Константин Константинович Сергиенко
Картонное сердце
Повесть-сказка
Рисунки Виктора Пивоварова
* * *
С чего бы начать нашу повесть?
Быть может, с того, что над городом собрались тучи и пошёл дождь? Когда на землю падают первые капли, цветы раскрывают свои лепестки, и прохожие накрываются зонтами. По улицам бегут ручейки, бегут и прохожие. Для ручейков бегать по улице одно удовольствие, а прохожие смотрят на это по-разному. Маленькие прохожие, например, любят побегать под дождём.
Только один маленький прохожий совершенно не любил бегать под дождём. Смотрите, как неумело прыгает он через лужи. Очень смешной прохожий, верней, пробегающий, а точнее, пропрыгивающий.
Смотрите, как он отчаянно машет тросточкой и старается увернуться от каждой капли дождя. Но подождите над ним смеяться. Когда вы узнаете, что маленький прохожий сделан из картона, а одежда его сделана из бумаги, вы поймёте, почему он боится дождя.
Возьмите картонку, облейте её водой, что получится? Ничего хорошего. Поэтому не смейтесь над картонным прохожим, пробегающим, или, как там его, пропрыгивающим. Запомните его хорошенько, это наш герой. Он и продолжит нашу повесть Картонный Человечек.
* * *
Кажется я сильно промок. С неба полилась вода, и, пока я бежал к подворотне, ноги стали как ватные, тросточка погнулась, а на куртке появились синие подтёки.
Я спрятался в подворотне, но здесь дуло. Я замёрз, очень замёрз, да и устал, признаться. Я попробовал разогнуть, тросточку, но она стала как тряпка.
Где бы погреться немного? Когда с неба течёт вода, мне нездоровится и грустные мысли приходят в голову. Вчера я потерял пуговицу, сегодня испортилась тросточка.
В подворотню вошли два кота и стали говорить о своих делах. Один заметил меня и сказал:
— Гляди-ка, да он картонный.
А другой пригрозил:
— Иди отсюда, картонный, это наша подворотня!
Но куда же я мог идти? Ноги совсем не двигались. Я и так еле стоял, прислонившись к стене.
— Я вас приветствую, — пробормотал я. — Нельзя ли переждать дождик в вашей подворотне?
Коты засмеялись хрипло.
— Он нас приветствует, — сказал один. — Как думаешь, если его пожевать, он вкусный?
— Один раз я жевал коробку от конфет, — ответил другой, — но она меня не приветствовала.
— Давай попробуем, — сказал первый.
Они не шутили. Коты бывают злые. Плохо бы мне пришлось, но в подворотню вбежал лохматый нёс. Он увидел котов и зарычал:
— Опять пришли в мою подворотню?
Коты зашипели, пёс стал их гнать, а я почти без сил выбрался из подворотни, прислонился к какому-то ящику и тут услышал скрипучий голос:
— Глубокоуважаемый путник, точнее сказать. путешественник, а может быть, просто прохожий… э-э… думаю, что не ошибаюсь, если не называю вас мореплавателем. Но если ошибся, прошу меня извинить. Э-э… Возможно, силы ваши иссякли, так сказать, истощились, убавились. Мне кажется, это так. Но если ошибся, прошу меня извинить.
— Кто это говорит? — спросил я слабым голосом.
— Это говорю я, Деревянный Ящик. Не собираюсь навязывать вам долгую беседу, но если вы не против передохнуть, отодвиньте фанерку за вашей спиной. Фанерка на одном гвозде, и если вы её отодвинете, то можете залезть ко мне. Вернее, проникнуть. Если вас обижает слово «залезть», прошу меня извинить.
Я отодвинул фанерку и очутился внутри Деревянного Ящика. Здесь было намного теплее, я сразу согрелся, и меня потянуло в сон. Деревянный Ящик что-то мне говорил, но я уже не слышал.
Мне снилось, как чьи-то заботливые руки меня одевают. Застёгивают синюю курточку, поправляют шляпу и дают тросточку. А чей-то ласковый голос напевает:
Мой Картонный Человечек,
Будет вторник, будет вечер,
На столе зажжётся лампа,
Я махну тебе в окно.
