Я дошла до лестницы, откуда прекрасно просматривались раковина, плита и часть кухонного стола. За окном над раковиной никого не было, лишь мерцал снег в уличном свете. Тихий выдох вырвался из груди, а бьющееся в бешеном ритме сердце выбивало в ушах оглушающую барабанную дробь. Привкус восковых апельсинов во рту наливался нестерпимой сочностью, словно они протухли и покрылись омерзительной слизью.
Тук. Тук-тук-тук-тук-тук.
Нерешительные постукивания сменились неистовой дробью.
Я перешагнула порог кухни, чтобы осмотреть заднюю дверь, что находится за одной из кухонных стоек.
У стола по-прежнему одиноко стоит папин стул, как обычно, спинкой к встроенному в стену шкафу. Папа все время выбирает удобную и безопасную позицию для стула, чтобы контролировать одновременно заднюю дверь и вход на кухню из коридора, не беспокоясь за спину. Саму заднюю дверь лишь с трудом можно назвать дверью: хлипкая деревянная панель с решетчатым стеклом посредине. Засов с цепочкой и то выглядят солиднее, чем это сооружение!
Тягучая горячая волна захлестнула горло, пытаясь оттеснить сердце со своего пути. В резком приступе удушья я чуть не выронила из руки приготовленный нож. Лучи заходящего солнца нет-нет да и прорывались сквозь низкие тучи, освещая застекленную веранду, где за двойным затемненным стеклом двери стоял ОН!
У задней двери стоял зомби.
Отблеск солнечного света сверкнул в голубых глазах, оттеняя пожелтевшие от начавшегося гниения белки. Пол-лица уже, видимо, кем-то отъедено, а нижняя челюсть напоминает кровавую кашу, заледеневшую на морозе. Пальцы стерты до костей, которыми зомби и царапает стекло. С рук свисают куски гниющей плоти…
Сильный спазм скрутил желудок, а черный туман скрыл от глаз все, кроме двери и стоящего за ней зомби. В голове пронесся оглушительный крик, похожий на нарастающий рев взлетающего реактивного самолета…
Этого зомби я узнала бы из тысячи. Да, он превратился в изуродованного мертвеца, но глаза остались прежние — голубые, как зимнее небо, окаймленные светлыми ресницами.
Зомби поднял голову, будто услышав отдаленный звук, и встретился со мной взглядом.
Из моей груди вырвался сухой лающий крик. Не веря глазам, я испуганно отскочила к выходу в коридор, промахнулась и больно ударилась бедром о край стоящей возле стенки коробки.
Папа сжал в кулак пальцы с тонкими косточками, выпирающими сквозь кусочки сохранившейся плоти. Кто успел ими полакомиться, не хотелось даже думать. В следующее мгновение папа разбил кулаком стекло в двери.
Глава 5
Не знаю, сколько времени я простояла бы в странном оцепенении, не сводя глаз с ужасного существа, некогда бывшего моим отцом, а ныне с яростью штурмующего заднюю дверь нашего дома, не зазвони неожиданно телефон.
Пронзительный звонок проник в сознание, заглушая треск ломающегося дерева, и в его переливах послышался предупреждающий совиный клекот, который наконец-то вывел меня из оцепенения и заставил действовать. Я завопила высоким девичьим фальцетом, роняя из онемевших пальцев нож. Стук упавшего на линолеум ножа затерялся в треске поддающейся под ударами двери. Зомби, не сводя с меня алчного взгляда, упорно прокладывал дорогу в дом. У этих тварей всегда так: стоит жертве привлечь их внимание, они слепо следуют за ней и не остановятся до тех пор, пока не разорвут на мелкие кусочки.
Правда, порой сотворивший зомби колдун называет имя очередной жертвы, и тогда ходячих мертвецов не сбить с намеченного пути. Шаркая непослушными ногами, они бредут себе потихонечку по самым темным уголкам, которые только найдут по дороге, инстинктивно избегая ненужного внимания и неотвратимо приближаясь к намеченной цели. Пусть зомби не отличаются умом и сообразительностью, но в целеустремленности им не отказать. В убийственной целеустремленности, если можно так выразиться.
Мне ли этого не знать! Я не раз видела, как отец расправлялся даже не с одним, а с несколькими зомби. Они похожи на тараканов: их не замечаешь, пока не столкнешься с целой ордой зомбированных мертвецов.
А с каким упорством они цепляются за жизнь, если только можно назвать этим словом бездумное существование, возвращенное им после смерти злым колдовством или черной магией!
Наконец я нашла в себе силы сдвинуться с места и бросилась по коридору в гостиную. Каждый шаг занимал целую вечность, а ковровая дорожка предательски скользила под ногами. Я стукнулась о коробку и, застонав от боли, все-таки успела нырнуть за угол и укрыться в гостиной. За спиной послышался жуткий вопль обезумевшего зомби.
Оживленные колдунами мертвецы, или, как их обычно называют, зомби, не способны разговаривать, а только могут реветь, как коровы, которых ведут на убой. А все потому, что воздух беспрепятственно проходит через отмершие голосовые связки, порождая свистящий, хриплый рев. Леденящий душу вопль зомби часто оказывается последним, что слышит несчастная жертва! Уж поверьте, как только в поле зрения появляется очередная закуска, ожившие мертвецы проявляют невероятную прыть и проворство.
Причиной подобной резвости является другая особенность зомби. Для опытного колдуна не составит труда вдохнуть подобие жизни в мертвое бездушное тело, но оно так и останется пустым сосудом и будет вечно изнывать от голода!
Голыми руками с голодным зомби не справиться! В гостиной, на ручке папиного кресла висит кобура с липучкой, а в ней хранится пистолет девятимиллиметрового калибра. Он-то мне и нужен.
Я упала плашмя на пол, не успев затормозить перед креслом, и стала лихорадочно искать оружие. Времени подняться на ноги не осталось, тем более что они то и дело цеплялись друг задруга или разъезжались в стороны. Из кухни донеслись звуки разбитого стекла, и через мгновение в коридоре послышались тихие шаркающие шаги, а потом громкий стук и разъяренные вопли зомби, споткнувшегося о коробки.
Пальцы превратились в толстые неуклюжие сардельки и до ужаса медленно тянулись к пистолету. Наконец я выхватила оружие из кобуры — липучка, к счастью, не помешала. Правая рука почувствовала приятный холод металла, а левой я уже отбрасывала в сторону кресло, одновременно переворачиваясь на спину. В голове снова прозвучал успокаивающий голос отца: «Не торопись, солнышко! Никогда не целься в кого бы то ни было, если не собираешься стрелять на поражение. С любым оружием обращайся с осторожностью и не забывай, что оно может быть заряжено!»
Я надеялась, что пистолет заряжен. Точнее, не сомневалась: отец никогда бы не держал оружие под руками в кресле, не будь оно готово к бою. Я научилась стрелять еще в девять лет из ружья, что хранилось у бабушки дома. Да мне ли не знать о правилах обращения с оружием, ведь не зря я помогала отцу на охоте! Как держать пистолет в руке правильно и даже неправильно, расскажу любому без запинки…
Из-за угла появился спотыкающийся на каждом шагу зомби и сразу устремил на меня взгляд подгнивающих глаз. В них мерцает дьявольский голубой огонек, а в глубине зрачков то и дело вспыхивают красные искры. И тут в нос ударил запах зомби.
Вонь, исходящую от ходячих трупов, невозможно вообразить, если только вам не доводилось охотиться на нежить за темной гранью мира. Зомби пахнут сладковатым гноем, протухшими яйцами и залежалым мясом, в котором завелись личинки. От омерзительного смрада гниющей плоти на любого человека мгновенно накатывает волна тошноты, а в следующее мгновение открывается рвота.
Я кричу от страха, но из пересохшего горла вместо крика вырывается только глухой свистящий хрип. Быстро целюсь и нажимаю на спусковой крючок.
Слышится щелчок.
Дьявол!
Пистолет не снят с предохранителя!
А зомби уже тянет ко мне руки, из его рта снова вырывается жуткий рев, и он… падает на пол!
Шевелись, снимай скорее чертов пистолет с предохранителя! Я судорожно тереблю в руках оружие, пока зомби пытается встать с ковра. Мне повезло, мокрая от снега и исходящая желтым гноем тварь в любимой отцовской армейской куртке споткнулась о коробку, которая частично загораживает вход в гостиную.
Наконец щелкает предохранитель, и я со вздохом облегчения, больше похожим на воронье карканье, откидываюсь на спину и снова прицеливаюсь.
Встречаюсь взглядом с зомби и смотрю прямо в остекленевшие глаза, некогда принадлежавшие отцу. Он уже стоит на ногах. Странно, но ботинок на разлагающихся ногах нет — куда подевались папины ботинки?! Зомби пытается дотянуться до меня трясущимися руками, с которых на ковер падают отгнившие кусочки мертвой плоти. Мерзкая вонь проникает в нос, заполняет легкие и туманит голову. Я нажимаю на спусковой крючок, содрогаясь от приступа накатывающейся тошноты.
Первая пуля уходит мимо цели и, выбив часть штукатурки, застревает в стене гостиной. Я кричу, но кроме глухого хрипа не могу выдавить ни звука. Взбешенный зомби рвется вперед и почти падает на меня. Зубы щелкают, полусгнившая челюсть двигается с жутким чавкающим звуком — голодная тварь готова сгрызть жертву заживо. Я еще раз нажимаю на спусковой крючок.
Странно, но выстрелов не слышно, хотя, надо полагать, они были оглушительными. В ушах отдаются лишь собственные рыдания.
Зомби упал на меня плашмя, липкий гной и черная кровь брызнули прямо в лицо. Капли жгли кожу хуже кислоты. Вблизи холодный как лед зомби вонял еще омерзительнее. Полуразвалившиеся челюсти дважды щелкнули, тело судорожно вздрогнуло, а изо рта полился черный поток отвратительной жидкости.
Я кричала, не умолкая ни на секунду. Набрать воздух в легкие не удавалось, поэтому крик получался жалким и пискливым. Пистолет щелкал вхолостую. Я расстреляла всю обойму, но по-прежнему держала палец на спусковом крючке.
Зомби умер, и на сей раз по-настоящему. В его груди зияла огромная дыра, пробитая кучно попавшими пулями. Самое главное в бою с зомби — уничтожить его сердце, по-другому ходячий труп не убить. На этом, кстати, и зиждется процесс создания зомби из умерших людей, ведь именно сердце заставляет тело двигаться. По крайней мере, так пишут в книгах. Если честно, не книги меня спасли, а рефлексы! Я просто целилась и стреляла так, как учил меня во время долгих тренировок отец.
«Никогда не целься в голову, если можешь выбрать другую цель. Не дави резко на спусковой крючок. Солнышко, нажимай плавно! — снова звучит в голове нескончаемым рефреном голос отца. Разбудите меня среди ночи, и я повторю папины наставления слово в слово. — Никогда не прицеливайся, если не собираешься убивать!»
Я беспомощно билась под тяжестью мертвеца, пытаясь освободиться, и с отвращением молотила зомби по голове пистолетом, словно молотком. Наконец мне удалось выбраться, и, судорожно всхлипывая, я отползла от трупа в самый дальний угол комнаты. Левая рука, натертая ковром, горела, а правая сжимала пистолет с пустой обоймой.
В углу гостиной я прислонилась спиной к стенке и неожиданно поняла, что продолжаю всхлипывать. Еле слышимые, бессвязные звуки эхом отражались от пустых белых стен. Меня трясло, как в лихорадке, а кожа зудела от вонючей липкой жижи.
Зомби в папиной куртке и джинсах лежал вниз лицом. Сквозь разлагающуюся плоть вытекали тоненькие ручейки слизи и гноя. В комнате плотной стеной стоял отвратительный до тошноты смрад. Стоит повредить сердце зомби, и его тело начинает стремительно разлагаться, даже кости превращаются в пыль.
Из глаз брызнули горькие слезы.
Сквозь рыдания пробивалось одно слово, которое я повторяла снова и снова:
— Папа? Папа?! Папа!
А он лежал на полу и не двигался.
Получив такую страшную рану, не поднимется ни один человек, и даже зомби.
Глава 6
Торговый центр был открыт для посетителей, что, впрочем, неудивительно, поскольку вся имеющаяся в городке снегоуборочная техника отправилась на борьбу с заснеженными улицами и дороги скоро вновь стали чистыми. В здешних местах к зимам относятся с маниакальной серьезностью и не дают снегу ни единого шанса на выживание, посыпая тротуары песком с солью и вычищая улицы до асфальта. Все автобусы ходят по своим маршрутам. Из-за горсточки снега жизнь в прериях не остановится ни на секунду, уж поверьте на слово! Кстати, нельзя забывать о расслабляющей музыке, которую без конца проигрывают в торговых комплексах. Кто ж ее будет слушать, как не покупатели!
