— Как в крипте, так и среди тех трех тысяч гостей, которые ждали наверху перед церковью, царило невероятное напряжение. Когда крышку гроба наконец сняли, оказалось, что в гробу всего лишь большой кусок гранита, весом примерно в пятьдесят килограммов. Итак, все, что было в гробу, — обыкновенный смоландский гранит.
Давид, Юнас и Анника смотрели друг на друга совершенно пустыми глазами.
Камень! Вот что, оказывается, поднимали Линдрот с Юнасом! Самый обыкновенный камень!
— В сложившихся обстоятельствах, хочется, разумеется, спросить, как такое могло случиться? — продолжил неприятный голос. — Но профессор Цезарь Хальд и краевед Ульсон отказались это как бы то ни было комментировать.
— Естественно. А что они могут сказать? — согласился Давид.
— А бедный Линдрот, — добавила Анника. — Как быть ему?
— А я? — пропищал Юнас. — Что я скажу?
Но тут по радио заговорил человек, которому, судя по всему, было что сказать. Это был учитель Лёв. Час от часу не легче. Отвратительно важным голосом Лёв затараторил:
— Как я уже говорил, все трое учились у меня в разных классах, и каждый, как я тоже упоминал раньше, чем-нибудь да отличился. Но всех троих всегда объединяла несколько необычная живость воображения, я-то это видел и понимал, но если бы я только мог предвидеть, что это кончится полным уходом от действительности, я бы, конечно, вовремя вмешался. Но огромное количество информации, сериалы, триллеры, комиксы, напичканные сомнительными идеалами, насилием, преступлениями, — все это, разумеется, влияет на молодежь, и бедные подростки теряются в дебрях, где правят ложные ценности, погоня за популярностью, похвалой и, прежде всего, за острыми ощущениями, но остановить это невозможно. Можно только пожалеть бедных запутавшихся детей, которые не знали, что затевают. Будем надеяться, что это послужит для них уроком, и они больше не станут впутывать в свои фантазии ни в чем не повинных людей и отнимать драгоценное время у таких квалифицированных специалистов, как профессор Хальд и ученый Ульсон. Надеюсь, они не пострадали, и с новыми силами…
— Давайте выключим! — простонал Юнас, зажав уши.
Давид поспешил выключить радио.
— Как это похоже на Лёва! — сказала Анника. Но их ждало еще одно испытание! Телерепортаж из крипты!
— Вы уверены, что хотите это смотреть? — спросила Анника. — Зачем понапрасну мучить себя?
Давид был согласен с Анникой, это действительно было лишним. Но Юнас настаивал: Лёв — это одно дело, а все испытания надо вынести до конца. Он должен быть сильным в трудную минуту, если хочет стать хорошим журналистом. Надо учиться на своих ошибках, и это касается всех, кто устремлен вперед.
Когда настало время новостей, они включили телевизор.
К счастью, репортаж был совсем короткий, но все же как грустно — началось с праздника, радостных надежд, шаров со сфинксами… Вот Линдрот весело, не сомневаясь в успехе, машет Юнасу; солнце, мороженое, музыка! Затем крипта, приглушенные голоса. Напряженные лица. И вдруг надежда сменяется разочарованием! Широко раскрытые рты. И последний кадр — КАМЕНЬ! Крупным планом! Огромный серый булыжник, и больше ничего!
А в довершение всего — веселая улыбочка ведущего. Завершая репортаж, он не мог удержаться от шутки:
— Ну вот и все на сегодня, вы смотрели репортаж из богатой камнями провинции Смоланд…
Юнас был бледен, но держал себя в руках. Он сказал, что репортаж отличный, сделан классно. А заключительная шуточка ведущего — это непрофессионально и глупо.
Остальные согласились с ним, а Анника добавила, что Юнас, должно быть, очень сильный, раз может, несмотря на собственные неудачи, оценить чужой труд.
— Да ладно, просто надо быть объективным, вот и все, — сказал Юнас.
Нужно уметь признавать свои ошибки, добавил он и стал собираться в Селандерское поместье. Надо было снимать проволоку, хлопушки и прочие «глупости».
Давид и Анника не хотели оставлять Юнаса одного, и решили ехать с ним. Ребята сели на велосипеды и поспешили в поместье. Народу на улице было немного — праздник кончился, все сидели по домам и наверняка смотрели новости.
— И констатировали фиаско! — с горечью сказал Юнас.
