации. Чейз была очень хорошим адвокатом и знала это. И тем не менее ее могли уволить за то, что, вступая в должность, она позволила себе воспользоваться не совсем, мягко говоря, достоверными биографическими данными.
Уязвленная гордость и неприязнь способны толкнуть человека на месть. А что, если Алессандро поделится ее маленькой невинной ложью с людьми, работающими с Чейз рядом, которые, хоть и значительно уступали ей в делах, не упустили бы удобного случая со смехом перемывать косточки Чейз? Она была сильной личностью, но не настолько, конечно, чтобы выдержать насмешки над собой, да еще и на работе.
– Я должна вернуться на работу. – Чейз допила свой апельсиновый сок и попыталась подняться.
Алессандро тут же не задумываясь протянул руку и, сжав ее запястье, не позволил этого сделать.
Чейз замерла. Ее охватило в высшей степени странное оцепенение. Пальцы Алессандро накрепко сковали ее запястье, и Чейз почувствовала, как сердце внезапно ускорило ритм биения.
– Не спеши.
– Я ответила на твои вопросы, Алессандро.
– Но для тебя-то, черт возьми, это что-нибудь значило?
– Ничего! Я… просто сделала ошибку. Но ведь все это в далеком прошлом. По сути, я тогда была почти ребенком.
– Хорош ребенок – двадцатилетний и замужний!
– Я же говорила тебе… мы с Шоном были влюблены. – Чейз отвела взгляд. – Просто не имело смысла ждать.
– А ваши семьи принимали участие в свадебных торжествах?
Чейз пожала плечами:
– Шон погиб. Во всяком случае, теперь уже нечего и обсуждать.
Однако почему Алессандро не покидает стойкое ощущение, что все было не так, как она рассказывает? И что случилось с его здравым смыслом? Ведь если его самолюбие было задето так сильно восемь лет назад, он должен был бы сейчас скорее слышать в ее россказнях подтекст вероломства, чем искать скрытый смысл.
– Шли годы, и я продолжила жить.
– И в твоей жизни не появилось больше никого, кто заменил бы оплакиваемого покойного мужа?
– Почему это тебя так интересует? – Чейз запоздало подумала, что она могла бы давно перевести стрелки на него и начать задавать вопросы. – А как насчет тебя? – Тон ее был холодным. – Пока не было сказано ничего о том, чем занимался ты эти годы.
– А что говорить? – Алессандро расслабился и разжал наконец пальцы на запястье Чейз.
У нее было настолько интересное лицо, что хотелось неотрывно смотреть на него. С тонкими чертами, да еще и с постоянным выражением сдержанной замкнутости, оно вызывало желание понять, что же кроется за этой прекрасной маской. Уже тогда, будучи значительно моложе, эта женщина, казалось, несла в себе некую тайну, стремление разгадать которую разожгло любопытство Алессандро, так и не утоленное. И теперь оно пробудилось вновь.
– Я – открытая книга. – Алессандро широко развел руки в стороны. – Не скрываю, кто я такой, и не имею привычки водить кого-либо за нос.
– А кто-нибудь особенный есть в твоей жизни? Миссис Моретти, например, которая вытирает пыль и занимается уборкой в твоем загородном доме, а несколько маленьких Моретти резво носятся неподалеку? Или ты до сих пор приверженец страстных и краткосрочных отношений, чтобы – не дай бог – не зазвучали свадебные колокола?
– Ну надо же! Ты стала язвительной, Чейз.
Она вспыхнула. Временами она и сама смотрела на себя со стороны в сомнении, действительно ли ей нравилась та личность, над созданием которой она немало потрудилась.
– Я не люблю, когда на меня давят, навязывая свою волю.
– Это ты о том, что я привел тебя сюда? То есть ты так воспринимаешь то, что я делаю сейчас? Давлю на тебя?
– А разве это не так?
– Мы обмениваемся информацией. Как этот процесс можно воспринимать подобным образом? Да, отвечаю на твой вопрос – нет никакой миссис Моретти в загородном доме, а если бы она и была, то уж точно не вытирала бы в нем пыль и не занималась бы уборкой.
– Понятно. У тебя ведь достаточно денег, чтобы заплатить тому, кто бы это делал. А ты по-прежнему работаешь круглосуточно семь дней в неделю?
Чейз напомнила Алессандро его же слова, которым восторженно внимала, когда он рассказывал ей о своей работе – постоянно в движении, безостановочно крутится как белка в колесе. А лекции в университете – это приятная перемена обстановки, своего рода отдушина.
– Но это, конечно, не мое дело, – уточнила она безразличным голосом. – Я свободна и могу идти?
Алессандро сжал губы. Он понял, что так толком ничего и не узнал. Ни на один из его вопросов ответа он не получил. Его здравый смысл настоятельно требовал уйти отсюда, но какая-то часть его не соглашалась, желая большего от этой встречи.
– Почему в своей работе ты решила специализироваться на случаях защиты про-боно, ради, так сказать, общественного блага? – негромко задал он вопрос. – Имея диплом с отличием и опыт работы в юридических фирмах, ты могла бы заниматься более прибыльным делом.
– Мне никогда не было интересно просто зарабатывать деньги. Я всегда хотела стать адвокатом, хотя были еще два варианта, которые привлекали меня при выборе профессии – социальная помощь и полиция. – Чейз залилась румянцем от смущения. Она не ожидала от себя, что озвучит это в присутствии кого-либо.
– Не могу представить тебя социальным работником и совсем уж не могу женщиной-полицейским.
– Я должна вернуться на работу, Алессандро. У меня много дел. И надо сегодня же посетить женский приют, чтобы сообщить о результатах нашей встречи. Женщины будут разочарованы, конечно, потому что они действительно не хотели, чтобы приют менял свое месторасположение. Не только из-за того, что он был для них надежным кровом длительное время, но и из-за самого места, с которым в немалой степени связана судьба большинства живущих в нем женщин. А большая территория нового приюта с плавательным бассейном и комнатой для игр неизвестно где… Не это для них важно.
– И как же ты сделала окончательный выбор? – гнул свое Алессандро.
Похоже, чем упорнее она утаивала информацию о себе, тем любопытнее становился Алессандро. Она смущенно улыбнулась.
– Свободный график, – запинаясь, произнесла она. – Я готова работать часами, но мне нужно самой распоряжаться своим временем.
– Разумно. И что важнее, мне кажется, оба других варианта несут в себе элемент опасности. Они менее всего подходят для женщины с твоей внешностью. Ты чертовски сексуальна, и неизвестно, какую роль это сыграло бы, окажись ты в экстремальной ситуации.
Внезапно Алессандро ощутил сильнейшее возбуждение, заставшее его врасплох. Эта неожиданная реакция настолько затмила горечь и гнев Алессандро, что те вопросы, на которые, как он считал, ему необходимо было услышать ответы Чейз, показались просто смешными. А поскольку его эрекция давала о себе знать лихорадочным биением о молнию брюк, мысли Алессандро приняли совершенно иное направление. Он представил себе руку Чейз там, внизу, ее губы, обхватившие его…