– Как я уже говорила, мы с его светлостью достигли взаимопонимания. Я предпочитаю не обсуждать детали.
– Хорошо. Мне совсем не хочется испортить прекрасный день навязчивыми вопросами.
Его обаятельная улыбка заставила ее улыбнуться в ответ.
– Вы очень любезны, Стивен. Он пожал плечами.
– Думаю, отсутствие запретов – первый шаг на пути к счастливой жизни.
Она улыбнулась еще шире. Братьям должно быть стыдно, что они не позволяли ей участвовать в таком приятном обмене мнениями, – ведь разговор с мистером Кобб-Хардингом вовсе не означает, что она, в конце концов, выйдет за него замуж. Просто она в течение нескольких часов может смеяться, чувствовать себя беззаботной и получить удовольствие от общения с ним.
– Мне остается только надеяться…
– А вам наверняка хочется чего-нибудь холодненького. Не желаете ли лимонного мороженого?
– Звучит заманчиво.
Однако Элинор понимала, что даже такое простое предложение вряд ли осуществимо в ее ситуации. Стивен заехал за ней в спортивном фаэтоне, без кучера. Он мог бы выпустить вожжи из рук только в том случае, если бы присутствовал грум, а здесь места для него не было. Кто же будет следить за лошадьми, пока он пойдет за мороженым?
Мистер Кобб-Хардинг взглянул на вожжи в своих руках, потом перевел взгляд на продавца мороженого.
– Мне кажется, что вам нравится познавать что-то новое, – сказал он, снова посмотрев на нее. – Вам когда-нибудь приходилось править фаэтоном?
– Вы не шутите? – не удержавшись, хихикнула она с довольным видом. – Я не брала в руки вожжи с тех пор, как мне было пятнадцать лет.
Он передал ей вожжи.
– Они попытаются тянуть вперед. Сдерживайте их изо всех сил.
– Постараюсь.
Он соскочил на землю. Пара гнедых немедленно сделала шаг вперед и потянула так сильно, что Элинор скользнула вперед на узком сиденье. Она откинулась назад, стараясь остановить их, и лошади снова успокоились.
– Сначала это платье, теперь лошади, – произнес с подчеркнутой медлительностью низкий голос слева от нее. – Прожигаете жизнь?
Она почувствовала радостное волнение.
– Лорд Деверилл? Что вы здесь делаете в столь раннее время?
Маркиз, восседавший на своем великолепном, известном крутым нравом жеребце Яго, чуть приподнял в знак приветствия шляпу.
– Боже милосердный, неужели так рано? Я, должно быть, заболел.
– Утренняя прогулка пойдет вам на пользу.
– Это как сказать. – Он бросил взгляд в сторону продавца мороженого. – Стивен Кобб-Хардинг, – пробормотал он. – Интересный выбор.
Элинор нахмурила лоб, удовольствие от встречи с маркизом исчезло.
– Только не говорите мне, что вы стали занудой. Он удивленно приподнял темные брови.
– Занудой? Обижаете. Единственное, что мне не нравится, так это неудачно выбранный цвет его сюртука. Он, кажется, красно-коричневый?
– Цвет его сюртука? А какая разница? Маркиз хохотнул.
– Да никакой. Его одежда тут ни при чем. Я просто удивился, увидев вас здесь в его компании и без одного из братьев Гриффин в пределах видимости.
– Я вам вчера сказала, что многое теперь переменится.
– Посмотрим, посмотрим…
– А вот и я, леди Элинор, – прервал его Стивен, ставя на сиденье две порции мороженого и сам, усаживаясь поудобнее. – Вы отлично справились. Думаю, что теперь надо научиться править упряжкой.
– С удовольствием, – пробормотала она. Однако внимание ее сопровождающего уже переключилась на Деверилла.
– Доброе утро, милорд.
– Здравствуйте, Кобб-Хардинг. Хорошая пара в упряжке!
– Да, спасибо. А теперь извините нас. Маркиз снова прикоснулся к полям шляпы.
– Разумеется. Хорошего дня вам обоим.
Элинор смотрела, как отъезжает лорд Деверилл, направляясь в северную часть парка. Она не знала никого, кто так же красиво сидел бы в седле, как Валентин Корбетт, или выглядел бы так же элегантно в коричневом сюртуке и обтягивающих лосинах.
