— Тогда не буду вам мешать, — сказал Давид.
— Ты не мешаешь. Я уже нашел их, — уверенно произнес Линдрот и радостно поглядел на Давида.
— Можно, я прочту? Линдрот кивнул, и Давид прочел:
Цветик, цветик, синий цветик!
Ты скажи мне, ты ответь мне!
Тихо в поле, тихо в небе,
Тишина на белом свете…
Давид опустился на скамью рядом с Линдротом. Слова были ему знакомы. Он уже где-то слышал их и вдруг почувствовал, что знает их все, даже те, которые Линдротом еще не записаны.
Давид вдруг начал читать наизусть. Линдрот взглянул на него, но ничуть не удивился. Давид читал, а пастор печатал, и его брови подпрыгивали в такт участившемуся дыханию. Давид диктовал, и Линдрот записывал:
Цветик, цветик, ты же знаешь,
Синий цветик, ты же помнишь,
Расскажи мне, нашепчи мне,
Дуновеньем укажи мне!
Давид замолчал, и Линдрот перестал печатать. Радостно улыбаясь, он перечитал написанное.
— Да, правильно, — сказал он. — А что, Давид, не такие уж мы с тобой простофили.
Давид улыбнулся, он тоже вдруг почувствовал необыкновенную радость, спокойствие и умиротворение.
Линдрот еще раз посмотрел на листок бумаги и внимательно перечитал. Потом нахмурил брови и произнес:
— Мы ничего не забыли? Или, может, стоит еще немного, так сказать, поднапрячься… Что скажешь, Давид?
Но ему никто не ответил. Он повернулся и поискал Давида глазами. Потом позвал его… Но Давид исчез.
— Куда он подевался? Надо же, как он вдруг заторопился! — Линдрот решил, что все-таки надо еще поработать. Начало пошло очень удачно. Интересно, может, ему удастся еще что-нибудь сочинить.
А Давид сел на велосипед и по привычке поехал к Селандерскому поместью. Оставив велосипед у калитки, он обошел сад. Сейчас цвели уже все розовые кусты, и в вечернем воздухе благоухали белые розы.
Из своей норки вылезла жаба и поскакала по тропинке. У жаб такие красивые глаза… Давид наклонился, жаба замерла, и они долго смотрели друг на друга. Давиду захотелось прочитать ее мысли. «Интересно, — улыбнувшись, подумал он, — а ей бы хотелось знать, о чем думаю я?»
Тут он услышал, как в доме зазвонил телефон. Он побежал в дом. Телефон все звонил. Давид снял трубку. Это была Юлия.
— Добрый вечер, Давид…
— Добрый вечер…
— Ты, кажется, немного запыхался?
— Да, я был в саду и услышал телефон… А кстати, который час? Мне казалось, уже поздно.
— Да? Я об этом не подумала. Я перестала следить за временем…
Юлия тихо засмеялась.
— Да нет, ничего страшного, — сказал Давид.
— Ну что, Давид, как дела? Селандриан еще не распустился?
— Нет, по крайней мере, когда я здесь был несколько часов назад, он еще не цвел, хотя на нем уже крупные бутоны.
— Обычно бутоны раскрываются очень быстро, а селандриан всегда расцветает ночью.
— Тогда проверю еще раз перед тем, как уходить.
— Проверь, Давид. И как следует ухаживай за ним!
— Обещаю.
— Да, вот еще, твой последний ход конем…
— Который подсказал мне навозный жук?
— Да-а, представляешь, это был решающий удар!
— Правда? Как же это?
— Мне пришлось своей королевой съесть твою королеву и еще раз объявить тебе шах! Что, испугался?
— Да нет, не особенно, но… По-моему, это был немного странный ход.
— Все зависит от того, зачем ты так пошел. Но следующий ход, Давид, очень важный. От него будет зависеть исход игры.
— Да?
— Да, так что хорошенечко подумай. Спокойной ночи, Давид!
— Спокойной ночи.
Давид повесил трубку и покачал головой. Какая странная эта Юлия. Он вдруг подумал, что они ни разу не договаривались о времени, когда она будет звонить, чтобы точно застать его на месте, но, тем не менее, она всегда заставала его в дверях. То ли она все время сидела у телефона, то ли у нее было какое-то шестое чувство. Когда он брал трубку, Юлия никогда не удивлялась. Да и он не удивлялся, слыша в трубке ее голос. Играть с ней в шахматы стало для Давида привычкой.
