— Я хотел поговорить с вами наедине.
Остин тоже вошел в каюту, и Эванджелина невольно отступила на шаг.
Капитан окинул ее взглядом, и она еще крепче ухватилась за столбик. А он вдруг сказал:
— Мой брак был бедой.
Эванджелина кивнула:
— Да, я знаю, что ваша жена умерла. Мистер Сьюард сказал мне. Сожалею…
— Наш брак распался еще раньше. Мы жили раздельно.
Раздельное проживание означало, что они были женаты только формально. То есть он выплачивал ей содержание, но жил отдельно от нее. Хотя раздельное проживание не означало развода, все-таки это шокировало.
— Ей не нравилась моя жизнь и все, что с этим связано. Меня она тоже ненавидела. Я пытался… — Он внезапно замолчал.
— Должно быть, это вас ужасно огорчало, — сказала Эванджелина. — Вы, наверное, любили ее.
Он продолжал, словно не расслышал ее слов:
— Теперь все должно быть по-другому. Я больше не стану уходить в плавания, буду жить в Бостоне. Моя жена будет видеть меня каждый день, как видят своих мужей жены банкиров или адвокатов. Один день будет похож на другой, ведь мои привычки как часовой механизм. Каждый вечер моя жена будет ужинать со мной, вставать со мной по утрам, ложиться спать вместе со мной. Она не будет проводить в одиночестве долгие месяцы, гадая, не затонул ли корабль и не поглотило ли меня море. Мы будем прогуливаться в Бостон-Коммон[7] по воскресеньям, посещать балы по субботам и ходить к викарию.
— Будете?..
— Да, будем. Ведь я прекрасно понимаю: ни одной женщине не нравится странствующий муж. Именно поэтому я буду оставаться на суше. Буду уходить на работу по утрам, пока вы будете покупать наряды, мебель и… Что там еще приобретают жены в течение дня? Вы будете присматривать за прислугой и поддерживать огонь в очаге, а я — оплачивать все это. Это ведь обычное дело, не так ли?
— Черт возьми, Остин, о чем вы?..
— Я прошу вас выйти за меня замуж. И придержите язык. Вы ругаетесь как матрос.
Она уставилась на него в изумлении:
— Выйти замуж… за вас?
— Да, замуж за меня. Это так отвратительно?
Она открыла рот, потом закрыла. Наконец пробормотала:
— Я… поражена, вот и все. Почему вы хотите жениться на мне?
— Сирена, как вы можете спрашивать меня об этом? — спросил он хрипловатым голосом.
Она задрожала всем телом. И только сейчас вдруг почувствовала, что вогнала в палец занозу, когда ухватилась за столбик кровати.
— Вы не можете жениться на мне. — Она лизнула палец. — Вы уже женаты… на море.
Остин нахмурился:
— Что?..
— У вас одна любовница, и имя ее — «Аврора».
— О чем вы говорите? Я откажусь от «Авроры», женюсь на вас и осяду на суше.
— Не похоже, чтобы вы стали от этого счастливым.
— Я не… Господи, Эванджелина, что за глупости? И какого черта вы сосете свой палец?
— У меня заноза.
— Заноза?
— От столбика. — Она указала на столбик.
Остин шагнул к ней.
— Дайте посмотреть.
Она поморщилась, когда он разогнул ее палец. Потом пробормотала:
— Заноза совсем маленькая.
— Все равно может загноиться.
Он поднес ее руку к свету, затем отделил пораненный палец и принялся рассматривать занозу. Эванджелина смотрела на его опущенные темные ресницы, а он сосредоточенно занимался своим делом. В свете фонаря его волосы отливали красным, как полированное красное дерево. А одна длинная прядь, выбившаяся из хвостика, падала ему на шею.
— Вот! — Остин вытащил из пальца крошечный кусочек дерева и отбросил его в сторону. Потом поднес ее палец к губам.
— Спасибо.
Он поцеловал другой ее палец, и Эванджелина проглотила комок в горле.
— Но ведь в этом занозы нет…
Он поднял на нее взгляд, продолжая целовать следующий ее палец.
Чувство, похожее на панику, овладело девушкой.
— Почему вы это делаете?
Он поцеловал кончик ее мизинца.
— Так вы хотите попросить меня, чтобы я вас поцеловал?
