Лицо боевого черта исказилось от ярости так, что я как-то сразу поняла: пора тикать. Но это было не последнее мое слово, последним стала патетичная речь:
- И, между прочим, дорогой, пока ты тут с полюбовниками связью противоестественной развлекаешься, твою законную жену чуть чести девичьей не лишили! А тебе вообще все равно! Подлец, хам и сволочь, в будущем - рогатая!
И вот на этом мое выступление было завершено, кое-кто воспитан, справедливость восстановлена, и вообще, я классная ведьма, вот!
А еще у меня есть одно несомненное достоинство - бегаю быстро! Очень.
Я даже метлу и домового обогнала!
А потом метла меня!
А потом домовой нас!
И так мы славно бежали, что тапки мои комнатные где-то там далеко остались отдыхать, и скалка потерялась, а потом мы вбежали в лесок, остановились все. Домовой сразу ничком в траву повалился, метла рухнула рядом с ним, я обхватила дерево в качестве подпорки и, дыша с хрипом и свистом, выдохнула:
- Ну, все, порядок навели, теперь можно и спать идти.
И вот именно тогда, в этот самый момент, когда я уже уверилась в торжество справедливости, на плечо мне легла властная мужская рука...
Ведьма затаила дыхание, метла угрожающе приподнялась, скалки в данный конкретный момент очень не хватало.
- А теперь четко, внятно и без недомолвок рассказывай, кто, как и каким образом пытался наставить мне рога, - прорычал, стискивая меня, боевой черт.
И так сразу обидно стало. И вот что значит это 'кто, как и каким образом пытался наставить мне рога' в условиях, когда на самом деле кое-кто кое-как и самым подлым образом меня чести девичьей лишить вознамерился. Ко всему прочему я еще не забыла про 'студентка Григорьева, не могу сказать, что не рад видеть вас в столь... фривольном наряде'.
И потому, несмотря на тяжелое дыхание и дрожащие после беготни ноги, я отлепилась от дерева, развернулась, прилепилась к стволу спиной, запрокинула голову и выдохнула:
- А вы вообще кто мне такой, Владлен Азаэрович?!
И вот я бы еще с удовольствием поучаствовала в разъяснении семейного статуса, но, к моему искреннему сожалению, боевой черт шутить был не намерен вовсе. Движение - и я оказалась притиснутой к дереву, еще одно - мне запрокинули голову, а после Владлен Азаэрович хрипло прошептал:
- Я? А возмездие я, Григорьева!
На это мне оставалось лишь соответственно отреагировать:
- Владлен Азаэрович, ну, слюбились с полюбовниками, ну, с кем не бывает, а средним родом о себе зачем теперь сказывать, а? Что ж вы себя не цените-то?
Боевой черт застыл.
Вот, как есть, застыл и даже дышать перестал.
После нехорошо переспросил:
- Что?!
Пришлось вежливо пояснить:
- Вы вроде как 'он', Владлен Азаэрович, а назвали себя 'возмездие', то есть, 'оно', фактически. А оно, Владлен Азаэрович, сие есть существо бесполое, а вот вы, как раз таки, с полом, мужским, причем. И, скажу я вам, один раз с мужиками - это еще вовсе ничего не...
Мою шею внезапно сдавили так, что говорить я оказалась не в состоянии. Сдавили, после еще и потрясли, а вот только затем на весь сад рык грозный раздался:
- Григорьева!
- Х-х-х-харк, - сипло возразила я.
- Ну, Григорьева! - рычал между тем боевой черт. - Ну, ты... ты... ты...
- Харк, - вновь вставила полузадушенная ведьма.
Меня мгновенно отпустили, упершись руками в могучий ствол по обе стороны от моей головы... И кора, вспарываемая рвущимися когтями разъяренного не пойми кого, но точно не черта, начала скрежетать и трещать, и...