— Да ладно, Юнас, ничего страшного, — ответила Анника. — Кто угодно может допустить маленькую ошибку…
— «Маленькую»? — Юнас мрачно усмехнулся. Когда они вошли в дом, раздался телефонный звонок, и Анника сказала:
— Сейчас начнут звонить из газет, вот увидите!
— Если меня, я занят и не могу дать никаких комментариев! — заявил Юнас.
— Лучше вообще не подходить! Пускай звонит! — сказала Анника.
Но Давид подумал, что это может быть Юлия, неуверенно подошел к телефону и снял трубку.
— Алло…
— Добрый вечер, Давид.
Это действительно оказалась Юлия, и все облегченно вздохнули.
— Продолжим партию? Тебе, наверное, интересно узнать мой следующий ход? Или ты уже понял?
— Нет… не понял…
— Кажется, ты сегодня немного рассеян.
— Да?
— По-моему, да. Что-нибудь случилось?
Анника открыла окно, чтобы выпустить муху, но вместо этого в комнату с жужжанием влетело большое насекомое. Навозный жук! Давид сказал об этом Юлии.
— Да, навозный жук летает в сумерках… — медленно произнесла Юлия. — Ну так что, я хожу?
— Конечно.
— Я съедаю твою ладью и объявляю тебе шах!
— Ну и ну! Что же мне делать?
— Прежде всего, Давид, не спеши! Подожди и немного подумай.
— Не знаю… нет, ждать не хочу…
— Как хочешь. Не надо принимать опрометчивых решений. Но и колебаться нельзя, потому что иначе проиграешь.
— Да, вы правы.
— А лучшая защита — это нападение. Если приложить немного фантазии. Понимаешь?
— Кажется, да… но я не уверен…
— Может, все-таки хочешь немного подумать?
— Пожалуй, да.
— Тогда до свидания, Давид, удачи тебе!
Юлия уже почти повесила трубку, когда Давид прямо перед собой увидел навозного жука. Он облетел шахматную доску, коснулся одной фигуры и сел на свободную клетку.
— Нет, подождите! Подождите! — закричал Давид в трубку. — Я хожу!
— Вот как?
— Я хожу конем на f8.
— Конем на f8… Интересный ход, действительно интересный. Как ты додумался?
Давид засмеялся. Навозный жук все еще сидел на доске.
— Меня вдруг как будто осенило. Мне дали знак…
На другом конце провода стало тихо.
— Осенило? Знак? Это навозный жук, да, Давид?
— Да, это навозный жук.
— Хорошо. Что ж, посмотрим, что будет дальше. Внимательно следи за знаками, Давид. До свидания.
Давид снял жука с доски, осторожно поднял, подошел к окну и выпустил в сумеречный сад.
ЛОБНОЕ МЕСТО
В Рингарюде царило уныние.
Праздник, конечно, состоялся, получилось вполне весело, но все-таки не совсем так, как было задумано. Всем было досадно и стыдно, что об их деревне так написали в газетах.
Разумеется, ребята сделали это не нарочно, их можно простить. Хотя многие считали, что современные подростки совсем отбились от рук. И обидно, что пострадала вся деревня.
Но все же самый серьезный промах допустил пастор Линдрот. Надо же было так опростоволоситься! Где его здравый смысл? От Линдрота такого никто не ожидал. Прихожане всегда питали к нему глубокое уважение. На него никто никогда не жаловался. Он никому ни в чем не отказывал и для каждого находил нужное слово.
Жаль, что такое случилось. На эту тему старались не говорить. Все только переглядывались и качали головами. Линдрота слишком любили и поэтому не хотели говорить о нем дурно. Каждый держал свои мысли при себе.
— Пусть качают, заработают себе сотрясение мозга, тогда будут знать! — съязвил Юнас.
Сам Линдрот относился к происходящему с удивительным спокойствием.
— Я вот как думаю, — сказал он Юнасу: — Мы все сделали правильно. Статуя вполне могла лежать в гробу. Ее там не было, что ж, жаль. Но мы в этом не виноваты. Мы допустили небольшой просчет, такое может случиться с кем угодно. К тому же не следует забывать, что если бы мы не впутались в эту историю со статуей, то никогда бы не нашли могилу Андреаса Виика. Так что, по-моему, мы, несмотря ни на что, победили. И пусть сколько угодно качают головами. Все это ерунда.
