========== Часть 1. Влюбленность ==========
Я влюбился в него первого сентября. Среди суматохи приветственных речей, новых знакомств и упоения мыслью о престижном студенчестве вдруг промелькнул в коридоре его силуэт. Мелькнул и пропал. Запомнились горящие угольные глаза и какая-то буйная, выпендрежная даже для лингвистического университета черная шевелюра. Следующие дни я ловил себя на том, что ищу взглядом странного парня, а дома уже прикидывал варианты знакомства.
Лишь через месяц я узнал, как его зовут. Через два - выучил расписание его занятий. Парень учился на курс старше и на другом факультете, появлялся в нашем корпусе только на больших переменах, в буфете, а пару раз в неделю – в лекционных аудиториях.
Скоро его облик стал моей навязчивой идеей. Я не знал, почему вдруг так среагировал на этого парня. Он, конечно, был очень ярким - высоким, худощавым, спортивным, красивым цыганской красотой, с сумасшедшими шальными глазами на пол-лица, резким четким профилем, белой кожей и на контрасте - непокорными, жесткими на вид черными кудрями. И имя оказалось подходящим для цыгана – Илья. Ни разу я не видел его в спокойной позе, всегда - бегущий, увлекающий за собой сокурсников. Даже в буфете, в очереди, он умудрялся перетекать из одного состояния в другое, как ртуть, притоптывая и двигаясь незаметно для окружающих.
К концу первого курса я понял, что познакомиться в рамках одного университета не так-то легко, у нас не оказалось точек пересечения: я учился на немецком педагогическом, он - на французском переводческом; он увлекался волейболом, я - плаванием. Мы жили в разных районах города и даже дорога домой не могла стать поводом для знакомства.
На третьем курсе я увидел его с девушкой. Вот уж не думал, что способен так резко озвереть. Желание придушить хрупкую блондинку, которую Илюха кормил пирожным, казалось всепоглощающим. В глазах замелькала кровавая пелена. В тот день я получил свой первый «неуд».
Лето стало нелюбимым временем года, ведь два месяца я не видел Илью и не знал, как он проводил время. Наверное, надо было проявить чудеса изобретательности, но я не мог придумать, как подружиться с парнем. Все прежние друзья приобретались закономерно и незаметно в больших компаниях или в школе. Знакомиться с надеждой на отношения мне никогда не приходилось.
А влюбленность уже приобрела масштаб катастрофы. Мысли об Илье занимали весь отведенный под фантазии отдел мозга. Я боялся, что сорвусь и пристану к нему с прямолинейным неприличным признанием. Наверное, лишь чувство самосохранения помешало устроить громкую сенсацию - в разрез с общим мнением, лингвистический университет вовсе не был прибежищем «сладких» мальчиков, а уж Илья, с его обнимашками с однокурсницами и жгучими взглядами на симпатичных переводчиц не вызывал сомнений тем более.
В начале четвертого курса я обнаглел и познакомился с подружкой илюхиной блондинки. Таким некрасивым способом я надеялся приблизиться к их паре, может быть, составить компанию. Но, словно издеваясь надо мной, через месяц подруги поссорились. Наши отношения с Маринкой тоже быстро сошли на уровень дружеских кивков при встрече.
Илья заканчивал университет. Мне оставалось учиться еще год. Я плохо представлял, как буду приходить в альма-матер и не чувствовать его присутствия.
На последний звонок переводческого факультета меня позвала та самая бывшая подружка. Пятикурсники и преподаватели радостно напивались в большом холле английского корпуса, вспоминая самые интересные события длинного совместного плавания. По известной традиции, парни втихаря подливали в пластиковые стаканчики с плохим шампанским принесенную кем-то особо умным водку. Я оказался рядом с Ильей и неожиданно встретился с ним взглядом. Наконец я смог близко рассмотреть цвет его глаз - они оказались темно-темно-карие, бездонные. Я постарался держаться в пределах его компании, слушал его язвительный голос, шутки с однокурсниками. Потом отошел за новой порцией шампанского, а когда возвращался, незаметный за широкой спиной шатающегося впереди выпускника, то услышал, как высокий переводчик в очках спрашивал у Ильи:
- Это кто такой в синем джемпере с ромбами?