– Меня всегда удивляло, – заметил Стивен, прерывая затянувшееся молчание, – что братья, которые так оберегают вас, все еще разрешают Девериллу бывать в Гриффин-Хаусе.
– Деверилл и Мельбурн вместе учились в Оксфорде и примерно в одном возрасте унаследовали титулы. Они всегда были очень близкими друзьями – ну-у, насколько Деверилл вообще может быть близок с кем-нибудь. И маркиз всегда относился ко мне очень уважительно.
– Я не хотел вас обидеть, леди Элинор.
– Я и не обиделась, – улыбнулась она в ответ.
Время от времени она задумывалась, почему настолько по-разному смотрят на мир Мельбурн и Деверилл. Обычно ей нравились визиты маркиза. Он был словно глоток свежего воздуха в отличие от ее братьев с их нудными нравоучениями. Когда она писала свою «декларацию», то представляла себе его. Ей хотелось бы кое в чем подражать Валентину, его независимому образу жизни, в то время как братья только и думали о том, чтобы выдать ее замуж или заточить в монастырь.
Иногда она пыталась представить, как бы отреагировала, если бы эти зеленые глаза посмотрели в ее направлении, не как взрослый смотрит на ребенка, а как мужчина на красивую девушку. Она представляла себе пылкие поцелуи, объятия и ласки, которым она даже названия не знала, но о существовании, которых догадывалась.
Странно, но с тех пор, как вчера они случайно столкнулись возле магазина мадам Констанцы, она почувствовала, что в его глазах что-то изменилось. Это заставляло таять ее сердце, и ей вновь вспоминались всякие девичьи фантазии.
– Как вам мороженое?
– Очень освежает.
– Знаете ли, миледи, я бы хотел сопровождать вас завтра вечером на бал у Хэмптонов, если позволите.
Ох, Мельбурна хватит удар, если один и тот же мужчина будет сопровождать ее два раза за два дня.
– Если заедете за мной к восьми часам, я с удовольствием позволю вам это сделать.
– Отлично, – кивнул Стивен.
Когда они проезжали между двумя рядами живой изгороди, он наклонился к ней и, прежде чем она успела отодвинуться, лизнул кончиком языка левый уголок ее рта.
– Что вы себе… – возмутилась она, потрясенная неожиданней интимностью этого прикосновения.
– Там была капелька лимонного мороженого, – просто объяснил он. – Мороженое стало еще слаще, потому что растаяло на ваших губах.
Элинор отправила в рот очередную ложку мороженого, пытаясь прийти в себя. До сих пор ни один мужчина не осмеливался позволить себе с ней такую вольность. На какое-то мгновение она даже почувствовала себя оскорбленной. Но разве не этого она хотела? Нет, она, конечно, не думала, что мужчина, которого она едва знает, начнет лизать ее губы, но хотела, чтобы с ней происходило что-то необычное и чтобы никто потом не читал ей за это нотаций.
– Вы что-то притихли. Надеюсь, я не обидел вас?
– Нет, что вы. Просто удивили. Он приподнял бровь.
– Вы, оказывается, не любите неожиданностей, леди Элинор? Извините, если я ошибся в оценке вашего характера…
– Вы не ошиблись, Стивен, – быстро сказала она. Меньше всего ей хотелось, чтобы мистер Кобб-Хардинг счел ее робкой или жеманной. Особенно, после того как она, наконец, завоевала право быть какой угодно, только не такой. – Я люблю сюрпризы. И можете звать меня Элинор. – Если он будет продолжать именовать ее «леди Элинор», она никогда не сможет забыть об утомительной опеке братьев.
Его губы снова дрогнули в улыбке.
– Я очень рад слышать это, Элинор.
Они продолжали колесить по парку, и следующий час прошел в приятной беседе. Потом Стивен отвез ее в Гриффин-Хаус. Когда они повернули на подъездную аллею, ведущую к дому, Элинор показалось, что из верхних окон на нее пристально смотрят три пары глаз. Она, чтобы не остаться в долгу, тоже бросила сердитый взгляд в их сторону.
– Добрый день, леди Элинор, – приветствовал ее Стэнтон, открывая перед ней дверь.
– Стэнтон, где сейчас находятся мои братья? – Ей хотелось поскорее покончить со всеми нотациями, которые ее ожидали.
– Его светлость уехал на заседание в палату лордов. Лорд Шей и лорд Закери обедают в клубе «Сосайети» и еще не вернулись.
– Так они… Спасибо. Мне нужно написать несколько писем; я буду в гостиной.