Да, наверное, ерунда…
Но забыть это было не так-то просто. А о статуе Юнас не хотел и слышать. Ему казалось, что его обманули. Видимо, Петрус Виик просто схитрил, написав в признании: «Со статуей я поступил иначе». Скорее всего, он отнес ее на Пономарский двор и спрятал в какой-нибудь старой кладовке, где она и простояла, всеми забытая, пока во время большого лесного пожара в пятидесятые годы девятнадцатого века не сгорел Пономарский двор, а вместе с ним и статуя.
Был только один вопрос, который по-прежнему беспокоил Юнаса. Почему у Селандерского поместья останавливался синий «Пежо»? Почему тот же самый «Пежо» стоял у церкви во время праздника? Чья эта машина? Зачем этот человек поднимался на чердак Селандерского дома? Что ему надо? Что он искал? Придет ли он еще?
Подозрительный тип, что и говорить. Одно время Юнас подумывал, что в ночь перед вскрытием склепа владелец синего «Пежо» стащил статую и вместо нее положил камень. Потом он, конечно, сам понял, что эта теория никуда не годится.
А вообще в газете писали, что, судя по всему, гроб не открывали с восемнадцатого века.
Нет, камень положил туда Петрус Виик. В этом можно не сомневаться. Но почему не сказать прямо, зачем твердить о каком-то «тяжелом предмете» и сбивать людей с толку? Написал бы правду, и этого никогда бы не случилось!
Но, с другой стороны, будь он чуточку сообразительнее, считал Юнас, то положил бы статую в гроб, ведь туда все равно надо было что-то положить. Вот и избавился бы от статуи! А он зачем-то взял и положил туда камень! Видимо, люди в то время не отличались особой находчивостью…
Зато кого не упрекнешь в недостатке сообразительности, так это Йерпе.
Юнас никому об этом не рассказывал, но они с Йерпе договорились держать связь. И вскоре тот сам позвонил Юнасу.
Это случилось спустя несколько дней после вскрытия склепа, и, слава богу, Юнас сам подошел к телефону. Давид и Анника сидели в соседней комнате и ждали Линдрота.
— Здорово, Юнас! Это Йерпе! — услышал Юнас, сняв трубку, и чуть не грохнулся от удивления. Вообще-то ему следовало обидеться на Йерпе за то, что он устроил в прессе. И как следует его отругать. Но Юнас мгновенно обо всем забыл.
— Слушай Юнас, а неплохо все вышло, а? — сказал Йерпе.
— Что? — удивился Юнас.
Он не понял, что Йерпе имеет в виду. Что вышло неплохо?
— Старик, да у нас еще никогда так не расходился тираж! Теперь бы продержаться немного и так же продавать еще несколько дней, только бы материала хватило.
Юнас обычно быстро соображал, но сейчас с ним что-то случилось.
— В смысле? Ведь со статуей провал! — сказал он. Йерпе засмеялся. Это был веселый раскатистый хохот.
— Провал? — закричал он. — Черт побери, да это было куда интереснее, чем найти какую-то старую статую! Вся эта делегация из Стокгольма! Экспертиза, профессор и прочая помпа! А гроб пустой — ничего, кроме самого обыкновенного камня! Вот это праздник! А какие фотографии! Профессора, священники и вся компания — стоят, вылупившись на камень! А? Ты что, не понимаешь? Да ты, старик, верно, спятил?
Йерпе снова захохотал, и Юнас тоже попытался рассмеяться.
— Нет, старик, запомни, в нашем деле все новости хороши! Дай нам только какую-нибудь сенсацию, мы и рады! А в этой истории лучше ведь и быть не могло, а?
— Да, конечно, понимаю, — вяло сказал Юнас.
Он начал нервничать. Только что в дверь заглянула Анника и сказала, что пришел Линдрот. Он ждет их в машине на улице. А Йерпе продолжал:
— Слушай, Юнас… а что это за проклятие, которое держит в ужасе весь Смоланд? Ты, случайно, не знаешь?
— Вы имеете в виду статую? — спросил Юнас.
— Ну да, и статую тоже… Знаешь, ведь люди страшно суеверны, верят во всякую чушь. В редакцию без конца звонят какие-то сумасшедшие — боятся, что дух Тутанхамона начнет разгуливать по Смоланду… Что скажешь?
В трубке снова раздался хохот. В дверях появилась Анника с букетиком цветов в руках. Она недовольно посмотрела на брата. Юнас нетерпеливо отмахнулся.
— Они до сих пор верят в привидения! — гоготал Йерпе.
