— А почему ты не готовишь их к бою? — спросил прямодушный Коля Николюкин.
— Потому, что самое главное в мысли — фосфор! Школьный календарь читать надо! — сказал Дима, доставая из кармана листок. — Вот — «Фосфор — элемент жизни и мысли», — прочитал он вслух название заметки. — Элемент мысли! Улавливаете? Своей, а не вычитанной у Симагина!
Все вопросительно посмотрели на химика Шуру. Шура подумал и сказал:
— Вообще-то фосфор — сила! Это точно!
— Значит, чем больше его ешь, тем больше готовишься? — спросил Николюкин.
— Точно! Без фосфора — никуда!
— Факт! — согласился простодушный Николюкин. — Ведь у нас в голове тоже есть фосфор!
— Фосфор — он тоже разный бывает! — сказал тогда Дима. — Первого сорта. — Он погладил себя по голове. — И третьего. — И он погладил по голове Николюкина.
Сорокин вместе со своей доской переместился в свой класс и там теперь листал книжку Симагина «Атака на короля». А Дима Колчанов всю вторую перемену жевал бутерброды, и третью, а на четвёртой он жевать почему-то перестал, он просто сидел за партой и выворачивал карманы.
Пятый «А» почти в полном составе сходил к дверям пятого «В»-Сорокин всё ещё читал Симагина.
— Капитан, — сказал пятый «А» Диме Молчанову, — он читает, а ты почему-то не ешь? Ты что, перестал готовиться?
Дима развёл руками:
— Деньги кончились!
— Так можно и проиграть… — сказал Туркин, перестав быть весёлым. Но он был ещё и находчивым и потому сказал: — Давайте денежки! Организуем фосфор в складчину!
Всем классом побежали в буфет и купили шесть последних бутербродов со шпротами, а ещё один выпросили у Кольки-футболиста (ему фосфор всё равно не нужен). Дима принял бутерброды с мужеством борца, готового на жертвы, и стал усиленно готовиться к матчу не только на переменах, но и на уроках. Сорокин не выпускал из рук книжку Симагина. Матч перенесли на завтра.
— А дома ты тоже будешь готовиться? — спросил Диму пятый «А» после занятий.
— Не знаю… — неуверенно сказал Дима. — У нас мясной обед…
— Тогда идём готовиться к нам, — предложил Коля Николюкин. — У нас уха, папа вчера был на рыбалке.
— А вечером можешь готовиться у нас, — сказал Туркин. — У нас жареная рыба.
Дима Колчанов охотно согласился. У Коли Николюкина за обедом он «проработал» уху из ершей, а вечером у Туркина «усвоил» за ужином жареную рыбу…
Утром следующего дня Диму в классе ожидал сюрприз. Под страшным секретным воззванием «Все силы на фосфоризацию капитана Coгo!» пятый «А» притащил в портфелях всякую всячину: и рыбные пироги, и бутерброды, и даже несколько банок консервов. Сорокин жадно доглатывал последние страницы «Атаки на короля». Дима сложил приношения в парту и стал поглощать по очереди бутерброды, пироги и консервы. Он чувствовал прилив сил. Сорокину уже казалось, что книгу «Атака на короля» написал не Симагин, а он сам. Он мог пересчитать наизусть количество запятых на каждой странице.
На последней перемене в пятый «А» вошёл «хор мальчиков» из пятого «В» и так свистнул, что в классе задрожали стёкла. Хоровой свист означал, что Сорокин к бою готов. Но Дима неожиданно заявил:
— Я не живу за счёт чужого фосфора, я накапливаю свой. Я пока не в форме!
От неожиданности пятый «А» просто охнул, а всегда спокойный Костя Стрельников неожиданно горячо удивился.
— Что значит не в форме! — закричал он, взвиваясь чуть не под самый потолок. — Столько слопал всякой вся-я-я…
Если бы пятый «А» не охнул ещё раз, фосфорическая тайна выплыла бы наружу. Тем более, что «хор мальчиков» из пятого «В» сразу же спросил вразнобой:
— Чего, чего он у вас слопал?
— Я хоч-чу ск-к-казать, — заикаясь, проговорил Костя, — он столько проглотил всяких учебных пособий…
— Ладно, — сказал староста пятого «В» Саня Петушков. — Будешь готов — свистни!
Когда «хор мальчиков» закрыл за собой дверь, химик Гусев подошёл к капитану и сказал:
— Слушай, Димыч, по моим подсчётам, ты накопил в своей башке столько фосфора, что можешь стать чемпионом мира среди пятиклассников!
