Гастрономические открытия часто приписываются грекам и римлянам, но не исключено, что на этот раз доисторический гурман родился гораздо восточнее. Что, если и тут можно проследить китайский след? Возможно, благородный предок мистера Чена или мистера By, попробовав первую сочную дюжину, собранную на богатых улитками полях Китая, уже тогда предвидел ожидающее брюхоногих блестящее будущее:
Давным-давно, в те времена, когда богатые бездельники и вправду были бездельниками и располагали кучей свободного времени и слуг, существовал обычай переодеваться к коктейлю и обеду после дня, посвященного пасторальным удовольствиям. Как говаривал американский юморист Роберт Бенчли: «Давайте-ка сменим эти мокрые тряпки на сухой мартини». Насквозь промокшие твидовые пиджаки, измазанные тиной штаны для рыбной ловли, грязные брюки для гольфа и пропахшие конюшней жилеты сменялись смокингами и вечерними платьями, с которых горничные уже успели отчистить пятна от вчерашнего супа.
Владельцы ресторанов, прослышав об этом аристократическом ритуале, решили ввести его и в своих заведениях, надеясь, что это привлечет к ним богатых клиентов. Так появилось понятие «дресс-код». Минимальные требования к внешнему виду мужчины включали непременные пиджак и галстук, чистую обувь и ногти без траурной каймы.
Со временем требования заметно смягчились, хотя и не везде: в самые дорогие и престижные рестораны клиенты-мужчины по-прежнему обязаны являться в пиджаке и галстуке. Это правило действует во всем мире, но только не во Франции! Французы, вечно озабоченные модой, даже в самые лучшие рестораны приходят в самом легкомысленном виде, чем приводят в изумление иностранцев, привыкших считать, что клиент обязан быть одет хотя бы не хуже младшего помощника официанта. Ни одному самому пафосному заведению, украшенному всеми возможными звездами, не придет в голову отказать вам в обеде только потому, что вы явились без галстука. И, к счастью, здесь никто не пытается навязать вам галстук из собственной коллекции — обычно засаленный и неопрятный, скорее всего потерянный пьяным клиентом, — в качестве пропуска в зал.
И все-таки ни в одном французском ресторане дресс-код не попирается с таким энтузиазмом, как в знаменитом «Le Club 55», что расположен на пляже Памплон в нескольких километрах к югу от Сен-Тропе.
Я слышал уже много отзывов о пляжном ресторане «Клуб 55», и все они были восторженными. Очаровательное место, говорили мне, отличная и простая еда, прекрасный вид на море и яхты. Все это звучало заманчиво, но Сен-Тропе находился довольно далеко от нашего дома, и одна только мысль о сплошной пробке на шоссе от Марселя до Монако заставляла нас с женой откладывать посещение этого заведения. Однако однажды жарким июльским утром меня призвало туда чувство долга, замаскировавшееся под нашего друга Бруно. Он и его жена Жанин живут неподалеку от Сен-Тропе и не меньше меня любят очень долгие ланчи.
Бруно начал разговор с литературы.
— Все еще делаешь вид, будто пишешь? — осведомился он. — И что на этот раз?
Я объяснил, что собираю материал для книги о праздниках и ярмарках, связанных с едой и напитками. Чем необычнее, тем лучше: лягушки, улитки, трюфели, кровяная колбаса, рубец. Ну и все в таком роде.
— А, праздники, — обрадовался Бруно. — У нас тут рядом как раз есть один, если ты, конечно, не возражаешь против обнаженки. Fete des nanas [69].
— B смысле…
— Девушки, мой друг, девушки. Всех видов и возрастов. И надето на них что-то вроде носовых платков или того меньше. Чудное зрелище в солнечный день. Только приезжай поскорее, а то скоро похолодает, и они все оденутся.
Хотя речь явно шла о событии, не включенном в путеводители и календари, я решил, что посмотреть на это все-таки стоит. Я знал Бруно уже много лет и доверял его вкусу.
— И где все это происходит?
В « Le Club Cinquante-Cinq» [70]. Ежедневно, если нет дождя, — девушки не любят, когда промокают их темные очки. Тебе непременно надо приехать. Нигде больше не увидишь такое малое количество одежды на таком большом количестве народу. И кормят там хорошо.
И уже пару недель спустя наша машина с черепашьей скоростью ползла по шоссе, штопором спускающемся от деревни Ля-Гард-Ферне к побережью. По дороге я пытался угадать, как «Клубу 55» вот уже несколько десятилетий удается удерживаться на пике популярности. Ведь, по словам Бруно, его можно считать дедушкой среди ресторанов Французской Ривьеры.
