— Что делать, если она тебя увидит? — прошептал я Нико.
— Ничего! — ответил Нико. — Особенно тебе. Слышишь? Совершенно незачем отрубать разом обе головы.
Он ничуть не сомневался в том, что они сделают с нами, если Лицеа его узнает.
Трубы прогремели снова, и внесли первое блюдо. То была камбала, приготовленная с каким-то белым соусом. Карле схватил кусок рыбы пальцами и только собрался запихнуть его в рот, как страж, стоявший за его спиной, шлепнул узника по руке и прошипел: «Еще нельзя!» — словно был благородной дамой, приставленной к невоспитанным детям, чтобы научить их хорошим манерам. Какой-то Наставник (был ли это Вардо?), стоявший наискосок за стулом Князя, сделал шаг вперед.
— Давайте же все мы возблагодарим Князя за ту милость, за трапезу, что он по доброте своей даровал нам: да укрепит она нашу плоть и настроит наш разум, дабы мы еще лучше служили ему. Нашему Князю! Князь!
— Князь! — прогремело в зале.
Казалось, все, кроме нас, старались перекричать друг друга.
И только после этого Карле позволили съесть рыбу.
Нико сидел, склонившись над своей тарелкой, и тыкал вилкой в белую рыбу.
С тех пор как мы пришли в Высокогорье, он отрастил бороду, и как раз теперь она была чуть-чуть длиннее обычного. Но достаточно ли этого, чтобы сделать его неузнаваемым? Не думаю. Он и с бородой остался самим собой!
Я взял кусок камбалы. Он сильно отдавал чем-то кислым. Быть может, это лимон из княжеских теплиц?
У меня так пересохло во рту, что трудно было глотать, но было бы подозрительно, если бы мы ничего не ели. Вокруг нас остальные узники лопали так, словно никогда в жизни ничего подобного им не подавали. Пожалуй, так оно и было! Во всяком случае, в Сагис-Крепости.
Снова загремели трубы. Вокруг нас за столами гости тотчас отложили ножи, вилки и затихли. Князь поднялся! Он чуть склонил набок голову, разглядывая собравшихся. Мне почудилось, что покрытая капюшоном голова придавала ему сходство с хищной птицей — с ястребом или, может, с орлом.
— Среди нас необычные гости, — так начал он свою речь. — Люди, что утром сидели в самом глубоком острожном подвале замка, ныне сидят как почетные гости за столами, покрытыми шелком. Они постигли учение! Пусть же и другие постигнут его: «Кто был низок, может стать высок. А тот, кто высок, может стать низок, ежели на то будет воля Князя!»
Наступила мертвая тишина. Думаю, гости едва осмеливались перевести дух. Никакого сомнения! То было предупреждение всем! Они не смеют быть уверены. Ни в чем. Им только стоит поглядеть на нас, чтобы знать, куда они причалят, если Князь будет ими недоволен.
«Поучение во всем!» — так было написано на дверях Дома Учения. Казалось, будто вся Сагис-Крепость была огромным Домом Учения, а уроки повсюду одни и те же: «Склоняйся перед Князем, а не то тебе сломают хребет!»
Все смотрели на нас, даже и те, кто делал вид, будто нас там не было. Я не мог заставить себя не следить за выражением лица дамы Лицеа, но она вроде не обратила внимания на Нико.
Князь сел. Снова гремят трубы, и тут же вносят следующее блюдо, и я перевожу дух.
Я покосился на Нико. Крохотные нежные жемчужинки пота поблескивали на его лбу и скулах, и даже если он время от времени отправлял что-то в рот, вкуса он не чувствовал.
Я никогда бы не подумал, что кто-нибудь может тосковать по темной, дурно пахнущей, кишащей вшами острожной дыре. Но как раз теперь я был уверен в том, что мы оба — Нико и я — предпочли бы валяться на загаженной соломе в этой дыре, вместо того чтобы сидеть здесь и таращиться на фазанью грудку и мелкие кисловатые виноградинки.
Сотни свечей в светильниках величиной с колесо экипажа висели над нашими головами. Нико был не единственным здесь, кто покрылся потом. Безбородое лицо Маши пылало и стало влажным от жара свечей и вина. Жемчужинки пота блестели и на лице Карле, меж тем как он жадно набивал свое пузо фазаном, ничуть не заботясь о ноже и вилке.
