Домовой подошёл ко мне и требовательно протянул свои руки. Я не сразу сообразил, чего он хотел, но, по некоторому размышлению, подал в ответ свои. Домовой взял мою правую руку в свои и задержал, как бы прислушиваясь к чему-то. Наконец кивнул, выпустил мою руку и, не говоря ни слова, пошёл обратно к двери, что-то бормоча себе под нос. Я вслушался и уловил:
— слабеют людишки, слабеют. У этого хоть потенциал есть, да что толку-то…
Я не выдержал и окликнул домового:
— Прошу прощения, что значит: «да что толку-то?» Я не смогу развить свой потенциал?
Домовой замер и медленно развернулся ко мне:
— Услышал?
— Ну да, услышал.
— Ну что ж, раз услышал, будем разговаривать…
Вместо того, чтобы продолжать идти к выходу, домовой пошёл к двери в кабинет, соединённый с моей спальней. Дойдя до двери, он поманил меня за собой. В кабинете мы присели в кресла около камина, зажегшегося по знаку домового. Он повозился, устраиваясь в кресле поудобнее и повторил:
— Ну, раз уж услышал, поясню. Слабеют люди. Ещё две тысячи лет назад на Грани что-то произошло и потоки магии, свободно перетекавшие из Грани на Землю и обратно, практически иссякли. Остались только точки переходов и маноры, связанные с родовыми владениями на Земле. Но и они постепенно истончаются и закрываются. А без притока магии с Грани, магия Земли умирает. И это сказывается на всём. И растениям и животным нужна магия. Не получая её, они умирают. Людишки вот тоже…
— А ты знаешь, что произошло?
— Знал бы — сказал. А так… Знаю только, что на Грани от этого разрыва тоже ничего хорошего не случилось. Без обмена с магией Земли, там развивается дикая магия, изменяющая всё вокруг и самоё себя…
— Магия Хаоса?
— Хаоса говоришь? Может и Хаоса, хорошее название, подходящее. Но я про такую и не слыхивал.
Я откинулся в кресле, приводя свои мысли в порядок. Действительно, если равновесие между магиями Порядка и Хаоса нарушается, следует тотальное изменение всего. Хаос, что бы про него не говорили, не уничтожает, а именно изменяет всё вокруг. Если на этой их Грани случился глобальный прорыв Хаоса, то магия Грани могла резко перескочить на другую «волну» и связь между мирами действительно резко ослабнет. Ну а дальше всё пойдёт по тому сценарию, который описывает домовой и который мне вспомнился из памяти Сержа. Конечно же, остаётся ещё очень много неувязок: например, уже никаких переходов и связей с манорами за столько-то лет остаться не должно. Да и прорывы Хаоса на Землю, пусть и локальные, должны были происходить регулярно.
Пока я размышлял, домовой тихо сидел в своём кресле, неотрывно глядя на меня. Наконец, когда я вышел из раздумья, он спросил:
— Ты, никак, понял чего? Так сделай милость, растолкуй.
Я рассказал ему свои мысли. Домовой тяжко вздохнул и покачал головой:
— Вон оно как… Что ж, учись, думай, может и надумаешь чего. На твой век канала хватит.
Я вскинулся:
— А что, и канал связи с манором Ривас тоже исчезает?
— А как же. Что он, особенный? Вот годков двести ещё послужит и всё.
Я не стал расспрашивать дальше. Если бы домовой знал, как укрепить канал, он наверняка уже сказал бы моему отцу. Раз не сказал — не знает.
— А что ты сказал о моём потенциале?
— Дык, видно же, кто из людишек чего достичь может. Вот ты, ежели правильно возьмёшься, вровень с древними будешь, несомненно.
Я замолчал, поражённый догадкой. А что если именно домовой должен меня обучать, чтобы раскрыть весь мой потенциал? Тогда, получается, я зря отбивался от предложения тёти Жаннетт. Я задал этот вопрос домовому:
— Нет, тут я тебе не помощник. Как вы там магию используете, этого я не знаю. И не слыхивал я, чтобы домовой человека учил, не бывало такого.
— А вы что между собой общаетесь?
— А как же, мы можем кусочек от себя временно отлеплять и направлять вверх. А там всегда можно встретить кого-нибудь, поболтать, узнать, кто какие премудрости придумал, чтобы дом защитить. Только вот далеко отходить от места, где мы все появляемся, нельзя. Чуть отойдёшь, и тебя сразу того, схарчат значит.
