- Приведите его! - распорядился старший помощник. Мгновение спустя юнга Джо Прескотт, самый молодой член экипажа, стоял перед помощником капитана, замирая от волнения.
- Джо Прескотт? -Да, сэр.
- Я слышал, ты что-то читаешь, сидя внизу?
- Только после того, как выполню свою работу, сэр.
- Что ты читаешь?
- Библию, сэр.
- Понятно. Так вот, сбегай-ка за своей Библией и доставь её в каюту капитана. Скажи, это я послал тебя. Ну, живо!
Лицо юнги побелело. Он ужасно боялся капитана, но ничего не поделаешь: надо было исполнять приказ. Однако было ещё кое-что, чего он боялся даже больше, чем капитана: что, если они отберут у него его Библию?
Джо промчался по палубе, прижимая к себе драгоценную книгу, и постучал в дверь каюты. Но в ответ не послышался, как обычно, раскатистый голос капитана, приказывающий войти. Это был слабый, еле слышный голос; и когда Джо вошёл, он едва смог узнать своего капитана: измождённый старик, лежащий на постели, был лишь бледной тенью, отдалённо напоминавшей грозного капитана Брауна. Стоя перед ним в ожидании, Джо почувствовал, как страх в его душе сменяется острой жалостью.
- Кто ты?
- Юнга Джо Прескотт, сэр.
- Кто велел тебе прийти?
- Старший помощник, сэр. Он приказал мне принести Библию.
- Ах да, Библия! - в измученном голосе капитана послышалось нетерпение. - Присядь-ка, малыш. Я сам не могу читать, какой-то туман перед глазами... Наверное, я недотяну до порта... Почитай мне что-нибудь из Библии.
Джо, очень взволнованный, открыл Библию: он понял, как тяжело болен капитан. Наконец он нашёл третью главу Евангелия от Иоанна, в которой рассказывается о Никодиме, мечтавшем войти в Царствие Божие. Юнга читал медленно и отчётливо, но глаза капитана были закрыты, и трудно было понять, понимает ли он что-нибудь. Дойдя до шестнадцатого стиха, Джо прочитал его очень медленно:
"Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную".
Капитан открыл глаза и пристально посмотрел на Джо. Юнга отважился обратиться к нему:
- Пожалуйста, сэр, позвольте мне прочитать этот стих так, как мне велела читать его моя матушка!
- Читай, как тебе вздумается, малыш, - ответил капитан. - Но поторапливайся! У нас очень мало времени.
Тогда Джо прочитал шестнадцатый стих заново: "Ибо так возлюбил Бог Джо Прескотта, что отдал Сына Своего Единородного, дабы Джо, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную".
Капитан повернулся к мальчику, пристально глядя на него. Дыхание его было тяжёлым и прерывистым.
- Прочитай это ещё раз, малыш, - прошептал он, -прочитай ещё.,. И вставь туда имя твоего капитана.
И Джо прочитал этот стих в третий раз:
"Ибо так возлюбил Бог капитана Брауна, что отдал Сына Своего Единородного, дабы капитан Браун, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную".
- Да, это так! - прошептал старый Браун. - Это и есть мой якорь... Это и приведёт в порт.
И когда Джо Прескотт выскользнул из каюты, пряча под тельняшкой драгоценную Библию, капитан Браун обратил своё лицо к небесной гавани.
Бог снизошёл к нам в личности Христа и умер, заплатив за грехи мира, а затем воскрес, чтобы быть нашим Спасителем и другом.
Если ты придёшь к Нему со СВОИМИ грехами и уверуешь в Него как в ТВОЕГО Спасителя и друга, ты будешь иметь жизнь вечную.
КЛЮЧ. "Ибо так возлюбил Бог... что отдал Сына Своего Единородного, дабы... верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Ин. 3:16).
МОЛИТВА. Господи, я знаю, что Ты возлюбил мир и умер, чтобы спасти грешников. И сегодня я приношу мой грех к Твоему Кресту. Я хочу исповедаться в нём. Прости меня! Я верю, что Ты любишь меня.
Я признаю Тебя моим Спасителем и предаю себя в руки Твои, дабы быть Твоим вечно!
Я вставляю своё имя в этот стих.