- Владлен Азаэрович, а зачем вы меня пугаете? - глядя декану чертового факультета прямо в зеленые глаза, спросила внезапно испугавшаяся честная, совершившая все вышесказанное исключительно порядку ради, справедливая и хорошая ведьмочка.
Но мой посыл был проигнорирован, и зеленоглазый взбешенный 'он' прорычал:
- Я, Григорьева, в данный момент прилагаю титанические усилия, чтобы тебя не убить!
Проявив живейший интерес к высказыванию, я проникновенно поинтересовалась:
- И как успехи?
Но тут из-за деревьев, саженях в двадцати, раздался сиплый приглушенный голос домового:
- Хреново у него получается, Стаська, чай, не удержится, убьет тя, головой болезную.
И кто-то издали, подозрительно метлу напоминающий, согласно ветками закивал быстро-быстро так.
- Э! - возмутилась я. - Между прочим, сковорода и скалка - это была твоя идея, а погибать во цвете лет мне одной?
Метла скрылась за стволом, наглядно подтверждая, что таки да - одной!
Решила гибнуть, как и полагается: гордо, держа голову прямо, не показывая страх ворогу бессердечному, в общем, так, чтобы потомки мной гордились, вот. И, приняв столь непростое решение, вскинула подбородок, гневно в очи зеленые взглянула да и молвила:
- А прости ты меня, неразумную, свет, Владлен Азаэрович, не своим умом на прегрешения супротив тебя отправилася, это все домовой да метла науськали! - и уже нормально. - Вот! Чистую правду говорю! Так что иди, их убивай, а? А то у меня уже ножки замерзли, ручки дрожат, в кустики пора, ибо с перепугу до комнаты не добегу, ой, не добегу я, запугал же до смерти, вот.
Оторопевший декан чертового факультета потрясенно на меня уставился.
- Правда, в кустики надо, - жалобно взмолилась я, не испытывая вообще никакой потребности общаться с природой, мы ж, ведьмочки, умные, всегда по надобности перед дорогой бегаем, так что. - С-с-слушай, ну, совесть есть? Мне очень-очень надо, правда-правда!
И пусть только попробует теперь не отпустить.
И тут из-за дерева донеслось:
- Не хочет она! Метла сказала, в нужной комнатке перед разборками была!
Ну, ничего себе! Это... это вообще что такое?!
Владлен Азаэрович оглянулся на дерево, из-за которого вредительствовали метла и домовой, тяжело вздохнул, оторвал руку от ствола, пошевелил пальцами - и внезапно появившимся ветром принесло два моих тапка обратно. Причем, прямо к ногам принесло... Я и обулась быстренько! А декан чертового факультета, хмуро глядя на меня, устало спросил:
- К чему все это представление было, Григорьева?
И стыдно так стало.
На мгновение.
А потом мне резко перестало быть стыдно, и я прямо спросила:
- Владлен Азаэрович, вы на мне женились?
- Эм, - несколько замялся боевой черт, - ну, женился, Григорьева, - и тут же добавил, - исключительно в воспитательных целях.
Самая порядочная ведьма широко улыбнулась вконец непорядочному черту и сообщила:
- Значит, женились. А раз женились, Владлен Азаэрович, то обязаны защищать от посягательств на мою девичью честь!
Декан чертового факультета вдруг склонился надо мной, прижав внушительной мускулистой грудью к дереву, и вкрадчиво прошептал:
- И вот теперь мы, наконец, переходим к вопросу, ради которого я все бросил и догнал свою ведьму. Так кто этот труп, Григорьева?!
Из всего вышесказанного я сделала два вывода: то есть, если бы я про рога не сказала, меня бы вообще никто догонять не взялся и... и, ну, тот же первый пункт, только он вдруг еще обиднее стал.
- Так вы меня только из-за будущих рогов догнали? - всхлипнула я.
- Вот, черт, - как-то обреченно произнес Владлен Азаэрович, видимо, опыт общения с ведьмами у него уже был, и он понял, насколько влип.
- А если бы не рога, то вы бы меня...