Юлия сказала, что следующий ход — очень важный. Что ж, придется ему как следует подумать.
Давид уже пошел к двери, но вдруг вспомнил, что Юлия сказала о селандриане. Надо еще раз проверить бутоны.
И уже с порога он увидел, что селандриан распустился!
Он цвел синими цветами. Пока Давид подходил к нему, эти большие синие цветы дрожали, мягко покачиваясь на своих ножках.
Когда он приблизился к селандриану, цветы перестали дрожать и замерли, словно, затаив дыхание, слушали, как Давид, наклонившись, стал нежно насвистывать мелодию из своего сна.
ФОТОГРАФИЯ
Юнас не находил себе места. Надо было придумать что-то интересное для Йерпе. Они договорились поддерживать связь. Йерпе сказал, что из Юнаса мог бы получиться неплохой журналист. Будет жаль, если он разочаруется.
Может, дать ему послушать голоса на пленке? А что?
С другой стороны, их почти не слышно. И слова не сразу разберешь, а Йерпе вечно в такой спешке — у него и минуты свободной не найдется.
К тому же Анника устроит страшный скандал. Скажет, что это нехорошо. Что для Юнаса сенсация важнее, чем трагическая судьба Эмилии. Нет, так не годится.
На Давида тоже нельзя рассчитывать. Если Анника оберегает тайны Эмилии, то для Давида нет ничего важнее тайн Андреаса. В послании Эмилии однозначно сказано, что тот, кто узнает о мыслях Андреаса, должен хранить их в секрете, пока не придет время и они не будут понятны людям. А пока еще, считал Давид, неизвестно, пришло их время или нет.
Да, про голоса на пленке придется забыть. А жаль.
На статую нечего было и надеяться. Юнас все еще неохотно ходил в Селандерский дом. Место, где родилось столько надежд, теперь вызывало у него только депрессию.
Но зацвел селандриан, и Юнас, конечно, хотел на него посмотреть. Может, это станет материалом для Йерпе? Все-таки селандриан был привезен в Швецию учеником Линнея, и у цветка бесспорно есть своя история! Но писать о цветке!.. Нет, это слишком банально и скучно. Репортаж попадет на самые последние полосы. Надо придумать что-то покруче!
Как бы там ни было, Юнас вместе со всеми пошел в Селандерское поместье. Цветок был великолепен, такого Юнас еще никогда не видел.
Они долго смотрели на селандриан. Говорили об Эмилии, пытались представить, как она стояла перед ним и просила дать ей знак. Давид стал медленно насвистывать мелодию и прочел слова, наверное, это была песня самой Эмилии!
Анника понюхала цветы. От них исходил нежный, пряный аромат.
— Ночью они пахнут еще сильнее, — сказал Давид.
Анника захватила из дома сок и булочки, так как они задумали устроить в летней комнате пир. Ребята уже начали подниматься на чердак, как в дверь позвонили.
— Это мама, — сказала Анника. — Фру Йорансон разрешила ей нарвать в саду роз. Идите, а я открою.
Раздался еще один звонок, и Анника побежала вниз по лестнице.
Остановившись перед дверью, Анника услышала чей-то кашель снаружи и замерла. Мама не могла так кашлять! Анника попятилась. Вдруг в замок вставили ключ. У мамы не было ключа!
Анника развернулась и в ужасе помчалась наверх. Давид и Юнас только дошли до чердака.
— Это не мама! — зашептала Анника. — Это кто-то другой! У него ключ!
Юнас подкрался к окну. И действительно! Перед калиткой стоял синий «Пежо». На переднем сиденье сидел какой-то человек и ждал.
С первого этажа послышались шаги. Кто-то вошел внутрь, решив, что в доме никого нет.
Что делать? Давид и Анника замерли от ужаса. Но Юнас понял, что это его шанс. Он шепотом велел им спрятаться. Потом включил магнитофон. Надо записать все до мельчайших подробностей. Вот это будет репортаж!
