Он быстро чмокнул Шарли в нос. Там была веснушка, которую он не замечал раньше, в иссиня-черные волосы прокрались еще несколько серебристых волосков. Он представил ее через двадцать лет, в одном из этих ее отвратительных чепцов, покрывающих жемчужно-белые локоны. Она будет стариться красиво, подумал он, мягкость ее женственного тела смягчит любые морщинки, которые дерзнут появиться. Интересно, где она будет через двадцать лет и с кем? Наверняка она собирается стать женой и матерью. То, что она прекрасная хозяйка, видно по ее маленькому аккуратному домику.
А где будет Бэй? Вероятно, здесь. Соблазны Лондона скоро перестанут манить его – уже не манят. В Байяр-Корте есть несколько проектов по усовершенствованию имения, которые он отложил, не желая беспокоить бабушку. Он знает, что сможет выгодно продать дом на Джейн-стрит. Выстроится целая очередь джентльменов, желающих приобрести один из дюжины домов. А если его сварливой малышки Шарли там не будет, то дом ему ни к чему, ибо нечего и думать о том, чтобы заменить ее кем-то другим.
Бэй сомневался, что ему удастся уговорить ее на каких бы то ни было условиях вернуться на Джейн-стрит. В конце концов, она и в самом деле раздражающе приличная и правильная, несмотря на неоспоримо греховное тело. Он надеялся, она не захочет посетить церковь – ее присутствие привлечет нежелательное внимание. Всем известно, что у него нет никаких родственниц. И у мужчины его класса не может быть «подруг», которые гостят без дуэньи. Даже если он выдаст ее за вдову армейского товарища, пойдут разговоры, и репутация Шарли окажется под угрозой. Чем меньше людей будут знать, что он вернулся, тем лучше.
– Ты что-то вдруг ужасно посерьезнел.
Глаза ее ярко блестели, но слезы высохли. Он улыбнулся, отгоняя прочь свои тревоги.
– Это все проклятая погода. Как я могу покатать тебя на лодке при луне, когда нас скорее всего, унесет прямиком во Францию?
– Ну, с погодой ничего не поделаешь. Но уверена, мы сможем найти другие развлечения. – Она игриво поерзала на нем. Это была та Шарли, которую он любит.
Он снова поцеловал ее, наслаждаясь неповторимым вкусом. Он мог бы целовать ее часами, но бой часов в холле напомнил о времени.
– Думаю, моя дорогая, нам надо помочь друг другу одеться, а потом помочь переодеться к обеду. Насколько я знаю миссис Келли, она наверняка готовит нам что-нибудь соблазнительное.
Она расслабленно вздохнула в его объятиях.
– Боюсь, меня не соблазнить. Едой, во всяком случае.
– Дерзкая девчонка. За чаем ты почти ничего не ела. Не вздумай отказывать себе в еде, чтобы похудеть. Мне нравятся твои женственные формы. – Он погладил рукой ее живот. Она округлая во всех нужных местах. Его никогда не привлекали тощие и костлявые дамочки.
Она хлопнула его по руке.
– Щекотно.
– Все удовольствие испортила, – шутливо проворчал он, затем со стоном сел и поднял Шарлотту. Ее соски заострились у него на груди. – Замерзла?
– Вообще-то сейчас лето. Как я могу замерзнуть? – Она потянулась за чулком на ковре. – Ты разбросал мои шпильки по всей комнате. Как же мне привести в порядок волосы, чтобы пройти мимо слуг?
– Ох, ты так вскружила мне голову, что я совсем забыл. Мы поднимемся по потайной лестнице, так что одеваться необязательно.
Шарлотта заморгала.
– Тут есть потайные лестницы? Ну и ну, не хватает только привидения.
– Ничего особенного. Но есть потайной ход, ведущий из этой комнаты в одну из спален наверху. – Он поднялся с дивана и взял их одежду в охапку.
– Я не пойду наверх голая.
– Ну хорошо. – Он бросил ей рубашку. – Наденьте это, мисс Чопорность. А теперь, если я смогу найти нужную панель...
– Бога ради, надень хотя бы брюки.
– Ты права. На лестнице могут быть пауки. – Он увидел, как она передернулась, и натянул штаны и сапоги. Она присела и обула туфли на босу ногу. – Этот дом очень старый, и он не всегда принадлежал моей семье. Мой дед купил его, когда разбогател, и сменил название.
– Это ведь к неудаче?