— А вы не будете возражать, если я попрошу вас поцеловать меня?
— Нет.
— Я… подумала, не сочтете ли вы меня глупой, или развязной, или…
— Эванджелина, попроси, чтобы я поцеловал тебя.
Она тихонько вздохнула:
— Капитан Блэкуэлл, вы не…
— Называй меня Остин.
— Остин, вы не поцелуете меня?
Он наклонился и отвел волосы с ее лица.
— Конечно, поцелую. Если вы пообещаете стать моей женой.
Глава 16
Внезапно корабль накренился. Эванджелина потеряла равновесие и, покачнувшись, ударилась коленкой о койку.
— Ох!
Остин подхватил ее своими сильными руками.
— Осторожнее, Эванджелина!
— Извините, я не так привыкла к кораблю, как вы.
— Зачем вы извиняетесь? Не ваша вина, что океан волнуется.
— Возможно, мне нужно было сказать, что я не привыкла целоваться в маленькой каюте на борту корабля.
— Я тоже.
— Тогда, может быть, нам отложить это мероприятие?
— Не думаю, моя сирена.
Он привлек ее к себе и, приподняв, прислонил к дверному косяку.
— Остин…
— Шипи…
Губы их слились в поцелуе, и Эванджелина, преодолев смущение, обхватила руками плечи Остина и постаралась как можно крепче к нему прижаться. И не важно, что она такая распутная. Не важно, что мисс Пейн упала бы в обморок, если бы увидела ее сейчас.
Возбужденная мужская плоть все крепче прижималась к ней, разжигая пламя, уже и так бушевавшее меж ее ног. Она немного подвигалась и тихо застонала; страсть, охватившая ее, усиливалась с каждым мгновением. Пригладив ладонями его волосы, она вытащила их из хвостика и погрузила в них пальцы.
Остин издал какой-то звук, затем пробормотал:
— О, сирена… будь ты проклята. Благословенная сирена…
Он коснулся крючков ее корсажа, расстегнул их, и его губы снова прижались к ее губам. Она выгнула спину, желая ощутить его руки на своей груди, желая слиться с ним воедино.
Внезапно в каюте раздались шаги.
Эванджелина вздрогнула от неожиданности; она закричала бы, если бы Остин не закрывал ей рот поцелуем. Быстро убрав руки с его волос, она прервала поцелуй.
Остин уставился на нее, грозно нахмурив брови:
— Черт побери, Эванджелина…
— Я вызвал бы вас на дуэль, — послышался у него за спиной голос лорда Рудольфа. — Но я знаю, как качает на этой барже. Зато как только мы придем в порт…
Остин обернулся и, увидев лорда Рудольфа, медленно убрал руку с груди Эванджелины.
— Это корабль, а не баржа.
— Мне плевать, как вы это называете. Боже милостивый! Увидеть, как вы ее лапаете!.. Негодяй, ублюдок!..
Эванджелина поспешно шагнула к англичанину.
— Лорд Рудольф, то есть Руди… Поверьте, он не… Я хочу сказать, что это я сама попросила его поцеловать меня.
Остин повернулся к девушке.
— Руди?
Она вздохнула:
— Видите ли, Остин…
— Остин? — Лорд Рудольф вздрогнул.
— Да, я попросила его поцеловать меня, — продолжала Эванджелина. — Боюсь, я ужасно распутная.
— Вы не распутная, — в один голос заявили Остин и лорд Рудольф.
— И я не впервые попросила его меня поцеловать. В нашу первую встречу я пыталась соблазнить его, хотя я поступила так, опасаясь за свою и за его жизнь. Я никогда прежде не была распутной, но кажется, теперь я стала такой. Я хочу этим сказать, что… Если вы не захотите теперь жениться на мне, лорд Рудольф, я вас пойму.
Остин уставился на нее:
— Жениться… на вас?
— Да, капитан! — прорычал англичанин. — Девушка, которую вы ласкали, моя будущая жена!
— Нет, быть этого не может. Я недавно просил ее выйти за меня замуж.
— И я тоже просил. Полагаю, еще до вас.
Мужчины повернулись к Эванджелине, и ей захотелось провалиться сквозь палубу… и провести остаток плавания в грузовом отсеке, среди груза. Она посмотрела на Остина:
— Я должна была сказать вам об этом, но тут у меня оказалась заноза…
— Что у вас было? — спросил лорд Рудольф.
