- Товарищ старший лейтенант, ну что вы меня за дурака-то держите? Что я не понимаю... Вы боялись, что я кого-нибудь шлепну?
Молчит, смотрит на дорогу, потом повернувшись ко мне говорит:
- А ты уверен, что не стрельнул бы какого-нибудь, - крутит в воздухе пальцем, - скажем так "не русского".
Вздыхаю и, отвернувшись к окну, признаюсь:
- Нет, не уверен! Когда Тунгус погиб... я, наверное, не сдержался бы. Увидел бы какую-нибудь бородатую харю... или пристрелил бы, или зарезал...
- Вот! А ты говоришь! - и потеплевшим голосом. - Я понимаю тебя... но ты солдат, Егор... и дай бог, чтоб это была последняя потеря! Но надеяться на это не стоит... Знаешь, сколько у меня было таких потерь? Только я командир и не могу раскисать, потому что, на мне ответственность за тех, кто жив! - молчит, смотрит на дорогу и молчит, думая о своем.
- Говорят... потом привыкаешь, становишься равнодушней?
- Нет! Каждый раз как в первый... Каждого помню... - лицо командира меняется и из уголка глаза бежит слеза. - Нельзя привыкнуть к смерти... своих ребят! Может, это про врагов сказано? Тут заморачиваться не надо... Сделал работу и пошел себе дальше...
Сморгнув слезу, какое-то время молчит:
- Ты как? Не пристрелишь кого-нибудь? - с надеждой смотрит на меня.
- Все нормально, командир, не подведу... Переболел, смирился, теперь не кинусь... Но и жалости во мне не осталось... Я не подведу! - и, помолчав, добавляю. - На мне ведь ответственность за ребят, что живы...
Рогожин улыбается:
- А как парни тебя ждут! Барана у местных выменяли, шашлык маринуют... Помнишь коньяк, который вы с Тунгусом сперли у начштаба?
- Помню! - непроизвольно губы расползаются в улыбке. - Мы тогда решили вам свою крутость показать! Ну, Тунгус и предложил...
- Тунгус? А я думал твоя идея!
- Нет, Тунгуса! Очень он хотел вас удивить, вы же для него как бог были...
Оплетка на руле жалобно заскрипела, когда командир стиснул побелевшими, от напряжения, руками руль.
- Я знаю... - и, помолчав, вдруг грустно улыбнулся, - она у меня до сих пор лежит. На дембель вам подарить хотел... Теперь помянем Ваньку и Антона...
Тихий, весенний вечер: горит костер, тлеют угли в мангале, разносится дразнящий аромат томящегося над углями мяса... Ребята: сидят вокруг костра, старший прапорщик Иванов: колдует возле мангала. Рогожин разлил по стаканам бутылку коньяка. Вышло совсем по чуть-чуть, что такое пол литра на десять человек... Встал и, прокашлявшись, начал:
- Все знают происхождение этой бутылки? - парни грустно улыбаются, конечно, эту историю знают все. Ведь нашу добычу рубали всем коллективом! Командир качает головой: - Эх, не так она должна была быть распита... - и, поперхнувшись, севшим голосом продолжил, - Егор, Саня может вы, скажете?
- А можно я спою? - неожиданно предложил Саня. - Песня тут родилась...
- Я не против, песня это хорошо...
Сашке подали гитару, проведя пальцем по струнам, он начал:
- Простите если не слишком складно - уж как смог...
У могильной плиты, на потертой скамье,
Грустный парень сидит и вздыхает.
Он почти что седой, хоть и сам молодой
Слезы скорби с лица вытирает.
Что ты плачешь пацан молодой,
Или кто-то близкий, родной под могильной землей?
Мать любимая или отец,
Дорогая сестра или брат сорванец?
Да! Ответил боец молодой,
Близкий, родной человек под холодной землей.
Я его никогда не любил,
Он и в детстве всегда меня бил,
Но пришлося нам вместе служить,
На не нужной войне рядом быть.
Он и здесь меня задирал,
А потом между мною и смертью он встал.
В этот проклятый день, в бой мы рядом пошли,
Автоматы в руках, тяжкий груз на душе.
Грохот взрывов и посвисты пуль,
Это наша судьба и с нее не свернуть.