Человечек мой Картонный,
Приходи ко мне во вторник,
На столе зажжётся лампа,
Я махну тебе в окно.
Я слушал этот ласковый голос и мне было хорошо.
* * *
Пусть спит наш Картонный Человечек, он так намаялся за день. Легко ли сказать — вдруг оказаться без крова! Как это получилось, мы и сами не знаем.
Может, он жил в кукольном театре, вышел погулять и заблудился. Может, сбежал из магазина игрушек. А может, приехал из другого города и забыл, к кому и зачем приехал. Голова-то у него картонная.
Пускай себе спит. А потом заглянем в подвал одного дома поблизости. Там мы увидим двух неразлучных котов, Умника и Проказника, тех самых, что собирались «пожевать» Человечка.
Коты, как всегда, замышляли тёмное дело.
— Ты любишь, проказничать, — говорил Умник, — но проказничать надо с умом. Проказа должна быть умной.
— Пора его проучить, — проворчал Проказник.
Они говорили о Дворнике, который любил собак, а котов прогонял метлой.
— Учить надо с умом, — сказал рассудительно Умник. — Кому он выносит каждое утро объедки?
— Лохматому, — сказал Проказник.
— А кому они должны достаться?
— Нам.
— Если он упадёт на лестнице, куда посыплются объедки?
— Под лестницу.
— А кто будет сидеть под лестницей?
— Мы.
— Ты неглуп, — сказал Умник. — Теперь, сообрази, почему Дворник упадёт?
— Потому что подскользнётся, — ответил Проказник.
— А почему подскользнётся?
— Потому что на лестнице будет скользко.
— А почему на лестнице будет скользко?
Проказник задумался.
— Вот тут тебе не хватает ума, — сказал Умник. — Подскользнётся он потому, что кто-то разольёт на лестнице бутылку масла, которая стоит у дворницкой.
— У дворницкой, — повторил Проказник.
— Думать надо с умом, — сказал Умник. — Ум — это главное в жизни. Думай больше, Проказник. Чем больше думаешь, тем больше мыслей приходит в голову. Чем больше мыслей, тем больше их надо обдумывать
Так говорил кот Умник, а кот Проказник внимательно его слушал.
* * *
Утром меня разбудил Деревянный Ящик.
— Глубокоуважаемый спящий, — сказал он, — позвольте вам сообщить, вернее, заметить, точней, намекнуть, что наступило утро. Во всяком случае, оно наступает, так сказать, приближается, а ещё точнее… Но, может быть, я слишком навязчив?
В носу у меня защекотало, и я сказал:
— Апчпок!
— Вы чихнули! — воскликнул Деревянный Ящик. — Впрочем, я не хотел вас обидеть. Нет-нет, ни в коем случае. Вы просто почесались.
— Апчпок! — сказал я. — Я вас… апчпок!.. приветствую.
— Мне кажется… — Деревянный Ящик заволновался. — Мне чудится, будто, вы чихаете. Если это так, если я не ошибаюсь… Но может быть, я ошибаюсь? В таком случае беру все слова обратно.
Деревянный Ящик волновался за моё здоровье. Он оказался очень гостеприимным и предложил жить у него сколько угодно. Много лет на Ящике висит Крепкий Замок, крышку не открывают, а секрет с фанеркой никому не известен.
Крепкий Замок был не очень доволен. Он хлопал по Ящику железным боком и скрежетал:
— Я на то и подвешен, чтоб никого не пускать. Я очень крепкий!
— Апчпок! — опять сказал я. — Апчпок!
— Вы заболели! — воскликнул Деревянный Ящик. — Вам нужно лечиться!
Я согласился. И вправду, очень щипало в носу.
— Скорее, скорее идите лечиться! — волновался Деревянный Ящик.
Я вылез из Ящика и пошёл.