Вдруг в конце нашего стола встал сам капитан лейб-гвардии Князя.
— Князь желает знать, кто из вас умеет читать, — вымолвил он.
Маша не выпил столько, чтобы утратить свою закоренелую бдительность.
— Зачем? — осторожно спросил он.
Однако Карле, который слишком глубоко заглянул в свой кубок, опередил ответ Маши на вопрос капитана.
— То был мой друг Нико! — сказал он гордо и дружески похлопал Нико по плечу своей испачканной фазаньем жиром рукой. — И Давин, этакий плутишка! Они кое в чем мастаки, эти двое! А Наставники, видать, на это не рассчитывали!
Капитан стражей кивнул двоим из своих подчиненных.
— Снять с них оковы! — повелел он. — Князь желает с ними говорить!
— Это я умею читать! — быстро воскликнул я и встал из-за стола. — А Нико делал только то, что я говорил!
Страж, который снимал оковы с Нико, остановился.
— Вы оба мастаки в этом деле! — громогласно заявил Карле заплетающимся языком. — Нечего тут присваивать себе всю честь!
Маша, до которого дошло: тут что-то происходит, попытался было шикнуть на Карле, но было уже слишком поздно.
— Ну как, идти ему или нет? — спросил страж, снимавший кандалы Нико.
— Забирайте обоих! — велел капитан.
Я быстро огляделся, но мы были окружены стражами. Бежать невозможно. И попытайся мы это сделать, они наверняка поняли бы: с нами не все ладно. Потому что какой узник попытается удрать как раз тогда, когда ему, быть может, предстоит принять княжескую милость и награду?
Они провели нас через зал к столу Князя Артоса. Через несколько мест от него справа сидела дама Лицеа и, слегка отвернув лицо в сторону, беседовала со своим соседом по столу. Я горячо надеялся, что их беседа окажется увлекательной и у нее не будет времени глядеть на нас.
Напротив, Князь, склонив голову набок, рассматривал нас своим взглядом хищной птицы.
— Как это получается, — медленно вымолвил он, — что в моем острожном подвале двое умеют сложить слово «справедлив»?
— Мой друг — учитель! — быстро произнес я, чтобы Нико не пришлось отвечать. — Мы ведь не знали, что читать с детьми в Сагислоке можно только с княжеского дозволения.
— Учитель? Вот как! А как звать такого вот Местера учителя?
— Николас! — быстро ответил я. — А меня — Давин.
Я думал только о том, чтоб они не узнали, кем на самом деле был Нико. Я даже не раздумывал о том, что мне самому надо бы назваться как-то иначе. Но лишь только это имя слетело с моего языка, я знал уже, что это глупо. Потому что дама Лицеа услыхала его и круто повернулась от своего собеседника.
Она взглянула на меня. А потом, увидев Нико и всерьез уставившись на него, расхохоталась.
— Учитель чтения! Да, пожалуй, это ему больше подходит! — сказала она.
Князь Артос не понимал, почему Лицеа так себя ведет.
— Не будете ли вы, мадам, столь любезны объяснить нам… — кисло попросил он.
Дама Лицеа улыбнулась.
— Этот, — произнесла она, указывая тощим пальцем на Нико, — Никодемус Равн, и, если я не очень ошибаюсь, рядом с ним его друг — Давин Тонерре, который убил внука моего Князя, убил сына его сына.
Князь Артос долгое время не спускал с нас глаз.
— Заковать их снова! — велел он в конце концов. — И отвести их в Зал Совета. А затем призвать палача!
Мы долго ждали в Зале Совета, пока Князь Артос доедал свой ужин. Он не был человеком торопливым, а в железных оковах и с четырьмя стражами нам было некуда деваться.
В конце концов он появился в сопровождении Местера Вардо и с окружавшими его четырьмя телохранителями из лейб-гвардии. Похоже, даже в собственном своем замке денно и нощно он охранял себя так же строго, как и своих узников.
Он сел на стул с высокой спинкой, который был не совсем трон, но почти, и стал разглядывать Нико и меня так, будто мы были загадкой, которую ему нужно разгадать.
— Сын Эбнецера Равна! — наконец вымолвил он. — Что ты делаешь здесь?
Нико поклонился настолько учтиво, насколько позволяли ему оковы.
— Ничего дурного! — ответил он. — И я не знал, что прежде существовала вражда меж моим родом и родом Дракониса.
В ответ — слабое фырканье княжеского носа.
— Где твои воины?
— Воины? У меня нет воинов.
— Не пытайся обмануть меня, ввести в заблуждение. Я знаю, что высокомерный сын моей дочери встречает отнор в своих деяниях. Я слышал о засадах, о краже оружия, о лазутчиках. Чьи же это люди, если не твои?
Нико чуть-чуть приподнял голову.
— Я знаю: такое творят от моего имени. Но у меня нет ни единого воина, да они и не нужны мне.
Что-то дрогнуло в уголке губ Князя, там пробежала тень недоверия. Нико не желал иметь никого в своем подчинении. Эта мысль была невозможна для того, кто захватывал власть почти целый век человеческой жизни.
— Палач идет сюда? — спросил Князь.
— Еще нет, господин мой Князь!
— Почему?
Страж был встревожен.
— Он… он частенько выпивает лишний кубок от жажды, господин мой Князь! Может, им трудно привести его в сознание.
— Вот как! Тогда пора искать другого палача! Отметь это себе, Вар до!
Вардо кивнул:
— Как угодно Князю!
— Намерены ли вы, Князь, казнить меня? — спросил Нико.
Голос его звучал так, словно он осведомлялся о планах Князя насчет завтрака. Я не понимал, как он себя вел. С Нико происходило нечто такое, к чему я не привык. Ровная холодность, учтивое самообладание — вот каков он стал. Быть может, таковы придворные. Может, это умеют те, у кого в отцах князь — владетель замка!
— Я — человек бережливый, юный Равн! — ответил Князь Артос. — Я ничего не выбрасываю, пока это может пригодиться!
Внезапно двери распахнулись, да так резко, что телохранители Князя чуть было не выхватили мечи. Но тревога была ложной. То была дама Лицеа! Родная дочь Князя! Она холодно глядела на Нико и на меня.
— Они еще живы? — спросила она. — Не полагала я, что вы, господин мой батюшка, столь нерешительны!
Уж конечно, Князю пришлось не по душе, что его прервали.
— Моя дочь слишком тороплива! — сказал он Местеру Вардо. — Она так торопится, что это похоже на бесстыдство.
— Господин мой батюшка! — возмущенно воскликнула дама Лицеа. — Такой речи я не заслужила!
— Разве? Не поспешай ты так, дочь моя, и сыграй ты свадьбу прежде, чем лечь в супружескую постель, сын твой был бы законным наследником Дунарка, а Драконий род сохранил бы свою честь.
Дама Лицеа смотрела на отца взглядом острым, как клинок меча. Она молчала так долго, что было ясно: ей надо собрать все свои силы, чтобы сохранить самообладание.
— Мой сын, — молвила она в конце концов дрожащим голосом, — на пути к тому, чтобы подчинить, подмять весь западный край Скай-Сагис. Власть моего господина Князя простирается на большую часть восточного. Вам бы протянуть ему руку, вместо того чтобы позорить его имя. Дайте ему лишь средства для победы, а уж он озаботится тем, чтобы Драконий род владычествовал над всей округой Скай-Сагис.
— Да, упорства ему не занимать! — сухо произнес Князь Артос. — Но зачем мне поощрять выскочку, который не может управиться в своем собственном доме?
— Он — твоя плоть и кровь!
— Он — приблудок, чей родной отец не пожелал признать его.
— Господин мой батюшка!
— Не поэтому ли его собственный народ хватается за оружие и поднимает его против Дракана? Да, дочь моя, слышал я о том, о чем ты охотнее всего бы промолчала. Слышал я о кражах оружия и о засадах, и о солдатах с дубленой кожей, что бегут с его службы, чтобы предать его.
Князь выставил вперед палец, будто копье, и указал им на Нико.
— Вот он — законный сын и наследник Эбнецера! Ну, что скажешь на это, дочь моя?
У нее вырвался какой-то звук, похожий на шипение, — смесь гнева и презрения.
— Убей его! — воскликнула она. — Казни его здесь и немедля, и все сопротивление растает.
— Если Князь признает мое право на наследство, убить меня — преступление, — спокойно сказал Нико. — Если начнут казнить законнорожденных князей — чем это кончится? Какой князь сохранит тогда уверенность в своей жизни?