- Без понятия, - пожал плечами Илюха. - В первый раз его вижу.
Я развернулся и вышел из шумного холла. На выходе выкинул ненужный стаканчик. Четыре года я преследовал его, а он, оказывается, в первый раз меня видел. Не спорю, я не сильно мозолил Илье глаза, но все-таки пару раз мы встречались на каких-то больших общих университетских мероприятиях и даже что-то говорили друг другу.
В тот вечер я впервые переспал с парнем. Вот так просто, пошел в ночной клуб, про который гремела определенная слава по городу. Клуб не подвел, я быстро абстрагировался от действительности, удивленный и слегка очарованный закрытым обществом, а когда ко мне подсел симпатичный мужчина и положил теплую ладонь на запястье, не отказался от знакомства. Я так хотел отвлечь себя от боли в сердце новыми впечатлениями, что наплевал на прежние принципы.
На последнем курсе я подружился с Аней из параллельной группы. Аня любила фриков: обожала «Queen», «Rammstein», классический русский балет и модерновый - Бежара, новомодные мальчиковые эмо-группы, цветовые безумства Сальвадора Дали, пронзительные пассажи Цветаевой и Кузмина, и все это смешивалось в ней в термоядерный, но очень привлекательный коктейль. Она сама была странной той шизанутостью, которая выдавала настоящий талант. Потрясающе рисовала. Расписывала свои руки гелевой черной ручкой от запястий до локтей фантастическими цветами и райскими птицами. Писала туманные рассказы с открытыми концовками, после которых хотелось спросить, чего она обкурилась. Нестандартно мыслила и обладала невероятным чувством слова.
Аня быстро вытряхнула из меня печальную историю любви и моментально сделала вывод:
- Знаешь, Руслан, пока Мэрилин Монро не стала яркой блондинкой, к ней не пришел успех. На меня тоже не обращали внимания, пока я не перекрасилась в рыжий.
Анька потрясла известной всему факультету гривой шикарных длинных волос, сверкнула ореховыми очами. Ведьмачка.
Вечером я пристально разглядывал себя в зеркальном отражении. По сравнению с ярким Илюхой я не выглядел звездой, но и уродом не был. По крайней мере, по поводу своей внешности я никогда не комплексовал. Рост – около 183, средний для мужчины, телосложение - нормальное, со слегка запущенной мускулатурой. Регулярные тренировки я возобновил только недавно, устав бороться с плохо влияющими на настроение гормонами. Лицо вполне симпатичное, напоминающее о далеком нашествии татаро-монголов: приподнятые внешние уголки глаз, широковатые резкие скулы и общий слегка азиатский облик добавляли мне индивидуальности. Цвета, правда, не хватало: глаза - непонятные, зелено-карие, скорее светлые, волосы - пепельные, словно присыпанные серой пылью. Может, по примеру Ани, перекраситься в рыжий? Хотя что мне это даст, Илюхи-то в универе уже нет.
Но мысль прочно засела в голове и щекоталась полгода, до окончания пятого курса. Моментально просекшая мои настроения Аня добавляла масла в огонь, толкая в сторону рискованного эксперимента. Наконец, я сдался и одним позднемайским вечером приперся к Анне домой для консультации.
- Рыжий и черный отметаем сразу, - пристально рассматривая мое лицо, выдала подружка. – А что, если белый?
- Блондинку вызывали? – жеманясь, протянул я.
Аня засмеялась.
- Подберем фантастичный цвет, платиновый! Сделаем стрижку какую-нибудь охренительную. И линзы. Ты хотел очки завести, а то уже на людей жмуришься, словно хочешь всех сразу.
- Зачем линзы? - не понял я.
- Кроме коррекции зрения, добавим цвета. Ты какие глаза хочешь - шоколадные, синие или, может, вампирские?