Я долго ходил он городу и наконец увидел надпись: «ДОКТОР ВОРЧУН. ЛЕЧЕНИЕ ЦВЕТАМИ». Здесь я и решил полечиться.
— Ну? — сказал доктор Ворчун. — Чем порадуете?
— Апчпок! — сказал я. — Я вас приветствую.
— Я лечу только цветами, — проворчал доктор. — Понюхайте вон тот кактус… Да ближе, ближе! Вставьте иголку в нос!
Я вставил в нос иголку.
— Не проходит? — спросил доктор.
— Апчпок! — сказал я.
— Странные звуки, — сказал доктор Ворчун. — Быть может, у вас перебои в сердце? Какое у вас сердце?
— Обыкновенное, — сказал я, — картонное.
— Картонное? — Он строго посмотрел на меня. — Вроде картонного цветка?
— Вроде коробочки, — поправил я.
— Коробочки? — воскликнул он. — Но это совершенно ненормально! А потом, я не лечу коробки. Сердце должно быть похоже на розу, дорогой мой, на розу!
— Апчпок! — сказал я.
— Я лечу только цветами, поскольку всё происходит от цветов, — сказал доктор Ворчун. — Печень — от махровой гвоздики, селезёнка — от лилии, а лёгкие — от гладиолуса. Сердце, как я уже сказал, происходит от розы, а сам человек — от древнего цветка астролябус.
— Апчпок! — сказал я.
— Что касается картонной коробки, то она происходит от картона и в лучшем случае от коробки. Вы не туда попали. Прощайте.
— Мои поздравления, — пробормотал я и побрёл домой к своему Деревянному Ящику.
* * *
Знал бы доктор Ворчун, какое несчастье ожидает его дома! Знали бы два неразлучных кота, Умник и Проказник, что их «умная проказа» окажется всего-навсего глупым безобразием!
Не Дворник подскользнулся на разлитом масле и даже не тот Мальчик, который швырял в котов камнями.
Все жильцы дома обошли, обежали, перепрыгнули разлитую на ступеньках лужу. И только одно Девочка не посмотрела под ноги. Та самая Девочка, которая однажды помогла Проказнику.
Она подскользнулась и упала. Упала и стукнулась о ступеньки. Да так и не смогла подняться. Её уложили в постель и вызвали докторов.
Но всё было напрасно. Девочка не могла подняться, она лежала и смотрела в потолок. Все доктора хором сказали, что болезнь неизлечима. Девочка будет лежать всю жизнь.
Только один доктор Ворчун, её папа, не потерял надежды. Он верил в лечение цветами. Но какой цветок поможет девочке, доктор Ворчун не знал.
* * *
Девочка лежала и смотрела в потолок. Первое время она не могла даже повернуть голову. Потолок был для неё всем, что она видела.
Глядя на потолок, Девочка научилась определять время и даже погоду. В нём отражалось небо, пасмурное или ясное, ветер пробегал невидимой волной. В холодные дни потолок как бы поёживался, в тёплые чуточку розовел от удовольствия.
Ночью там проносились отсветы фар и трепетали неясные звёзды.
Теперь Девочка по другому слышала. Крики ребят во дворе, шум деревьев и лопотание дождя — всё это слышала она и раньше. Но никогда не доносилось до неё бормотание Деревянного Ящика, а он, как известно, большой любитель поговорить сам с собой.
— Да, были, были времена, — слышала Девочка. — Осмелюсь заметить, глубокоуважаемые, и мы не лыком шиты, скорее сбиты гвоздями, стянуты скобами. Да, замечательными старыми гвоздями и скобами, каких нынче не делают. Впрочем, если слово «нынче» оскорбляет ваш слух, прошу меня извинить…
Девочка слышала скрипучую песенку, которую напевал Крепкий Замок.
Мы замки,
Мы замыкаем,
Охраняем, не пускаем.
Держим дужкой,
Как за ушки,
Две железные петли,
Чтоб расстаться не могли.
Э-эх, служба!