Она подняла указательный палец:
— Заноза. Щепка. У меня в пальце.
— А вы не пытались обмотать палец бинтом? Впрочем, мы отклонились от темы. Так вот, я появляюсь тут и вижу, как капитан навязывает вам свое внимание и…
— Он не навязывал!..
— Нет, навязывал, — вмешался Остин. — И я навязал бы ей гораздо больше внимания, если бы вы продолжали играть в карты.
— Не хвастайте своими грязными намерениями! Я хочу жениться на ней, чтобы навсегда избавить ее от общества мужчин, подобных вам.
— Нет, сэр, это я женюсь на ней. И я не позволю приближаться к ней лживым англичанам вроде вас.
Мужчины стояли лицом к лицу. Стояли, расправив плечи.
— Вы заходите слишком далеко, капитан.
— Нет, не слишком далеко, Уиттингтон. Скажите ей, кто вы такой на самом деле и что вы делали на Карибах. Или вам придется провести остаток плавания в тюрьме.
Лорд Рудольф шагнул к капитану.
— Чтобы вы могли спокойно обольщать ее? Я этого не позволю.
Остин тоже сделал шаг вперед.
— На своем судне только я определяю, что разрешено, а что — нет.
— Выходит, привилегия капитана — соблазнять женщин? Вы редкостный мерзавец и…
— Прекратите! Оба!
Мужчины замерли. Эванджелина же протиснулась между ними и развела их, положив каждому руку на грудь. Одна подружка как-то рассказывала ей о двух соперниках, которые сражались за ее руку. Подружка тогда смеялась и говорила, что было очень забавно. Но Эванджелина ничего забавного в этом не находила, — напротив, ей сделалось дурно.
— Я не сказала, что хочу выйти замуж за кого-нибудь из вас! Я просто попросила капитана Блэкуэлла поцеловать меня, вот и все. Я нахожу вас обоих ужасными. И я буду рада избавиться от вас обоих! — Эванджелина умолкла и всхлипнула.
Мужчины же смотрели на нее в изумлении.
Подавив рыдания, девушка выбежала в коридор. Она пробежала мимо кают-компании, потом взбежала по трапу на палубу — навстречу свежему воздуху.
Лейтенант Лорнхем, возвращавшийся с прогулки, едва не сбил ее с ног. Он посмотрел на девушку с удивлением, потом повернулся к ней спиной и быстро удалился.
Рука Уиттингтона опустилась на плечо Остина.
— Пусть идет. Ей нужно побыть одной.
Остина так и подмывало сжать кулак и врезать лорду Рудольфу в его единственный глаз. Ему хотелось помчаться вслед за Эванджелиной, схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она не согласится стать его женой. Но он заставил себя успокоиться. Он все же научился кое-чему за время своего неудачного брака и теперь понимал, когда женщина хочет, чтобы за ней бежали, а когда она этого не хочет.
Обернувшись к Уиттингтону, капитан проговорил:
— Значит, вы просили ее выйти за вас замуж? Но почему?
— Во-первых, она англичанка. И она оказала мне услугу. Эта девушка заслуживает награды, как я уже говорил. А почему вы решили на ней жениться?
— Мне нужна жена, и ей будет хорошо со мной.
— Со мной ей будет еще лучше.
— Это дело вкуса. Ее вкуса. И выбирать — ей.
— Я могу дать ей богатство, престиж, уважение, титул. А что можете дать ей вы?
Зарплату капитана, утратившего вкус к жизни.
— У меня прекрасный дом в Бостоне и куча денег. Как моя жена она будет пользоваться всеобщим уважением.
— Но я могу сделать ее маркизой Блэндсмир.
— Нет ничего плохого в том, чтобы стать миссис Блэкуэлл.
Вот только его первой жене это не очень-то нравилось. Возможно, Эванджелине тоже не понравится. У лорда Рудольфа карты сильнее, и он это знает. Да и какая англичанка не предпочтет брак с пэром? Без сомнения, ей захочется иметь английские деньги и английское имя. И возможно, эта пара будет вместе странствовать по свету… и вместе шпионить.
Проклятие! Представив себе Эванджелину рядом с Уиттингтоном, Остин закипел от злости. Нет, так просто он ее не отпустит!