— Какая чушь, — согласился Юнас.
— Но, слушай, кроме шуток! Болтают еще об одном проклятии, которое лежит на каком-то доме или семье там у вас в Рингарюде. Ты не знаешь, что это такое? Я подумал, может, предпримем что-нибудь, пока народ слегка взбудоражен. Как ты считаешь?
— Да. Запросто… — Юнас снова отмахнулся от Анники. Но на этот раз она не отставала.
— Юнас, Линдрот ждет! Хватит болтать!
— Или, может, есть еще какая-нибудь хорошенькая история, которую мы сумели бы раскрутить? — шумел Йерпе.
Юнас до смерти боялся, что Анника его услышит. Надо было заканчивать разговор.
— Извините, но я сейчас немного занят, — сказал он. — Я должен идти на похороны, то есть…
Он прикусил язык. Что он несет? Похороны не самый лучший предлог… Но это помогло!
— А, да что ты, тогда не буду мешать… Надеюсь…
— Нет-нет, — ответил Юнас, — это не родственник. Но мне надо идти!
— Хорошо, Юнас, я просто хотел поблагодарить тебя за помощь. Из тебя получится отличный журналист!
— Правда? — радостно спросил Юнас.
— Да, не сомневаюсь! И вот еще! Если услышишь что-нибудь интересненькое по этому делу, сразу звони мне, ладно?
— Да-да, конечно, — пообещал Юнас.
— Отлично! Тогда беги! Чуть было не сказал… привет покойнику… Будем держать связь! Пока, пока!
— Счастливо! — сказал Юнас и повесил трубку. Он был ошарашен. Но решил сохранить этот разговор в тайне.
Но теперь надо спешить! Давид и Анника уже ушли. Когда Юнас спустился, они сидели на заднем сиденье машины и ждали. Анника недовольно посмотрела на него, но Линдрот сказал, что не торопится. Спешить им некуда.
Юнас сел впереди рядом с Линдротом.
— Юнас, ты взял псалмы? — спросила Анника.
— Ой, нет, забыл!
Он предложил сбегать за книгой. Но Линдрот остановил его, ведь если понадобится, Юнас может заглянуть в книжку к Давиду и Аннике.
— Еще как понадобится! — съязвила Анника. Она с торжественным видом сидела сзади, держа в руках книгу псалмов и букет ромашек и незабудок. Юнас обернулся и скорчил ей рожу.
Давид держал на коленях доску, а на полу лежали металлический колышек и топор.
— Значит, все взяли! — сказал Линдрот. — Тогда в путь! Я думал поехать через луга Юхансона.
У Линдрота был старый «Сааб», с двухтактным мотором, который ужасно грохотал. Линдроту нравилось водить машину. В деревне его называли лихачом. Он не любил шоссе, и вообще большие дороги, а предпочитал проселочные.
— Это часть моей профессии, — улыбаясь, говорил он.
С ним было здорово ездить. Юнас выскочил открыть калитку, и Линдрот свернул на тропинку для скота. Машину подбрасывало так, что они с громким хохотом высоко подскакивали.
— Мои цветы, пастор! — смеялась Анника. — На незабудках не останется ни одного лепестка!
Дорожка спускалась вниз наискосок, через канаву, а потом круто поднималась вверх.
— Мы не застрянем? — недоверчиво спросил Давид.
— Не бойся, сейчас потихоньку вниз, а потом полный вперед! — ответил Линдрот. Машину качнуло, Линдрот со скрипом переключился на первую скорость и в восторге выжал газ. «Сааб» резко рванул вперед. — Что-что, а ручейки переезжать я мастер! — сказал он, довольный своим подвигом.
Сучки и ветки хлестали по окнам и крыше. На тропинке возникли удивленные коровы. Линдрот опустил окно и погладил их по мордам. Коровы замычали и пошли за машиной.
— Не хотите взять их на наше маленькое торжественное мероприятие? — с улыбкой спросил Давид.
Линдрот закрыл окно и помахал коровам. Нет, наверное, брать их с собой не стоит.
Сегодня у Линдрота было превосходное настроение: он ехал за город и был счастлив.
Вдруг он резко вывернул руль и въехал в заросли шиповника. В высокой траве, прямо около тропинки, кто-то прятался.
Оказалось, это Натте. Он сидел в траве и дремал. Похоже, он был не совсем трезв. Машина затарахтела, Линдрот вылез и подошел к нему.