— А если я чувствую, что у меня в голове ещё немного не хватает, тогда что?!
Гусев внимательно присмотрелся к Диме и сказал:
— Ладно, если не хватает… Так и быть, после уроков поведём тебя в рыбное кафе!
— А почему в рыбное? — спросил Дима. — Фосфор есть и в пирожках, и в шоколаде, и в какао!
— Ладно! — сказал Гусев. — Будет тебе какао! И, забравшись на парту, бросил клич, как Минин и Пожарский:
— Ребята, ещё раз все деньги на разгром врага!
На площади Моссовета в кафе «Отдых» официантка принесла Диме Колчанову, Шуре Гусеву и всем остальным членам фосфорной комиссии вазу с пирожными, шоколад и какао. Весёлый и находчивый Туркин сказал:
— Что перед нами? Перед нами «плоды просвещения»! Отвернёмся?
Наташа Рыбкина проглотила слюну и повернулась к Диме боком. Комиссия мужественно уставилась в окно, стараясь не принюхиваться к волшебным запахам, струящимся из вазы и из чашек с какао.
— Готов? — сурово спросил Шура Гусев Диму, когда ваза осталась пустой.
— Почти, — заверил комиссию Дима, — почти готов… остались самые пустяки… — В глазах у него все заметили какой-то странный, очень лёгкий блеск.
— Пойдёшь к Наташке, — решительно сказал Шура Гусев. — У них сегодня именины…
Через час Дима сидел за столом у Наташи Рыбкиной, счастливой и сияющей, и праздновал с родственниками Наташи день рождения её бабушки. В это время фосфорная комиссия в полном составе стояла на лестничной площадке и в наступающих сумерках ждала, когда Дима, по словам Туркина, окончит заниматься торторазработками. И конец, который бывает всему в жизни, наступил.
Дима появился на лестничной площадке и огласил её громким иканием. Комиссия радостно и торжественно ахнула. В кромешной тьме круглое лицо капитана Coro излучало мягкий фосфорический свет! Оно светилось, как циферблат от часов! Над головой Димы стояло сияние синего медицинского света!
Спускавшаяся сверху старушка оглянулась и сказала:
— Свят! Свят! Свят! — перекрестилась и отвесила Диме низкий поклон.
— Завтра матч! — вынесла приговор вполне удовлетворённая комиссия.
Но капитану Соври-голове, очевидно, больше нравилась сама подготовка к матчу, и потому он спросил:
— А почему, собственно, завтра?
Наташа Рыбкина не поверила своим ушам, а Костя Стрельников, вдруг научившийся удивляться, закричал:
— Какого тебе ещё торта надо?! — и стал грозно приближаться к Диме.
— Фигу тебе! — сказал Шура Гусев.
— А в фигах разве есть фосфор? — благодушно спросил Дима, оглушённый, наверное, количеством съеденных «плодов просвещения».
— В этих нет! — ответил Гусев, поднося два кукиша к светящемуся носу капитана. — Завтра будешь играть как миленький!
— И смотри, — сказал помрачневший Туркин. — Не подгадь! Ваше сиятельство… то есть… наше сиятельство!
— На маленьком шахматном поле большое искусство живёт! — пели девчонки пятого «А», сопровождая капитана Соври-голову на бой в пятый «В».
Рванув дверь в крепость противника, тихо шелестящего разными шахматными пособиями, Дима шагнул за порог. Как тихий ветер шелестели приглушённые предбоевым напряжением голоса:
— Ж-6… Нет, нет… Е-2… Ж-6 же! Ах, ты куда тянешь пешку…
Дима после небольшой, но эффектной паузы свистнул. Это был художественный свист, в котором жажда боя и уверенность в победе сочетались с презрением к несветящемуся противнику. После этого Дима потряс над головой шахматной доской, расставил фигуры.
Сорокин, слегка бледный, с губами, сложенными жёстко, сел против Димы. Он был тускл, как запылённое стекло.
Первую партию Дима Колчанов проиграл Сорокину на десятом ходу.
Ошеломлённый пятый «А» вывел Диму в коридор и спросил:
— В чём дело?
Под гнетущее молчание своих и под ликующие крики пятого «В» Дима долго анализировал что-то в своей голове. Потом шмыгнул носом и произнёс одно-единственное загадочное слово:
— Стены!
