Вдруг запаниковав, она стала отталкивать его, отворачивать лицо. Что она делает? Сеймур… Кирби… через несколько секунд он разденет ее… и что подумает о ее теле? Кирби, без сомнения, привык спать с двадцатипятилетними супермоделями.
Кирби убрал руку.
– Эй, все в порядке? Потому что нам не обязательно… ну, ты понимаешь.
– Я хочу, – прошептала Нико. – Просто я…
Он понимающе кивнул:
– В первый раз?
Она с недоумением посмотрела на Кирби, не понимая, о чем он говорит.
– Ну, мужу изменяешь, – пояснил он.
Нико, оторопев, открыла рот, и Кирби воспользовался этим, чтобы снова поцеловать ее.
– Не переживай, – пробормотал он. – Ты поймешь, что у тебя есть на это причины, ведь так?
Неожиданно Кирби обхватил Нико за талию и, подняв, как ребенка, посадил на стойку. Наклонился, но она откинулась назад, еще не вполне готовая отдаться, особенно после его замечания насчет измены. Зачем он так грубо выразился? Но ведь это правда. Она изменяла. Возможно, Кирби это особенно возбуждало.
– И если тебя это волнует, у тебя отличное тело, – прошептал он, задирая Нико юбку и раздвигая ей ноги. Она сопротивлялась, думая о том, как приятно чувствовать, что Кирби хочет ее, что пытается заставить ее уступить. А потом она сможет солгать себе, что ничего не могла поделать… это было выше ее сил.
Нико позволила раздвинуть ее ноги, и Кирби провел ладонями по внутренней стороне бедер, наблюдая за выражением ее лица. Спасибо Сеймуру, подумала она, спасибо, что каждое утро в шесть часов он заставлял ее по полчаса заниматься на тренажерах в подвале их дома. Сеймур говорил, что это нужно не только для эстетического вида, но и для здоровья, повышения выносливости и способности концентрироваться. И Нико вдруг пришло на ум, что Сеймур обращался с ней скорее как со скаковой лошадью, а не как с женщиной.
– Они нужны тебе? – спросил Кирби, оттягивая резинку колготок. Нико посмотрела на него в полном недоумении. – Или я их разрежу? – бодро осведомился он. – Я хочу разрезать их ножницами, чтобы добраться до тебя, но может, потом это покажется подозрительным? Если ты вернешься домой без колготок…
– Ничего страшного, – прошептала Нико, ложась на спину и позволяя ему действовать. Это так на нее непохоже, но ведь никто никогда не узнает, чем она занималась на кухне у Кирби. В маленькой гардеробной, примыкающей к ванной комнате в ее офисе, есть запасная пара колготок, а в конторе никто не заметит, если она вернется с голыми ногами…
Из расписанной цветами керамической подставки, в которой стояли разнообразные деревянные ложки и лопаточки, Кирби вытянул кухонные ножницы. Мало того что он хорош в постели, так еще и готовит! Кирби игриво провел рукой по животу и внутренней стороне бедер Нико, а потом, оттянув колготки, начал невыносимо медленно разрезать их сверху вниз. Дойдя до лобка, он отложил ножницы и разорвал колготки.
Нико казалось, что она умрет от желания.
Затем Кирби аккуратно сдвинул в сторону ластовицу ее трусиков (к счастью, очень симпатичных – светло-голубых, из тонкого шелка, от «Ла Перла») и стал ласкать ее. Нико не любила разговоров во время секса, но тут издала низкий, гортанный стон. Ей стало немного неловко, казалось, что она ведет себя как в порнофильме, но Кирби это не смущало.
О Боже! Нико и в самом деле получала удовольствие. Что может быть лучше, чем отличный секс с моделью, рекламирующей нижнее белье от Калвина Клайна?
Как это ей так повезло?
Внезапно Нико ощутила вину. Если бы это попытался проделать с ней Сеймур, она велела бы ему забыть о подобных приемах. Нико постоянно отталкивала мужа, все дальше и дальше за эти годы, поэтому теперь он почти не проявлял инициативы.
