— Что же ты меня об этом не предупредил?
— А зачем? — спросил он и очень умело сменил тему разговора: — У тебя в номере кровать большая?
Она улыбнулась.
— Очень большая.
— Отлично. Поужинаем вместе? Я заеду в восемь.
— Раньше не получится? — с тоской в голосе спросила Лин.
— Извини, дорогая, но, пока меня не было, накопилось столько дел…
— Да, понятно. — Она с трудом выдавила смешок. — Боюсь, что я слишком привыкла быть рядом с тобой целыми днями. Ладно, встретимся в восемь. Я буду в баре.
Она надела кремовое шелковое платье, оставлявшее открытым одно загорелое плечо, надеясь поразить его, и это ей удалось — она поняла это, когда, намеренно опоздав, вошла в бар. Заметив ее, Морган, облокотившийся на стойку бара, медленно выпрямился, не сводя с нее глаз.
На мгновение Лин задержалась в дверях, обведя помещение взглядом и обратив внимание на то, как изменился гул в комнате, когда ее заметили сидящие там мужчины; затем прямиком прошла к Моргану, положила руку ему на плечо и как бы небрежно поцеловала в губы. Он обнял ее за талию, глядя на нее сверху вниз с сумасшедшим веселым блеском голубых глаз.
— Ну, и что ты пытаешься доказать? — пробормотал он ей на ухо. — Хочешь меня завести?
Откинув назад голову, она обольстительно надула губки.
— Угу.
Он громко рассмеялся.
— Ты выглядишь шикарно. В тебе не осталось ничего от маленькой испуганной девчонки, за которой я носился по палубе.
Он заказал ей выпить, и вскоре они отправились в ресторан, где их ждал столик.
— Ну, и как твоему другу понравилась машина? — спросила Лин, когда они уселись.
— Очень понравилась. Он хочет выставить ее на ралли «роллс-ройсов» в следующем месяце с парой других своих машин. И даже предлагает мне поучаствовать.
Лин рассчитывала, что Морган пригласит ее с собой, но, так и не дождавшись приглашения, преувеличенно бодро заявила:
— Интересное предложение.
— Угу. Когда начнешь искать квартиру?
Она едва заметно пожала плечами.
— На следующей неделе, наверное. — И бросила на него взгляд из-под ресниц, чувствуя, что мысленно он где-то очень далеко от нее. — Поможешь, или у тебя работа?
— Меня ждет целая куча корреспонденции, надо разобрать, — ответил он уклончиво.
— Но работать тебе не придется? — она смотрела прямо ему в глаза. — Ты до сих пор не рассказывал, чем зарабатываешь на жизнь. Может, сейчас расскажешь?
Удивленный ее твердым тоном, Морган слегка приподнял левую бровь и спросил:
— Это столь важно для тебя?
— В общем, да. По работе можно многое узнать о человеке.
— Ты и так уже много обо мне знаешь, — заметил он, насмешливо поблескивая голубыми глазами.
Лин покраснела, но твердо продолжала:
— Не уклоняйся от разговора. Я хочу знать, чем ты занимаешься.
Морган слегка скривил губы и откинулся на спинку стула.
— Ладно. Пожалуй, я неудачник.
Лин открыла от удивления рот.
— Не верю!
— Почему?
— Потому что этого не может быть. Ты на такого не похож. Ты для этого слишком умен. К тому же ты наверняка честолюбив.
— Был когда-то, — согласился Морган. — Когда-то я был брокером со всеми вытекающими отсюда атрибутами: «порше», квартира в перестроенном складе у реки и показная роскошная жизнь. Я был самым настоящим преуспевающим молодым бизнесменом, — сухо заметил он. — А затем — банкротство, и биржа полетела в тартарары.
— Ты хочешь сказать, что тебя уволили? — в ужасе спросила Лин.
Морган, усмехнувшись, покачал головой.
— Нет, увольнял как раз я. А это занятие не из приятных. Мне приходилось увольнять пожилых людей с семьями и молодых, которые только-только вступили в жизнь и которым вдруг опять все приходилось начинать сначала, я увольнял секретарш и буфетчиц. Если бы ты знала, насколько это противно! И это заставило меня остановиться и присмотреться к жизни, и то, что я увидел, мне не очень понравилось. Я частенько работал по пятнадцать часов в сутки, включая и выходные, и по большей части эти часы я проводил за телефоном или компьютером. Работа поглощала меня целиком, я жил ею. Так что я решил взять «академический отпуск», чтобы подумать о том, что мне делать дальше.