– Хорошо, миледи. Прислать вам чаю?
– Да, спасибо.
Ее братьев даже нет дома? Что-то здесь не так. Утром перед приездом Стивена Мельбурн более двадцати минут донимал ее наставлениями, ставил под сомнение ее здравомыслие, спрашивая, чего она добивается, проводя время с охотником за приданым, как будто каждый холостяк с ограниченным доходом обязательно является именно таким аморальным типом. А теперь они даже не потрудились узнать, вернулась ли она домой в целости и сохранности.
Элинор уселась за письменный стол и с вздохом достала из ящика лист бумаги. Так, значит, их нет дома. Она надеялась, что это следует понимать в том смысле, что они, наконец, всерьез восприняли ее «декларацию» и поняли, что с ней шутки плохи.
Дверь неожиданно распахнулась, и она вздрогнула, немедленно приготовившись к бою.
– Можно было хотя бы постучать, – сказала она, пожалев, что не начала писать письмо и поэтому не может пожаловаться, что ее прервали.
– Я забыла, – раздался милый детский голосок Пенелопы.
– Извини, Пип. Я не думала, что это ты. – Она повернулась к племяннице. – Что я могу для тебя сделать?
– Миссис Бевинс разрешила мне устроить чаепитие, – сказала в ответ девочка. – Я хочу позвать тебя.
– С удовольствием принимаю твое приглашение.
– Спасибо. – Пип потянула ее за руку. – Дядя Закери собирался прийти, но дядя Шей заставил его поехать на ленч.
– Заставил? – переспросила Элинор. Это уже интересно.
– Да. Дядя Шей сказал, что папа приказал им уйти из дома.
– Вот как? – Это могло означать многое, но, прежде всего то, что Себастьян что-то замышляет.
– Дяде Закери, наверное, не хотелось идти, потому что перед уходом он произнес несколько плохих слов, – сказала Пип.
– Такой уж он, твой дядя, – сказала Элинор и, взяв племянницу за руку, стала подниматься по лестнице в детскую. – Должна ли я надеть на чаепитие шляпку?
Пип отмахнулась свободной рукой.
– Мисс Хулиган и Лютик будут без шляп, так что тебе тоже не обязательно надевать. К тому же я не люблю носить шляпы – ленточки царапают подбородок.
– Я тоже не люблю. Насколько я поняла, кукла, и ослик тоже приглашены? А одета я подобающим образом?
– На чаепитие каждый надевает то, что хочет. Я не щепетильна, – заявила Пип.
Боже милосердный! Элинор вспомнила, как сама в шестилетнем возрасте устраивала чаепития, приглашая на них братьев, каталась верхом на лошадях и прыгала р озеро в одной сорочке. Ей тогда и в голову не приходило, что всего через несколько лет она этих удовольствий лишится. Элинор сжала ручку Пенелопы.
– Это будет очень приятное чаепитие.
– Великолепное чаепитие, – поправила ее Пип.
– Да, конечно, дорогая, – улыбнувшись, согласилась Элинор.
Если Мельбурн ожидал, что Валентин обеспечит круглосуточное наблюдение за его сестрой, то его ждало горькое разочарование. Скрестив руки на луке седла, маркиз наклонился вперед и наблюдал, как Элинор, оставив Кобб-Хардинга на подъездной дорожке, скрылась за дверями Гриффин-Хауса.
Он сосчитал до десяти, потом, сочтя свой долг на сегодняшний день выполненным, повернул Яго в сторону «Иезавели». Если ему удастся немного выиграть, то можно считать, что его прогулка была не совсем пустой тратой времени.
Он ушел из «Иезавели», выиграв достаточно, чтобы расплатиться за поздний ленч и бутылку отличного кларета, и, вполне довольный собой, поехал домой, чтобы переодеться к ужину.
– Есть какие-нибудь новости? – спросил он у дворецкого.
– Вам пришло письмо, доставленное частным курьером, милорд, – сказал Хоббс, подавая конверт на серебряном подносе.
Валентин взял конверт. От кого бы это? – подумал он. Может быть, от леди Мэри Куэнтон? Или от Лидии?
Он развернул письмо и свободной рукой отдал Хоббсу бутылку кларета.
– Открой, – сказал он, направляясь в свой кабинет, чтобы прочесть письмо без посторонних.
Письмо, написанное размашистым четким почерком, было по-деловому кратким: