Предвкушение сводит с ума, опьяняет, лишает разума и чувств, оставляя лишь нетерпение. А он все медлит, поглаживая мои бедра, и когда я расслабляюсь, стремительно врывается до самого конца. Крик! Мой, и снова толчок, чтобы вновь сорвать полувскрик-полустон с моих губ, и снова, в каком-то безумном, нарастающем ритме, в котором я теряю связь с реальностью, в котором мои крики оглушают меня саму, в котором кровь взрывается ослепительными искорками удовольствия, заставляя гореть все тело. И я умираю, меня трясет в агонии, меня переполняет ощущение легкости, почти невесомости и окончательно губит сдержанный стон Сонхейда и его последнее резкое движение…
И падая, обессилев, на покрывало, я понимаю, что тот маленький чувствительный участок моего тела – такая мелочь в сравнении с тем, что может дать открытие новых потаенных пространств… А еще я осознаю, что упавший рядом и почти сразу притянувший меня к себе мужчина стал моим первым… самым первым в жизни.
И жаль, конечно, что псих и маньяк, но, боже мой, наш первый раз искупает многое.
А потом я вспоминаю страшное!
– Ты… – Голос падает до шепота. Развернувшись, смотрю в его янтарные, совершенно обычные глаза и завершаю фразу: – Ты не предохранялся.
– Мм-м, нет. – Он зарылся носом в мои волосы, глубоко вздохнул и прошептал: – Твой запах, твой сводящий с ума запах, Ким… моя Ким.
Подавив желание прильнуть к нему всем телом, медленно повторяю:
– Вы не предохранялись, сэр Сонхейд.
И получаю невероятный ответ:
– Мне это известно, леди Сонхейд. – Затем он целует мои волосы, резко встает. Потянувшись всем мускулистым телом, с улыбкой смотрит на меня, застегивает брюки, которые так и не снимал, и молча выходит из комнаты.
А я остаюсь одна. Совершенно голая. На постели в незнакомой комнате. В неизвестном замке. Еще не остывшая после всего, что со мной сотворил этот… псих шотландский. А самое главное – как он меня назвал?!
Шелест ткани, и Сонхейд вернулся с простыней. Подошел кровати, протянул мне руку. Неловко прикрывшись руками, напряженно спрашиваю:
– Это что вы сейчас имели в виду?
– Руку, Ким, – вместо ответа на вопрос произносит он.
– Ннне дам. – И вижу, как загораются желтым его глаза.
– Зря, – рыкнул Сонхейд.
Рывок – и он, обхватив лодыжку, подтащил меня к краю постели. Еще одно резкое движение – и меня поставили на ноги, чтобы перекинуть через плечо. Я попыталась вырваться и получила по мягкому месту увесистый шлепок.
– Слово альфы – закон, леди Сонхейд, – мрачно произнес лорд. – Ему не противоречат, ему подчиняются – мгновенно, не задумываясь, не возражая, не допуская даже мысли о возражениях.
И, выйдя из комнаты с выбитой дверью, где мы только что были вместе, Сонхейд понес меня по коридору в глубь замка.
Вспоминаю, что обещала ему ужин. Еще – что вечером должны прибыть Тэд и Стив, нам ехать нужно, доделать заказ и возвращаться домой.
Но вместо этого я проиграла ужин…
– Одного не могу понять, – говорить, вися вниз головой, оказалось не очень удобно, – почему вы меня так назвали?
– Как? – не испытывая ни малейшего напряжения, лорд взбежал по лестнице вверх.
– Так, как назвали! – Я не хотела уточнять.
Ответ был невероятен:
– Альфа ни перед кем не отчитывается.
Дойдя до конца лестницы, Сонхейд свернул вправо, толкнул массивные двустворчатые двери, вошел, торопливо прошел через две комнаты, и я полетела на кровать. Огромную, мягкую настолько, что меня еще дважды на матрасе подбросило. После чего покрывало взметнулось, чтобы опасть на меня, и лорд с нежностью приказал:
– Спи.
Ничего не понимаю!
– Знаете, – я попыталась встать, – я не хочу и…
Тьма накрыла пеленой. И в этой уносящей в сновидения мгле я так отчетливо ощутила его нежные руки, его губы, прикасающиеся к моим, и, цепляясь за остатки осознанности, расслышала тихий стон и сокрушенное:
– Ты делаешь меня слабым. Плохо, Ким, очень плохо.
* * *
Ночь. Это я определила сразу. В камине потрескивают дрова, я ощущаю тепло огня кожей… За окнами дождь, громыхает небо, шумят потоки ниспадающей воды… Мужская рука задумчиво блуждает по моей спине, замирает, спустившись ниже, скользит по бедрам, возвращается наверх… Вздрагиваю, понимая, что лежу на боку абсолютно голая, открываю глаза и вижу внимательный взгляд. Сэр Сонхейд смотрит на меня без улыбки, скорее с тенью сожаления, и только его прикосновения, в отличие от взгляда, нежные, бережные, ласковые.
Я медленно сажусь, беру простынь, на которой лежала, прикрываюсь, затем понимаю, что мы внизу, в гостиной. Оглядевшись, вижу картину на стене, целую, словно я ее не порвала, запустив в сэра маньяка, и столик абсолютно цел, и даже голова оленя так же висит на стене… Мне все привиделось?
– Вы обещали мне ужин, Ким, – опроверг мое предположение о безумии Сонхейд.
Значит, было. Все было. Под внимательным взглядом медленно, но основательно краснею и вежливо отвечаю:
– Добрый вечер, сэр Сонхейд, я помню.
На его губах появляется странная улыбка, довольная такая. А я вспоминаю все те крики, благодаря которым проспорила ужин. Потом вспоминаю и еще кое-что:
– А Тэд…
– Не люблю врать. – Сонхейд встал с дивана, протянул мне руку. – Спросишь у Ариды утром.
На лорде безупречная белоснежная рубашка, темно-серые брюки, идеальные туфли, на мне – простынь. Подняться я поднялась, но, обмотавшись поплотнее, все же спросила:
– А где моя одежда?
Улыбка становится чуть шире, и следует ответ в лучших аристократических традициях:
– Вы прекрасно выглядите, леди.
– Голая, растрепанная и босая? – возмущенно спросила я.
– Да, – совершенно спокойно подтвердил Сонхейд. – Не хватает еще одного параметра, и вы будете просто восхитительны.
– Это какого? – не скрывая подозрительности, спросила я.
– Голая, растрепанная, босая, – перечислил он уже мною сказанное, улыбнулся шире, чтобы добавить: – И беременная.
Он сумасшедший!
И маньяк! И ненормальный! А с другой стороны, чего я ожидала? Сбил он меня несчастную и перепуганную, в его замок я ввалилась уставшая, опять же несчастная и вконец деморализованная. Такие ему и нравятся! Чтоб голая, босая, покорная и нечесаная, а он на фоне забитой овечки – гордый, красивый и всесильный. Доминант он! Альфа, в смысле.
– Идемте, Ким, – безукоризненно вежливо произнес Сонхейд.
– Мм-м, – думаю, что бы соврать, – мне как бы… мм…
– Дамская комната? – предположил лорд.
– Именно, – мгновенно ухватилась за идею. – Простите, я скоро.
И, не дожидаясь ответа, подхватив простынь, я поторопилась к лестнице.
Позади раздалось два хлопка.
Думала – ироничные овации, но нет – повинуясь звуковому сигналу, на лестнице и втором этаже загорелся свет.
– Жду вас, – напомнил Сонхейд.
– Мм… угу. – Я поднялась по лестнице на несколько ступенек и остановилась.
Во всем теле было странное ощущение, как будто я волейболом занималась или еще каким спортом, а в определенном месте слегка все ныло… и ныло оно как-то приятно.
– Что-то не так? – вопросили сзади, и это сзади оказалось совсем близко.
Я замерла, руки Сонхейда скользнули по талии вниз, осторожно погладили животик, спустились ниже, пробираясь под простынь, пальцы правой руки притронулись там… совсем там, и у моего уха хрипло спросили:
– Больно?
– Нннет… – И тело почему-то начинает медленно наливаться теплом.
Пальцы неохотно покидают мою территорию, и я слышу еще более хриплое:
– Жду. Поторопись.
Оглянувшись, вижу спину спускающегося с лестницы сэра Сонхейда и не могу понять, как он так быстро, будучи сидящим на диване, оказался рядом со мной. Решила об этом не думать.
Странностей с ним и так много.
Поднявшись на второй этаж, причем идти оказалось на удивление сложновато, вспомнила, что комнату, в которой меня поселила Арида, этот самый лорд попросту разгромил… Вспомнила все остальное, стало совсем жутко. Дошла, открыла дверь… невредимую, вошла в безукоризненно целую комнату, посмотрела на дубовую кровать… Кровать была новая, еще более прочная, подойдя ближе, увидела, что под нею имелись решетки – теперь туда не залезешь точно. После осмотра постели замечаю на стуле у окна платье, под стулом матерчатые туфельки – и когда бы я так одежде радовалась.
В ванной быстро расчесала волосы, умылась, привела себя в порядок и, вернувшись, надела платье, затем туфельки. О том, чтобы не спускаться, не было и речи – я отчетливо помнила выломанные двери, да и отодранную от пола кровать.
– Сними платье, Ким.
От неожиданности я едва не подпрыгнула и, обернувшись, испуганно посмотрела на стоящего в дверях Сонхейда.
– Простите, что? – переспросила, банально ушам не поверив.
Янтарные глаза начинают едва заметно светиться, и чуть слышный рык наполняет комнату.
– Снимай платье! – приказал лорд. Я невольно шагнула назад, в полном изумлении глядя на сэра Сонхейда.
– Я. Сказал. Сними! – четко разделяя слова, произнес… монстр.
У меня озноб по всей коже и ступор от ужаса. А он огромный, и руки длинные… во всех смыслах, а глаза медленно загораются желтым светом.
– Ким! – рык.
Еще шаг – упираюсь спиной в стену. Раздеваться… страшно, говорить что-то тоже, глаза монстра темнеют. Вспоминаю все произошедшее днем – поражаюсь собственной моральной стойкости. Он ведь двери выламывал, абсолютно легко, без напряжения даже… И дерево свалил. И… медленно тянусь к платью, не отрывая взгляда от Сонхейда, делаю вид, что собираюсь снять. И вижу нечто – он успокоился мгновенно, отвернулся, вышел, из коридора донеслось:
– Ким, я жду вас внизу.
– А можно я оденусь? – почти жалобный вопрос.
Молчание, снова молчание, и хриплое:
– Нежелательно.
– Мне так будет удобнее, – снова старательно жалобный голос.
– Хоррррошо!
Искренне поражаюсь подобному поведению, приглаживаю платье, которое не сняла бы, даже начни он тут все громить, потом задумчиво смотрю на двери. Вспоминаю книгу и журнал, прочитанный текст, решаю принять все как есть, без скидок на игры подсознания. По крайней мере, секс точно был, и он мне не привиделся, в остальном нужно разобраться.
Выхожу из комнаты.
Сонхейд солгал, ждет здесь, а не внизу, стоит и напряженно ждет.
– Вы долго, – на меня не смотрит.
– Вы странный, – сообщила я.
– Знаю, – мрачный ответ.
– Очень, – говорю уже тише.
– Не терплю неподчинения. Идемте.
Он спустился первым, я медленно шла следом, глядя на широкую могучую спину, и не могла понять никак. Ничего не могла понять.
– А где Арида?
– Мы одни в замке, – очередной скупой ответ.
Странно. Все странно. А больше всего поражает моя реакция – такое ощущение, что я об этом знала.
– А почему мы одни? – вновь спросила я.
Сонхейд стремительно развернулся – слишком быстро для человека, взгляд тоже был… звериный. А вопрос:
– Вам нужен кто-то еще?
– Тэд и Стив, – прошептала я, останавливаясь.
Рык, и, сбежав по лестнице, Сонхейд исчез за дверью, ведущей в ту столовую, в которой Арида меня вчера кормила.
На улице громыхал дождь. Мой взгляд почему-то тянулся к двери очень активно, что-то внутри меня уговаривало сбежать, разум твердил, что глупо бежать в ночь, да еще и под дождь, а еще доказывал, что это или сон или даже не знаю что.
– Ким! – От рыка владельца замка затряслись стекла, и грохот грома был перекрыт.
Не дотягивал гром до Сонхейда.
Спустившись, вошла в столовую. Лорд стоял у стола, держась за спинку стула – полагаю, моего. На самом столе горели свечи, были расставлены тарелки, некоторые накрыты железными крышками.
– Сядь! – прорычал монстр.
Подойдя, опускаюсь на стул. Стул галантно придвинули к столу, лорд вежливо предложил:
– Чай, сок, воду?
– Вина, если можно, – с замиранием сердца от ужаса всей этой ситуации, пробормотала я.
– Спиртное – нет!
– Воды, – наверное, мыши пищат и то громче меня.
Мне молча налили из кувшина в высокий хрустальный бокал, после чего сэр занял место напротив. Себе он также налил воду. Странно, да.
– Можно вопрос? – Я постелила салфетку на колени и долго разглаживала, дожидаясь ответа.
– Спрашивайте.
Украдкой взглянула на Сонхейда, тот мрачно смотрел в окно, напряженный, как струна, и злой. Спрашивать было страшно, и все же:
– Ужин я вам проспорила, это я понимаю, но завтра утром я ведь уеду, так?