— Ну, и что ты надумал?
На мгновение он задержал на ней взгляд, но тут же отвел его.
— Пока ничего.
— А ты можешь вернуться в бизнес?
— Мне уже делали подобные предложения, — заметил он, скривив губы. — Ты считаешь, что мне надо было их принять?
Лин нахмурилась и произнесла, тщательно подбирая слова:
— Мне всегда казалось, что успех, карьера очень важны для мужчины. Ладно, допускаю, та история тебя доконала, и тебе понадобился отдых. Но ведь не будешь же ты плыть всю оставшуюся жизнь по течению? Ты обязательно вернешься в бизнес.
— Ты говоришь совсем как твой отец, — заметил Морган с горькой иронией.
— Как мой отец? Он что, говорил тебе то же самое?
— Почти слово в слово. Еще вина?
— Да, пожалуйста. — Лин с тоской посмотрела на Моргана, почувствовав вдруг некую отчужденность и понимая, что сказала что-то лишнее. — А что еще ты умеешь делать? — спросила она, пытаясь исправить положение.
Он пожал плечами.
— Для этого надо уехать далеко-далеко из Лондона. Завести ферму, например.
Глаза ее расширились.
— А ты в этом что-нибудь смыслишь?
— Нет, но ведь можно и научиться.
Лин промолчала, но по лицу ее было нетрудно догадаться, что она об этом думает. Три последних поколения ее семьи были удачливыми бизнесменами, построившими целую империю, и с самого детства ей прививали мысль о том, что мужчина тогда чего-нибудь стоит, когда добивается успеха. Она прекрасно понимала, почему Моргану понадобилась эта передышка, но не понимала, как можно не возвращаться в бизнес. Он такой уверенный в себе, такой знающий и, видимо, прекрасно разбирался в своей работе, если уж в таком молодом возрасте поднялся так высоко. Неудивительно, что его зовут обратно.
— Тебе даже трудно представить меня в роли фермера, — сказал он, и губы его скривились в подобии улыбки.
Она кивнула.
— Да, честно говоря, трудно.
Положив нож и вилку на еще почти полную тарелку, Морган сказал:
— А мне казалось, что человек, сбежавший в кибуц, сможет меня понять.
Он снова налил себе вина и, откинувшись на спинку стула, сделал большой глоток.
— Мне было все равно, куда ехать. Одна моя школьная подруга уже бывала в кибуце и сказала, что там интересно. Честно говоря, я не рассчитывала, что так задержусь. Думала, родители сразу же отыщут меня, но отец послал тебя за мной только сейчас.
— А тебе там что, не понравилось?
— Понравилось, но… но это не для меня. Ты понимаешь?
— Еще как понимаю, — с издевкой сказал Морган и отпил вина.
Все сегодня шло как-то наперекосяк, но Лин ничего не могла с этим поделать. Морган был какой-то странный. Она попыталась рассмешить его, но он не смеялся, тогда она стала флиртовать, но упрямые складки вокруг его рта стали еще глубже. Он позвал официанта и попросил вторую бутылку вина.
И так продолжалось до тех пор, пока они не оказались в ее номере. Тут все встало на свои места. Едва за ними закрылась дверь, как он привлек ее к себе и начал с жадностью целовать. Даже не дав ей времени раздеться, он положил ее на кровать и овладел ею с какой-то животной, неукротимой страстью.
А потом, когда она, опустошенная, лежала на покрывале, он притянул ее к себе и, целуя ее лицо, шепотом просил прощения. Лин дрожащей рукой гладила его по щеке, и глаза ее поблескивали, как глубокий колодец. Он раздел ее, на руках отнес в ванную и забрался вместе с ней в воду, целуя ее.
Спустя полчаса они снова лежали на большой кровати, и он ласкал ее так, как никогда до этого, — намеренно сдерживая себя и вновь и вновь доводя ее до вершин чувственного восторга.
Она вскрикивала, изгибаясь всем телом и бессильно опускаясь в его объятия.
— Я люблю тебя, — страстно шептала она. — Морган, как же я тебя люблю!
Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее так, словно собирался что-то сказать, но Лин крепко прижалась к нему, и он промолчал.