Про себя я подумал, что это очень похоже на астральный план.
— А появляетесь вы у костра? И вокруг этого пятна света — туман?
— Да откуда ты такой грамотный взялся!? Вот новостей-то принесу товарищам, пусть подивятся. А обучать… ежели ты сам придумаешь, чему мы тебя обучить сможем, так тебя после моей рекомендации в любом доме обучат.
— Кстати, про защиту. Ведь ты в этом доме защитить от всего можешь, так почему родители не остались, а побежали в Берлаген?
— Не знаю я. Уж здесь-то я бы вас защитил точно. А почему батюшка твой предпочёл родовой защите, защиту отряда полиции — сие мне неведомо.
Домовой загрустил. Я тоже молчал, не зная, что сказать. В этот момент домовой тяжело вздохнул и спрыгнул с кресла:
— Спать тебе пора, да и я пойду. Чай не завтра уезжаешь, поговорим ещё.
— А как мне тебя позвать?
— Да в моих владениях, к любой стенке подойди, приложи к ней голую руку и позови. Зовут меня Кузьмич. — Домовой подошёл к ближайшей стенке и показал, что надо делать. Я заметил, что в момент произнесения имени, от замка к ладони домового протянулась какая-то нить. Наверное, проверка полномочий вызывающего.
Кузьмич уже почти подошёл к дверям, когда меня осенило:
— Подожди, ведь ты домовой замка? Как же ты утверждаешь, что этом, гостевом доме, твои владения?
— А ты что, думаешь, что дом — это четыре стены? Для меня дом — всё, что здесь понастроено. Конечно, моя сила максимальна в большом доме, но приложить супротивника я и у ворот могу. Вот за ворота мне ходу нет. Там другие должны, да призвать их некому.
— А я смогу призвать?
— Ты-то… сможешь, как подрастёшь.
Сказав это, Кузьмич щёлчком пальцев погасил камин и вышел из кабинета. Я ещё немного посидел в кресле, обдумывая полученную информацию. Так ни до чего не додумавшись, я почувствовал, что меня действительно клонит в сон. Уснул я сразу же, как только голова коснулась подушки.
* * *
На следующее утро я впервые попытался произвести полноценную разминку и был неприятно удивлён. Оказывается, тот уровень «притёртости» меня к моему телу, который позволяет мне в обыденной жизни уверенно ходить и жестикулировать, совершенно недостаточен при занятиях спортом. Как только я пытался немного увеличить скорость движений, так вся координация их летела к демонам. Моё недовольство собой немного утихло после появления Марии, которая пояснила мне, что доктор Анри предупредил её о том, что хотя я и полностью здоров, восстановление займёт не менее трёх месяцев. Пришлось смириться и ограничить разминку простейшими упражнениями.
После завтрака мы отправились на могилу родителей Сержа. Точнее, не могилу, а место поминовения. По обычаям Европы (просто не знаю, как с этим дело обстоит в других частях света), тело умершего сжигают, а прах развеивают. В месте поминовения же хранятся памятные вещи умерших. В случае магов — чаще всего их фокусы. В маркизатстве Ипр эти памятные вещи вмуровывались в специальную стену, над табличкой с именем и годами жизни умершего. Иногда, если умерший успел себя чем-либо прославить, на табличку помещалась информация о его славных делах. Если к табличке применить заклинание «wink», то появляется голографический портрет этого человека.
Мария и Георг тактично оставили меня наедине с предками. Я закрыл глаза и постарался проникнуться духом этого места. Нет, ничего, пусто. В мире графа Ашениаси у каждого аристократа снимали слепок ауры. Это делалось примерно раз в пятнадцать — двадцать лет и после смерти эти слепки ауры доставлялись на астральный план. Потомок мог установить связь с этими слепками и, в случае необходимости, спросить совета или попросить поделиться информацией. Конечно же, ни один из слепков не обладал всеми знаниями человека, с которого он был снят, да и сами слепки даже на астральном плане рано или поздно всё равно развеивались, но иметь такую помощь на случай необходимости было совсем не лишним. Здесь же, на Земле, это было именно место поминовения, дань памяти и не более, хоть и не менее. Я прекрасно понимал, что в этом зале как нигде можно ощутить силу и древность рода.