— При чём тут стены? — спросил Костя Стрельников.
— А при том, — сказал Дима. — Мы играем в пятом «В», он для Сорокина — дом родной, а дома, как известно, и стены помогают.
— Ты не про стены говори, а говори про что предлагаешь!
— Что я предлагаю, я предлагаю играть следующую партию в нашем классе!
— А в нашем классе ты выиграешь? — спросил пятый «А».
— Ха! Если к фосфору прибавить стены — ни один Сорокин не устоит!
С криками разного характера шахматную доску перенесли в пятый «А».
Вторую партию Дима проиграл на шестнадцатом ходу…
Сорокин поднялся из-за стола бледный, если не сказать — серый. От волнения. Даже мало понимающему в шахматах было видно, какую превосходную комбинацию он провёл сейчас! Даже мало понимающий в шахматах сообразил, что это стоило ему труда! Всё-таки Дмитрий Николаевич Колчанов был чемпионом в прошлом году не за здорово живёшь! Значит, чего-то стоил Сорокин! На этот раз Сорокина бросились обнимать и враги, и друзья. Потом его подбросили несколько раз под потолок и всей орущей компанией вынесли на руках из класса.
И только химик Гусев никак не мог успокоиться. ФОСФОР — сила или не сила?! Уже одетый, с портфелем в руках и вполне уверенный, что ФОСФОР — всё-таки сила, Шура заглянул в свой класс. Там опять вовсю светило солнце, тропические тени от плюща трепетали на стене и солнечный слон стоял между классной доской и партами. Дима Колчанов сидел над шахматной доской, обхватив руками свою фосфорическую голову.
— Да, — сказал задумчиво химик Шура. — Видно, кроме фосфора, надо что-то ещё иметь в голове…
Он тихо закрыл дверь.
На последней парте сидела никем не замеченная до сих пор Наташа Рыбкина. Она сказала:
— Димыч, а что там дальше было… в Конго?
— Конго… — ответил, не оборачиваясь, капитан. — Конго — это тебе не шахматы… там такое было… такое…
Блистающие, сверкающие пылинки дрогнули — как будто бы солнечный слон тихо вздохнул вместе с Наташей Рыбкиной.
— Интересно, кто это вам рассказал? — спросил меня капитан Соври-голова, прочитав рассказ.
— Ребята, — сказал я.
— Наврали, — сказал капитан. — Ни в какие шахматы я не играл. Это Сазонов играл, а я ему только листок из календаря подарил.
— Какой листок?
— Ну, с заметкой «Фосфор — элемент жизни». Листок дарил — это правда, а всё остальное нет.
— Значит, про тебя уже легенды сочиняют.
— Сочиняют, но это для меня ничего не значит.
— Впрочем, если ты про фосфор придумал, ты тоже принимал в этой затее участие.
— Да не принимал я, не принимал, — рассердился капитан. — У меня в это время дело поважнее было.
Я насторожился:
— А какое это дело?
— В космос я летал, — спокойно ответил капитан. — Только вы меня об этом пока не расспрашивайте. Тайна это… Важная тайна.
— Может быть, всё-таки… — заикнулся я.
— Может быть, — ответил капитан, поняв меня с полуслова, — может быть, но только со временем… расскажу вам и про полёт, так и быть…
— Слушай, капитан, — сказал я Диме, — а правда, что у тебя нормальная температура тридцать шесть и девять?
— Правда, — ответил Дима.
— А отчего она у тебя такая… — Я поискал слово и сказал: — Такая повышенная?
— А у вас какая температура? — ответил Дима вопросом на вопрос.
— Как у всех, — сказал я, — тридцать шесть и шесть.
— А может быть, это не у меня повышенная, — Колчанов говорил, глядя на меня весело прищуренными глазами, и щёки его при этом пылали, — может быть, это у всех пониженная, а у меня как раз нормальная?…
КАК КАПИТАН СОВРИ-ГОЛОВА ГОТОВИЛСЯ К ПУТЕШЕСТВИЮ, ИЛИ «КАЛОРИЙНЫЕ» БОТИНКИ
Однажды вечером Диму Колчанова и его сестру Зинаиду пригласила к себе в гости двоюродная сестра их мамы, а утром он уже стоял с её сыном Женькой на берегу Москвы-реки и рыбачил. Женька развёл костёр и приготовил для ухи всякую приправу, но оказалось, что есть рыбу придётся без соли, без хлеба и тем более без каких-то там приправ, просто так. В сыром виде.