— Не бросай меня, — с мольбой зашептала она. — Обещай, что никогда меня не бросишь!
Морган медленно поднял руку, отвел с ее мокрого лба прядь сбившихся волос и поцеловал в прикрытые веки.
— Я тебя не брошу, — пообещал он, и она успокоилась и постепенно заснула в его объятиях, а он все лежал и смотрел в пустоту.
На следующей неделе Лин сняла полностью меблированную квартиру. Они поживут здесь, пока она не купит собственную. Морган практически переехал к ней, хотя время от времени все же наведывался к себе домой. Как она была счастлива: она рядом с Морганом, всюду ходит с ним и каждый раз надевает все новые платья. Лин чувствовала себя в постоянно приподнятом настроении и потому не замечала угрюмости Моргана, едва прикрытой его показной бодростью.
Как-то они по предложению отца обедали втроем в ресторане в Сити. Моргану это не очень понравилось, но Лин так хотелось побыть с ними обоими, что он согласился. Все шло как по писаному, но вдруг она почувствовала какое-то напряжение. Его нельзя было объяснить, и проявлялось оно скорее в тоне, в том, как Морган кривил губы, когда отец говорил о своей компании, во взглядах, какими они обменялись, когда она, наклонившись к Моргану, с любящей улыбкой посмотрела ему в глаза, ни от кого не скрывая своих чувств.
В этот вечер Морган впервые заявил, что должен уйти — у него деловая встреча.
— Но ведь ты еще вернешься? — спросила Лин, обнимая его за шею.
— Гм, может быть. — И когда она прижалась к нему бедрами, добавил: — Секс-кошка. Как будто я смогу спать без тебя.
Но вечер прошел, наступила ночь, и Лин начала опасаться, что он не придет. Впрочем, этот страх сопровождал ее постоянно, потому что в глубине души она знала, что любит Моргана намного сильнее, чем он ее. Если он вообще любит. Если не относится к ней просто как к объекту удовлетворения своих потребностей. Вообще-то он еще ни разу не сказал, что любит ее, хотя и называл «любимой» и «дорогой». Но все же она чувствовала, что небезразлична ему, и уже этого ей было достаточно. Она изо всех сил старалась быть необходимой ему, делить с ним не только постель, но и все горести и радости жизни.
Было уже почти три часа утра, когда в двери повернулся ключ. Лин выбежала в холл и бросилась в его объятия.
— С тобой все в порядке? Я так волновалась! Что случилось?
— Ничего. Просто мне захотелось прогуляться.
— Прогуляться? — Она смотрела на него широко открытыми глазами, понимая, что происходит нечто серьезное. — А деловая встреча? Что-то не получилось?
Взглянув на нее, он хрипло рассмеялся.
— Да нет, там все в порядке. Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться.
В голосе его прозвучало столько горечи, что Лин переполошилась — таким он ей совсем не нравился.
— Почему? Что ты имеешь в виду?
— Да так, ничего. — Он высвободился из ее объятий, прошел в гостиную, налил и выпил большими глотками бокал вина, словно испытывал в этом жгучую потребность. Потом опустился в кресло и, заметив ее обеспокоенное лицо, протянул к ней руку. — Да не волнуйся ты, все нормально.
Лин быстро подошла и села к нему на колени, и ее шелковая пижама зашуршала по ткани его костюма. Он рассеянно гладил ее, затем вдруг его рука замерла в воздухе.
— Может, все-таки расскажешь, что произошло? — попросила Лин. И, не дождавшись ответа, выдавила из себя: — Ты сегодня такой странный. Ты даже пугаешь меня.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Пугаю?
— Да. Я… я хочу, чтобы ты делил со мной не только… постель, но и все трудности, — пробормотала она, тщательно подыскивая слова. — Но ты не подпускаешь меня к себе. И я не понимаю почему.
Она старалась говорить спокойно, но в душе ее царило смятение. Она вспомнила горькие слова одной своей брошенной подруги: «Мужики просто путают секс с любовью. Им ничего не стоит взять и уйти, как будто и не было никакой такой любви. Они не способны на постоянство, и очень скоро то, что они получают на тарелочке, им надоедает». Лин была в ужасе от мысли, что Морган может ее бросить. Она посмотрела на него широко открытыми, полными мольбы глазами, словно желая, чтобы он переубедил ее.
