– Он о ней уже позаботился! Испортил ей жизнь!
Дэвидсон, не обращая внимания на Денди, обратился к Кэллоуэю:
– Так какой у вас план? У вас есть план?
Вопрос отца Ронни напомнил Кэллоуэю о времени. Взглянув на наручные часы, он сказал:
– Пятьдесят семь минут тому назад он дал нам час, чтобы убедить мистера Денди оставить их в покое. Они хотят, чтобы он дал слово, что не будет вмешиваться в их жизнь, что не отберет у них ребенка. Это…
– Отберет ребенка? – Дэвидсон смотрел на Денди с глубоким отвращением. – Вы пригрозили отнять у них ребенка? – Выражение его лица как нельзя лучше отражало его чувства. Он печально покачал головой и снова повернулся к Кэллоуэю. – Что я могу сделать?
– Вы не должны забывать, мистер Дэвидсон, что Ронни в любом случае предъявят обвинения в уголовном преступлении.
– Я думаю, Ронни это понимает.
– Но чем раньше он отпустит заложников, тем легче все для него обойдется. Пока никто не пострадал. Во всяком случае, серьезно. Я бы хотел, чтобы так оно было и дальше, ради Ронни и всех остальных.
– Его не подстрелят?
– Даю вам слово.
– Говорите, что я должен делать.
Разговор закончился звонком Коула Дэвидсона в магазин.
– Папа! – воскликнул Ронни. – Откуда ты звонишь?
Тайл и Док слегка подвинулись вперед, чтобы лучше слышать. Судя по реакции Ронни, звонка от отца он не ждал.
Из того, что ей успел рассказать Галли, Тайл знала, что отец с сыном очень близки. Она догадывалась, что Ронни сейчас испытывает смешанное чувство стыда и смущения, как любой ребенок, которого уважаемый им родитель застал на месте преступления. Кто знает, может быть, мистеру Дэвидсону удастся убедить сына, что он в большой беде, и уговорить покончить с этой тупиковой ситуацией.
– Нет, папа, Сабра в порядке. Ты же знаешь, как я к ней отношусь. Я никогда не причиню ей никакого вреда. Да, я понимаю, что ей следует быть в больнице, но…
– Скажи ему, что я тебя не брошу! – крикнула ему Сабра.
– Дело не только во мне, отец. Сабра говорит, что в больницу она не пойдет. – Он слушал, не сводя глаз с Сабры и ребенка. – С девочкой все в порядке. Мисс Маккой и Док за ними приглядывают. Да, я знаю, все очень серьезно.
Черты лица молодого человека застыли в напряжении. Тайл оглянулась, чтобы посмотреть на других заложников, своих товарищей по несчастью. Все, включая мексиканцев, которые не понимали ни слова, сидели тихо, молча и настороженно.
Док, почувствовав ее взгляд, слегка пожал плечами. Он, не отрываясь, смотрел на Ронни, который так сжал трубку, что костяшки пальцев побелели. Лоб покрылся капельками пота. Другая рука лежала на рукоятке пистолета.
– Мне тоже мистер Кэллоуэй показался порядочным человеком, папа. Но что бы он ни обещал и ни гарантировал, это не имеет значения. Мы же не от властей пытались скрыться, а от мистера Денди. Мы не отдадим нашего ребенка чужим людям. Нет, он это сделает! – Голос Ронни задрожал от переполнявших его чувств. – Он сделает.
– Они его не знают, – сказала Сабра таким же дрожащим голосом.
– Папа, я тебя люблю, – сказал Ронни в трубку. – И мне очень жаль, если тебе приходится за меня краснеть. Но я не могу сдаться. По крайней мере, пока мистер Денди не пообещает позволить Сабре оставить ребенка.
Тайл не знала, что слышит Ронни. Но вот он покачал головой и печально улыбнулся Сабре.
– Тогда есть кое-что, чего ты, мистер Денди, ФБР и остальные не знаете. Мы, то есть Сабра и я, перед отъездом из Форт-Уэрта договорились.
Сердце Тайл сжалось от страха.
– Господи, нет!
– Мы не хотим жить врозь, – продолжал юноша. Он посмотрел на Сабру, и она торжественно кивнула. – Мы не будем жить друг без друга. Скажи это мистеру Кэллоуэю и мистеру Денди. Если они не позволят нам уйти, никто не выйдет отсюда живым.
