Аларик наклонил голову, и Алексиос поспешил вперед, чтобы взять женщину из рук Бреннана. Как только он забрал ее, мышцы перешли от замороженного состояния к расслабленному. Он осторожно уложил ее на диван и обернул ткань вокруг ее округлых изгибов, которые показались, когда он ее нес. Она была прелестной и сулила неприятности.
Почему, когда дело касается женщин, эти два качества идут рука об руку?
– Что здесь произошло? – требовательно спросил Аларик.
Алексиос ввел его в курс дела
– Так эта Тиернан утверждает, что знает способ, как найти Джастиса, но для этого нужна темная магия, – заключил Алексиос. – Что ты думаешь?
Аларик закрыл глаза на несколько секунд, потом медленно покачала головой. – Посейдон не дает мне никакой подсказки по этому вопросу, хотя я знаю, что только темная магия откроет Пустоту. Мы должны составить план, но Конлан и Мститель не успокоятся, пока не спасут своего… брата.
– Я всё еще не верю, что Джастис – их брат, – сказал Кристоф. – Такой невероятный секрет он скрывал от нас все эти годы.
– Это природа заклятия, наложенного на него, – ответила Аларик. – На него было наложено проклятие, запрещающее когда-либо открывать правду, разве что потом убить любого, кто услышал бы о ней из его уст.
Алексиос покачал головой.
– Но он не убил никого из тех, кто услышал его во время последней битвы с Калигулой. Я никогда не спрашивал тебя за всё то время, что мы его ищем. Что случается, когда нарушаешь заклятье?
Глаза Аларика потемнели, весь зеленый цвет исчез из них, они стали совершенно черными.
– Ты умираешь, Алексиос. Ты умираешь или становишься совершенно и необратимо безумным.
– Тогда что мы ищем? – спросил Кристоф, его насмешка и веселье исчезли. – Что мы найдем, если обнаружим его местопребывания?
– Ответ на этот вопрос даже я боюсь дать, – ответил Аларик. – И Посейдон не отвечает на мои вопросы такого рода.
Хрупкое молчание наполнило комнату на несколько минут, между ними висело время и страшные ответы. Потом Аларик покачал головой и указал на место перед разбитым окном, где начала формироваться радужная овальная фигура.
– Сейчас мы вернемся в Атлантиду, где я смогу попытаться узнать, что за темная сила овладела Бреннаном.
– А женщина? – спросил Алексиос, глядя на нее сверху вниз.
– Она тоже пойдет с нами, и мы определим, что именно она знает.
Сказав это, Аларик прошел сквозь портал, и Бреннан, всё еще замороженный, пролетел через портал, следуя за ним, словно на привязи.
Кристоф в последний раз оглядел помещение и рассмеялся. – Интересно, как они объяснят всё это себе, когда проснутся?
Всё еще смеясь, он прыгнул сквозь портал, и Алексиосу ничего не оставалось, как поднять на руки Тиернан и взять ее с собой. Когда он вошел в магический проход в Атлантиду, то посмотрел вниз на ее бледное, покрытое синяками лицо.
– Леди, надеюсь, вы говорите правду. Потому что если мы не найдем вскоре Джастиса, только сам Посейдон сможет ему помочь.
И когда портал закрылся за ним, слова Алексиоса – слова, которые, как сознавал он, были святотатством – прозвучали во тьме.
– А Боги? Только между нами, на них не всегда можно положиться.
Глава 9
Пустота
Используй все свои органы чувств, забытый голос из древнего прошлого повторял в голове Джастиса. Он попытался исполнить просьбу, прилагая изумительную волю, чтобы победить захватчика.
Составил опись:
Зрение – бесполезно во тьме Пустоты.
Обоняние – ничего ценного не приносит, никакой новой информации. Чрезмерный запах гниющей туши. Запах пораженной ржавчиной меди – первоначально запах крови.
Слух – Хрюканье и стоны становились всё громче, всё ненасытнее. Житель темноты добирался к своей цели.
Воспоминание о голосе. Насмехающемся. Нет, не насмехающемся. Привязанность, лежащая в основе товарищества.
– Так что, Джастис, ты будешь здесь сидеть и думать об этом чудовище, или надерешь его зад?
Давно атрофировавшиеся лицевые мышцы задвигались в пародии на улыбку.
– Бастиен. Друг. Брат.
Дом.