Морган внимательно глянул на нее, и Лин показалось, что сейчас он откроется ей, но он отвернулся и взял бокал.
— Да рассказывать-то особенно нечего, — коротко заметил он. — Мне дали шанс, который, в общем-то, и шансом назвать нельзя. Вот и все.
— Тебе… тебе не придется уехать?
— Нет, уезжать не придется. — Он произнес это так угрюмо, что ей стало совсем не по себе.
Допив вино, Морган посмотрел на часы.
— Совсем поздно. Тебе надо поспать. — Обхватив ее за талию, он снял ее со своих колен и поставил на ноги.
— Ты куда?
— Домой. Я звякну.
Он небрежно поцеловал ее в нос и вышел в холл. Но когда уже был у двери, Лин позвала:
— Морган!
— Что?
Не получив ответа, он вернулся в гостиную.
Лин стояла в центре комнаты. Кремовый шелк пижамы поблескивал бесформенной грудой у ее ног, и в мягком свете лампы обнаженное бронзовое тело было как статуя древней богини, а длинные светлые волосы ласкали округлые выступы груди.
— Не уходи, — едва слышно попросила она.
У Моргана перехватило дыхание, и несколько мгновений он недвижно смотрел на эту красоту, а затем бросился к Лин и прижал к себе.
— Ты колдунья! Ты сводишь меня с ума.
Он хотел подхватить ее на руки и отнести в спальню, но Лин остановила его и стала раздевать. Она делала это так медленно и так ласково, что под конец он был уже на грани. Она начала целовать его, и Морган застонал, крепко сжимая ее плечи.
— Лин, ради Бога…
Она выпрямилась, обхватила руками его лицо и вгляделась в его глаза.
— Ты обещал, что никогда меня не бросишь. Ведь ты не бросишь меня?
Он усмехнулся и посмотрел на нее так, что Лин поняла: он разгадал ее маневр. И все же после долгого, мучительного для нее молчания он сказал:
— В таком случае нам лучше пожениться, тебе не кажется?
Лин просияла.
— Ты серьезно? — Но тут же быстро добавила, словно опасалась, что он передумает: — Да, да, конечно, обязательно! Ох, Морган!
Она прижалась к нему, собираясь рассказать, как счастлива и как любит его, но он пылко приник к ее губам, и она забыла обо всем на свете.
Позже, когда Морган, утомленный, погрузился в глубокий сон, Лин все смотрела и смотрела на него в свете бра, висевшего над кроватью. Сначала она чувствовала себя безумно, исступленно счастливой: она выходит замуж за Моргана! И будущее рисовалось ей в розовых тонах. Но, по мере того как ночь таяла, Лин все горше вспоминала о несчастливом браке родителей и о том, как легко он распался. Она была вынуждена признать, что в сердце ее поселился страх: она боялась, что Морган любит ее не так, как она. Нет, я научу его любить так же сильно, как люблю я, рассердилась она вдруг на себя. Я смогу, я знаю! Но мысль о том, что в один прекрасный момент он может оставить ее, так же, как отец оставил мать, наполняла ее ужасом.
Морган проснулся, когда солнце уже заглядывало в комнату сквозь занавески. Лин все еше сидела в кровати и смотрела на него. Он заморгал и, наконец, сообразил, где находится. Увидев ее, он начал улыбаться, но вдруг что-то вспомнил, и на глаза его набежала тень. Сердце у Лин болезненно екнуло, но она быстро сказала:
— Морган, то, что ты говорил прошлой ночью… Может… может, ты передумал?
Он потер глаза, отгоняя остатки сна, и сел рядом с ней.
— А что случилось?
— Я думала о… о родителях.
— Мы не они, — хрипло ответил он.
— Да, но… но… — Она в отчаянии взглянула на него, страстно желая услышать слова любви, однако он промолчал. И тогда она произнесла голосом, полным глубокого отчаяния: — Морган, могу ли я… могу ли я доверять тебе?
Другого слова она придумать не смогла; но ей надо было убедиться в том, что он ее не бросит, что он любит ее и что на самом деле хочет на ней жениться. От его ответа зависело очень многое — либо он воспользуется этим шансом и откажется от своего предложения, либо она сможет забыть о своих опасениях раз и навсегда и будет счастлива с ним до конца жизни.