Он был основан в 1955 году Женевьевой и Бернаром де Кальман, до этого снискавшими себе славу пионеров — они первыми из французов прошли по реке Колорадо на каноэ. После чего путешественники вернулись во Францию и купили кусок пляжа Памплон. B те времена Сен-Тропе был небольшой рыбацкой деревушкой с парой кафе, а «Клуб 55» — всего лишь маленькой хижиной, где на гриле жарили сардины для друзей и знакомых де Кальманов (если клиент им почему-либо не нравился, ему объясняли, что это частный клуб, и отправляли прочь). Мадам прекрасно готовила, и постепенно прибавлялось и блюд в меню, и посетителей, привлеченных свежей рыбой, хорошим розовым вином и возможностью поесть, не обременяя себя большим количеством одежды. Ресторан процветал.
А потом, в 1956-м, здесь появились Роже Вадим с Брижит Бардо, для того чтобы снять фильм «И Бог создал женщину» и навсегда прославить и изменить Сен-Тропе. Съемочная группа состояла из французов, а их надо хорошенько кормить, иначе вспыхнет бунт. Сможет ли мадам де Кальман каждый день готовить для них ланч? Она смогла. Слухи распространялись быстро, и очень скоро ресторан стал знаменитым, и сюда начали стекаться гости со всего мира. С середины восьмидесятых им управляет сын Женевьевы, Патрис, а поток посетителей и не думает иссякать.
Таким образом «Клуб 55» работает уже сорок пять лет — солидный возраст для ресторана, а учитывая его местоположение и характер клиентуры — просто чудо. Юг Франции вообще и супершикарный район Сен-Тропе в частности не располагают к постоянству и долголетию. Конечно, тут есть и старики, играющие в шары напротив легендарного ресторана « Colombe D'Or», и живущая здесь веками местная аристократия — монегаски, и старое казино в Монте-Карло, но все это — исключение. На Лазурном берегу в ходу перемены — бутики, рестораны, отели и ночные клубы меняют хозяев и имена каждые несколько лет.
И кто упрекнет замученных и издерганных владельцев за желание поскорее избавиться от своего заведения? Ведь их клиенты, каждое лето до отказа заполняющие побережье, — отнюдь не самые милые и воспитанные люди. Если хотя бы половина того, что я слышал, правда, то большинство из них — настоящие чудовища. И это касается всех национальностей, хотя говорят, что за последнее время русские лидируют в гонке за звание самых нелюбимых гостей, опережая немцев, англичан и даже парижан. «Дело не в том, что у них при себе всегда безбожное количество наличных, — рассказывал мне владелец одного из местных баров. — Против этого у нас как раз никто не возражает. Беда в том, что они всегда такие жутко несчастные. Напьются, а потом начинают рыдать. Наверное, это у них в генах».
Но мне кажется, плаксивость — это еще небольшой грех по сравнению с тем, что вытворяют другие гости Лазурного берега. Высокомерие, скупость, нетерпимость, эгоизм и грубость, мошенничество при оплате счетов, мелкие кражи (пепельницы, полотенца, посуда, купальные халаты) и привычка вытирать обувь гостиничными портьерами — все это превращает в ад работу тех людей, которые пытаются создать для отдыхающих рай на небольшом участке побережья. И тем не менее «Клуб 55» выжил и продолжает работать.
C узкой песчаной дорожки мы свернули на парковку за рестораном, и на секунду мне показалось, что я в Калифорнии — именно там в изобилии водятся парковщики, берущие на себя труд приткнуть куда-нибудь вашу машину. Юноши в ярких шортах и зеркальных черных очках, с роскошным, словно отполированным загаром лихо маневрировали на чужих автомобилях, стараясь произвести при этом максимум шума. Наш пожилой «пежо» спрятали где-то сзади, чтобы он не испортил сверкающий передний ряд: здесь пеклись на солнце игрушки стоимостью в сотни тысяч долларов — «ягуары», «порше», «мерседесы».
В час дня ресторан был еще наполовину пуст, но Бруно и Жанин уже ждали нас за столиком, а в ведерке охлаждалась бутылка вина. Самое интересное начнется позже, пообещал Бруно.
и двинулся дальше, приглядывая за столиками и официантами, ни на минуту не упуская из виду вход и улыбаясь, улыбаясь, улыбаясь. Я вслух удивился тому, как ему удается оставаться таким неизменно приветливым семь дней в неделю, весь длинный сезон, во время которого к нему в ресторан наверняка заходят и очень неприятные клиенты.
— Секрет в том, — объяснил Бруно, — что ресторан открывается только на несколько часов в день — на ланч. Правда, — усмехнулся он, — если повезет, ланч может продолжаться и до шести часов. Что ты будешь есть? Лучше сделать заказ сейчас, пока не начался час пик.
Мы заказали mesclun [71], мидий, friture [72]и еще вина. На пляже двое мужчин поднесли к уху мобильные телефоны и уставились на трехпалубную яхту.
— Телохранители, — объяснил Бруно. — Они рыщут здесь уже полчаса — проверяют, не спрятались ли в салате бандиты.