- Зеленые, - ляпнул я.
Анька кивнула рыжими кудрями.
- Мечтала, чтобы ты сам об этом сказал.
Я только обреченно вздохнул. Вкус у Анны был отменным.
Созревал я еще неделю, пока любопытство не захлестнуло, а походы в скучные офисы на собеседования не стали напоминать заторможенную шарманку.
Анька уверенно метнулась в один из самых крутых салонов города с подозрительным названием «Дикобраз» и долго общалась с манерным парнем на незнакомом языке, поминутно тыча в меня пальцем, как в манекен. Стилист кокетливо взмахивал ручками и качал головой. Когда по истечении двух часов я посмотрел на себя в зеркало, то был готов убить их обоих с особой жестокостью за издевательство над моей нервной системой.
- Не бесись, Русик, - пропела Анька. - В платину так просто не перекрасить, нужен еще один сеанс. Походишь пару дней чучелом. Зато потом результат больше впечатлит.
Несколько дней я передвигался по улицам, не снимая бейсболки, чтобы рыже-пегий цвет моих волос не травмировал психику окружающих. Отвлечением стал поход в салон оптики, где Анька подобрала мне темно-зеленые линзы. Глаза быстро привыкли, и я оценил преимущества прозрения. А потом стилист довел мои волосы до серебристого оттенка. Ассиметричная челка закрывала один глаз. Правый. Странно выстриженные виски с оставленными длинными прядками подчеркивали рельефные скулы. Я не верил глазам, рассматривая в зеркале парня, словно сошедшего со страниц фэнтези.
- Ты как лунный кот! - довольно улыбалась Аня. – Теперь держись, от девчонок и парней отбоя не будет!
Она оказалась права. По дороге домой я чувствовал на себе столько откровенно заинтересованных взглядов, сколько не собирал за все предыдущие годы поездок по городу.
Три года прошли, как во сне. После пятилетнего молчания меня внезапно нашли два школьных друга, обосновавшихся в Москве. Позвали в большую, совместную с немцами, металлургическую фирму. Ритм столицы выматывал. Наверное, многие мне не поверят, ибо бытует мнение, что все провинциалы стремятся в Москву. Может, я просто печальное исключение. Конечно, возможности для переводчика в мегаполисе были шикарные, за время работы в фирме я объездил почти всю Германию, особенно промышленные районы, и ближайшие к ней немецкоговорящие страны. Жил в бешеном ритме, забив на личную жизнь и окружающий мир. Забыл про утренние пробежки и вечера в бассейне. И в один прекрасный момент вдруг остановился, четко ощутил, как молодость проносилась мимо огромными скачками, не оставляя ничего, кроме усталости. Последней каплей стало то, что я совсем упустил из виду рождение племянницы. Моя дорогая старшая сестра вышла замуж и родила дочку, а я за всей суетой столичной жизни и командировками даже не поздравил родных с важным событием. Внезапно я понял, что становлюсь похожим на бездушную куклу или робота, живущего в мире без эмоций. Когда я просто гулял по городу? Смотрел в небо? Заглядывался на красивых девушек? Читал что-то для себя, не по работе? Решение сменить образ жизни прочно поселилось в голове.
А вскоре, в ночном клубе, куда мы с коллегой повели развлекаться трех веселых французов, я встретил Аню.
На самом деле, это наши интуристы обратили восхищенное внимание на нечто на танцполе – высокое, костлявое, затянутое в кожаные шмотки, с длинными черными прямыми волосами почти до пояса. На вкус европейца - невероятно привлекательное. На субъективный мужской взгляд - эмо-переросток. Удивительное создание прихотливо изгибалось с похвальной для мальчика грацией, а когда, натанцевавшись, прошло мимо нашей компании, я вдруг опознал во фрике давнюю универскую подругу.
- Анна?! – в полном офигении я ухватил обтянутое тонкой перчаткой запястье.
На меня удивленно уставились густо накрашенные, доведенные до кошачьей раскосости темные глаза.
- Руслан! – взвизгнуло существо и бросилось мне на шею.
Действительно, Анька. В новом образе, но сумасшедшая по-прежнему.
- Красавчик! Так и придерживаешься моих советов в имидже? - окинула меня подруга цепким взглядом.
- Сама-то, - фыркнул я. - Похожа на берлинского травести. Я чуть не заговорил с тобой по-немецки!
- Так заговорил бы, - пожала плечами Анна. - Не первый, кто путает. А мне нравится, и моему парню тоже.
- У тебя и парень такой же? - не удержался я от вопроса.
- Андрэ! - на весь танцпол гаркнула Анька.
Рядом моментально материализовалась плечистая накаченная мужская особь. Парень наверняка был частым посетителем тренажерки. Из примечательного запомнились волосы – русые, ниже лопаток, заплетенные в две сложные косы. Викинг с молчаливым обожанием взирал на Аньку светлыми глазами. И как эта дрессировщица укрощала людей?
Мне быстро надоел клуб, захотелось посидеть с подругой в тихом месте и поболтать, как прежде. Аня также жаждала общения. Я подошел к своей компании.
- Это девушка, - сразу разочаровал французов.
Европейцы хмыкнули и тут же потеряли к ней интерес.
- Моя однокурсница, - добавил я коллеге.
Парень кивнул, немного подумал.
- Пожалуй, справлюсь один, - он показал глазами на французов. – Они вроде тихие. Через час сверну программу и доставлю в отель.
Мы обговорили детали отправления гостей на завтрашний рейс, и я чуть не вприпрыжку побежал к Аньке.
Общение продлилось до утра, сначала в тихой кафешке какого-то ночного мегамаркета, потом - на моей съемной квартире. И чем дальше я разговаривал с Аней, тем больше хотел вернуться. Домой, в крупный, но нестоличный город на слиянии Волги и Оки. Четыреста километров от Москвы. Сейчас я был готов преодолеть это расстояние.
Для проверки чувств в ближайшие выходные я купил билет на «Сапсан» и через три часа оказался в родных пенатах. Завалил подарками уставшую счастливую сестру и крохотную племяшку, долго обнимался с родителями и впервые за несколько лет чувствовал абсолютное блаженство от ощущения дома. Время словно замедлило свой бег. День длился бесконечно. Я успел посидеть с родными, пообщаться с мужем сестры, заскочить к престарелой тетушке, договориться с Аней и еще целый вечер гулять с ней по забытому университетскому маршруту – по-выходному оживленной набережной, до памятника Чкалову и Кремля.
В любимом кафе в центре города Анна серьезно рассказывала о своей карьере. За эти годы подруга добилась успехов, став креативным директором одной из известных компаний города.
- У нас есть переводческий отдел. Мы тесно связаны с немцами, голландцами, французами и китайцами. Командировки регулярные, переводчики без дела не сидят. С немцами работает Женька Круглов из моей группы, но фирма расширяется, и парень уже физически не справляется. Вот если бы ты захотел вернуться…
Через две недели, к бесконечной радости родителей, я окончательно перебрался в родной город. Давно я так не кайфовал от жизни. Наслаждался каждым днем, позабытым неторопливым ритмом города, интересом окружающих - на меня пялились в метро и транспорте, просто на улицах. Молоденькие девчонки хихикали и таращились на альтернативную платиновую прическу и два симметричных серебряных колечка в нижней губе, на которые меня уломала московская подружка полгода назад. О сделанном пирсинге я потом, конечно, пожалел - губы долго заживали, а чувство дискомфорта пропало лишь недавно. В Москве и Европе никто не обращал внимания, там своих чудиков хватало, и только на малой родине я в полной мере ощутил бремя сомнительной славы: перешептывания старшего поколения за спиной, косые подозрительные взгляды брутальных ребят из рабочих районов. От драк их удерживали мое недоброе выражение лица и мышечная масса, которую я недавно привел к оптимальному виду, выкроив несколько часов из сумасшедшего темпа столичной жизни на посещение тренажерки и бассейна.