— Здорово! А ты поняла, почему он ругался?
— Конечно! Потому что чувствовал себя виноватым.
— Да, он всегда ругается, когда виноват!
Концерт был назначен на субботу. С утра в доме царила благоговейная тишина, все ходили на цыпочках, в дедушкиной комнате телефон был отключен, тетя Липа оглядывала со всех сторон дедушкин фрак, нет ли где не дай бог какой-нибудь пылинки или ворсинки. Включать телевизор запрещалось категорически, и я решила пойти с Лордом на сквер. Наверное, там Митя гуляет с Джонни. Из-за прогулок с Ниночкой я уже несколько дней не видела ни Митю, ни Костю.
Во дворе мне встретился Феликс.
— Асенька, добрый день!
— Добрый день!
— Асенька, я хочу сказать, что ваши подозрения были необоснованны! Аня ни в чем не виновата! Еще раз спасибо за заботу! Увидимся на концерте! — бросил он и вошел в подъезд.
Я застыла на месте, а потом повернула в другую сторону и пошла к Мотьке.
Мотька как раз собиралась в магазин.
— Что-то стряслось? — спросила она.
— Ничего особенного, но мне Феликс только что сказал, что эта Шуркова ни в чем не виновата!
— Так я и поверила!
— Знаешь, я её не видела, но мне тоже почему-то кажется, что он ошибается.
— Ага! Это женская интуиция!
— Что же делать? Он ведь не хочет, чтоб мы этим занимались, считает её невиновной, и, значит… ему грозит опасность?!
— То-то и оно! Я думаю, надо плюнуть на все его запреты, какое он имеет право что-то нам запрещать, в конце-то концов! Аська, давай сбегаем сейчас в магазин, а потом смотаемся по-быстрому на Ломоносовский.
— Зачем?
— Я хочу, чтобы ты тоже на неё посмотрела, своими глазами. А вдруг я ошибаюсь!
— Что ж, мы к ней просто в квартиру явимся?
— Нет! Мы позвоним по телефону и скажем, что у неё что-то с машиной. Она сразу выскочит, вот ты и поглядишь.
— А может, лучше сказать, что её внизу Николай Еременко дожидается? — засмеялась я.
— Зря смеешься, совсем даже неплохой вариант!
— Ты сдурела, Мотька.
— Ни капельки! Пошли скорей! Или нет, давай я в магазин, а ты отведи домой Лорда и жди меня внизу.
Я отвела Лорда и, никому ничего не говоря, спустилась вниз. Минут через десять примчалась запыхавшаяся Мотька.
— Моть, а может, стоит ребят позвать?
— Да ну их, тяжелая артиллерия! И времени у нас мало — все-таки на концерт идем, надо будет красоту навести!
— Между прочим, Феликс тоже будет на концерте!
— Один?
— А я почем знаю?
— Ох, нигде от него покоя нет! — простонала Матильда.
Мы доехали до «Университета».
— Тут близко, рядом с кино «Прогресс». Действительно, через пять минут мы были уже на месте.
— Куда теперь? — спросила я.
— Вон её машина, синяя!
— Ну, подо что будешь вызывать дамочку?
— Сейчас скумекаем! Вообще-то чем глупее, тем лучше. Я просто пойду к ней и скажу, что через пять минут её внизу будет ждать Николай Еременко. Разве она устоит?
— Устоять, может, и не устоит, но скажет: передай ему, чтобы поднимался сюда! И что ты будешь делать?
— Тогда лучше пойди ты! Какая наша цель? Чтобы ты её увидела. Значит, это то, что нужно!
— Я с такой глупостью к ней не пойду!
— И не надо! — вдруг совершенно спокойно сказала Мотька и подмигнула мне. — Пойдем вместе!
— И что?
— Еще не знаю, по вдохновению!
— Ох, Мотька, влипнем мы с твоим вдохновением!
— Влипнем — вылипнем! Не беда!
— Ладно, идем! — заразилась я Матильдиным азартом.
Мы поднялись на четвертый этаж. Одна из четырех дверей на площадке была похожа на военное укрепление.
— Тут?
— Сама, что ль, не видишь? — шепнула Мотька и нажала на кнопку звонка. — Кто там? — раздалось через некоторое время.
— Извините, а Леля дома?
— Какая Леля?
— Иванова!
— Ивановы тут уже полгода не живут!
У меня глаза на лоб полезли.
— Ой, тетенька, а вы не знаете случайно их телефон или адрес? Мы из Коломны приехали…
— Одну минутку! — Женщина открыла дверь и смерила нас оценивающим взглядом. Она была, наверное, очень красивая, но сейчас лицо её покрывал толстый слой желтоватого крема. — Заходите, не стойте на лестнице! Я сейчас найду их телефон.
— Ой, спасибо вам большое, какая вы добрая, даже в квартиру пустили, — заверещала Мотька, так и шаря глазами вокруг. Женщина оставила нас в прихожей, а сама ушла в комнату, не закрыв за собой дверь. И вдруг я увидела, что в комнате, на серванте, стоит в рамке большая фотография Феликса. Я пихнула Мотьку локтем и глазами указала на фотографию. Но тут женщина вышла с запиской в руках.
— Вот, девчонки, вам их телефон! Хотите, позвоните отсюда!
— Нет, спасибо… — начала было я, но Мотька меня перебила:
— Правда, можно позвонить?
— Конечно! Звони!
Мотька подошла к телефону, висевшему на стене в прихожей, и набрала номер. С ума она спятила, что ли?
— Никто не отвечает! Видно, их дома нет. Спасибо вам большое, мы потом позвоним! Даже и не думали, что они переедут!
— Вот так вышло! Ладно, до свидания!
— До свидания, и спасибо вам большое!
Она закрыла за нами дверь, мы ринулись вниз по лестнице и, спустившись на первый этаж, дали волю смеху.
— Мотька! Откуда ты узнала про Лелю Иванову?
— Ниоткуда. По наитию!
— Иди ты!
— Честное слово! Я на такой успех и не рассчитывала! Спросила Лелю, а Лелями и Елен называют, и Ольг, и Ларис. Наш сосед, например, жену Лелей зовет, а она вовсе Капитолина.
— А фамилия! Это ж надо какое совпадение! Она квартиру у Ивановых купила! Отсмеявшись, Мотька спросила:
— Ну и как она тебе?
— Да что там под кремом разглядишь? А вот что мне совсем не понравилось, так это портрет Феликса.
— Какой портрет?
— Да я же тебе показывала — у неё в комнате, на серванте, его портрет стоит. В рамке.
— Кроме шуток?
— Какие шутки, Мотька! Неужели ты не заметила?
— Нет, не успела! Ну и что теперь со всем этим делать? Аська, давай позвоним мальчишкам, может, они что-нибудь придумают!
— Они нас только на Смех поднимут! Подумаешь, какая-то баба держит у себя его портрет.
— Я, между прочим, тоже не отказалась бы! — заявила Мотька.
— А мне как-то от этого тревожно! Мне почему-то кажется — она этот портрет у себя держит, чтобы не забывать о мести.
— Слушай, у меня идея! Ты не знаешь, Николай Николаевич будет сегодня на концерте?
— Николай Николаевич? Не знаю, а что?
— Можно было бы с ним поговорить в. неофициальной обстановке, посоветоваться, он хороший мужик! Неужели ж он не придет на концерт после того, как Игорь Васильич его прослушал, посоветовал в консерваторию поступать?
— А если он занят, если билета не достал?
— Да он же мент, пройдет как-нибудь и без билета.
— Он, кажется, не из таких… Но вообще идея неплохая, у него в этой истории глаз совсем свежий будет, а у нас, наверное, как говорил Шарапов, он уже замылился!
Нам всюду какие-то жуткие убийцы мерещатся.
— Не просто убийцы, а убийцы Феликса!
— Вот именно, — засмеялась я.
Глава XIX
ЕСЛИ БЫ НЕ МЕФИСТОФЕЛЬ…
Почему-то всякий раз в Большом зале консерватории мне нестерпимо хочется, чтобы концертант (но не дедушка, конечно) споткнулся о порог при выходе на сцену. Прекрасно понимаю, что это гнусное желание, но ничего не могу с собой поделать.
На концерт мы приехали всей семьей, оставив в квартире только Лорда, Мефистофеля и двоюродную сестру тети Липы — Лизавету. Это очень веселая молодая женщина, которой предстоит сегодня накрыть на стол и по Липочкиному звонку поставить в духовку жаркое. При виде Лизаветы дедушка всегда поет:
Ах ты, Лиза, Лизавета, Я люблю тебя за это, Вот за самое за это, Что ты Лиза, Лизавета!
А Лизавета неизменно начинает хихикать в кулак и отвечает:
— Ой, да ну вас! Тетя Липа, нарядная, взволнованная, сидит вместе с мамой и папой в ложе. С ними же сидит и Ниночка, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а мы с Мотькой гордо восседаем во втором ряду партера, слева от прохода.
Я ужасно люблю дедушкины концерты. Он сейчас редко поет в Москве, а публика его любит, ждет, волнуется. Все его поклонницы уже знают, что он женится на парижанке, они смотрят на ложу, шушукаются, шуршат букетами… Многих я знаю в лицо и уверена; что они готовы вцепиться в волосы любому, кто попробует хоть что-то дурное сказать об их кумире.
В первом отделении дедушка поет арии из опер, а во втором — песни Шуберта и романсы Даргомыжского и Римского-Корсакова.
И вот они с Александром Ефимовичем выходят на сцену. Дедушка — во фраке, а Александр Ефимович — в смокинге, такие торжественные, красивые!
Первый номер у дедушки всегда чуть хуже остальных — сказывается волнение, но пока он поет эту первую вещь, он успокаивается, голос уже звучит свободно, и дальше все идет прекрасно. Плохих концертов я что-то не припомню.
К середине первого отделения публика уже наэлектризована, многие поклонницы не выдерживают и после каждого номера начинают подносить букеты. Дед всем им
Улыбается и старается как-то обыграть каждый букет, чтобы никому не было обидно. «Я же знаю, — говорит он, — они порой во всем себе отказывают, чтобы купить букет, так как же я могу просто швырнуть его на рояль, даже не взглянув?!» Приподнятая праздничная атмосфера концерта проникает в кровь, и я чувствую себя счастливой. С Мотькой происходит то же самое. Мы с нею изредка переглядываемся и восторженно улыбаемся. Глаза у Мотьки чуть пьяные. У меня, наверное, тоже. После очередного номера поклонницы ринулись к сцене с букетами, и вдруг Мотька толкает меня локтем. В третьем ряду партера, справа от прохода, сидит Феликс. Он, очевидно, только что появился, не могли же мы его не заметить. И сразу настроение падает, в сердце заползает тревога. Нет, нельзя, чтобы он испортил мне дедушкин концерт. С какой стати! Я беру себя в руки и пытаюсь выкинуть его из головы. И вот первое отделение кончается. Публика в восторге. Опять цветы, цветы… Теперь ещё выносят корзины от администрации, от филармонии, красивые корзины, но обычные, и вдруг… трое служителей выносят и ставят на сцену даже не корзину, а целую лодку белой сирени.
— Аська, какая красота! — восторженно шепчет Мотька. — Ее к вам домой повезут?
— Не думаю, тут целый грузовик нужен! Взгляд мой падает на Феликса, и я тут же понимаю, что эта корзина от него. Интересно, он ведь, кажется, не знаком с дедом? Или он его горячий поклонник?
В антракте дедушка никого к себе не пускает, даже Ниночку. Мы с Мотькой выходим в фойе. Феликс кивает нам, но мы, не сговариваясь, делаем вид, что не замечаем его, и гордо проходим мимо. А почему — и сами не знаем. На каждом шагу попадаются знакомые, а вот и Николай Николаевич. Без формы я его не сразу узнала.
— Ася! Матильда! Привет, девочки!
— Здрасьте, Николай Николаевич! Как ваши дела? Поете?
— Готовлюсь, все, как Игорь Васильич велел. Буду летом поступать. Он мне такую надежду дал! И веру.
— А любовь? — нахально спросила Мотька. Николай Николаевич зарделся.
— Не до любви сейчас. Совсем зашился. Ну, а у вас что? Опять кого-нибудь ловите? Мы переглянулись.
— Значит, я правильно понял? Ну и кто теперь попал в поле вашего зрения?
— Мы все хотели к вам прийти, Николай Николаевич, посоветоваться, да неудобно было.
— Это почему?
— Мы пока ни в чем не уверены.
— Опять бандиты?
— Хуже!
— Тогда уж прошу, приходите завтра ко мне в отделение, хотя нет, завтра — воскресенье… А сейчас ведь мы не успеем все обсудить… До понедельника дело терпит?
— Наверное.
— Ну и отлично. Жду вас в понедельник в десять часов. Хотя вы же учитесь… Но не беда. Я дам вам повестки, покажете их в школе, и дело с концом. А если спросят, скажете — давали показания. Договорились?
— Да!
Мы с облегчением вздохнули. Теперь осталось только дожить до понедельника и можно будет все наши жуткие тайны вывалить милому капитану Шадрину. Он все поймет и скажет, что нам делать.
Концерт имел грандиозный успех. Деду пришлось на «бис» спеть ещё почти целое отделение. И вот в зале уже потушили свет, а самые стойкие поклонницы ещё продолжают аплодировать. Мы с Матильдой бежим к дедушке за кулисы. Там уже уйма народу. Ниночка, гордая, сияющая, стоит рядом с дедом, и он знакомит её со всеми, кто подходит поздравить его. Я сразу вижу, что сам он тоже доволен концертом. Вдруг появляется Феликс. Женщины тихонько ахают. Он подходит к маме, целует ей руку, и она подводит его к дедушке. Я не слышу, о чем они говорят, но вижу, что и Ниночка смотрит на него с восхищением. Наконец чужие расходятся, а все, кто остался, сейчас поедут к нам. Феликс предлагает свою машину, а дедушка радушно приглашает его поужинать с нами. Нигде от него спасу нет!
Мы гурьбой спускаемся по лестнице и выходим через служебный подъезд — все, кроме деда. Александр Ефимович подгоняет свою машину поближе к подъезду и открывает дверцу. Дед мигом садится, и они уезжают, а с ними Ниночка, тетя Липа и Валя, жена Александра Ефимовича. Остальные приглашенные под папиным руководством рассаживаются по другим машинам, Феликс приглашает нас в свой «Мерседес».
— А вы проверили: бомбы там нет? — спрашиваю его я так, чтобы родители не слышали.
— Нет, — смеется он, — Федор тут все время караулил!
Наконец мы садимся и едем. В такой компании поездка на «Мерседесе» не доставляет нам с Мотькой ни малейшего удовольствия.
Дома все уже готово к приему гостей. Дед успел переодеться. Он ещё возбужден после концерта, весел и доволен. Ниночка от него не отходит.
И вот, кажется, все уже собрались. Гости пьют, едят, поздравляют деда с удачным концертом и очаровательной избранницей, дед провозглашает тосты за своих друзей,
Словом — все как всегда. Вдруг ко мне подходит тетя Липа:
— Аська, выйди на минутку! Я выбираюсь из-за стола и выхожу в коридор.
— Аська, что-то я нигде Мефистофеля не вижу! Боюсь, как бы не убежал, тут все приходили, двери настежь, он мог выскочить! Поищи его, может, он куда забился, столько народу в доме!
Тут за мной прибежала Мотька.
— Что такое?
— Да Тофик куда-то делся, тётя Липа волнуется, давай поищем!
Мы с Мотькой заглянули под все кровати, во все углы. Мефистофеля нигде не было. Неужели убежал? Мы выскочили на лестницу.
— Кис-кис! Тофик! Кис-кис!
— Давай поднимемся на последний этаж, — предлагает Мотька, — и пойдем вниз пешком. Может, он где-то сидит!
— Давай!
Мы поднялись на лифте на девятый этаж и стали спускаться по лестнице. Дошли опять до нашего этажа, Тофика не было.
— Может, Лорда взять с собой? Он его так любит!
— Идея!
Я взяла Лорда и сказала ему:
— Лорд, ищи Тофика! Ищи!
Лорд посмотрел на меня умными глаза-
Ми, заскулил и рванул вниз. На пятом этаже, возле дверей квартиры Феликса, лежала куча упаковочной бумаги, а на ней преспокойно сидел и умывался Мефистофель.
— Вот дурной! — воскликнула Мотька и уже хотела схватить его, как вдруг я заметила, что к замку из этой кучи тянется тонюсенькая проволочка.
— Мотька! Стой! Осторожно! — прохрипела я.
— Что? — Мотька отдернула руки, а Тофик как ни в чем не бывало спрыгнул с кучи и подбежал к Лорду, которого я с трудом оттаскивала подальше от двери. — Что случилось? Аська, в чем дело?
— Тихо! Я не знаю, но, по-моему, там бомба!
— Где?
— Видишь, проволочка к замку тянется, — прошептала я.
— Ой, правда! Аська, что же делать? — запаниковала Мотька.
— Быстро отведи животных домой и возвращайся!
— А ты?
— А я постою тут, чтобы никто случайно не сунулся.
— Позвать его?
— Пока не надо. Беги быстрей!
Мотька схватила Мефистофеля, вырвала
У меня Лордов поводок и буквально через минуту вернулась.
— Что дальше?
— Стой тут, а я вниз, к охранникам!
Я побежала, дожидаться лифта не было времени. Охранники в будке резались в карты.
— Ребята! Помогите! — сдавленно крикнула я.
— Что случилось?