ПОДУМАЙ: чувствуешь ли ты - и разумом, и сердцем - что можешь сказать: "...живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня" (Гал. 2:20)?
V. Я ВЕРЮ В СВЯТОГО ДУХА И ПРИСУТСТВИЕ ГОСПОДА В НАС
Получение Святого Духа (См. Ин. 14:15-23)
18. Стук в дверь
С тех пор, как Мэгги вышла замуж, вся её жизнь протекала вблизи большого замка на холме. Сюда, в маленький дом на берегу реки, вступила она ещё невестой и здесь же родила и вырастила своих детей. Вскоре после того, как она поселилась в этих окрестностях, принц Альберт перестроил замок. Массивная башня из настоящего гранита возвышалась над округой и издали казалась высеченной из монолитной скалы. Позади замка возвышался могучий горный пик, а впереди расстилались королевские сады и луга, полого спускавшиеся к реке.
Соседи считали Мэгги счастливой женщиной: её муж -Робби - был удостоен звания королевского садовника и получал за свой труд неплохие деньги. По вечерам Мэгги с детьми усаживались вокруг отца семейства и засыпали Робби вопросами о жизни обитателей замка. Рассказы его становились особенно захватывающими, когда в усадьбу съезжались все члены королевской семьи. Как правило, это случалось летом. В ту пору на холмах зацветал вереск и начинали наливаться рябиновые кисти. На закате дня Мэгги с мужем и детьми любили сидеть на крыльце, увитом жимолостью. Робби потягивал трубку и подробно рассказывал обо всём, что случилось за день в замке: юные принцессы резвились в саду (нет, папа никогда не мог запомнить их наряды!), а юные красавцы-принцы в шотландских юбочках куда-то ускакали верхом вместе со своим отцом, принцем Консортом. Её величество, в ту пору ещё молодая женщина, часто прогуливалась по саду. Каждый раз, встречая Робби, она ласково приветствовала его и расспрашивала о жене, детях...
Время от времени в замке устраивали приёмы и балы, и тогда муж Мэгги взахлёб описывал экипажи гостей, плюмажи, прекрасных леди... Иногда Робби по приказу королевы доставлял срезанные цветы во внутренние покои замка и попутно заглядывал на кухню, чтобы посмотреть на блюда, готовящиеся для королевской трапезы. Больше всего любил эти рассказы маленький Энди, упитанный и прожорливый малыш. Не раз вся семья добродушно смеялась над ним, когда он, сидя на коленях у папы Робби, облизывался на воображаемые яства.
Но те счастливые года миновали. Принц Альберт умер, и королева в одну ночь поблекла и состарилась. В замке Балморал больше не давали весёлых балов. Робби по-прежнему верно служил её величеству, пока однажды зимним вечером не вернулся домой, беспрерывно кашляя. Он умер от воспаления лёгких накануне Рождества и был похоронен на местном кладбище, оплаканный женой и детьми, и декабрьский снег укрыл белым саваном свежую могилу... Сама королева горевала о своём садовнике. Она прислала Мэгги письмо с выражением соболезнования и назначила ей пенсию. Для бедной женщины это было очень большим утешением и поддержкой. Что ж, и она, и её величество - обе стали вдовами...
Дети выросли и разъехались кто куда: дочери вышли замуж, сыновья работали в городе. Они всё время звали Мэгги к себе, предлагая ей поселиться у кого-нибудь из них, но разве могла она покинуть свой старый дом, замок, могилу Робби? Дети часто навещали её, но зимой все дороги занесло снегом, и тогда старая женщина оставалась наедине со своими думами и ревматизмом.
В тот год зима выдалась особенно суровой: местные жители не могли припомнить таких жестоких морозов.
Снежные заносы на много дней отрезали их селение от внешнего мира. Продовольствие и топливо было скудно и дорого. Мэгги спасала её пенсия, но с наступлением холодов возникли дополнительные расходы: надо было утеплить окна да еще заплатить за расчистку дорожки к дому. Деньги кончились быстро, и впервые в жизни Мэгги оказалась в долгах. Она не осмеливалась больше показываться в деревенской продуктовой лавке - ведь ей нечем было оплатить и прошлые покупки. Запасы муки и овсянки подходили к концу. Огонь в печи еле теплился, но она не решалась подложить побольше угля... В сердце Мэгги была такая же безысходность, как в сером небе, нависшем над заснеженной долиной. "Робби, Робби! - жаловалась она тому, кто уже не мог её услышать. - Если бы ты не покинул меня, мне не было бы сейчас так тяжело!"