Он быстро повесил трубку. Никто не пошевелился и не произнес ни звука. Затем, как по команде, заговорили все сразу. Донна начала скулить, агент Кайн ругался, повторял, что это им не сойдет с рук, Верн клялся в любви к Глэдис, а она умоляла Ронни подумать о ребенке.
Именно ей ответил Ронни:
– Мой отец обещал взять Кэтрин к себе и воспитать ее, как собственную дочь. Он не отдаст ее мистеру Денди.
– Мы все это заранее продумали, – сказала Сабра. – Еще вчера.
– Не может быть, чтобы вы это всерьез! – воскликнула Тайл. – Не может быть…
– Да нет, правда. Это же единственный способ дать им понять, как мы относимся друг к другу.
Тайл встала около нее на колени.
– Сабра – самоубийство не довод в каком-то споре. Подумай о своей дочке. Она никогда не узнает тебя. И Ронни.
– Она и так нас не узнает. Если отец настоит на своем.
Тайл встала и подошла к Доку, который негромко разговаривал с Ронни.
– Лишить жизни стольких людей, и Сабру тоже… Этим ты только подтвердишь плохое мнение о тебе мистера Денди. Ты должен быть умнее его, Ронни.
– Нет, – упрямо ответил мальчишка.
– Подумай, такое наследство ты хочешь оставить своей дочери!
– Мы долго об этом думали, – сказал Ронни. – Мы дали мистеру Денди шанс принять нас, и он отказался. Для нас это единственный выход. Я серьезно говорю. Мы с Саброй лучше умрем…
– Не думаю, что вам удастся их убедить, – перебила его Тайл. Оба обернулись и удивленно взглянули на нее. – Они наверняка решат, что вы блефуете.
Еще раньше, когда Ронни пытался убедить Кэллоуэя, что всем заложникам, включая Кайна, не грозит никакая опасность, ей в голову пришла одна мысль. Она на какое-то время отложила эту мысль, занявшись кормлением Кэтрин, но теперь снова вспомнила о ней.
– Чтобы они поверили вам, надо доказать, что вы говорите серьезно.
– Я им уже все сказал, – нахмурился Ронни.
– Но лучше, как известно, увидеть, чем услышать.
– Что вы предлагаете? – вступил в разговор Док.
– Там, на улице, полно представителей прессы. Уверена, что и команда с моего канала там. Пусти сюда оператора, пусть все снимет. – Мальчик внимательно слушал, и Тайл продолжила: – Понимаешь, мы все здесь видим, что вы не блефуете. Но невозможно передать свои искренние чувства по телефону. Если Кэллоуэй, твой отец и мистер Денди увидят, что Сабра полностью с тобой согласна, тогда они поверят в ваши намерения.
– Ты хочешь сказать, что нас всех покажут по телику? – Донна явно обрадовалась такой перспективе.
Ронни закусил губу.
– Сабра, ты что думаешь по этому поводу?
– Я не знаю, – неуверенно ответила она.
– Еще одно, – продолжала давить Тайл, – если мистер Денди увидит внучку, он может полностью изменить свое отношение к этому. Вы же говорили, что вы боитесь его больше, чем ФБР.
– Верно. Он очень жестокий человек.
– Но все-таки человек. До сих пор Кэтрин была для него просто «ребенком», символом вашего бунта против его власти. Видео сделает ее реальной, заставит его подумать. А тут еще твой отец и мистер Кэллоуэй на него надавят. Он вполне может пойти на попятный.
– Агент Кэллоуэй никогда не пойдет на компромисс и не нарушит политику бюро. – заявил Кайн. Но он вполне мог не трудиться говорить, потому что ни одна душа не обратила на него внимания.
– Ну, что скажешь? – спросила Тайл. – Разве не стоит попробовать? Ты же не хочешь нас убивать, Ронни. И ты не хочешь убивать Сабру и себя. Самоубийство – радикальное решение временной проблемы.
– Я не собираюсь просто пускать им пыль в глаза!
Тайл воспользовалась его эмоциональной вспышкой.
– И чудно! Именно это они должны увидеть и услышать. Воспользуйся видеопленкой, чтобы доказать, что ты не намереваешься отступать.
Он все никак не мог решиться.
– Сабра, ты как считаешь?
