— Прекрасный фокус-мокус. Запомним…
Гум-Гам — это он, конечно, наблюдал игру Максима, — морщась, оглядывал новые маски.
— По-моему, немножко глупые и грустные лица. Великий Фантазер чуть ошибся… Пусть они будут поумнее, повеселее, — бормотал Гум-Гам.
Он с минуту подумал и потом щелкнул пальцами:
«Р-раз!» Маски над прилавком стали голубыми.
«Ха-ха! — веселился в своем углу Гум-Гам. — Кажется, я узнаю эти забавные лица. Вон тот, курносый, — Тин-лин. А строгий, задумчивый вылитый мой старший брат Кри-кри. А это что за симпатичный игрун? Неужели это я?.. Ну, теперь все в порядке: торговля пойдет нарасхват…»
— Это вы мне заворачиваете? — раздался возмущенный голос. — Я платил за Буратино и гадкого утенка, а вы мне заворачиваете какие-то синие привидения!
— Извините, сейчас поменяю, — бодро сказал продавец. Он обернулся и оторопел: на полках висели одни голубые маски.
— Василь Кузьмич, — позвал Степан Степанович, — где-то была коробка с масками.
Нагнувшись, продавцы извлекли пыльную коробку. Они долго возились под прилавком и вылезли очень хмурые.
— У нас все маски одинаковые, — буркнул Степан Степанович. — Если вам не нравятся, верните чек в кассу.
— Безобразие! — возмутился покупатель и двинулся к кассе. — Ведь я покупаю детям!
— Вечно эти взрослые сердятся, — удивился Гум-Гам и вышел из магазина. — Он хочет обрадовать детей гадким утенком. Чудак!
А в это время Максим, Мишка и Сергей, бережно неся свои маски, вбежали во двор и остановились в недоумении: весь двор смеялся. Смеялись школьники с портфелями, смеялись взрослые на балконах и в окнах, смеялись дети, катаясь по зеленой траве. Подходили прохожие, спрашивали: «Вы не знаете, почему все смеются?» И сами начинали хихикать… На двор напала эпидемия смеха.
И началась она как будто с пустяка: из подъезда выскочил Петя Зайчиков, а за ним бабушка с поварешкой. Они побежали вокруг клумбы, но Зайчик так уморительно подскакивал, а бабушка так лихо размахивала поварешкой, догоняя внука, и так грозно кричала: «Где мой обед? Куда ты девал суп?..» — что ребята, наблюдавшие эту сцену, захохотали. Они смеялись так заразительно, что выглянувшие из окон взрослые не могли удержаться от смеха, а в школе прервались занятия. Никто не понимал, о каком супе идет речь и почему белоголовый мальчишка, оглядываясь, выразительно показывает на свой рот, — все продолжали смеяться.
Одни смеялись потому, что видели бег с поварешкой, другие — потому, что любили смеяться, третьи — потому, что смеялись остальные. Уже Зайчик и бабушка, забыв о супе, который исчез из кастрюли, присоединились ко всеобщему веселью, уже наши три друга с масками стали смеяться, — эпидемия смеха не утихала. «Хи-хи-ха-ха…» — звенело над двором.
Взвыла сирена, влетела машина с красным крестом. Из «скорой помощи» вылез голуболицый доктор в белом халате и, посмотрев на смеющихся, хлопнул в ладоши:
— Все понятно!
Увидев доктора, перестали смеяться взрослые, за ними — школьники, а кое-кто закричал:
— Гум-Гам! Привет, Гум-Гам!
Доктор поднял руку и, приятно улыбаясь, сказал в полной тишине:
— Смейтесь на здоровье! Десять минут смеха полезнее, чем стакан сметаны.
Доктор что-то записал в своем блокноте (разумеется, новую игру), вскочил в машину и уехал. Взрослые сразу успокоились, а дети, захватив с собой Зайчика, помчались на улицу. Осталась одна бабушка: она разыскивала в траве утерянную поварешку.
Фантазер был раздосадован, что он не рассмешил целый двор. Не из-за него, а из-за Зайчика прикатил Гум-Гам в докторском скафандре, чтобы научиться играть в смех. Максим даже обиделся на Зайчика, который ни в чем не был виноват.