Внезапно её горестные раздумья прервал стук в дверь. Кого могло принести в такую пору? Может быть, это пришёл лавочник - требовать уплату по счёту? При мысли об этом стыд охватил Мэгги. Она задолжала по крайней мере за десять дней; как же она посмотрит теперь в глаза почтенному мистеру Макферсону и скажет, что у неё нет денег? Нет, лучше уж она спрячется на кухне и запрёт дверь: подождав, лавочник уйдёт восвояси и вряд ли скоро возвратится в такую погоду.
Опять раздался стук - на этот раз настойчивее. Хорошо, что занавески задёрнуты. Мэгги поднялась и на цыпочках проскользнула на кухню. Никто не может заставить её подойти к входной двери, пока она сама этого не захочет!
Но тут её начали мучить угрызения совести. А если это не лавочник? Если у кого-то случилась беда? Неподалёку на холме живёт миссис Макфэйл, маленькая дочка которой тяжело больна... Может быть, это она стучится в дверь, чтобы сказать, что Дженни умерла? А может, какой-нибудь несчастный бедняк замерзает на снегу и нуждается в приюте?
Опять стук - громкий, требовательный. Мэгги поспешно пересекла гостиную, рывком распахнула дверь - и изумлённо отступила. На улице стоял изящный экипаж. Соседи, выйдя на крыльцо своих домов и кутаясь в шали, сгибались в поклоне. Перед собой Мэгги увидела лакея в королевской ливрее, державшего большую сумку, из окна кареты улыбалась и кивала ей головой сама её величество.
Несколько сочувственных слов, благодарность за многолетнюю безупречную службу Робби - и лошади, тяжело ступая по снегу, двинулись к следующему дому. Лакей перенёс через порог тяжёлую сумку: в ней было всё необходимое, чтобы без хлопот прожить довольно длительное время. Но не тёплая шаль, не пачка чаю, не овсянка и не приличная сумма денег вызвали слёзы, покатившиеся по изборождённым морщинами щекам Мэгги. Более всего её тронуло другое.
- Она приехала сама! - снова и снова повторяла женщина, утирая глаза. - Её величество приехала сама! Боже, Боже мой, какое счастье, что я открыла дверь!
Королева провела у порога Мэгги лишь несколько минут, но Святой Дух, которого Иисус послал ученикам, после того, как Он покинул эту землю, поселяется в наших сердцах навсегда. Он живёт в чистом, освобождённом от тяжести греха сердце, и через Его присутствие мы возрождаемся к новой жизни.
КЛЮЧ. "И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек" (Ин. 14:16).
"Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною" (Откр. 3:20).
МОЛИТВА. Войди в моё сердце, Господь Иисус! В сердце моём готово жилище для Тебя.
ПОДУМАЙ: чувствуешь ли ты действие Святого Духа в твоей жизни?
Каким образом ты слышишь Его голос?
Действие Святой Троицы (См. 2 Кор. 5:14-21)
19. Друг, который помнил
Андреас и Питер были большими друзьями. В школе они сидели за одной партой и часто готовились к урокам вместе. Андреасу ученье давалось легче, и ему нравилось помогать Питеру. На каникулах они любили куда-нибудь ездить вдвоём; кроме того, у них был небольшой огород, на котором они выращивали овощи, которые затем продавали. Оба мальчика были единственными детьми в семье, но их матери постепенно привыкли к тому, что вместо одного у них было по два сына. Впрочем, чаще друзья проводили время у Андреаса: родители Питера постоянно ссорились, а мать так была занята своими собственными делами, что порой едва замечала сына.
Шло время. Андреас считался лучшим учеником в классе, Питер же остался на второй год. Теперь им стало труднее проводить время вместе. Андреасу хотелось помочь другу в учёбе, но Питер не желал быть ему в тягость. К тому же Андреасу приходилось усиленно готовиться к экзаменам... Так постепенно они отдалялись друг от друга.