– У тебя восхитительная киска, – проговорил Кирби и начал лизать ее, одновременно погружая пальцы в ее глубины. – В следующий раз я поставлю тебя на четвереньки, – жарко прошептал он, заставив Нико позабыть о Сеймуре и представить то, что он обещал. – О черт, я больше не могу терпеть! – Взяв ножницы, Кирби решительно разрезал ластовицу, достал из кармана презерватив в пакетике и зубами разорвал его. В одну секунду он расстегнул молнию брюк и извлек твердый как камень пенис, оказавшийся чуть больше и длиннее обычного. Во всяком случае, больше, чем у Сеймура…
Кирби ловко надел презерватив, и Нико чуть не засмеялась, по-девически смутившись. Презервативы! Она и забыла про них. Нико ни разу не спала с мужчиной, который ими пользовался, потому что последние четырнадцать лет была близка только с Сеймуром. А всего их у нее было пятеро, не считая Кирби.
– Ты не против, нет? – спросил он. – Так лучше. Тогда нам не придется волноваться. А ты такая влажная…
Она покачала головой, предвкушая то, что испытает, когда Кирби войдет в нее.
Со стоном наслаждения Нико откинулась назад, ударившись головой о стену. Кирби поднял ее ноги, так что ступни уперлись в край стойки. Нико была абсолютно беззащитна. То, что она позволила себе настолько раскрыться, волновало. Ведь такого никогда не было… с Сеймуром…
А затем она выбросила Сеймура из головы. Ей не хотелось, чтобы муж испортил ей недолгое удовольствие.
Потом она лежала на стойке, как смятая тряпичная кукла.
– Правда, было хорошо? – спросил Кирби, помогая Нико слезть со стойки. Она встала на ноги и одернула юбку. Она потеряла не только трусы и колготки, но и туфли. – Ты так кричала, когда кончала, – заметил Кирби. Нико смутилась:
– Правда? – Она подобрала в углу туфлю. – Обычно я не делаю этого.
– Ну а сегодня сделала! – пылко возразил Кирби. – Да ты не переживай. Мне это понравилось. – Он протянул ей разрезанные трусики. – Они тебе нужны?
– Едва ли, – ответила Нико. Неужели Кирби полагает, что она зашила бы их?
– Весь день сегодня ты будешь напоминать мне о скачках. – Кирби взял ее лицо в ладони. – И каждый раз у меня будет вставать.
Нико нервно рассмеялась. Она не привыкла, чтобы мужчины думали о ней как о сексуальном объекте. Но значит ли это, что Кирби хочет снова увидеться с ней?
Надеясь на это, Нико опиралась на его плечо, пока надевала туфли. Так, а что теперь? Просто уйти? Она посмотрела на часы. Два тридцать. Если она уйдет сейчас, то будет в офисе к трем. Но не обидится ли Кирби?
– А теперь я устрою тебе экскурсию по квартире, – сообщил он. – Мы, между прочим, так и остались на кухне. Ничего себе, а?
Нико посмотрела ему в лицо. Кирби был необыкновенно красив. Прекрасные черты и гладкое лицо молодого человека. Есть то, чего нельзя добиться с помощью скальпеля хирурга или инъекций косметолога, – упругость кожи и крепость мышц, особенно шеи. Шея Кирби была такой гладкой, а кожа такой тугой! От одного взгляда на его шею Нико снова возбудилась. Все разговоры о том, что женщин привлекают в мужчине не внешность и молодость, – ложь…
Внезапно Нико задумалась о том, сколько здесь уже перебывало женщин. Но спросить об этом Кирби не решилась. Он не должен заметить, что она не уверена в себе. Надо брать пример с него.
– Я с удовольствием посмотрю квартиру, – сказала Нико.
Жилье оказалось небольшим – гостиная, спальня и стандартная нью-йоркская ванная комната, – но мебель удивительно красивая.
– Мне дали восемьдесят процентов скидки у Ральфа Лорена, так что я здорово выгадал, – объяснил Кирби.
Он сел на обитый замшей диван, и Нико расположилась рядом. Альбом с рекламными фотографиями Кирби лежал на столике, и Нико начала перелистывать его. Крупный план лица Кирби, рекламирующего средство после бритья. Вот он на мотоцикле в рекламе компании, производящей изделия из кожи, а вот – в Венеции, в Париже, в ковбойской шляпе где-то на Западе, может быть, в Монтане. Он положил ладонь на ее руку.
– Не надо, – попросил он.
Нико посмотрела на Кирби, жалея, что не может утонуть в его глазах, светло-карих, с золотыми искорками. Ей захотелось слиться с ним.
– Почему? – удивилась она.
Нико не узнала свой голос. Глядя на фотографию в альбоме (Кирби верхом на лошади), она не верила в то, что произошло между ними. Это какое-то чудо. Разве можно было предположить, что у нее будет такой секс, в ее возрасте, с таким молодым и красивым мужчиной?!