Максим и не подозревал, что его друг — веселый доктор — удирает сейчас на «скорой помощи» от милиции. Кто знает, почему милицейский мотоцикл помчался с перекрестка за белой машиной. Обычно машине с красным крестом всегда свободный путь на перекрестках. Но тут милиционеры, проводив взглядом быструю машину, засвистели и вскочили на свой мотоцикл. Вот это была гонка по самой середине широкой улицы! «Скорая» выла, все машины тормозили, светофоры заранее включали зеленый свет. А сзади торопливо трещал мотоцикл.
Потом «скорая» свернула в переулок. Мотоцикл, резко сбавив скорость, последовал за ней.
Это был тупик. Обычный, очень короткий переулок упирался в широкий дом. Мотоцикл торжественно прострекотал до самых ворот дома. Ворота были закрыты. «Скорой помощи» в переулке не было.
Милиционеры, осадив мотоцикл, внимательно осмотрелись. На тротуаре стояла детская коляска. Рядом с коляской — мальчишка в белом халате: наверное, школьник, убежавший с урока. И все. Никаких больше машин, никакого транспорта.
Мотоцикл трижды объехал пустынный переулок и, недоуменно стрекоча, выкатил на улицу…
Ну и натерпелся страху Гум-Гам! Он был совсем не рад, что ввязался в эту игру со смехом. Еле улизнул от милицейского мотоцикла! Даже белый халат не успел снять.
— Не умею я играть со взрослыми! — пробормотал Гум-Гам.
Гум-Гам оставил на тротуаре детскую коляску, которая несколько минут назад была быстроходной «скорой помощью», и направился в знакомый двор. Вдруг он удивленно поднял голову: ветер нес ему навстречу синюю фольгу. Гум-Гам усмехнулся: кто-то жевал сейчас лунад и выбросил обертку в окно.
…Голубая фольга «Я ВСЕ УМЕЮ» усеяла тротуары, садовые дорожки, лестницы.
«Я ВСЕ УМЕЮ» — подметали дворники с утра до вечера.
«Я ВСЕ УМЕЮ» — разносил ветер по городу.
АВТУК
— Я самый неудачливый в мире, — жаловался Гум-Гам другу. — Ничего у меня не получается. — Мои маски никому не нравятся. Милиция почему-то гоняется за мной… И еще этот глупый зеленый лук!
— Какой лук? — спросил Максим.
Гум-Гам рассказал, чем кончилась его игра в маски и смех, и не хотел упоминать нелепую историю с луком, но случайно проговорился. Он был в белом халате, надетом поверх скафандра, — веселый доктор еще час назад, а теперь — несчастный игрун.
Оказалось, Гум-Гам подсмотрел, как Максим наказал трех драчунов, и сказал себе: ну, теперь я могу подшутить над любым грубияном. За воротами он увидел ужасного, как ему показалось, грубияна. У овощного ларька человек в серой шляпе сердито выговаривал продавщице: «Ну разве это зеленый лук? Это прошлогоднее сено, а не лук!» Покупатель размахивал каким-то грязно-желтым пучком, и очередь за его спиной грозно гудела. Как вдруг покупатель схватился за голову, и все ахнули, из шляпы, новой серой шляпы сердитого человека, пробивались сочные перья превосходного зеленого лука. Тут поднялся такой шум, что Гум-Гам перепугался и решил: нет, ему ни за что не победить грубияна! И он незаметно исчез…
— Но почему ты решил, что он грубиян? — спросил Максим, размышляя об этой странной истории.
— Он говорил грубое слово «лук»! — убежденно произнес Гум-Гам. — И очень грубым голосом.
Максим рассмеялся. Они сидели в беседке, скрытые от всего мира зеленой вьющейся стеной. Там, за этой надежной стеной, ходили из магазина в магазин покупатели, наблюдала за автомобильным порядком милиция и любитель свежего лука возмущенно обрывал со своей шляпы сочные перья.
— Ты обидел этого человека, — серьезно сказал Максим. — Когда кто-то говорит «лук», «морковь» или «репа», он просто хочет лук, морковь или репу. Но если кто-нибудь говорит «собака», а рядом никакой собаки нет и в помине, значит, этот человек ругается. Понимаешь?
Гум-Гам тяжело вздохнул:
— Не понимаю… Раньше я всегда только выигрывал, и вот пожалуйста: что-то со мной случилось… Ничего я не понимаю… Может быть, я нарушил запрет?.. Может, на меня сердится Автук?
И сразу же после этих слов для Максима пропал весь привычный за зеленой стеной беседки мир и возник другой — мир спокойного голубого пространства, с кочующими шарами домов, с одиноким стариком на летящем неизвестно куда облаке, с вечным утренним солнцем.