Медленно повернув голову, Сонхейд не менее мрачно посмотрел на меня и спокойно ответил:
– Нет.
Не хочу думать о том журнале и книге, просто не хочу, поэтому спрашиваю дальше:
– В обед?
– Нет.
Руки начинают мелко подрагивать.
– Хорошо, но вечером…
– Никогда, – прервал меня Сонхейд.
Он сумасшедший! Просто псих. И невменяемый! Кстати, да, у сумасшедших сила бывает нечеловеческая.
– Знаете, это несмешно. – Я попыталась улыбнуться.
Сонхейд так же попытался. Вот только улыбка вышла горькая и злая.
– Вы правы, леди Сонхейд, это несмешно, – усмехнулся. – Вся эта ситуация – отвратительна.
Его огромные ладони сжались в два внушительных кулака, тело напряглось, лицо окаменело, а глаза горели ненавистью… ко мне.
– Почему вы на меня так смотрите? – прошептала я, вжимаясь в спинку стула. – Я… не понимаю ничего, вы…
– Ешь! – Приказ, от которого аппетит, если и был, пропал напрочь. – Молча.
Я не могла есть после такого. И на Сонхейда смотреть тоже не было никакого желания, молча комкая салфетку, рассеянно слышала, как звякнула тарелка, когда лорд снял с нее крышку, как нож прошелся по фарфору… потом все стихло. С минуту я продолжала сидеть, потом осторожно подняла голову. Сонхейд не ел, Сонхейд смотрел на меня своим немигающим взглядом.
– Сэндвич с молочком? – язвительно-злой вопрос.
К чему он вообще это спросил. И вообще – что я ему плохого сделала? Откуда столько ненависти?! За что он так со мной! И я не ответила, глаза наполнились слезами, подбородок задрожал, горло сжало спазмом, и я просто опустила голову, пытаясь справиться с эмоциями. С обидой, в конце концов. В итоге все же сказала:
– Я просто не понимаю, что происходит. Вы меня… вы меня вообще изнасиловали и орете постоянно. И рычите, как зверь. И ненавидите непонятно за что. Я видела вас всего дважды – вчера утром, когда вы меня чуть не сбили и когда я выбежала, в надежде, что Стив приехал. А уже сегодня я получаю от вас сначала подарок, потом скандал за то, что не приняла его, а после… После все, что случилось. И… и вы заявляете, что я никогда не выйду из замка и не уеду. Как мне ко всему этому относиться?! – вскинув голову, посмотрела на него, после чего добавила: – И да – вы псих и у вас глаза светятся!
На смуглом лице промелькнула странная улыбка, а после сэр Сонхейд вспомнил:
– Точно, подарок.
Поднялся и вышел из столовой. И на этом все. Потрясенная, я молча смотрела на двери, пока лорд не вернулся с какой-то черной коробочкой. После чего подошел и извлек из нее… ошейник!
Черные бриллианты, белое золото, золотые топазы в качестве окантовки.
– Тебе понравится, – заверил Сонхейд и сделал попытку нацепить этот ужас на меня.
Я дернулась. Едва не упала, вовремя вскочив, но стул грохнулся на пол… и частично на ногу Сонхейда. Янтарные глаза засветились ярче.
– Мне не нравится! – воскликнула я, отходя подальше.
Движение лорда – и стул улетел, выбив попавшееся на траектории полета окно. Дождь, словно только того и ждал, и шумом падающей воды, воем ветра, раскатом грома ворвался в столовую. Свечи погасли, не выдержав порыва ветра, под окном начала образовываться лужа… похолодало сразу. А сэр Сонхейд, не обращая внимания на бедлам, едва сдерживаясь, прорычал:
– Чем не нравится?
Господи, как страшно находиться в замкнутом пространстве наедине с неадекватным, безумно сильным мужчиной.
– Это же ошейник, – прошептала я, отступая к двери, ведущей на кухню. – Он холодный, неприятно… на шее, я не…
Сонхейд демонстративно развернул ювелирное изделие, показал на черную внутреннюю сторону и сообщил:
– Кожа.
То есть действительно ошейник! Я отступаю к двери, нащупываю ручку и только тогда решаюсь заметить:
– Простите, я вам не собака и не рабыня, и вообще – я не принимаю драгоценностей от посторонних мужчин, даже если у нас и был секс, и особенно в том случае, если этот самый секс произошел без моего на то желания! – И я дернула ручку вниз – дверь приоткрылась. Обрадованная возможностью скрыться, мстительно добавила: – Вы – псих! И я не ваша леди Сонхейд!