Резкий каркающий звук вырвался из его горла. Речь после неослабевающего молчания. Возмущение после едва ли не сдачи.
Он был Джастисом, и он собирался домой.
– Надеру. Тебе. Зад, – прорычал он. В качестве воинственного клича, этого было недостаточно. А как направленный сигнальный огонь по чудовищу сработало замечательно. – Иди теперь ко мне. Иди ко мне и умри.
Чудовище рыком вызвало его в ответ. Грубый царапающий рев с мокрыми всасывающими звуками. Возвещения о цепкой жадности, ненасытном голоде. Хуже того, где-то в почти невразумительном уме были искаженные, переплетенные слова. Слова, высказанные тем, кто почти забыл значение речи.
– Так долго, мой враг. Так долго я ждал случая попировать плотью, кровью и страхом. Брось мне вызов. Молю тебя. Брось мне вызов, и твоя смерть будет на вкус еще слаще, – проворчало существо резкими слогами.
Через минуту Джастис понял, что существо говорило на древнегреческом, и ответил на том же языке. Потом между мыслью и действием Джастис почувствовал жалость.
– Как долго? – спросил он. – Как долго ты здесь находишься, создание?
Наступила долгая, дрожащая тишина, а потом создание ответило.
– Дольше, чем чувства, человек. Дольше реальности. Нет ничего, кроме крови.
Прежде чем жалость смогла перейти в сочувствие, создание прыгнуло, прорычав в дикой ярости. Джастис отреагировал, тело и ум двигались в танце, отточенном веками тренировок и практики. Его рука поднялась, потянулась за голову и схватила рукоятку меча. Он даже не знал до этой минуты, что тот всё еще висел в ножнах у него на спине.
Значит, она оставила ему оружие. Даже с мечом, в ее глазах он был слишком слабым, чтобы представлять угрозу. Он докажет ей, что она ошибалась.
– Тогда станцуем, Чудовище, – проревел Джастис, наконец, в полный голос. – За Атлантиду!
В следующую секунду чудовище сильно ударило его, сбило его на каменистый пол. Он даже не помнил, что этот пол был у него под ногами. Вес его тела был неожиданно легким. Он почувствовал того, кто напал. Странно, но он казался простым человеком. Но звуки, которые издавал он, боги... Что за человек издает подобные звуки?
Джастис откатился назад, поменяв положение тела, чтобы легче удержать меч, и оказался на ногах за несколько мгновений. Держа меч двумя руками, высоко и перед собой, он опустил его кончик. Джастис бросился вперед. Грубой силы должно хватить; темнота сделала элегантность ненужной. Судя о его положении по резким, сопящим порывам дыхания существа, Джастис, пробежав два шага вперед, вонзил кончик меч в цель, его ярость увеличивала силу удара.
Чудовище вскрикнуло и стало раскручивать палку размеров со ствол дерева, отклоняя клинок, ударяя Джастиса в бок и, вероятно, ломая ему ребра. Но ребра вылечатся, если только он не умрет, так что Джастис нажал, вкладывая весь свой вес в свой меч, стараясь пронзить противника.
Раздались пронзительные крики существа, обжигающие, словно кислота, уши Джастиса. Но оно сменило тактику. Только учуяв вонючее дыхание, Джастис отпрыгнул назад и в бок за секунду до того, как клацнули зубы чудовища.
Его охватило веселье, несмотря на смерть, темноту и Пустоту. Тень мужчины, которым он был до всего этого.
– Это дает новое значение слову «огрызаться» , не так ли? – спросил он, а потом рассмеялся.
Несмотря на безумие и надвигающуюся смерть, он рассмеялся.
Как будто в ответ на запретный звук радости, серебряно-синие символы на его мече, символы, которых он ни разу не видел на нем, появились и засветились. Сначала слабо, а потом с растущей силой, пока вокруг него на дюжину футов в диаметре не появился сияющий круг кристаллического света лунной ночи.
Существо вскрикнуло и уронило палку. Закрыв лицо, оно съежилось, стараясь спрятаться от света, и его вид что-то перевернул глубоко внутри Джастиса. Существо было гуманоидом, даже, вероятно, человеком. Множество лет назад, пока темнота и безумие не поглотили его. Его липкая, мускулистая фигура дергалась и изобиловала карманами вроде прилипал, и край его глаза, как Джастис заметил, был совершенно белым и слепым. Свет меча, казалось, сжигал его. И существо кричало и кричало долго, пока его дикие крики не превратились в рыдания.