— У вас еще не наступило «завтра»? — спросил Максим.
— Нет, не наступило. — Гум-Гам покачал головой. — Я думаю, оно никогда не наступит.
— Не наступит… — задумчиво повторил Максим.
Гум-Гам огляделся по сторонам, шепотом сообщил:
— Я узнал… Я узнал, кто остановил время…
— Кто? — Максим от волнения подскочил.
— Его звали Почемук…
— Почемук, — произнес вслед за другом Максим.
— Может быть, я неправильно говорю. Наверное, его звали Поче-мук… Мне рассказал Кри-кри, а он старше меня, он помнит, как это было… Однажды Поче-мук взял да и разобрал на части свой автомат. Я, кажется, говорил тебе, что на день рождения нам всем дарили Автук. И у Поче-мука был свой Автук. Но он хотел узнать, что у Автука внутри, и сломал его.
— Вот молодец!.. А что оказалось внутри? — возбужденно сказал Максим.
— Тс-с! — Гум-Гам приложил к губам палец. — Это страшная тайна…
— Тайна?
— Страшная тайна, — повторил Гум-Гам. — Потому что никто этого не видел.
— А-а, — разочарованно протянул Максим.
— Ты ничего не понял, Максим! — возмутился Гум-Гам, увидев скучное лицо друга. — Ты не понял самое главное: почему эта тайна — страшная.
— Ну! — нетерпеливо сказал Максим.
— Слушай! Он, этот несчастный Поче-мук, когда развинтил свою машину, перестал с нами играть и не выходил из дома. А потом однажды он подошел к окну, увидел Кри-кри и попросил у него зонт.
— Зачем зонт?
— Он спустился с этим зонтом на землю, чтобы охотиться на диких зверей.
— На диких зверей? Здорово! Он смелый человек, ваш Почемук! — убежденно сказал Максим.
— Просто он не мог жить без Автука так, как жил раньше, — пояснил Гум-Гам. — Ведь у него ничего больше не было. Никаких вещей, даже еды.
— И что же тут страшного?
— Это было утром… — продолжал Гум-Гам. — Конечно, утром! Сначала все ребята очень удивились, как бесконечно тянется утро, и ждали, когда наконец зайдет солнце. Но оно все светило, все слепило нас. И сейчас оно на том же самом месте…
— Время? — догадался Максим.
— Да, время, — вздохнул Гум-Гам. — Оно остановилось.
— А где твои родители? Где все взрослые? — спросил Максим.
— Они делают то, что делали… когда остановилось время. Завтракают, читают газету, говорят по телефону и никак не могут закончить свои утренние дела.
— Надо найти Почемука! — решительно сказал Максим.
— Ну да, найдешь его… — горько протянул Гум-Гам. — Никто даже не представляет, где эта страшная земля.
— Ты говорил, что твой Автук все знает. Все умеет и все знает.
— Его нельзя спрашивать! — напомнил Гум-Гам.
— А ты спрашивал его хоть о чем-нибудь?
— Нет.
— Чего ж ты боишься! — упрекнул Максим друга. — Ты ведь не трус.
Гум-Гам внезапно поголубел, встал со скамейки.
— Я не трус! — насупившись, произнес он. — Ты знаешь, как я пробивался через космос, чтобы найти тебя. Ты знаешь, что я схватил тебя, когда ты летел к земле…
— Знаю! — твердо сказал Максим. — Знаю о тебе все, и ты знаешь обо мне все… Но, — тут Максим вздохнул, — я еще никогда не видел твой Автук… А я так хотел поиграть с Автуком!
— От друга я ничего не скрываю, — чуть удивленно произнес Гум-Гам. Хочешь поиграть с Автуком — пожалуйста. Только по правилам…
— Я как будто умею играть и не проигрываю… — напомнил Максим.
— Да, ты умеешь играть, — согласился Гум-Гам. — Я с удовольствием покажу тебе Автук. Фьють — и ты дома!..
— Я уже привык путешествовать туда и обратно, — весело заметил Максим.
— Вот он! — с гордостью сказал Гум-Гам.
В этой комнате был только Автук — до самого потолка, из сверкавшего стекла или металла, с множеством кнопок. Максим никак не ожидал, что всемогущий Автук, который один во всем воздушном городе, один во всей СТРАНЕ БЕЗ ПОЧЕМУ может ответить ПОТОМУ ЧТО, — этот мудрый Автук всего-навсего машина. Хоть и огромная, таинственная, красивая, но… машина.