- А смысл был бы тебя догонять, Григорьева, - прошипел декан чертового факультета, - я в курсе, где твоя комната! Тему закрыли. Теперь четко, ясно и обстоятельно: кто, где, как?!
Слушайте, мне от такого напора вмиг стало страшно ябедничать. Не по себе как-то даже и...
- Станислава, - зеленые глаза декана чертового факультета вдруг полыхнули совсем темным светом, - кто прикасался к тебе?
И я волей-неволей выдохнула истинную правду:
- Склеротик!
Владлен Азаэрович замер, потом нахмурился, закрыл глаза на миг, прошипел что-то вроде 'давно не практиковался', вновь открыл глаза, и те опять засияли зеленью, а черт спросил:
- Где?
И вновь у меня не осталось никакой возможности соврать. Я бы и хотела, но губы против воли произнесли:
- Не определилась: то ли бордель, то ли спальня его друга, то ли собственно-подготовленный полог со скабрезными картинками.
Глухо замычав, Владлен Азаэрович рыкнул 'совсем разучился', после сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, глаза его вдруг замерцали со странной периодичностью, заворожив меня окончательно, и черт приказал:
- Рассказывай!
Придвинулся ближе и у самых губ добавил:
- С самого начала: подробно, основательно, не упуская ни единой детали.
И, почему-то, не было никакой, вот, совсем ни единой, возможности избежать приказа, и слова сами собой побежали, одно за другим, и я начала рассказывать:
- Говорят, в день, когда я родилась, пошел снег. Мелочь, по идее, но проблема в том, что день моего рождения приходится на середину лета, а снег летом - это как-то... неправильно. Не должно так быть. Вот и в моей жизни, говоря откровенно, такого быть не должно! Вот не должно быть, чтобы при живых родителях дите сиротой росло. Не должно быть, чтобы из всех школ меня крапивой гнали. Не должно быть, чтобы первый привороженный хлопец деревенский бараном под окном блеял всю ноченьку... Не должно быть, чтобы...
- Стоп, - хмуро скомандовал Владлен Азаэрович.
Я умолкла.
- Ты мне сейчас что рассказываешь? - не понял декан чертового факультета.
- Все, - честно выдохнула я. - Все с самого начала: подробно, основательно, не упуская ни единой детали.
На что у Азаэровича скептически изогнулась одна бровь, и он поинтересовался:
- Тебя из школы крапивой погнали?
И не хотелось мне отвечать, а ответилось:
- Да, бабка меня до ночи ждала, не дождалась и пошла искать, а я просто в школе зачиталась, не заметила, что уже ночь на дворе, вот бабка и...
- Хорошо, - необычайно ласково произнес Владлен Азаэрович, - и я обязательно после выслушаю всю твою историю, но сейчас мне, пожалуйста, с того момента, как к тебе прикоснулся труп.
- Трупы не трогала! - поспешно открестилась я.
- Будущий труп, - поправил декан чертового факультета.
- Все мы когда-нибудь умрем, - вполне резонно заметила я.
Тихий угрожающий рык.
Затем с едва сдерживаемым раздражением раздалось:
- Григорьева, начни, пожалуйста, с момента, когда сегодня на твою девичью честь посягнули!
- А-а-а, - понятливо протянула я.
- Д-д-да, - прошипел Владлен Азаэрович. - Впрочем, что-то подсказывает мне, что приступить к покушению на твою честь может либо полнейший имбецил, либо тот, кому ты уже умудрилась мозг сломать, соответственно, да - опять же, полнейший имбецил.
Но я его уже не слушала и, прикрыв глаза, с придыханием начала рассказывать:
- Я пришла в свою комнату, легла спать, сладко зевнула, устроилась поудобнее, закрыла глаза, и все началось с поцелуя... С такого нежного, затягивающего поцелуя, от которого по телу побежали мурашки, в животе как-то все разом ухнуло вниз, и на ногах пальчики поджались. Понятия не имею, с чего вообще такая реакция у моих пальчиков, вы не знаете, нет?