— А почему в сыром? — растерянно спросил Женька.
— Для подготовки моего второго кругосветного путешествия… — спокойно сказал Дима.
— Какого второго? — заволновался Женька. — Разве у тебя уже было первое?
— Конечно, было… Наполовину было.
— Как наполовину?
— Да понимаешь, подплываем это мы к Африке с одной стороны…
— Кто это мы? — спросил Женька.
— Ну, я и команда, на катамаране… Знаешь, что такое катамаран?
— Знаю, — сказал Женька, — лодка с двумя корпусами.
— Правильно, — сказал Дима. — Так, значит, подплываем и видим: стоит на берегу негр. А рядом с ним на хвосте стоит такая здоровая анаконда. Знаешь, что такое анаконда?
— Конечно, знаю. Змея такая, метров пять-шесть…
— Пять-шесть! А восемнадцать не хочешь? Вот они и стоят. Мы с командой совсем уже чуть было не пришвартовались, а негр вдруг спрашивает: «А удав у вас есть? Если нет, так не швартуйтесь, тут по джунглям без удава не пройдёшь…» У нас, понимаешь, с собаками по лесу ходят, а у них с удавами. Пришлось отшвартоваться… Подплываем мы это к Африке с другой стороны, а там на берегу сидит целое племя Нанкасе, и все курят трубки. Тут мы пришвартовались. А тут километров за тридцать дым повалил. Мы с командой подумали — пожар. А негр говорит: «Это не пожар, это охотники сообщают, что убили двух газелей и одну антилопу». Оказывается, они по дыму друг у друга мысли на расстоянии читают, а мы их мысли читать не можем. Представляешь?
— Представляю, — сказал Женька.
— А мало ли какие у них мысли! Может, они наш катамаран задумают отнять, а он у нас реактивный! Пришлось отшвартовываться. А в это время девятый вал как даст, как смоет за борт всю провизию. А я говорю команде: «Поплывём вокруг света без провианта, рыбы полно, а на крайний случай, съедим паруса». Они у меня кожаные были. А он мне отвечает: давай назад возвращаться…
— Кто это он?
— Мишка-салажонок — трус, предатель! Представляешь, свежую рыбу отказался есть, я, говорит, только жареную дома ел. А про паруса и слушать не стал. Представляешь?
— Представляю… — слабым голосом сказал Женька, соображая, к чему все эти разговоры клонит Дима.
— Я хотел распилить катамаран, чтобы он на «ката» плыл домой, а я на «маране» вокруг света, он, понимаешь, расплакался.
— Кто расплакался? Катамаран?
— Какой катамаран! Мишка-салажонок. Я, говорит, один обратно дорогу не найду, я, говорит, заблужусь в океане. Ну, и пришлось вместе с ним домой возвращаться. — Дима замолчал, а потом сказал решительно: — Так что ты будь готов.
— А я и так… — сказал Женька, понимая, что он и есть теперь та команда, с которой Дима решил второй раз проплыть вокруг света.
— Что скажешь? — сурово спросил Дима. Женька долго думал и совсем убито сказал:
— Благодарю… — и замолчал.
— За что? — спросил Дима.
— Благодарю за внимание… то есть за доверие.
— Ничего не поделаешь, — сказал Дима. — Это всё называется испытание на флаг. Ты, конечно, знаешь, что морские флаги делаются из материала особой прочности… Так что в интересах всего человечества… Понимаешь?
— Конечно», понимаю, — сказал Женька.
Поплавки тихо лежали на воде. Женька сидел и думал, как бы это рыба вовсе не стала клевать. Уж если Димыч выловит пару плотвичек — пусть он их и ест. Вот у Димы пусть и клюёт. А у него, Женьки, лучше не надо.
Вдруг за поворотом реки, совсем рядом с дачами, затарахтел земснаряд. Да так громко, что, вероятно, разогнал всю рыбу в реке. Женька сидел и с удовольствием слушал, как тарахтит земснаряд. Он очень обрадовался, что ему не придётся есть сырую рыбу. А Дима ужасно расстроился. Даже разозлился и, скрипя зубами, стал сматывать удочки.
Женька решил, что Дима стал сматывать удочки в полном смысле этого слова и они больше не будут сегодня готовиться к путешествиям, а будут просто лежать на берегу, просто купаться, просто загорать, но не тут-то было! Смотав удочки, Дима произнёс следующие загадочные слова: