Бабушка говорит, что по руке можно прочитать судьбу человека.
— Когда я была молодой девушкой, цыганка мне предсказала всё, что со мной будет.
— Цыганки врут, — говорит папа, — обманывают людей.
А Кайтусю хочется знать, что будет. Папа не любит, когда Кайтусю рассказывают всякие таинственные истории, потому что после этого он с трудом засыпает и спит неспокойно: разговаривает во сне.
Странно. Как можно спать и разговаривать?
А есть люди, которые ходят во сне.
Даже ходят!
В лунную ночь встанет такой с постели и через окно — на крышу. Глаза у него закрыты, но он всё видит и не падает с крыши.
Кайтусь только забыл, как называются эти люди.
Мир так удивителен и загадочен.
Да вот хотя бы… Папа тоже когда-то был мальчиком, бабушка играла в куклы, и у мамы тоже была бабушка.
Разве не удивительно, что Кайтусь вырастет, у него тоже будут дети? Очень трудно понять.
Одно было, но давно. Другое ещё только будет. А третье есть, но далеко.
Есть и дальние страны. Там живут люди чёрного цвета.
И дети чёрные, и учителя в школе чёрные.
Кайтусь видел на улице негра, но не людоеда.
Бабушка говорит, что бывает чёрный, недобрый глаз: посмотрят на человека недобрым глазом, и он заболеет.
Отец говорит, нет, не бывает. А Кайтусь видел человека, у которого стеклянный глаз, настоящий стеклянный глаз!
Папа говорит, что волшебников нет, но есть индийские факиры. Факира можно закопать в землю, а он всё равно будет жить. Про это печатали в газете.
Но иногда и газеты обманывают.
Вот если бы можно было всё точно знать…
Кайтусю кажется, что раньше на свете было интересней.
Где сейчас Варшава и дома стоят, раньше были леса, болота и медведи. А в лесах укрывались разбойники.
Были рыцари.
Были короли в коронах.
Шестёрка белых коней везла золотую королевскую карету.
Было на что посмотреть.
Нападали татары. Врали в полон. Похищали детей и продавали в рабство туркам.
Были волшебные часы.
В доме у бабушки были такие волшебные часы. Большие, висели над комодом. Это ещё когда были живы бабушкины родители. Они тогда жили не в Варшаве.
— Бабушка, расскажи про часы, — просит Кайтусь.
— Так отец сердится, что я тебя пугаю, а ты потом неспокойно спишь.
— Бабушка, ну один разочек всего. Ведь я же и так знаю. И совсем не боюсь.
— Ну ладно. Старые это были часы, очень старинные.
— Золотые, — подсказывает Кайтусь.
— Не золотые, а позолоченные. Из дерева. Резные.
— И на часах была рука, а под рукой ключ, — подсказывает Кайтусь.
— Правильно. Внизу циферблат, а над ним рука и ключ.
— И часы не ходили, — говорит Кайтусь.
— И не ходили, и не били. Ни один мастер не мог их починить. Они висели на стене и ждали своего часа.
Кайтусь подсаживается ближе.
— А они большие были?
— Как картина. Над комодом висели.
— А рука большая была?
— Как твоя.
— Дальше, — торопит Кайтусь.
— Висят себе часы, не ходят, не бьют. Но когда в доме должно было случиться какое-нибудь несчастье, рука брала ключ, и часы били и звонили.
— А какой час? Двенадцать?
— Нет. Не помню. Я тогда молоденькая была, а твоя мама совсем маленькая. У неё и зубов даже ещё не было.
— И что дальше?
— Раз рука взяла ключ, и часы пробили на смерть дедушки. А однажды перед пожаром. А в последний раз я сама видела и слышала.
— А они громко били?
— Обыкновенно. Как часы.
— А рука долго держала ключ?
— Не помню, не буду обманывать.
— А пальцы руки двигались?
— Не помню, Антось.
Кайтусь тоже многое забыл, не помнит, например, как был маленьким.
— Бабушка, расскажи, как воры хотели отравить Азора.
— Да я уж тебе столько раз рассказывала. Были у нас две собаки. Азор был молодой, а Кадо старый и умный.
— И чуткий, — добавляет Кайтусь.
— Верный, умный пёс.
— Воры подбросили отравленную колбасу, — подсказывает Кайтусь.
— Да. Но Кадо сразу почуял. Нюхает колбасу, лает, а не ест.
— Бабушка, а про фельдшера расскажи. Такая смешная история.
— Да уж, и смех, и горе. Твоя мама заболела. И дедушка вызвал фельдшера.
— Кадо сидит на цепи.
— Да. Он сильный был. Мог разорвать чужого.
— И он сорвался с цепи.
— Сорвался и кинулся на фельдшера.
— А тот раскрыл зонтик.
— Ага. Вскочил на помойный ящик и зонтик раскрыл.
— А Кадо убежал.
— Погоди. Не спеши. Кадо поджал хвост, отскочил. Стоит с глупым видом и зовёт на помощь.
— Наверно, подумал, что зонтик стреляет?
— Ну, кто знает, что думает собака.
Кайтусь зевает. Спать ещё не хочется, но во всём теле истома.
— Смешно было, — говорит бабушка, — смотреть, как эта огромная собачища ела из одной миски с кошкой.
— С Муркой?
— Нет. Мурка раньше была.
— Расскажи.
— Ну, слушай. Только мы нальем Кадо в миску еду, кошка гут как тут. Вовсе она и не голодная, приходит просто подразнить. А Кадо ждёт, пока она выберет, что ей охота. Он голодный, сердится, пробует её оттолкнуть лапой. А она — ш-ш! Смеху было! — бабушка смеётся, хоть всё это происходило давным-давно.
Кайтусь тоже смеётся, хоть и не видел этого.
— Бабушка, а теперь про крыс.
— Ладно, только на этом конец.
Кайтусь согласен.
— Дом у нас был старый, но чистый. Ни клопов, ни мышей. А сосед у нас был очень скверный. Вот стоит наш дом, дальше забор, и сразу его хибара.
— Он был пьяница, — говорит Кайтусь.
— Пьяница и скандалист.
— Жену бил.
— Бил. Раз мы сидим с твоим дедушкой. Он читает книжку, я шью. Сидим на веранде перед домом. Была у нас такая верандочка.
— Увитая диким виноградом…
— Верно. Твои мама и дядя уже спали. В те времена дети раньше ложились спать. Значит, сидим мы, каждый своим делом занят. Тихо. Вдруг крик: «Помогите, спасите!» Дедушка сначала ничего — сидит, слушает. А жена этого нашего соседа снова: «Помогите! Он ребёнка убьёт!»
— И дедушка вскочил!
— Его как будто подбросило. Дедушка твой прямо кипяток был. Добрый, но справедливый.
— Схватил палку.
— Да, толстую такую палку и через забор!
— И как даст пьянице!
— А что же? Надо же было ребёнка спасать.
— А пьяница отомстил, — напоминает Кайтусь.
— Отомстил. Он знал какой-то секрет и наслал на нас крыс.
Вреда большого они не наделали, потому что у дедушки тоже были свои способы. Осталась только одна здоровенная крысища.
— Больше кошки?
— Нет, меньше, конечно. Но поймать её никак не удавалось.
«Наверно, заколдованная была», — думает Кайтусь, но молчит.
— Дедушка заманил эту крысу в кухню. Ладно. Закрыл все двери, А её нету. Ни тут, ни там нет. Прямо как испарилась.
— Спряталась под ступеньку.
— Нет, не под ступеньку. Ты плохо слушал. Ступенька вела из кyxни в сени. Дедушка её оторвал топором, но и там крысы нету. Ну, вспомни, Антось!
— Знаю. Она спряталась в карман передника.
— И опять нет. Висел в углу передник. Так крыса подпрыгнула, вцепилась в передник зубами и так и повисла. Ну, всё.
— Бабушка, ещё про бочку для дождевой воды.
— А что там интересного? Что нашла в бочке жабу?
— А про пожар, бабушка?
— Нет, нет. Поздно ужо. Отец будет сердиться.
— Тогда расскажи, как куры в дровах неслись.
— Всё. Ты уже спишь. Вон как зеваешь.
— Да я ещё совсем не хочу спать.
Но видит Кайтусь, что бабушка больше не собирается рассказывать, и ложится в постель.
Больше всего бабушка рассказывала, когда мама лежала в больнице.
Лежит Кайтусь в постели. Глаза закрыл.
Думает: «А что значит: дедушка был кипяток? Почему бабушка говорит, что нельзя знать, о чём думает собака? Почему виноград — дикий? Бабушка же говорила, что это обыкновенное растение, не ядовитое и даже не жжётся, как крапива. Тогда почему — дикий?»
Неприятно всё время просить, чтобы тебе объясняли. Взрослые иногда объясняют, а иногда не хотят. А уж когда не чотят, то так всё затуманят, запутают, что ничего не поймёшь.
Даже зло берёт.
«Нужно научиться читать. Тогда всё сам узнаю из книжки. Чего ждать, когда пойду в школу?»
В книгах всё написано. Кто их читает, тот всё знает. И сам всё может. Доктор из книжек знает, как лечить болезни. Так говорит папа.
Если бы Кайтусь умел читать, мама была бы здорова. Нужно только найти в книжке хорошее лекарство.
Кайтусь уже знает четыре буквы. Умеет писать цифры «один» и «четыре».
— Попробую!
Когда Кайтусь был маленький, папа давал ему газету:
— На, почитай.
Кайтусь смотрел в газету и бормотал, что попало:
— Етле, фетле, метле…
Он ещё тогда не понимал, что значит читать. А все смеются.
Или рисовал карандашом каракули и думал, что пишет.
Теперь-то он знает, что всё это была чушь.
— Бабушка!
— Ты ещё не спишь?
Кайтусь выскакивает из кровати и берёг книжку «Кот в сапогах». Смотрит:
Кот. Три буковки. Пересчитал: три. В середине кружок буква «О».
Где тут кот? Откуда кот?
— Бабушка, а правда, что у кота в середине есть буква «О»?
— Правда, правда. Спи. А то отец будет сердиться.
Кайтусь проснулся рано-рано. И сразу во двор.
Попросил мальчика, который ходит в школу:
— Покажи мне буквы.
— Зачем тебе? Всё равно не поймёшь.
Пообещал ему Кайтусь ананасную конфету.
— Ну ладно. Смотри, только внимательно.
Смотрит Кайтусь. Внимательно смотрит.
И всё равно не понимает.
А тот хохочет.
— Маленький ты ещё. Глупый совсем.
Застыдился Кайтусь.
Потом он уже мальчишек не спрашивал. Девочки терпеливей.
Они немножко объяснили.
А остальное объяснил папа.
— Смотри. Так будет «кот», а так «кол», а так «ком».
Наконец-то ясно.
И Кайтусь уже сам додумался, почему «д о м» и «д ы м», почему «р е к а» и «р у к а».
На улице прочитал: «К и н о».
Прочитал: «П и в о — С ы р — М а с л о». «А п т е ка». Читает Кайтусь магазинные вывески, названия улиц, на пачках названия папирос.
— Куплю школьную книгу, по которой учатся.
Начал Кайтусь копить деньги.
Накопил тридцать грошей, но потерял, потому что карман дырявый.
Ну, тогда папа купил.
— На, читай. Может, меньше будешь носиться во дворе.
Угадал папа. Кайтусь сидит и читает.
— Скоро ему надоест.
А вот тут не угадал. Кайтусю не надоело.
Утром проснётся он и сразу за книжку. Ложится спать — книжку под подушку суёт.
Но лучше всего читать над Вислой.
Почитаешь, почитаешь — устанешь — глаза заболят — посмотришь на воду, на облака, на лодки. Отдохнёшь — н снова легко читается.
Вроде бы Кайтусь уже всё знает и умеет, а всё равно разные трудности встречаются.
Есть буквы, которые вообще не читаются.
Есть буквы большие и маленькие, печатные и рукописным.
Рядом с легким словом вдруг оказывается трудное.
Или напечатанное слово совсем не похоже на то, как оно произносится.
Произносится «карова», а пишется «корова».
А то встречаешь вроде бы знакомое слово, но нужно ещё подумать, что оно означает.
Бывает, в книжках попадаются новые слова, которых Кайтусь ещё не слышал.
Взрослые ведь непонятно говорят между собой.
Да… Много всего.
Мама вернулась из больницы и очень удивилась:
— Антось читает. Ну и ну! Вот неожиданность.
— У парня есть воля, — похвалил Кайтуся отец.
— Будет из него человек, — говорит бабушка.
— Учись. Учись, сын, чтобы тобой не помыкали.
Папа не сказал: «Учись, Антось».
Он не назвал его ни Антосем, ни Кайтусем.
Папа сказал: сын.
Так хорошо и так торжественно.
Сын. Три буквы.
Эс — ы — эн.
Сейчас в школе Кайтусь читает не только сказки, но и толстые книжки без картинок.
Много читает.
Он уже даже забыл, как когда-то ему было трудно читать.
Глава 4
Дракон, русалка, сирена. Тайное знание. Кайтусь хочет быть чародеем. Тринадцать волшебств в школе
Кайтусь читает.
Читает про войны.
Про путешествия.
Про разные страны и народы. Про животных и про звёзды. Про то, как живут другие люди.
Ну и…
Вроде бы всё хорошо.
Вроде бы узнаёт он всё больше и больше. И лучше знает. И чуть ли не всё понимает. Но не так, как хочет. Не всё до самого конца. Вечно остаётся какая-то тайна.
И наконец он дождался.
Заболел учитель.
Его заменяла воспитательница. Она была в хорошем настроении. Охотно отвечала. Можно было спрашивать.
Кайтусь давно уже ждал такого урока.
А началось всё с Кракуса — дракона, который на Вавеле{1}.
— Были на свете драконы или нет? Сколько голов у них было? Правда ли, что они были огнедышащие? Были ли русалки и сирены?
Учительница объясняет;
— Были крылатые ящеры. Доисторические птицы. Были слоны-мамонты. Их кости выкапывают из земли.
— А король? А паж, а королевский оруженосец? Князь и рыцари? Правда ли, что шут должен быть горбатым? А для чего астролог и алхимик? Для чего египетский сонник?
Учительница рассказывает о предсказаниях и предсказателях:
— Астролог по звёздам читал будущее. Алхимик делал золото и лекарства — от старости и всяких болезней.
Кайтусь слышит:
— Философский камень. Перпетуум мобиле. Тайное знание.
Давно Кайтусь ждал такого урока.
— А фокусник? А гипнотизёр? А духи? А цыганки, правда, крадут детей и продают их в цирк?
— Погоди, погоди. Не всё сразу.
Кто-то засмеялся, мол, детские вопросы. Но учительница пожурила его и стала объяснять, что одно было, другое есть, а третье может быть. Что-то мы знаем, а чего-то не знаем. А смеяться не надо.
И уже она как бы с одним Кайтусем ведёт разговор. И так всё понятно объясняет.
Были ли на свете силачи — Самсон и Геркулес?{2} А пан Твардовский?{3} А Борута?{4} Какая разница между чародеем и чернокнижником?
И вдруг…
Ну зачем этот звонок? Все с мест вскочили. Звонок резкий, противный. Шум в классе.
— Не хотим перемены! — кричит Кайтусь. — Рассказывайте дальше.
— А почему это тебя так интересует? — улыбается учительница.
— Потому, что он Кайтусь и курит, как дед! — смеются ребята. — Потому, что он хочет быть чародеем!
Кайтусь выскочил из-за парты.
Ну, сейчас будет драка…
Нет!
Учительница нахмурила брови. Как-то странно посмотрела на Кайтуся и только сказала:
— Антось, останься, пожалуйста. Остальные выйдите из класса.
Кайтусь стоит красный, зубы стиснул. Ждёт.
— Спасибо тебе, Антось, — говорит учительница.
— Чего они меня дразнят? Чего мешают?
— Ну, подумай сам. Ты же умный человек.
Кайтусь удивился: «Человек».
А учительница продолжает:
— Ты хотел слушать после звонка, а они нет. Они имеют право не хотеть. А ты разве никогда никому не мешаешь? Нельзя быть таким вспыльчивым.
Дедушка тоже был вспыльчивым.
Но учительница ещё сказала:
— Нет, не вспыльчивым — злым.
И вышла.
Кайтусь один остался в классе.
Всё!
Он знает.
Теперь уже знает.
Тот мальчишка правду сказал!
Теперь Кайтусь уже точно знает.
Он хочет быть чародеем!
Не королевским пажом, не рыцарем, не акробатом в цирке и не ковбоем, нe фокусником. Не Али Бабой и не сыщиком.
Только чародеем!
Теперь он это знает совершенно точно. А предчувствовал давно.