– Ненавижу работу модели, – признался Кирби. – Терпеть не могу, когда со мной обращаются как с куском мяса, понимаешь? Фотографам абсолютно наплевать, что я представляю собой как личность.
А вдруг она влюбится в Кирби Этвуда? Нико смотрела на него с сочувствием. Слава Богу, Кирби не может прочесть ее мысли.
– Это ужасно. – Его отчаяние казалось Нико необычайно трогательным. Ее потрясло, что красивые так же ранимы, как все остальные. – Но у тебя хорошо получается.
– Ну да, хорошо. Что тут хорошего? На меня направляют камеру и велят прикинуться счастливым. Или сильным. Или изображать какую-нибудь другую чушь. Но иногда, – Кирби шутливо коснулся руки Нико, – я предлагаю им кое-что другое. Принимаю задумчивый вид, будто о чем-то размышляю.
– Покажи, как это, – попросила Нико. Господи, что она творит? Надо возвращаться в контору.
– Да? – удивился Кирби.
Он склонил, а затем поднял голову, уставившись в пространство. Несколько секунд Кирби пребывал в этой позе, с видом слегка задумчивым, но кроме этого, на его лице ничего не отразилось. О Боже, подумала Нико.
– Ну, ты уловила? – с жаром поинтересовался он. – Похоже, что я задумался?
Ей не хотелось проявлять жестокость.
– О да! Это здорово, Кирби.
– А видно было, о чем я думаю?
Нико улыбнулась. Его непосредственность так мила.
– Ну скажи.
– О сексе! – ухмыльнулся Кирби. – О сексе, которым мы с тобой только что занимались. Конечно, ты считаешь, что мне следовало бы выглядеть счастливым. Но я обманул тебя. На самом деле я думал, как бы снова тебя увидеть, и не знал, хочешь ли этого ты.
– О-о! – воскликнула Нико. Он постоянно удивляет ее. Умение проявлять чувства никогда не было ее сильной стороной, особенно с мужчинами. – Я хочу увидеть тебя снова. Но, Кирби, – Нико взглянула на часы, – мне пора в офис.
– Да, мне тоже пора собираться. Столько всего еще нужно сделать.
Поднявшись с дивана, они мгновение смущенно смотрели друг на друга, потом Кирби поцеловал ее.
– Здорово было, ведь правда?
– Здорово, – пробормотала Нико, жалея, что ей не дано рассказать ему, как это было чудесно.
– Щенок! – позвал Кирби, отстраняясь от Нико. Пес прибежал из спальни. – Сидеть! Дай лапу! – Пес поднял лапу. Нико пожала ее.
Венди Хили сидела в конце просмотрового зала на сорок третьем этаже здания «Сплатч Вернер».
В зале, обитом панелями светлого дерева, было пятьдесят мест – темные кожаные кресла с невысокой спинкой и углублениями для бокалов в подлокотниках. Если приходилось что-то записать, из правого подлокотника выдвигалась маленькая деревянная подставка. В комнате находилось человек пятнадцать: Питер и Сьюзен, администраторы, работавшие под началом Венди; Селден Роуз, начальник отдела кабельного телевидения, и два его заместителя; Черил и Шарлайн – ответственные за рекламу на Восточном и Западном побережьях; режиссер с подружкой и трое актеров, занятых в этом фильме, – Тэннер Коул, Дженни Кейдайн и «новичок» Тони Крэнли, невысокий скромный молодой человек. Все прочили ему большое будущее, и он никуда не ходил без своего агента Майры, грузной блондинки с волосами цвета меда и по-матерински располагающей внешностью.
– Привет, лапочка. – Майра поцеловала Венди, посадив Тони в первом ряду, рядом с Тэннером.
– Садитесь с нами, – предложила Майре Шарлайн.
– На минутку, – кивнула Майра. Она посмотрела на Тони: тот изображал, что наносит Тэннеру удар в ухо.
– Как дела? – спросила Венди, поправляя очки. Она немного нервничала, и очки постоянно съезжали на кончик носа.
Майра взглянула на Тони, закатила глаза и пожала плечами, отчего Шарлайн и Венди рассмеялись. – Да нет, правда, все отлично, – ответила Майра.
– Мы видели заметку на шестой странице, – сообщила Шарлайн. В ней рассказывалось, что на церемонии вручения наград Тони схватил за задницу известную молодую киноактрису и получил за это по физиономии.