– Вполне может быть, но мой дед не верил в удачу, он верил в упорный труд. – Он прошел в угол и стал простукивать панели. Заинтересованная, Шарлотта подошла поближе.
– Ты ведь это серьезно, да? И что, дверь распахнется?
– Если мне улыбнется удача. Я уже давным-давно не пользовался этим ходом. Дом был построен семьей, которая вечно была не в ладах с церковью или законом. Отсюда и потайной ход. Есть еще ступеньки и ход, который ведет к морю. Отец показывал мне, когда я был мальчиком, но после его смерти бабушка строго-настрого запретила мне пользоваться им. Она боялась, что я сбегу.
– И ты слушался?
Бэй ухмыльнулся:
– Иногда. Думаю, последний раз я пользовался этим ходом еще в школьные годы. Было так весело пугать друзей, неожиданно выскочив посреди ночи, как черт из табакерки.
– Полагаю, ты был в простыне.
– Бывало и такое. А! – Он толкнул плечом, и узкая деревянная панель со скрипом открылась.
Шарлотта заглянула в пустоту.
– Темно.
– Зажечь свечу, или ты хочешь прошествовать перед слугами в одной рубашке и с распущенными волосами? Хотя, конечно, ты выглядишь весьма соблазнительно.
– Д-далеко нам идти?
– Да нет, всего несколько дюжин ступенек. Я буду держать тебя за руку и не дам упасть. – Он зажег свечу от пламени в камине и вставил в подсвечник. – Но тебе придется нести нашу одежду.
Шарлотта прижала к груди ком одежды. От холода кожа уже покрылась мурашками. Сейчас ничего так не хотелось, как горячую ванну и лучик солнца. Чего ей определенно не хочется, так это бродить по темному, заросшему паутиной коридору. Но Бэй крепко взял Шарли за руку и потянул наверх по стертым деревянным ступенькам. Она вскрикнула только один раз, когда что-то коснулось ее щеки.
–Тише, а то люди и правда поверят, что в доме водится привидение, – поддразнил Бэй. – Ну, вот мы и пришли.
Перед ними была настоящая дверь с настоящей ручкой. Бэй повернул ручку и ввел Шарли в комнату, мебель которой была закрыта пыльными чехлами. Шарлотта принюхалась и чихнула.
– Мыши, – сказала она.
– Без сомнения. Это крыло закрыто еще с того времени, как я ушел на войну. Мыши, наверное, уже превратились в крыс.
– Брр! – Шарлотта почувствовала, как невидимые зубы впиваются ей в лодыжку. В комнате был полумрак, ставни закрыты. Она подбежала к двери и выскочила в коридор. – В какую сторону?
– Направо.
Она почти бежала, а усмехающийся Бэй следовал за ней.
– Еще раз направо. Пришли.
Шарлотта оказалась у своей двери.
– Не будет ли слишком хлопотно для слуг, если я попрошу перед ужином ванну? – Она была убеждена, что целая армия пауков вьет у нее в волосах свою паутину.
– Моя дорогая, мы все к твоим услугам. Я позабочусь об этом. Завернись в свой дурацкий серый мешок, который ты называешь халатом, и терпеливо жди.
Шарлотта привстала на цыпочки и поцеловала его.
– Спасибо, Бэй. Жаль, что у меня нет ничего красивого, чтобы надеть к обеду.
– Будь моя воля, мы бы обедали нагишом в постели. Ты же знаешь, как я это люблю. – Он вскинул руку, останавливая ее протесты. – Но не сегодня. Сегодня мы будем паиньками. Не могу обещать этого на все время наших каникул.
Шарлотта захлопнула дверь перед его ухмыляющейся физиономией, схватила щетку и стала с остервенением раздирать спутавшиеся волосы. Все ее тело покалывало, ныло, пульсировало. И сегодня они еще будут заниматься любовью на огромной кровати Бэя.
Она достала из платяного шкафа халат и обхватила себя руками. Раскат грома напугал, но молния поразила ее уже давно.
Глава 20
На секунду Шарлотта испугалась, что Бэй останется, и тогда они никогда толком не вымоются. И не оденутся, если уж на то пошло. Все закончится тем, что они будут ужинать в ее или в его комнате, утоляя другой свой голод.
Бэй помог организовать небольшую процессию служанок, которые поднимались по лестнице с горячей водой и пушистыми полотенцами, и даже лично принес большущую бадью, полную исходящей паром воды. Ирен представила двух служанок, сестер Мэри и Китти Гутакер, и объяснила, что они приходят только на день, и каждый вечер возвращаются к себе домой в деревню.