Я впервые услыхал, как Нико назвал себя князем. Не из-за этого ли он так часто ссорился с Местером Маунусом? Зачем ему нужно ставить на карту свою жизнь из-за власти над Дунарком? Но Нико хорошо понимал: Князь Артос будет дольше медлить, призывая палача, если речь идет о благородной крови.
Я облизал пересохшие губы. Во мне не было ни капли княжеской крови. У Артоса не было ни единой причины мешкать, когда это касалось меня.
Дама Лицеа бросила холодный взгляд на Нико. Затем повторила свое требование.
— Убей его, и все сопротивление погибнет вместе с ним!
— Или вспыхнет в десять раз сильнее, ибо его смерть воспламенит гнев народа! Он гораздо лучше послужит нам будучи заложником, нежели мучеником.
— Если ты слишком мягкосердечен, чтобы убить Никодемуса, отдай его мне.
Князь покосился на Местера Вардо, по-прежнему стоявшего рядом.
— А как полагаете вы, Местер? Приказать ли моему палачу сослужить Дракану службу и убить его соперника? И пусть это драконье отродье, взращенное моей бессовестной дочерью, поднимется еще на несколько альнов?
— Мой господин Князь сам сказал это, — учтиво ответил Вардо. — «Не нужно ничего выбрасывать до тех пор, покуда это может пригодиться». А вдруг наследник рода Равна окажется особо полезен. Если его хорошенько выучить!
Князь Артос придирчиво разглядывал Нико, словно тот был книгой, в которую он пытался вчитаться.
— Скажи мне, юный Равн, ты любил своего отца?
Вопрос этот застал врасплох Нико, и это понятно.
При чем тут отец Нико? Кроме того, я знал, что ответить на этот вопрос для Нико совсем не так просто из-за того, что случалось меж ними.
— Он мне отец! — в конце концов ответил Нико.
— Да, по крайней мере, это известно. Это куда больше того, что может сказать про себя Дракан.
Князь закашлялся, так что я на миг подумал, что он подавился. Потом меня осенило, что так он смеется.
— Думаю, моя дочь вряд ли любит меня, — сказал он. — Но, чтобы служить, любить нет необходимости. Да и вообще это лишнее. Но ведь она не была и соратницей.
Он покосился на даму Лицеа, и та ответила на его взгляд упрямой гримасой. Затем он снова обратил свое внимание на Нико.
— Если я оставлю тебе жизнь, юный Равн, ты станешь служить мне?
Нико некоторое время помолчал. Слишком долго… Затем покачал головой:
— Этого я обещать не могу!
— Гм-м, — проворчал Князь. — Вижу, ты более честен, нежели умен. Я умею ценить честного человека. Жаль, что такого рода людей встречаешь редко. Ну, а если я освобожу тебя? Если я введу тебя в права владетеля Дунарка?.. Что скажешь ты тогда?
Дама Лицеа почти зашипела:
— Господин мой Князь, это не может…
— Молчать! — шикнул на нее старец, и дочь его, прикусив губу, смолкла.
Да, Нико был честен, но глуп он не был.
— Под чьим верховным владычеством? — спросил он.
— Под моим! — ответил Князь Аргос. — И… Дракана! В его руках войско. Право меча тоже следует признавать!
Не бывает так, чтоб тебе перевалило за девяносто и ты не мог бы схитрить. Если Нико согласится на это, сопротивление предводителя дружинников Дракану рухнет, как старая, негодная кирпичная постройка. Тогда ведь законный наследник будет сидеть как Князь, владетель замка-крепости в Дунарке. А то, что Дракан будет по-прежнему верховным владетелем, господином всего прибрежья, — это другое дело.
Нико, глубоко вздохнув, скорчил странную гримасу.
— Нет! — ответил он. — Так не будет! Пожалуй, тогда лучше убить меня!
«О, Нико, почему ты не можешь солгать? Почему не можешь просто сказать, что согласен, а потом сделать по-своему?» Но он, ясное дело, этого сделать не мог. Мне бы восхищаться его неподкупной честностью, но в тот раз она была совсем некстати.
Князь Артос медленно кивнул:
— Род Равна всегда отличался ужасающей твердокаменностью. Упрямые головы все до одного! Но даже упрямые головы могут научиться склоняться. Забирай его, Вардо. Посмотри, удастся ли тебе сделать из него верного слугу!