Я прошёл вдоль стены, читая таблички. Одна из них заставила меня остановиться:
— Первородный Серж Ривас, герцог Ривас. Родился двадцать девятого ноября пять тысяч пятьсот восьмого года, умер второго января пять тысяч пятьсот семьдесят четвёртого года с момента сошествия Богов. В пять тысяч пятьсот пятидесятом году с момента сошествия Богов, первым, после перерыва в двести четыре года, по праву надел герцогскую корону.
Такое совпадение не может быть полностью случайным. Серж Ривас родился двадцать девятого ноября шесть тысяч сто восьмого года, ровно через шестьсот лет после этого герцога. Учитывая, что многое в Земной магии завязано на цифре двенадцать, надо будет озадачить Филиппа поиском хоть каких-нибудь сведений об этом герцоге.
Постояв ещё немного, я поклонился предкам и пообещал им, что род Ривас при моём управлении усилится.
* * *
Идя к гостевому дому, я задал Марии вопрос:
— А когда для Ривасов был закрыт доступ в манор?
— Доступ на грань закрылся двести сорок лет назад. С тех пор в роду не рождались достаточно сильные для этого волшебники. И это очень плохо, поскольку чем дольше доступ в манор закрыт, тем больше усилий наследнику надо прилагать для обретения герцогства.
— Как я понял на Земле, в этом самом месте, имеется связь в миром Грани, с местом, где находится манор Ривас. Родовой камень замка Ипр связан с местом силы Ривас и получает от него подпитку. А если я захочу переехать, смогу ли я установить связь с манором из другой точки на Земле?
На этот вопрос Мария только пожала плечами. Ответил мне Георг.
— Это возможно только находясь на Грани. Если перенести алтарный камень маркизатства Ипр в другое место, то канал с Гранью просто оборвётся.
— А на Грани?
— Ну, насколько я знаю из прочитанного, владелец манора, находясь в нём, может выбрать какую-либо новую точку для привязки манора к Земле. Подробности мне неизвестны.
Я поблагодарил своих собеседников и далее мы шагали молча. В гостевом доме Георг и Мария, при моём активном участии, составили примерный план нашего нахождения в маркизатстве. Мне необходимо было встретиться с управляющим рода Ривас, родовитым Этьеном де-Брандо, вассалом рода Ривас. Мне, конечно же, никто ничего не говорил, но я предположил про себя, что финансовое положение Тодтов далеко не блестящее и содержать меня так, как это приличествует моему титулу, за свой счёт, Георгу затруднительно. Я был абсолютно согласен с тем, что на моё содержание; тем более что оно, хотя бы из-за тех одеяний, которые я буду вынужден носить в связи со своим статусом, обходится значительно дороже, чем содержание других детей, за исключением королевских, надо брать деньги из казны рода Ривас, а не из каких-либо других источников. Кроме того, меня ожидала встреча с Филиппом, с которым мне надо согласовать моё обучение традициям, обычаям и истории рода Ривас. Надо было озаботиться новым костюмом на королевский приём двадцать девятого декабря. Также среди дел значилось посещение тёти Жаннетт, которая должна была представить мне моих учителей ремесла, естествознания и алхимии. Когда Мария заикнулась о том, что меня надо заново, уже в моём новом статусе, познакомить с домовым, я огорошил и её и Георга известием, что он вчера вечером уже приходил ко мне.
В паузе между обсуждаемыми пунктами распорядка пребывания, Мария достала палочку и постучала ею по поверхности небольшого зеркала, встроенного в столешницу. Из зеркала раздался голос:
— Что Вам угодно, миледи?
— Принеси лимонада, — и, обращаясь уже к нам, спросила — ничего не желаете? Мы оба отрицательно покачали головами. Мария вновь обратилась к зеркалу:
— Это всё.
— Слушаюсь, миледи.
Через пару минут в дверь вошла молоденькая девушка в наряде горничной. Она несла поднос с кувшином лимонада и стаканами. Сервировав нам столик, она удалилась.