Максим был растерян. Он, конечно, схитрил, сказав, что будет играть с Автуком. Он решил спросить Автука о самом важном для Гум-Гама — о пропавшем времени. Он был готов даже сразиться с Автуком, если тот нападет на него. Но сражаться с машиной глупо.
На всякий случай Максим вяло сказал:
— Привет, Автук…
Тот, разумеется, кнопкой не щелкнул в ответ.
Неужели этот Автук сорвал с него летающий бант? Наверное, бант соскользнул сам собой, и потому Максим стал падать вниз.
— Что бы ты хотел, Максим? — торжественно сказал Гум-Гам. — Автук может сделать что угодно. Я дарю тебе любой подарок.
Максим неожиданно для себя попросил:
— Портфель.
— Бр-р… — поежился Гум-Гам. — Ну ладно, портфель так портфель пожалуйста!
Он нажал на кнопки, и Автук приятно засветился изнутри, пустив на стены и потолок синих зайчиков. Распахнулась блестящая дверца, и Гум-Гам подал гостю новенький портфель.
— Держи!
— Спасибо. — Максим удивленно разглядывал подарок.
— Если хочешь, я тебе подарю тысячу таких портфелей, — пообещал Гум-Гам. — Что тебе еще нужно, Максим? — щедро продолжал хозяин Автука.
И тут Максим вздрогнул, вспомнив что-то, побледнел от волнения. Сделал шаг вперед, хрипло сказал:
— Коня! Я очень хочу белого коня…
— Деревянного или пластмассового? — спросил Гум-Гам.
— Живого!
— Живых Автук не делает, — вздохнул Гум-Гам.
В этот момент Максиму показалось, что мимо него процокал по гладкому полу белый скакун. Процокал рядом с Автуком, скакнул в окно и уплыл по воздуху. Один, без всадника. Вон он — снежное облачко тает в синем небе.
Эх, не удалось прокатиться Максиму на белом коне…
Не конь процокал мимо Максима — так громко стучали ботинки Гум-Гама. Он прибежал из соседней комнаты с растрепанной толстой книгой и, заглядывая в нее, затрещал кнопками Автука.
— Ша. Шахматы. Получай, Максим, шахматы… Эм. Мотороллер… Пожалуйста, вот тебе мотороллер. Нож… Это на «П». Перочинный нож… Знаешь, Максим, когда я был такой, как ты, мне подарили Автук-малютку и вот эту книжку, где написаны разные подарки… Хорошо, что она сохранилась! Как только ее не выбросил Вертун!
Из Автука один за другим выскакивали подарки: удочка, конструктор, велосипед, сачок, бинокль, мышеловка, очки от солнца, рогатка, часы, теннисные ракетки, компас, лук со стрелами, оловянные солдаты, водяная ракета, хлопушки, транзистор. Через несколько минут комната была завалена вещами, которых хватило бы на целый двор, а Гум-Гам все листал свой справочник.
— Уже целая гора. Спасибо, Гум-Гам, хватит, — успокаивал друга Максим. Щеки его пылали: он мог задарить своими подарками всю улицу.
Но Гум-Гам, отдуваясь, продолжал щелкать кнопками, и Максим вырвал у него книгу подарков.
— «АВТУК. Автоматический универсальный конструктор», — прочитал Максим слова на замусоленной обложке. — Что значит у-ни-вер-саль-ный, Гум-Гам?
— «Универсальный»? Наверное, это умный. Автук очень умный: он делает все из простого воздуха.
— Умный, — повторил Максим.
— Очень умный! Какую игру его ни попросишь, он все сделает… Я, когда удирал от милиции, только успел сказать, чтобы машина превратилась в обычную чепуху, и — пожалуйста: я стою на тротуаре и держу детскую коляску.
— Значит, Автук управлял грузовиком, на котором мы ехали? — спросил Максим.
— Да.
— И летающими бантами? Поющими замками? Теплоходами? Каруселью?
— Да, да, да.
— И это он сделал лунад?
— Конечно, он!
Автук блистал перед ним своими доспехами, и Максим, взглянув на него, оробел. Он подошел к прозрачной стене. Висело за стеклом вечное солнце. Пустынный город качался в небе: шары, шары, гонимые ветром шары. Никто не играет, никто не гуляет, никто не летает на улице. И в каждом доме — там, за стеклом, — свой Автук.