Декан чертового факультета отрицательно покачал головой и почему-то сглотнул.
- Ну и ладно, - решила я, закрыла глаза и вернулась к рассказу:
- А поцелуй все продолжался и продолжался, и чья-то рука медленно двинулась вниз по шее, скользнула на плечо, прошлась ниже, накрыла грудь... Знаете, так властно и в то же время нежно очень...
Внезапно ладонь Владлена Азаэровича переместилась на мою грудь, и черт хрипло спросил:
- Так?
Я почему-то ответила:
- Нет, он правую сжимал.
Рука переместилась, касаясь так, словно декан чертового факультета прикасался к чему-то невероятно хрупкому и очень ценному.
- Та... - начал было он. И вдруг, убрав ладонь, прорычал:
- Я не понял, какого дохлого убзгоя кто-то посмел трогать то, что я... Стася! - рык усилился. - Имя мне, быстро!
И мне как-то вдруг стало очень не по себе, и да - потребовалось срочно в комнату для маленьких девочек. И без разницы, что я ее посещала перед семейными разборками, сейчас мне экстренно туда потребовалось с перепугу. И ни порядка, ни разборок, ни вообще уже ничего не хотелось.
- В-в-владлен Аз-заэрович, - нервно заикаясь, с трудом проговорила я, - а можно мне с-с-спать уже и...
Вместо адекватного чего-либо боевой черт прорычал:
- Кто?!
Вжавшись в дерево, я окончательно испугалась и затараторила:
- В-в-владлен Азаэрович, да чего вы?.. Да я... я сама разберусь, я...
И в дерево меня вжали всем, вдруг ставшим почти стальным телом, и этот, который точно не черт, потому что клыков у чертей нет, тихо, и оттого вконец жутко, произнес:
- Имя мне, Станислава. Имя, я сказал!
- Д-д-да что вы...
- Имя.
И я с перепугу выдохнула:
- Лорд Тиаранг.
Меня отпустили в тот же миг. Еще мгновение Владлен Азаэрович задумчиво смотрел на меня, а после скомандовал:
- Марш спать.
Отряхнувшаяся и оправившаяся от испуга я неожиданно решила понаглеть и потому весьма воинственно поинтересовалась:
- Да что это вы себе позволяете, Владлен Азаэрович?! Вы меня чуть в дерево не вдавили! И вообще...
Но боевой черт взглянул так, что у меня разом потерялся весь дар речи.
- Спать.
Произнес таким тоном, что я каким-то невероятным образом вскоре на метле летела спать, слушая причитания домового 'на кого вы меня покинули, он же страшный'. Страшный, да? Вот нам с метлой было о-о-очень страшно, потому и улепетывали, бросив домового на произвол судьбы! Когда улетали, услышали четкий приказ этой самой судьбы:
- Все собрать и навести порядок в моем доме.
Домового было жаль, да, но себя жальче. Перед тем, как лечь, пришлось снова купаться: забег даром не прошел, и в волосах имелись ветки, паучок один тоже, чертом перепуганный и потому отчаянно не желавший убегать в окно, листочки всякие, ну, и ноги тоже оказались далеки от чистоты настолько, что теперь и тапочки стирать придется. В результате я, с мокрыми волосами и дрожа от холода, наконец, забралась в кровать.
Спать было как-то стремно.
Но, поворочавшись немного, вскоре провалилась в сновидение, и вдруг понесло меня куда-то, понесло, а потом остановило, и я услышала тихий и от этого совершенно жуткий голос декана чертового факультета:
'Слушай внимательно, Тиаранг. Слушай и запоминай: одной руки у тебя уже нет. Выберешь сам, какой именно, правой или левой. Отвечать сейчас не нужно, сделаешь это при встрече'.
А потом меня как-то понесло обратно, и я услышала, как шуршит в углу метла, устраиваясь удобнее, и на этот раз заснула совершенно спокойно, а главное - в своей собственной кровати.