А Уиттингтон между тем продолжал:
— Возможно, ее брат тоже выскажется по этому поводу.
— Он ее сводный брат, и она совершеннолетняя. А время насильственных браков ушло в прошлое, — заявил Остин. — Я, пожалуй, поднимусь наверх, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
На этот раз лорд Рудольф не попытался его остановить, и Остин быстро поднялся по трапу. Он ужасно злился — был на пределе. Два дня ему понадобилось на размышления с тех пор, как он понял, что ему необходимо жениться на Эванджелине. Он никак не мог придумать, как сделать ей предложение. Ночами он придумывал речи, записывал их, а при свете дня они казались ему ужасно глупыми. Когда же он наконец выпалил — совершенно неуместно, — что хочет на ней жениться, обнаружилось, что Уиттингтон опередил его.
Ему нужно было объяснить ей, почему брак с ним — наилучшее решение их проблемы. Она не хотела возвращаться в Англию, а он не хотел, чтобы она отправилась куда бы то ни было с Уиттингтоном. Ее план стать гувернанткой не годился, тут он был согласен с Уиттингтоном — он, Остин, тоже не желал видеть ее в такой роли. Но он также не хотел выдавать ее суду. Виновна она или нет — он не допустит, чтобы его сирену повесили или заключили в тюрьму.
Следовательно, он должен жениться на ней. Это единственный выход.
Поднявшись на продуваемую ветром палубу, Остин услышал за спиной шаги Уиттингтона. Пробурчав ругательство в его адрес, капитан оглядел палубу в поисках Эванджелины.
Оказалось, что с ней все в порядке. Она стояла у борта с лейтенантом Сьюардом и что-то говорила ему. А лейтенант держал ее за руки и время от времени кивал, как бы говоря, что согласен с ней.
Лорд Рудольф остановился позади Остина.
— Знаете Блэкуэлл, мы оба настоящие мужчины, весьма привлекательные для женского пола. Почему же женщина нашей мечты покидает нас ради парня вроде вашего лейтенанта Сьюарда?
Остин стиснул зубы, увидев, как Сьюард утер слезу со щеки Эванджелины.
Что-то прорычав Уиттингтону, он затопал прочь, выискивая какое-нибудь неприятное и трудное задание для мистера Сьюарда.
За два дня до прибытия в порт погода изменилась. Наползла гряда тяжелых облаков, море вздыбилось, и на матросов обрушился ливень — те кутались в свои бушлаты и прятали под мышки руки, чтобы согреть их.
Хотя шторм еще не разразился в полную силу, корабль замедлил ход и едва полз, с трудом преодолевая волны. Остин вместе с матросами убирал паруса и скатывал парусину. Дождь хлестал его по щекам и по шее и струйками стекал по спине. Команда же становилась все мрачнее — они были так близко от дома, а море, казалось, отбрасывало их назад.
Эванджелина и лорд Рудольф оставались внизу, спасаясь от непогоды. А Остин кипел от злости. Он был уже почти готов приказать лорду Рудольфу предложить свои аристократические руки в помощь, ведь им был нужен каждый человек. Сьюард, например, отстоял более двух вахт подряд и почти лишился сил.
Остин представил лорда Рудольфа, уютно сидящего с Эванджелиной в кают-компании, попивая чай. Наверное, он убеждал ее вернуться в Англию и выйти за него замуж…
Проклятие! Ему, Остину, необходимо заполучить ее в жены! И он должен держать этого проклятого англичанина подальше от нее.
Остин запрокинул голову, чтобы дождь мог в полную силу хлестать по его разгоряченному лицу. Дождь охладил пылающие щеки, но не охладил его пыл.
К концу дня ненадолго выглянуло солнце, и какой-то неземной желтый свет окутал их всех, придавая лицам мужчин болезненный вид. Потом солнце исчезло, и их снова окутала тьма.
Остин приказал зажечь фонари.
— Вам нужно бы прилечь, сэр! — окликнул его Осборн. — Вы отстояли уже две вахты. Немного посветлело.
— Погода может ухудшиться.
Осборн покачал головой:
— Нет, едва ли. Но если это произойдет, то я вас сразу разбужу, сэр.
Остин кивнул. Его лейтенант был прав, пусть даже ему не хотелось с ним соглашаться. Хорошо отдохнувший капитан соображает лучше, чем уставший до предела.