Джастис не мог заставить себя убить его. Он опустил меч, который всё еще сиял силой молодого месяца там, где прежде не было луны.
– Как долго? Когда ты в последний раз видел свет?
Хриплые всхлипывания затихли, он перестал рыдать.
– Я не знаю. Анубиза нашла меня на поле битвы при смерти, когда мой господин Александр захватил Фивы.
Джастис отступил на шаг, сила этого признания была сильнее боли в его ребрах.
– Больше двух тысячелетий? Всё время здесь, в ловушке Пустоты?
Долгий, дрожащий вздох был ответом на его вопрос. Но он ждал, и, наконец, существо заговорило.
– Я был при смерти от ран, и она обещала вечную жизнь. Я не знал, что буду проклят навечно, когда соглашался. Когда я… отказался от ее объятий, боясь за свою душу, она отправила меня сюда, чтобы стать худшим чудовищем, чем она сама.
Резкие, каркающие рыдания снова сотрясли существо.
– Я ни разу с тех пор не видел света. Она не дает мне умереть. Только оружие, которым владеет победитель, освободит меня, вот ее заклятие. Но никогда еще победитель не оказывался в Пустоте. Так что, вот тут я обитаю больше двух тысячелетий, как ты мне сказал. Не умираю и не нахожу вечного покоя.
Жалость и отвращение смешались в Джастисе, и он дал клятву, не зная, как и сможет ли вообще ее исполнить.
– Я – воин Посейдона, существо, и в какой-то степени я являюсь победителем для людей на земле. Мы вместе сбежим из этого ада, – он снова поднял меч, используя его для освещения, а не в качестве оружия, и посмотрел в темноту, которая их окружала. Потом повернулся к своему противнику. – Если мы будем сражаться вместе, я не могу звать тебя «существо». Как тебя зовут?
Существо – нет, человек – опустил руку и искоса посмотрел на Джастиса. Его лицо искривилось подобием надежды.
– Мое имя? У меня так давно не было имени… – он обхватил руками костлявые колени и, тихо причитая, стал качаться туда-сюда на земле, пока Джастис не стал опасаться, что того опять поглотит безумие.
– Если у тебя не имени…
– Фарнатий. Я был солдатом в пехоте у Александра Македонского.
Джастис склонил голову.
– И тысячи лет спустя Александра считают одним из величайших военных лидеров за всю историю. Так что ты – не существо, а настоящий воин. Я – Джастис из Атлантиды, Фарнатий. Давай вместе победим Пустоту во имя Александра и Атлантиды.
Он протянул руку, и Фарнатий долго смотрел на нее. Потом грек протянул собственную искривленную пытками руку, и Джастис осторожно сжал ее и помог ему подняться.
Фарнатий глубоко, с дрожью вздохнул, потом покачал головой и отступил. Его белые глаза сверкали в сиянии меча.
– Запах твоей крови. Он всё еще притягивает меня. У меня лишь неясные воспоминания о том, как я был человеком, а века я провел, будучи чудовищем. Что если…
– Ты по праву победитель, Фарнатий. Помни Александра и наберись сил от его примера, – приказал Джастис.
Приказ. Да. К нему возвращалась память. Он – Джастис из Атлантиды, и у него есть друзья – воины. Дом. Боль пронзила его душу, когда он вспомнил то проклятие, что разрушил. Правда, наконец, открыта.
Семья. У него была семья. Братья. Вэн и Конлан – его братья, и он должен вернуться в Атлантиду. К своей семье. И вот еще одно неясное воспоминание вернулось к нему, прорываясь сквозь саван его разума, как свет его меча прорвался сквозь темноту Пустоты.
Он громко рассмеялся, и, когда Фарнатий отшатнулся от него, яркость меча стала еще сильнее.
– Ребенок! Фарнатий, я стану дядей! Мы должны найти выход отсюда. Сейчас же, – он вдруг остановился, лицо – ее лицо – промелькнуло у него в голове. Кили. Приливная волна силы накатила на его тело.
– Я должен найти женщину, с которой мне суждено встретиться.