Но самое странное, что Девочка слышала всё, что рассказывал Картонный Человечек. Это доносились до неё неясно, как бы во сне, но всё же она различала слова, хотя Картонный Человечек не выкрикивал их на весь двор, а скорее произносил про себя.
* * *
Я очень подружился с Деревянным Ящиком. Это добрый, умный и тёплый ящик. Когда-то он жил в доме, но стал ненужным, и его поставили во дворе.
Крепкий Замок тоже ко мне привык. Его так давно повесили, что он покрылся ржавчиной.
— Я очень крепкий, — говорит Крепкий Замок. — Несмотря ни на что, я верен своим убеждениям. Моё убеждение — никого не пускать.
Время шло, и я выздоровел. Теперь я не говорил «Апчпок!» через каждые два слова. За эти дни я разобрался, что навалено в Деревянном Ящике: старые газеты, журналы, коробки, банки, железки и даже пальто с меховым воротником.
Из этого пальто я сделал уютную постель. Теперь и холода не страшны, можно накрыться меховым воротником.
— Глубокоуважаемый постоялец, — говорил Деревянный Ящик, — иначе сказать, жилец, а точнее, квартиросъёмщик… Если слово «квартиросъёмщик» вас задевает, прошу меня извинить. Словом, я хотел сказать, что… Но может быть слово «что» вас не устраивает? Я могу обойтись без него. Моя мысль состоит в том, э-э, если выбросить слово «что», в том, э-э… к сожалению, без этого слова я не могу закончить свою мысль…
Пока он заканчивал свою мысль, я тихонечко вылезал и шёл прогуливаться по двору. Как-никак теперь я здесь живу. Надо знать место, где живёшь.
Двор окружают дома. В середине двора деревья и песочница, тут играют дети. Однажды я пробовал поиграть с ними, но дети так разыгрались, что порвали мне курточку и смяли шляпу. Пришлось держаться от них подальше: одежда у меня такая непрочная.
В другой раз жильцы сажали во дворе кусты и деревья. Я тоже захотел что-нибудь посадить. В Деревянном Ящике нашлась лопатка, не очень тяжёлая, как раз мне по руке.
Я вышел со своей лопаткой и принялся копать вместе со всеми. Земля оказалась очень твёрдой, а может быть, мне досталась тупая лопатка. Я копал изо всех сил, но никак не мог выкопать и крохотной ямки.
Надо мной стали смеяться. Ямки у них получались куда глубже, а самую большую яму выкопал доктор Ворчун. Он копал и копал; его просили остановиться, но доктор Ворчун всё копал и с головой ушёл в свою яму.
Его еле вытащили. Доктор Ворчун был очень угрюмый, он сказал, что мог бы прокопать землю насквозь: может на той стороне земли растёт цветок, который вылечит его дочку.
Со мной он был тоже суров:
— С вашим картонным сердцем нечего здесь стараться. Да и лопата у вас деревянная. Запомните, любезный: сердце похоже на розу, а не на коробку.
Он ушёл тяжёлыми шагами, а я так устал, что еле дотащил лопатку к Деревянному Ящику.
* * *
— Слышал, что получилось? — спросил Умник.
— Кто-то подскользнулся, — сказал Проказник.
— Кто-то, да не тот, — сказал Умник.
— Я их всех не люблю, — сказал Проказник, — и всем буду пакостить.
— Вот это глупо, — сказал Умник, — всем не напакостишь. Пакостить надо с умом. А потом, какая у тебя причина их не любить?
— Я не люблю их за то, что они любят собак. Собаки продажные твари. Они служат за кусок колбасы. Люди хотят, чтоб им все служили. Но я не буду служить даже за банку сгущённого молока.
— Ты горд, — сказал Умник. — Но знаешь ли ты, кто поскользнулся?
— Мне всё равно, — сказал Проказник.
— Поскользнулась та Девочка, которая спасла тебя от Лохматого. Помнишь, как она взяла тебя на руки, когда Лохматый припёр тебя к стене? Ты чудом уцелел.
— Это она поскользнулась? — спросил Проказник.
— Да, она поскользнулась и теперь не может вставать. Тебе её жалко?