Мы видели, как от яхты отделился скоростной катер и помчался к берегу, оставляя на воде белый пенистый след. Я разглядел даже стоящего на носу человека с прижатой к уху рукой. Интересно, как они устраивались, пока не была изобретена мобильная связь, — подавали сигналы флажками?
— А вот и девушки? — полуутвердительно спросил я, обращаясь к Жанин.
Она покачала светлой головкой и озабоченно поцокала языком, как делают француженки, когда не согласны с вашим мнением:
— Вряд ли. Целых три телохранителя. Это как минимум внуки Ельцина.
Кем бы ни была эта группа людей, она, по всей видимости, представляла огромную ценность. Весь ресторан наблюдал за тем, как один из охранников проводил своих подопечных к столику недалеко от нас. Увы, моим надеждам на экзотических или знаменитых соседей не суждено было сбыться — они оказались обычной (хоть и очень богатой) американской семьей в неизбежных бейсболках. Двое телохранителей остались на пляже, чтобы в случае чего отразить атаку врагов в бикини, а третий устроился у стены у нас за спиной. Присаживаясь, он поправил черную кожаную сумочку на животе, и я понял, что именно там скрывается его арсенал — парочка свето-шумовых гранат и «Мини-Узи». А значит, если случится заваруха и кто-нибудь станет угрожать бейсболкам, мы окажемся прямо на линии огня.
От мыслей о скорой и неминуемой гибели меня отвлекла Жанин:
— Voila. Les mimis arrivent. [73]
Они явились втроем и сейчас неторопливо шли между столиками, давая возможность хорошенько себя рассмотреть. Средний возраст — лет двадцать, все три в босоножках на платформе, обязательной модной детали этого сезона, и загар у всех изумительного, глубокого цвета, которого невозможно добиться во время обычного отпуска или каникул — он требует многих недель поджаривания в специальном масле. Я мог бы поклясться, что даже промежутки между пальцами, выглядывающими из босоножек, у них того же темно-карамельного цвета, что и длинные ноги, поджарые животики и задорные, высокие попки. Отдавая дань скромности, все они прикрыли бедра яркими парео, но те, видимо вследствие какого-то природного катаклизма, насквозь промокли по дороге в ресторан и теперь облегали тела девушек как вторая кожа, не скрывая ни одного изгиба или выпуклости.
— Видел последнюю? — азартно спросил Бруно. — У нее очки куда больше, чем лифчик. — Он оглянулся на вход — А где же их бумажники?
Бумажник на всех трех mimisоказался один — немолодой мужчина с помятым лицом и пеной седых волос на груди. Он уселся среди девушек, выложил на столик вещи, без которых, видимо, не мыслил себе ланча, — сигареты, золотую зажигалку и мобильный телефон — и только потом ущипнул за щечку одну из барышень.
— Их дядя, надо полагать, — хмыкнула Жанин.
Только француженка способна на глаз определить столь дальнее родство.
Клиенты тем временем вливались в ресторан непрерывным потоком. Они курсировали между столиками, спеша поприветствовать друзей после долгой разлуки — с некоторыми они не виделись аж с прошлого вечера. Воздух наполнился щебетаньем, радостными возгласами: « Tiens! C’est toi!» [74]— и звонкими поцелуями. Праздник nanas был в разгаре, и теперь стало заметно, что его участницы делятся на две возрастные категории, легко различимые по экипировке. Самая юная группа выбирала микроскопические купальники, бейсболки (не обязательно) и балансирующие на грани приличия шорты, обрезанные настолько, что из-под них виднелся нижний изгиб ягодиц. По сравнению с ними более зрелые дамы были одеты почти скромно: саронги, шелковые рубашки, легкие, прозрачные брюки — иногда чересчур прозрачные, — очень глубокие декольте и масса украшений. Кроме того, некоторые из них служили ходячей выставкой последних достижений косметической хирургии. К счастью, с нами за столиком сидел эксперт, без помощи которого мы вряд ли разобрались бы во всех тонкостях.
Жанин, хотя сама и не делала подтяжки, говорит, что легко вычисляет le liftingc расстояния двадцати шагов. Вот, кстати, накануне вечером она присутствовала на обеде, где у троих гостей (один из них — мужчина) заметила «авторские подтяжки», как она выразилась. Все они были сделаны одним и тем же хирургом.
На минуту я поверил, что он и вправду метит свои произведения. Интересно только как? И где? Фирменный знак под левой грудью? Монограмма за ухом? Или подпись с внутренней стороны бедра? В наши дни логотипы известных фирм пользуются такой популярностью, что я бы ничуть этому не удивился. Но оказалось, все гораздо тоньше. Автора узнают не по подписи, а по индивидуальному стилю, так же как по особому крою узнают произведения известного кутюрье. В пластической хирургии есть свои диоры и шанели, и человеку сведущему достаточно одного взгляда на подозрительно четкий овал лица или искусно приподнятую грудь, чтобы определить автора этих шедевров.