– Может, и стоит, Ронни. – Она взглянула на спящего на ее руках ребенка. – То, что Док сказал насчет наследства, которое мы оставим Кэтрин… Если из этого тупика есть другой выход, то, может, стоит попытаться?
Тайл затаила дыхание. Она стояла достаточно близко к Доку, чтобы почувствовать, как он напрягся.
– Ладно, – наконец недовольно сказал Ронни. – Пусть один человек войдет. Но обязательно скажите им, чтобы они не пытались ловчить, как вон с тем типом!
Тайл облегченно выдохнула воздух.
– Они не смогут, даже если захотят. Я им этого не позволю. Если команды с моего канала там еще нет, мы подождем. Пока я не узнаю оператора, он в дверь не войдет, ясно? Я даю тебе слово. – Она повернулась к Кайну: – Как я могу связаться с Кэллоуэем?
– Я не хочу…
– Бросьте, Кайн. Вы прекрасно понимаете, что это единственный выход. Какой у него номер телефона?
10
Тайл мыла грудь и шею с помощью детского подгузника, когда ощутила за спиной какое-то движение. Она быстро оглянулась. Трудно было сказать, кто смутился больше, она или Док. Он невольно опустил глаза на ее кружевной сиреневый бюстгальтер. Тайл почувствовала, как лицо и грудь заливает теплая волна румянца.
– Простите, – пробормотал он.
Пока Док совещался с Ронни, Тайл решила воспользоваться моментом, чтобы снять блузку и немного помыться. Но он вернулся раньше, чем она ожидала.
– Я подумала, что мне стоит хоть немного привести себя в порядок, прежде чем встать перед камерой, – смущенно пояснила она, снова повернувшись к нему спиной.
Тайл надела чистую футболку, которую припасла заранее. Расправив ее, она повернулась к Доку и опустила руки. На футболке спереди был изображен флаг штата Техас и слово «Дом» под ним.
– До высокой моды не дотягивает, – печально заметила она.
– В этих краях – вполне, – возразил Док.
Они взяли по бутылке воды, сели рядом, прислонившись спиной к морозильнику.
– Как Сабра? – спросила Тайл. – Не лучше?
Док пожал плечами, на лице его отражалось беспокойство.
– Она потеряла много крови. Сейчас кровотечение уменьшилось, но все равно ей необходимо наложить швы. Опасность инфекции сохраняется.
– А во врачебном чемоданчике не было ничего для этого?
Он отрицательно покачал головой:
– Нет, я проверил.
Сабра и девочка спали. После того как Тайл договорилась с агентом Кэллоуэем о видеосъемке, Ронни снова занял свой пост. Больше всего его беспокоили мексиканцы и Кайн. Он бдительно следил за ними. Берн и Глэдис дремали, склонив головы друг к другу. Донна листала дешевый журнал, как она, вероятно, обычно делала, когда не было посетителей. Пока все было спокойно.
– А как девочка? – спросила Тайл Дока.
– Молодцом. Я ее прослушал – к счастью, в чемоданчике Кайна обнаружился стетоскоп. Сердцебиение ровное. Легкие чистые. Но я бы предпочел, чтобы ее обследовали специалисты.
– Может быть, все скоро закончится. На нашем канале новостными программами руководит мой приятель Галли. Он уже несколько часов знает, что я нахожусь среди заложников. Я почти уверена, что он уже привез сюда нашу команду. Кэллоуэй это сейчас проверяет. Он обещал перезвонить сразу же, как будет знать. Я очень надеюсь, что видео поможет.
– Хотелось бы в это верить, – сказал он, бросая на мать и ребенка обеспокоенный взгляд.
– Вы замечательно потрудились, Док.
Он подозрительно взглянул на нее, как будто ждал, что за комплиментом последует упрек.
– Я искренне говорю. Вы просто отлично справились. Может, вам когда-то стоило выбрать гинекологию или педиатрию, а не онкологию?
– Все может быть, – мрачно заметил он. – Я не добился слишком больших успехов, сражаясь с раком.
– Но у вас же были отличные показатели успеха! Куда выше средних…
«Да, конечно, только я не смог вылечить ту, которая была для меня важнее всего. Мою собственную жену», – так Тайл мысленно закончила за него его мысль. Она понимала, что бесполезно доказывать, как много пользы он принес. Ведь по его личному счету эта единственная жертва была символом проигранной войны.