Шарлотта выглянула из окна. Небо было шиферно-серым, дождь лил как из ведра.
– Но сегодня вам лучше остаться, девочки. Наверняка в таком большом доме найдется место, где вы сможете переночевать.
– Наша мама будет волноваться, мисс, – сказала Китти, более темненькая из двух сестер. Она была невысокая, тоненькая и выглядела слишком хрупкой для того, чтобы таскать ведра с водой. Хороший порыв ветра мог бы унести ее. Она может подвернуть тонкую лодыжку и свалиться в канаву.
– Не думаю, что она захотела бы, чтоб вы одни в темноте ходили под таким дождем.
– Мистер Фразьер провожает нас, мисс Фэллон, у него есть большой фонарь. – Мэри поймала взгляд сестры и захихикала. Китти покраснела под оборками своего чепца.
– Мистер Фразьер? – Шарлотта подумала, что вспыльчивый солдат – последний человек, которого она могла бы представить в качестве чьего-то ухажера. Но Китти юна, свежа и значительно ниже весьма невысокого мистера Фразьера.
– Тише, Мэри! Вы не подумайте, мисс Фэллон, ничего такого. Ангу... мистер Фразьер просто провожает нас домой. Всю эту неделю он вел себя как настоящий джентльмен.
Шарлотта спрятала улыбку.
– Я немного знакома с мистером Фразьером. Он очень храбрый и преданный. Возможно, если вы заночуете здесь, то сможете узнать его получше. Ирен, пожалуйста, дай знать миссис Келли о моем желании. – Если они все к ее услугам, то почему бы ей не воспользоваться этим?
– Но наша мама...
Мэри ткнула Китти локтем в ребра.
– Она все равно будет дрыхнуть и не хватится нас. Любит прикладываться к бутылке, да.
Китти хмыкнула, не одобряя неблагоразумное поведение своей сестры, но промолчала.
Шарлотта знала, каково это иметь пьющую мать. И отца тоже.
– Значит, решено. Ирен, пойди с девушками вниз и посоветуйся с миссис Келли. Как только поужинаете, можете заниматься, чем пожелаете. До утра ты мне не понадобишься, Ирен.
– Даже не надо помочь вам одеться к обеду?
Шарлотта рассмеялась.
– Ирен, дорогая, ты ведь распаковывала мою одежду. Я не собираюсь ко двору.
– Вам надо было взять с собой то красное платье.
– Мои вещи собирал сэр Майкл и, должно быть, пропустил его. – Шарлотта почти ничего не видела из-за слез, когда бросала свои вещи в саквояж на Джейн-стрит в тот день, когда бежала от Анны Уитли. Главной задачей было как можно быстрее уехать из города. Вернуться в свой домик. К своей жизни. Но она все же взяла непрактичное платье и письма Бэя. Романтическая дура.
Когда служанки ушли, она опустилась в лохань и стала энергично скрести себя мочалкой. Что ж, подумала Шарлотта, потайная лестница могла быть и хуже. Она ужасно не любила пыльные, замкнутые пространства, но Бэй прокладывал ей путь через паутину, таща по лестнице.
Теперь он никогда не заставит ее войти в туннель, ведущий к морю. Когда-то Байяр-Корт был домом контрабандистов. Это привлекало деда Бэя, который и сам любил рисковать. Он купил дом для своей юной жены и исчез, чтобы богатеть дальше.
Шарлотта подумала, что Грейс Байяр была одинока. Она растила сына, а потом внука в этом изолированном великолепии. Дом, с его бесконечными извилистыми коридорами легко мог бы вместить дюжину детей. Шарлотта могла понять, почему Бэй после возвращения с войны предпочел лондонскую жизнь – с плещущимися волнами и колышущейся травой особенно не разговоришься. Куда как веселее окружить себя куртизанками, чем наблюдать, как стареющая бабушка ухаживает за своим садом, хотя он очень сильно любил ее.
Шарлотта вымыла и подсушила волосы, обернув голову полотенцем, порадовавшись бодрому огню в камине. Если б на дворе не стоял июнь, она совсем не удивилась бы, увидев снежные хлопья. Снова закутавшись в халат, она стала расчесывать спутавшиеся пряди пальцами.