Окончив школу, Андреас поступил в колледж и стал изучать право. Питер же пробовал то одно дело, то другое - но, казалось, он ни в чём не был способен добиться успеха. Отец постоянно к нему придирался, так что в конце концов Питер ушёл из дому, снял комнату в центре города, неподалёку от своего любимого питейного заведения, и зажил в своё удовольствие. Он было женился, но жена вскоре ушла от него, устав от беспорядочной жизни и вечных пьянок мужа.
Так прошло много лет. Андреас получил должность городского судьи и купил на окраине города большой дом. Узнав об этом, Питер решил за версту обходить бывшего друга. Но так уж случилось, что вскоре им пришлось увидеться, так как Питер был не в ладах с законом. Один или два раза его доставляли в полицейский участок за хулиганство в нетрезвом виде; были и другие мелкие провинности. Он немного подрабатывал, но этого было недостаточно, чтобы прокормиться и вдобавок не ограничивать себя в куреве и выпивке. Поэтому он стал понемногу заниматься кражами - прихватывал с полок магазинов продукты питания. Он был очень осторожен и никогда не попадался, пока однажды полиция не задержала его перед магазином и не попросила показать сумку. Питеру было очень жаль, что полицейские отобрали у него колбасу: он уже было предвкушал, как пожарит её на ужин.
Бывал Питер в суде и раньше и потому не слишком обеспокоился. Да и чувствовал он себя настолько усталым, что ничто не казалось ему достойным беспокойства - разве что отсутствие выпивки. В целом мире никому не было до него дела.
Лишь одно не давало ему покоя - опасение встретить Андреаса. "Но, может быть, там будет другой судья? -успокаивал он себя. - А если даже и нет, старый приятель, наверное, простит меня".
Но там не было другого судьи. Был именно он, Андреас, в своей судейской мантии. И не могло быть и речи о том, что Андреас его простит. Питер изо всех сил старался не встретиться взглядом с этими серыми проницательными глазами, которые он так хорошо помнил.
"Вот единственный человек, которому я действительно был дорог", - смутно пронеслось у Питера в голове, и голос, объявлявший о наложении на него штрафа, казался идущим откуда-то издалека. Это был приличный штраф, как он и ожидал. Такую сумму ему не выплатить. Значит, тюрьма? Отлично! Всё же какая-то перемена.
Поздно вечером Питер вернулся в свою мрачную комнатушку. Ему было горько. Странная фантазия взбрела ему в голову: он представил себе, как соберётся с духом и пойдёт к Андреасу... Но на этом полёт воображения обрывался.
Внезапно Питера охватила ненависть к старому другу: в конце концов он мог бы его отпустить, если бы захотел, - смягчающие обстоятельства и прочее... Так нет, он сделал худшее, что было в его силах!
Питер распахнул шкаф, достал небольшую пачку писем, лежавшую там с незапамятных времён, - несколько лет после окончания школы они ещё переписывались, - и в ярости порвал письма. Потом он бросился на кровать и предался горьким размышлениям.
Он не включил свет, и было уже совсем темно, когда Питер услышал лёгкий стук в дверь. "Если это старуха, у меня есть ещё три законных дня до внесения квартирной платы", - пробормотал Питер и не двинулся с места. Но кто-то опять постучал - так робко, неуверенно, совсем не похоже на нетерпеливый стук квартирной хозяйки. Питер встал, включил свет и открыл дверь. Последовало долгое молчание.
- Могу я войти, Пит? - спросил наконец Андреас.
- Как тебе угодно, - ответил Питер.
Питер пристально посмотрел на друга. Без своей судейской одежды Андреас выглядел совсем по-другому: обыкновенный человек, в свитерке, немного потолстевший и поседевший и всё-таки живо напоминавший того круглолицего мальчишку, который когда-то помогал Питеру готовить уроки.
- Садись, - сказал Питер.
- Спасибо, - ответил Андреас.
Снова наступило долгое молчание. Наконец Андреас заговорил:
- Пит, ты помнишь наш огород? -Ещё бы! Хочешь выпить?
- Спасибо. Опять молчание.
Питер открыл бутылку вина: со стаканом в руке разговаривать было как-то легче.