– А почему вы пошли в онкологию?
Сначала ей показалось, что он не ответит, но Док, помолчав, сказал:
– Мой младший братишка умер от липомы, когда ему было девять лет.
– Мне очень жаль…
– Это было давно.
– А сколько лет тогда было вам?
– Двенадцать или тринадцать.
– И все же его смерть произвела на вас такое сильное впечатление.
– Я помню, как тяжело было родителям.
«Получается, что он потерял двух людей, которых любил, – и обоих убил тот самый враг, которого он не смог победить», – подумала Тайл.
– Вы не смогли спасти своего брата и жену, – сказала она вслух. – Вы поэтому бросили медицину?
– Вы же были там, – сердито сказал он. – Вы знаете, почему я бросил.
– Я знаю только то, чем вы сочли нужным поделиться с журналистами, а это просто мизер.
– Пусть так и останется.
– Я помню, что вы злились…
– Это не то слово. Я был в ярости. – Он говорил громким шепотом, но все равно Кэтрин заерзала на руках у матери.
– И на кого же вы злились? – спросила Тайл, понимая, что рискует, что опасно так на него давить: он может вообще замкнуться. Но она все же хотела попробовать. – Вы злились на родственников жены, которые выдвинули необоснованное обвинение? Или на своих коллег, которые вас не поддержали?
– Я злился на всех. На все. На этот проклятый рак, на мою собственную беспомощность…
– И вы решили сжечь мосты?
– Совершенно верно, при этом подумав: «Кому, черт побери, это нужно?»
– Понятно. И вы изгнали себя в этот богом забытый край, где заведомо не могли быть никому полезным.
Док обратил внимание на ее сарказм. Черты его лица напряглись от растущего раздражения.
– Послушайте, я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы вы или кто-либо другой анализировали мое решение. Или сомневались в его правильности. Или брали на себя труд судить меня. Если я решил заняться скотоводством, или стать танцовщиком, или бродягой, то это мое личное дело, оно никого не касается!
– Вы правы. Не касается.
– Кстати, пока мы говорим о делах, – добавил он тем же язвительным тоном, – скажите мне честно: эта ваша идея насчет видеосъемки…
– Что вас интересует?
– Это вам нужно только для того, чтобы помочь Ронни и Сабре?
– Разумеется.
Док воззрился на нее с открытым недоверием, что ее очень задело.
– Я полагаю, что мы должны сделать все возможное, чтобы переубедить Денди и разрядить обстановку. – Тайл чувствовала, что защищается, и это ее раздражало. – Мне вовсе не кажется, что агенту Кэллоуэю нравится эта тупиковая ситуация. Что бы ни говорил Кайн, Кэллоуэй производит впечатление порядочного человека, который делает свою работу, но не любит бряцать оружием и проливать кровь. Мне кажется, он хочет сделать попытку мирно договориться. Я всего лишь предложила свои услуги, которые, надеюсь, могут помочь.
– Но одновременно у вас получится чертовски интересная передача!
Слушая мягкий голос Дока и глядя в его проницательные глаза, Тайл вспомнила о спрятанном в кармане джинсов магнитофоне.
– Ладно, вы правы, – смущенно призналась она. – Передача получится потрясающая. Но я очень привязалась к этим ребятишкам. Я помогла их ребенку появиться на свет, так что мое предложение не так уж эгоистично.
Док скептически хмыкнул.
– Вы предвзяты, Док. Вы в принципе не любите репортеров, и, учитывая ваш опыт общения с прессой, вас можно понять. Но я вовсе не такая бесчувственная и бессердечная, как вы явно думаете. Меня очень заботит судьба Ронни и Сабры. И Кэтрин. И судьба нас всех.
После длинной паузы он заметил:
– Я вам верю. – Глаза его остались такими же пронизывающими, но появилось в них что-то другое: мягкое и почти нежное. – Знаете, вы держались прекрасно, – сказал он. – С Саброй. Ведь вы вполне могли меня подвести – испугаться, упасть в обморок… Что-нибудь в этом роде. Но от вас, наоборот, исходило спокойствие. И вы помогали. Спасибо.
– Пожалуйста. – Тайл негромко рассмеялась. – Но на самом деле я жутко нервничала.
– Я тоже.
– Нет, правда?
– Честное слово.
– Ни за что бы не догадалась.