Тело ее было теплым и расслабленным, воспоминания о Бэе отпечатались на каждой выпуклости, на каждой впадинке. Она надеялась, что сможет найти в себе силы отсечь чувства, когда закончится их месяц, но это будет нелегким делом. Возможно, самым трудным в ее жизни.
Бэй стоял у окна в утренней комнате, глядя на сплошную пелену дождя. Шарлотта сидела за столом, ее руки мелькали с коклюшками и нитью. Он понаблюдал за ней, и у него чуть не закружилась голова от быстроты и ловкости, ее движений. Узор был приколот к маленькой подушечке. Ему точно было бы обеспечено косоглазие, если б он попытался разобраться во всем этом. Раньше он никогда не задумывался о кружеве или других женских занятиях, если уж на то пошло. Бабушкины интересы были ограничены садоводством и сплетнями. А его главным делом в течение целых десяти лет было таскаться по грязи с тяжелым ранцем и убивать врага. После наградой стало распутство и азартные игры.
– Как ты научилась плести кружево? – спросил он, склоняясь над ее плечом и намеренно выдыхая ей в шею.
Ее умные руки замерли, потом возобновили свою работу.
– В Бексингтоне у нас была соседка. Мы с Деб навещали ее, когда наши родители были заняты другим. – Она уныло вздохнула. – Они пили. Вначале забавы ради, как и все. Все это было так весело – домашние вечеринки, развлечения. Поездки в город. У них была куча друзей. Мой отец мог обаять кого угодно. Мама была истиной леди, она всегда наставляла нас, но мало-помалу в ее чай стал подливаться бренди, а по утрам появилось шампанское, со стен начали исчезать картины. Мистер Пичтри стал практически членом нашей семьи. Деб пустилась во все тяжкие, да и я, в конце концов, тоже.
– Шарли. – Его голос прозвучал хрипло. – Ты была помолвлена. Роберт, свинья, воспользовался тобой.
– Возможно, это я воспользовалась им.– Коклюшки неутомимо щелкали. – Знаешь, я хотела сбежать. Как Деб. Думала, если отдам Роберту свое тело, он скорее женится на мне. Я ошиблась.
Он положил ладонь ей на плечо, и ее руки наконец затихли. Что бы она ни говорила, Шарли стала жертвой Роберта. Какая жалость, что женская чистота важнее, чем мужская, но таково главнейшее предписание общества.
Бэй начинал чувствовать его несправедливость. Десять лет назад волосы Шарли не были пронизаны серебристыми нитями. Она была полна надежд. Она действовала из ошибочной веры, из любви, направленной на недостойный объект, и вот куда ее это привело – к одинокой жизни старой девы. Шарли заслуживает лучшего. Много лучшего.
Она пожала плечами:
– В любом случае все это уже в прошлом. Я давно это пережила. – Коклюшки снова с головокружительной скоростью замелькали в ее руках.
Бэй гадал, сколько же лет ей понадобилось, чтобы перестать винить себя. То, что она считала себя, виноватой, нелепо. Он никогда не жалел о своих любовных приключениях, разве что с той испанской маркитанткой, которая расцарапала ему спину, как взбесившаяся пантера. Фразьер потом несколько недель смазывал царапины мазью, ворча, что женские ногти убьют майора скорее, чем штык. Фразьер никогда особенно не одобрял его похождения. Но если то, что говорит Шарли, правда, Фразьер сам сейчас ухаживает за одной из горничных. С ума сойти.
– Ты права. Нет смысла говорить о прошлом. Как насчет того, чтобы спланировать наше будущее?
Коклюшки выскользнули из пальцев Шарли.
– Ч-то ты имеешь в виду?
– Наш день. В такую погоду никуда не выйдешь. И, разрази меня гром, если я буду сидеть здесь целый день, наблюдая, как ты плетешь ярды кружева, каким бы завораживающим ни был этот процесс.
– Это мой заработок, Бэй. – Она подцепила нитку, которая выскользнула из узора.
– Теперь у тебя нет нужды в заработке. Ежемесячное пособие, которое я назначил тебе, прекрасно обеспечит тебя всем необходимым, останется еще и на благотворительность, и на всех бездомных кошек, которых ты захочешь приютить. Ты можешь вести праздную жизнь.
Ее нижняя губа выпятилась. Этот упрямый взгляд Бэй видел уже много раз, и он ему не нравился.
– Праздная жизнь не по мне.
– Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?
– Я не создана для того, чтобы прожигать жизнь, как ты.
Бэй приложил руку к сердцу.