– Ненавижу актеров, – вздохнула Венди.
– Ты, – провозгласила Шарлайн, указывая на нее пальцем, – актеров любишь. Тебя знают как актерского продюсера. Они все тебя обожают. И ты точно так же обожаешь их.
– Шарлайн едет в Индию, – сказала Венди.
– Боже, хотела бы я быть на ее месте, – простонала Майра.
– Ради Бога! – с жаром воскликнула Шарлайн. – Что тебе мешает? Месяц назад я проснулась, посмотрела вокруг и подумала – чем, черт побери, наполнена моя жизнь? Чем я занимаюсь? И поняла, что мне надо жить. Вне этого всего. Нужно увидеть перспективу.
– Все упирается в это, не так ли? – согласилась Венди. – В перспективу.
– Ничто не мешает тебе поехать, – продолжала Шарлайн.
– Нет, она не может. У нее дети и все остальное, – возразила Майра.
– Поверь мне, я думала об этом, – развела руками Венди.
– Сделай вид, что подыскиваешь натуру для съемок, – предложила Шарлайн.
Венди улыбнулась. Ей никогда не удастся совершить подобное путешествие. Но сама мысль о такой поездке… об этом она мечтала в детстве. Увидеть мир. Экзотические страны… Венди быстро выбросила эти мысли из головы и окинула взглядом комнату, поправляя очки.
– Кого мы ждем? – спросила Майра.
– Виктора Мэтрика. – Шарлайн подмигнула Венди.
Венди нахмурилась. Она терпеть не могла эту часть своей работы. Мучительные минуты перед началом просмотра, когда ты знаешь (и при этом не имеет значения, считаешь ли ты свой фильм хорошим), что через два часа, возможно, потерпишь полное фиаско. То, что казалось тебе блестящим, смешным, ясным, по каким-то причинам не увлекло зрителей. И тогда, несмотря на то что ты была продюсером множества фильмов и не раз добивалась удачи, провал нависнет над тобой как смерть. Венди понимала, что нельзя эмоционально относиться к своим фильмам (мужчины считали это свойством женщин), но невозможно вложить столько трудов в проект, если ощущаешь только равнодушие. И поэтому, когда фильм не удавался, Венди переживала это как смерть лучшего друга. Друзья бывают разгильдяями, дураками и неудачниками, но это не значит, что ты не любишь их, не желаешь им удачи.
И когда они терпели крах, умирали, Венди на несколько дней всегда погружалась в черную дыру. Ее снедал стыд. Не фильм провалился, а она. Она подвела себя и всех тех, кто принимал участие в его съемках…
– О, Венди! – всегда говорил Шон, закатывая глаза и с отвращением вздыхая. – Почему ты все принимаешь так близко к сердцу? Это же просто тупой голливудский фильм.
А она всегда улыбалась и отвечала:
– Ты прав, милый.
Но на самом деле Шон ошибался. Смысл жизни в том, чтобы любить – по-настоящему любить – какое-то дело. И брать на себя ответственность за свои увлечения…
Зазвонил ее сотовый.
– Шон, – прошептала она женщинам.
– Везет тебе, – с улыбкой кивнула Шарлайн. Более пяти лет ни у Шарлайн, ни у Майры не было серьезных отношений с мужчинами, и эта мысль, похоже, постоянно маячила у них в подсознании.
Венди вышла поговорить в коридор. Двери с толстой обивкой бесшумно закрылись за ней.
– Привет! – радостно воскликнула она. В этот день они созванивались первый раз.
– Ты занята? – отчужденно спросил он. Разве Шон не помнит, что у нее сейчас начнется просмотр? Но может, она не говорила ему?
– У тебя все в порядке, милый? – тепло и сердечно поинтересовалась Венди.
– Нам надо поговорить, – ответил Шон.
– С детьми все хорошо? С Магдой ничего не случилось?
– С детьми все нормально. – В его голосе прозвучала досада. – Нам надо поговорить.
Начало не сулило ничего хорошего. В мозгу Венди пронесся десяток предположений. Умер кто-то из знакомых; из налогового управления прислали письмо, требуя вернуть налоги; партнеры Шона вышвырнули его из ресторана… Она подняла глаза. По коридору энергично шагал Виктор Мэтрик. Почему мужчины и матери всегда выбирают для звонков самое неудачное время?
– Я перезвоню тебе после просмотра, – с деланным спокойствием сказала Венди и отключилась.