Грохот взрывов и посвисты пуль,
Это наша судьба и с нее не свернуть.
Сквозь прицел меня враг отыскал,
И свинцовую смерть в грудь мне послал.
Он увидел ее и собой заслонил,
Жертву крови за жизнь заплатил.
Он увидел ее и собой заслонил,
Жертву крови за жизнь заплатил.
У меня на руках умирал,
Лишь одно я ему повторял:
Я тебя никогда не любил.
Помнишь в детстве всегда меня бил?
Но пришлося нам вместе служить,
На не нужной войне рядом быть.
Ты и здесь меня задирал,
А теперь между мною и смертью ты встал.
Ты и здесь меня задирал,
А теперь между мною и смертью ты встал.
Голос становится тише и с последним аккордом замолкает. Проведя последний раз по струнам, Саня упирается лбом в гитару и молчит. А может тихонько плачет? Не знаю... Я вытер набежавшие слезы и посмотрел по сторонам... Кому соринка в глаз попала, кто что-то рассматривает на земле, низко опустив голову...
***
В огромном, шикарно обставленном кабинете, развалясь в удобнейшем кресле, сидел импозантный мужчина с бокалом дорогого коньяка в руке. Внешне довольно сложно определить его возраст, но навскидку не более сорока. Просто привычка следить за собой, позволяет поддерживать прекрасную физическую форму. Отхлебнув маленький глоточек, он обратился к своему другу и по совместительству начальнику СБ. Петр Олегович Битаров сидел в кресле напротив и с задумчивым видом дегустировал коньяк.
- Письмо пришло от нашего обормота, - слегка улыбаясь, произнес Анатолий Анатольевич Милославский.
- Да ты что? Когда? Толя, ты чего молчал? И вообще, почему я не в курсе? - встрепенулся тот.
- А оно два дня назад пришло, ты тогда еще в Питере по девкам бегал, - смеется хозяин кабинета.
- Да ну тебя! Ты же знаешь, что я вопросы решал. Что пишет хоть?
- Ты понимаешь, Петя, ничего нового.Скучно ему, видишь ли, - улыбается Милославский.
- А тебе не скучно? - ехидно вопрошает человек, по сути, являющийся вторым отцом парня о котором идет речь. Не имея своих детей, мужчина перекинул всю нерастраченную любовь и нежность на сына своего единственного друга, а в прошлом и командира. Судьбы этих трех людей были настолько плотно переплетены, что они стали одной семьей.
- Скучно, - кивает Анатолий Анатольевич. - Но знаешь, стало спокойней... Там-то намного меньше шансов, что его убьют... Ведь постоянно от охраны сбегал, гаденыш.
- Да уж... Это как мне пришлось постараться, чтоб его подставить, - Петр Олегович качает головой, - но ребята сделали все убедительно.
- Это да. Ты им премию выписал, надеюсь?
- Конечно. Ведь если бы не артистизм моих агентов, хрен бы мы Егорку в армию спихнули. Свалил бы куда-нибудь. Пока бы нашли... а он бы опять. Да хоть с поезда спрыгнул, ты ведь его знаешь, упертый как ты!
- Да-а-а... Аж стыдно немного, такие глаза у него были... Как у побитой собаки, - отец тяжело вздохнул. - Ерепенился, но вину чувствовал... Вот и поехал. Ну да ничего, потом повинюсь, главное, что его никто не достанет. А точно не найдут? - неожиданно заволновалсяон.
- Точно, точно. Все схвачено. По документам его отправили в тайгу, но по дороге к нему наш человек подошел, должен был голубым беретом поманить. Сам понимаешь, уж кто-кто, а твой сын всяко повелся бы. Но наш парень как всегда отличился и успел напиться на пересыльном.
В этот момент Милославский неодобрительно покачал головой, но только тяжело вздохнул, промолчав: горбатого только могила исправит. Тьфу-тьфу.
- Так вот напился и наблевал там на майора, - продолжил рассказ начальник СБ, - сам понимаешь, дело стало еще проще. А там учебка, которую курирует ГРУ. И адрес у нее липовый, все как всегда, через седьмое колено коридором. Заодно и дисциплине парня подучат, да и драться наконец-то тоже. А то грех сказать, мужик, а боится, что фейс подпортят... - мужчины весело засмеялись.
- Так погоди, а его от туда точно ни в какую "горячую точку не пошлют", - вновь заволновался отец.
- Прикалываешься? Он пять языков на отлично знает, еще несколько понимает. Никогда не поверю, чтоб ГРУшники его дальше штаба пустили. Вот ты бы что сделал?
- Я? Хм... Посадил бы на переводы пока срочник, а потом попытался бы на контракт развести. Короче сидел бы в секретке... Но такого ценного кадра близко бы к оружию не пустил, задабривая по-всякому и обещая золотые горы.
- Вот и я о том, товарищ полковник, - заулыбался Петр Олегович. - Но самое главное дисциплина там ого-го! Не таких обламывали. А то наш парень точно бы что-нибудь отмочил, и никаких денег не хватило бы отмазать.
- Да понятно это все. Все же докатиться до такого идиотизма, чтоб забивать электронным микроскопом гвозди, надо постараться... Но ты же сам понимаешь, беспокоюсь я. Хотя умом понимаю, а беспокоюсь... Не приспособлен Егорка к такой жизни, избаловали мы его. И ты в том числе...
Битаров сокрушенно развел руками. Вроде как: виноват, а что делать? По сути: мужчины вечно занятые делами, не могли уделять много времени воспитанию. Вот и упустили парня. А наказать по-настоящему рука не поднималась, ведь Егор так похож на маму... Которую оба безумно любили, один как жену и женщину, а второй как старшую сестру, которой у него никогда не было. Оба детдомовские, воспитывавшиеся вместе, только Анатолий старше на шесть лет. Так уж вышло, что все функции старшего брата выполнял он, защищал и оберегал. Вначале не давая в обиду малыша, потом в школе и наконец, поспособствовал тому, что уйдя в армию, Петр попал в его группу, так что обычную срочную он не служил, попав сразу же в цепкие лапы ГРУ. К тому времени двадцати четырех летний Анатолий, запримеченный спецслужбами еще в институте и переведенный с третьего курса в спецшколу, был уже старшим лейтенантом.Имел орден Красной Звезды и беременную жену, которая и заняла место старшей сестры в преданном сердце Петра. И как бы это странно не было, но воспринимать эту очень красивую женщину по другому, иначе, чем сестру, он не мог.
Но вот в девяносто втором году, когда Егору исполнилось семь лет, мужчины находящиеся в командировке получили сообщение, что Елизавета похищена вместе с сыном. Для ее спасения требовалась самая малость... Предать Родину...
То, чего полковник Милославский и капитан Битаров сделать не могли. Ибо майор Милославская никогда бы не простила их за это, да и поверить в то что заложников оставят в живых было трудно.Поэтому в течении двух дней был насмерть запытан один высокопоставленный чиновник и помножено на ноль еще некоторое количество чинуш и бандитов рангом помельче. Но место где держали заложников, было найдено. Милославский всегда умел окружить себя преданными людьми.
Это был загородный дом одного из партийных бонз, уже во всю приступившему к распилу... И все бы было хорошо, куда каким-то там бандитам против настоящих профи... Но вот кто-то их слил. И бойцов спецназа встретил шквальный огонь... А потом когда стало ясно, что профи все же давят превосходящих им числом противников, прозвучал взрыв...
Надо ли описывать, что испытывали в тот момент друзья, потерявшие все, что им было дорого? И кто его знает, как повернулась бы их судьба и что они сделали, если бы не Сашка Развозжаев.
- Товарищ полковник, там один живой. Грохнуть хотел суку, а он говорит, что знает, где малец!
- Что? - равнодушно спросил Анатолий, не осознавая, что происходит.
- Я говорю, нет здесь Егора, вчера увезли. Подстраховаться решили, в лесуон в сторожке...
Тело Лизы нашли в подвале дома, обгоревшее до неузнаваемости. Только по часикам и браслету, с сережками и смогли опознать. А Егор? Что Егор? Конечно же, освободили, что такое четыре охранника против злых как черти спецов? Да ничего.
А вскоре Анатолий и Петр покинули службу, не желая служить новой власти. Однако имея прочные связи и преданных людей - очень быстро, заняли высокое положение в новом мире...
Вынырнув из болезненных воспоминаний, Петр Олегович глотнув коньяка с тоской произнес:
- Да понятное дело, пороть надо было... Но как посмотрю в его глаза, так Лизу вижу...
- Да, Петруха, не сберегли мы...
Мужчины замолчали, грустно глядя друг на друга, потом синхронно допив остатки коньяка, посидели немного, и вновь наполнив бокалы, продолжили свой разговор.
- Нет. Правильно мы поступили, Петя. Это же охренеть можно, пока Егора нет уже два покушения!
- Три.
- Что три?
- Три покушения.
- А я, почему не в курсе, - удивился Милославский.
- Теперь в курсе. Мои парни не зря твой хлеб трескают, как раз пока я в Питере был, взяли на подготовке... Сейчас в подвале прессуют, кто и чего...
- Думаешь, узнают?
- Сомневаюсь. Да и что могут знать эти шестерки?
- Премию ребятам не забудь!
- Да уж как водится...
Вновь помолчали, раздумывая о превратностях судьбы.
- Что психологи говорят? - задал очередной вопрос хозяин кабинета.
- Все по-старому. Говорят, что письма пишет вполне спокойный и уравновешенный человек, может слегка уставший и неудовлетворенный, но для солдата это нормально. Прикинь, уравновешенный!? Это Егор то? Нет. Однозначно, армия ему на пользу идет! Конечно, если в письмах прорежется паника, а она прорежется, если ему будет светить что-то опасное. Тогда конечно озаботимся.Ты же знаешь своего сына? Признай, трусоват он...
- Что есть, то есть, - соглашается отец. - Еще есть, какая информация?
- Да вроде ничего такого. Конверты по всем признакам вскрывают. В тексте никаких подробностей, все признаки секретной части. Если и не на бумагах, как пишет, то точно охраняет объект какой-нибудь. Тут ведь самое приятное, что Егор не там где по документам... А возле той части, где он якобы служит, наши ребята пасутся. Ну, да ты в курсе, что двоих уже взяли...
- Да. Ты говорил. И тоже глухо?
- Глухо. Под репортеров маскировались, типа за экологию борются.
- Угу... И что?
- Они в округе шастали, подходы искали... Причем репортерами они оказались самыми настоящими. Вот мы их и отпустили, мало ли, вдруг заказчики прорежутся? Но пока глухо... Но польза несомненная есть!
- В том, что наши "доброжелатели" уверенны, что Егор там?
- Да! Заметь письма то тоже через эту часть идут, я потому эту учебку и выбрал.
- Эхе-хех... Жаль, что нельзя узнать, что и где Егорка... Мигом спалимся. Стоп, а он случайно не в этой части? А то может, мы сами себя перехитрили?
- Да нет, - засмеялся начальник СБ. - Я же из дома звоню регулярно в часть, там Серега Ремизов рулит, ну да ты ж его знаешь! И хоть линия защищенная, он по честному рассказывает, как там Егор служит...
Мужчины довольно засмеялись. А что? Егор в безопасности. Враги в неведении, а уж найти и разобраться с ними дело времени.
- Я вот что думаю, - Милославский потер подбородок и задумчиво поинтересовался: - А если Егор действительно контракт подпишет?
- И что? Для тебя это проблема?
- Смеешься? Мне контора должна как земля колхозу, сына уж точно вернут, - засмеялся бывший полковник ГРУ. - Но вот если он сам захочет? Что тогда делать будем?
- Хм... Толь, а может по мере поступления? В конце концов, это будет поступок! Чего я от твоего сына ну никак не ожидаю. Мне кажется, он дни считает до дембеля. Там ведь баб нету, а это такой аргумент, что никакие золотые горы не перевесят. Да и какие там могут быть горы? Он за вечер на баб может спустить больше, чем иной генерал за месяц зашибает...
- Ну, давай выпьем, - улыбающийся Милославский поднял бокал. - За то чтоб два года быстрее пролетели, и мы наконец-то, нашли того, кто так сильно хочет умереть!
ГЛАВА ПЯТАЯ
А у меня появилось "погоняло". Сам виноват: ведь наш "разговор" с Рогожиным, тогда во время боя, кто-то из парней "подслушал". И я стал Мажором. Хотя почему бы и нет, как это ни странно, но негативного окраса здесь не присутствует. Даже оттенок некоторого уважения: я ведь здесь с ними... Так что, пусть будет!