Глава 10
Атлантида
Богато украшенная мраморная платформа, на которую они ступили, находилась рядом с густым изобилием деревьев, растений и цветов, увиденных им в джунглях Амазонки. Изящные разноцветные орхидеи, подобных которым он не встречал больше нигде, вымахали от четырех футов и более, невероятные массы цветов стольких оттенков пурпурного, и только дворцовые садовники могли назвать их все. Деревья задавали тон симфонии цветов, ниспадающих с мягких коричневых и сияюще-серебряных ветвей.
Сады были его отрадой во время наихудших пыток. Он оставлял тело и представлял, что гуляет по тропинкам дворцовых садов, и что бы они ни делали с его телом, не могло его затронуть.
– Ты с нами, Алексиос? – саркастичный голос Кристофа вырвал его из воспоминаний, в которые он не желал углубляться. Он осознал, что всё еще держит на руках завернутую в простыню, покрытую синяками женщину.
Аларик мрачно стоял, одной рукой указывая на Бреннана, который, не двигаясь, плыл рядом с ним. Кристоф самодовольно улыбнулся шести охранникам портала, слегка поклонившимся, держащим мечи в полной боевой готовности, ждущих приказа.
– Вы можете оставить это, – сказал Аларик, его тихий голос звенел властью. – Лорд Бреннан временно недееспособен.
Самый старший из стражей поклонился жрецу.
– Как скажете. Мы должны сообщить принцу?
Аларик минуту смотрел вдаль, а потом слегка подвигал, словно пожал плечами.
– Принц Конлан идет сюда с Лордом Мстителем, – он посмотрел сияющим зеленым взглядом на пленника-лорда рядом с собой. – Вероятно теперь, на земле Атлантиды, Бреннан вернет себе свой разум.
Алексиос отпрянул, всё еще держа Тиернан, когда Аларик начертил рукой в воздухе полукруг и тихонько произнес слово. Глаза Бреннана широко распахнулись, и он тоже принял позу готового к бою воина, осматривая окрестности в поисках опасности.
– Атлантида? Как я здесь оказался? Ксинон, – люди, – женщина …
Аларик мягко встал между Бреннаном и Алексиосом.
– Да, Атлантида. Может быть, ты сможешь объяснить свои действия, связанные с человеческой женщиной?
Бреннан медленно покачал головой.
– Не знаю, что ты имеешь в виду. Среди Отступников было много человеческих женщин. А что, есть одна, которой особенно нужна моя помощь?
Алексиос выступил из-за Аларика, но остался на безопасном расстоянии от Бреннана. Тиернан начала приходить в себя, беспокойно задвигавшись в его руках.
– Да, можно и так сказать, Бреннан. В особенности, эта. Та, которую ты назвал своей, и из-за которой угрожал убить нас? Припоминаешь?
Кристоф мимоходом перебрасывал зеленую сферу чистой энергии с одной ладони на другую и взглянул на воина.
– Вспоминаешь? Это должно напоминать звук гонга в твоем неэмоциональном умишке, Бреннан. Не забудем также о людях, которых ты пытался убить безо всякой причины. Не то, что бы меня это беспокоило. Хороший человек – мертвый человек, вот и всё. Кучка чертовых овец. Но, о да, священная миссия, обязанность воинов и т.д. и т.п. Верно?
Прежде чем Алексиос успел укорить Кристофа за его оскорбительные высказывания. Тиернан открыла глаза и посмотрела на него.
– Что… О, верно, – она глубоко вздохнула, что интересно выделило ее округлости, скрытые простыней, а потом она снова заговорила, достаточно спокойно, принимая во внимание ситуацию. – Пожалуйста, вы отпустите меня? Я думаю, что мне сейчас станет плохо.
Алексиос поспешно опустил ее на землю, а она сделала шаг на дрожащих ногах и потом нагнулась, одной рукой опираясь на травянистую землю, а другой прижимая простыню к груди. Она сделала несколько глубоких, дрожащих вздохов, но очевидно, сумела успокоить взбунтовавшийся желудок. Наконец, она подняла голову и посмотрела на круг воинов, рассматривающих ее. Она медленно поднялась, качая головой, когда Алексиос протянул руку, предлагая ей помочь. Она подняла подбородок, глядя всё выше, и выше, и выше, и раскрыла рот, выказывая глубочайшее изумление.
Алексиос проследил за ее взглядом и понял, что она смотрела на почти прозрачный, неясно сияющий купол, окружающий Атлантиду. Или за купол, на глубокие, темные потоки океана, под которыми находились Семь Островов.