Я вновь испытал чувство несоответствия увиденного моему опыту. Поднапрягшись, мне удалось отделить воспоминания Сержа от воспоминаний графа. В мире графа Ашениаси слугами были духи и низшие демоны. Если манор был большим, то к ним приставлялся мажордом — обязательно одарённый, который давал им задания и помогал в случае необходимости. Отдельно стояла охрана. На Земле же, оказывается, дело обстояло совсем по-другому. Единственным магическим слугой в поместье был домовой. Я вспомнил Кузьмича и решил обязательно расспросить его поподробнее, каких «других» он имел в виду. Домовой следил за состоянием дома, то есть поддерживал его целостность. С уборкой частично справлялись рунные конструкты, встроенные в здания. А вот готовка, стирка и наведение окончательного лоска на поместье поручалась лервам. И главными из них были, вне зависимости от пола, трое: мажордом, кастелян и повар. После этого, у меня остался один вопрос: как неодарённые должны были справляться с активацией рунных конструктов? Но, поразмыслив, я оставил этот вопрос на будущее.
Поскольку Филипп прибывал только завтра, мы договорились, что я приму управляющего в своём кабинете наверху сразу же после обеда, на котором он будет присутствовать и далее отдаюсь в руки портных. Договорившись обо всём, я покинул помолвленных и отправился осматривать поместье, сравнивая свои впечатления с теми, которые были извлечены мною из памяти.
Глава 8
К обеду в доме появилось два новых человека. И если родовитого Этьена я помнил, то второй до представления оставался для меня загадкой. Оказалось, что это губернатор провинции Западная Фландрия родовитый Даниэль де-Фонбло. Его приезда не ожидал никто и, как я понял для родовитого Этьена сюрприз был неприятным. Отказывать целому губернатору в приёме было бы совсем неприлично, и я был вынужден принять его сразу после обеда. Единственное, мне удалось настоять на присутствии при нашем разговоре Марии и родовитого Этьена.
Мы расположились в моём кабинете, причём я занял за столом главенствующее положение. Разговор пошёл, как я и предположил сразу же, как узнал, кто заглянул к нам на огонёк, о деньгах. Губернатор ездил по поместьям аристократии с призывами оказать безвозмездную помощь в восстановлении Брюгге. Тут же мне объяснили разницу между титулом и владением. Граф Гент не владеет Гентом, он лишь имеет родовой замок в Генте. А вот если бы он был назван графом Гентским, то это бы означало, что он именно владеет Гентом. Аналогично и я, именно владею всем маркизатством Ипр. Налоги с этих земель частично идут в мою казну. Хозяйственный и административный суды на этой территории также подчинёны мне. Я обладаю правом несколько менять на территории маркизатства установленные для всей страны законы. Но, с другой стороны, именно я обязан заботиться о своих подданных, в том числе и помогая им материально для ликвидации последствий войн.
Родовитый Даниэль не понравился мне с первого взгляда, и, в ходе общения с ним, это чувство только усиливалось. Уже несколько раз и я и Мария и родовитый Этьен объясняли ему, что мы не можем брать на себя никаких дополнительных финансовых обязательств, пусть даже и не особенно значительных. Нет, он охотно соглашался со всем, что мы говорили: и с тем, что маркизы Ипрские и так уже значительно вложились в восстановление Белопайса, и с тем, что в первую очередь мы должны заботиться о жителях маркизатства, и с тем, что нам необходимо разобраться с источниками поступлений (меня насторожил откровенно враждебный взгляд, который при этих словах бросил на губернатора управляющий), и даже с тем, что из-за закрытия замка Ипр множество активов стали временно недоступны. Он даже не говорил слова: «но». Он ничтоже сумняшеся повторял свою просьбу с таким видом, будто никакого разговора перед этим не велось. Потратив на него полтора часа, я, наконец, плюнув, обещал ему вернуться к этому разговору на королевском балу. Родовитый Даниэль обрадовался этой новости, как ребёнок:
— Конечно же, первородный Серж! Разумеется, Вам надо сначала прикинуть свои возможности и необходимые траты! Не смею Вас больше задерживать. — Он действительно собрался очень быстро. У меня осталось впечатление, что меня где-то надули, но я так и не понял, где. Прочие участники разговора находились в том же недоумении, что и я. В конце концов мы не сговариваясь пришли к мнению, что губернатор надеялся на то, что на королевском приёме мне будет сложнее отвертеться, да и поддержки со стороны управляющего у меня там не будет.