Я тупо уставилась на маленький стаканчик с изображением смешного утенка Дональда и ждала, когда остынет обжигающе горячий кофе. Глаза жутко зудели и чесались, как будто в них насыпали тонны песка.
От гнойной жижи, которой меня окатил убитый зомби, удалось оттереться сразу. Потом я накинула на себя что-то из одежды и запихала в сумку найденные в доме деньги. Жаль, что отцовский бумажник пропал: либо лежит забытый в грузовичке, либо, что вероятнее всего, его прибрали к рукам. Потом я бросилась вон из дома, но почему-то задержалась на секунду, чтобы выключить обогреватель. Мимоходом заметила, что задняя дверь разбита в щепки, однако, несмотря на это, в доме стоял едкий запах, как от горелого масла.
Вдруг соседи услышали выстрелы? Скорее всего, нет, иначе вокруг давно бы голосили полицейские сирены. К тому же наш дом, словно пораженный чумой, стоит на отшибе, и что творится у соседей не слышно. Именно своей уединенностью привлек отца этот дом. Кстати, не стоит забывать, что снег приглушает звуки.
Если бы зомби растерзал меня, ни одна душа не узнала бы, что я умерла. И лежали бы мои бренные останки там, и…
Мозги впали в ступор, подобно заглохшему двигателю в автомобиле. От неожиданного предположения дрожь пробежала по всему телу, и подо мной жалобно скрипнул пластмассовый стул. А вокруг ярко, как в раю, горят огни торгового комплекса, посетители делают привычные покупки. Во внутреннем дворике этажом ниже, где находятся продуктовые павильоны, весело журчит фонтан. Брызги стекают ручейками по изящным плитам в стиле ар-деко и узорчатым стальным прутьям. Будто и не было в помине разлагающегося зомби в моей гостиной!
А на столе — белая окружность, ограничивающая коричневый эллипс, с сужающейся книзу формой. Это пенопластовый стаканчик с кофе. Попробовать его зарисовать? Альбом лежит в сумке, заброшенный туда вместе с остальными вещами в сумасшедшей спешке. Отвлечься хотя бы рисованием — неплохая идея, но как удержать карандаш в трясущейся руке?! Я снова вздрогнула. Спросите меня, во что я одета сейчас, не отвечу! Помню только, что переодевалась в каком-то тумане после того, как смыла с себя липкий гной.
Я застрелила его! Застрелила собственного отца!
Память снова услужливо подсовывает воспоминания о глазах отца. Гнойные белки, тусклые зрачки, в глубине играет кровавый отблеск… Эти голубые глаза уже мертвы, их границы потеряли четкость, но они по-прежнему не сводят с меня алчущего взгляда. В моих руках дрожит пистолет, а запах тления сводит с ума…
Горло снова судорожно сжимается от рвущихся наружу рыданий, но звуки тонут в шуме падающей воды в фонтане. Я делаю усилие и не позволяю себе расплакаться. Внимание со стороны окружающих нужно сейчас меньше всего.
Я убила отца.
Здравствуйте, офицер! Вы не могли бы мне помочь? Отец превратился в зомби. Собственно, мы с ним путешествовали по стране, охотясь на существа, считающиеся вымыслами и героями сказок. А в вашем городке они напали на нас сами. Мне бы отсидеться в спокойном местечке под вашим присмотром. Только поручитесь головой, что мне обязательно принесут святую воду или другие освященные предметы. Может, у вас и серебряные пули есть? Поделитесь, а? Было бы чудесно! Нет, даже круто! Огромное спасибо! Да, и пока вы не ушли, скажите этим ребятам со смирительными рубашками, что я в своем уме. Помогите, пожалуйста!
Я дотронулась двумя пальцами до края стаканчика, чуть не расплескав кофе. Скоро павильоны в торговом центре закроются, и впереди меня ждет беспросветная ночь. Куда идти? Шестнадцатилетней девочке не снять номер в пристойном отеле по своим документам, а в сомнительных гостиницах на окраине города за анонимность потребуют больше денег, чем мне позволяют финансы. Кстати о финансах! Надо обдумать, как заработать деньги, когда закончатся мои. И еще…