— Прием, прием! Юнас Берглунд из Селандерского поместья! Я нахожусь на втором этаже и через перила буду следить, что происходит внизу. Условия записи не самые благоприятные, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, — как можно тише прошептал в микрофон Юнас. — В дом проник незнакомец. Он воспользовался ключом, вероятно, украденным. Вот он входит, шаги немного неуверенные, осторожные. Возможно, он все еще опасается, что в доме кто-то есть. Мы с коллегами постараемся узнать, что он ищет, и при этом не выдать себя. Он должен почувствовать себя в безопасности, и тогда мы сможем разоблачить его! Сейчас я вижу ноги этого человека, на нем коричневые брюки и замшевые туфли. Как вы слышите, он иногда приглушенно кашляет — типичный кашель курильщика. Вот он подходит к книжному шкафу и роется в книгах. Он дергается, его движения нервны, он спешит. Вероятно, он что-то ищет. Что-то определенное. Он вытаскивает стопки книг, шарит за ними, роняет книги на пол, ругается, ставит их на место и снова ищет. Но что он надеется найти в книжном шкафу? Пока что это остается загадкой! Давид и Анника спрятались за занавеской.
— Что он делает? — прошептала Анника и высунула голову.
Юнас махнул на нее рукой. Ну что за глупости! Пусть либо ждет репортажа, либо сама разузнает, что ей нужно!
Послышались четыре коротких сигнала из машины. Юнас отрапортовал:
— Сигналы, которые мы слышим, доносятся из синего «Пежо», припаркованного у калитки. Мужчина в доме начинает носиться из угла в угол, по всей видимости, он напуган. Сигналы, должно быть, что-то означают. Вероятно, это предупреждение. Мужчина подбегает к окну, открывает его и выпрыгивает в сад. Попытаюсь за ним проследить. Минуточку…
Юнас выключил магнитофон. Давид и Анника высунулись из-за занавески.
В ту же секунду из сада закричала мама:
— Юнас! Анника! Вы здесь? Э-эй!
— Ну конечно, это мама! Черт, надо же было ей прийти именно сейчас! Вот почему сигналил водитель. Это было предупреждение!
Мама снова позвала их:
— Э-эй! Юнас! Анника!
— Тихо! — приказала Юнасу Анника. — Если мы ответим, то он поймет, что мы его видели. А надо, чтобы он пришел сюда еще раз! Мы должны выяснить, что он искал!
Юнас одобрительно взглянул на сестру и пожалел, что еще минуту назад так нехорошо о ней думал. Анника была совершенно права. Нельзя упускать такой шанс. Синий «Пежо» был все еще там, он просто отъехал немного подальше, за кустарник. Но человек в машине ждал. А значит, незнакомец вернется!
У Анники от возбуждения горели щеки. Она думала так же, как Юнас. Надо действовать! И немедленно! Она выглянула в окно и доложила ситуацию:
— Мама срезает розы! Она думает, что нас нет!
— А этот тип, наверное, где-то спрятался и ждет, — продолжил ее мысль Юнас.
— Вот именно! Потом, когда мама уйдет, он примчится обратно! Но у нас мало времени. Надо использовать каждую минуту!
Анника взяла руководство на себя. Она сама не понимала, что на нее нашло, — в ней вдруг проснулась жажда деятельности.
— Пока он не вернулся, надо найти то, что он ищет, — сказала она. — Быстро к шкафу!
Юнас сразу помчался вниз. Но тут Анника сообразила, что кто-то должен следить за незнакомцем. Юнас справится с этим лучше всех. А они с Давидом проверят шкаф.
— Юнас, — приказала Анника. — Ты будешь следить за мамой, за «Пежо» и за этим типом! Как только мама уйдет, ты дашь нам сигнал! Ясно?
— Ясно! Надеюсь, мама пробудет здесь достаточно долго!
Юнас занял позицию у окна. Это его очень устраивало. Теперь он мог все время вести запись, а заодно собрать хороший материал для Йерпе — настоящий репортаж с места события.
— Сейчас важна каждая секунда! Пошли, Давид! — позвала Анника.
Но Давид уже рылся в шкафу. Он просмотрел уже довольно много книг, но ничего не нашел.
— Начни с другого конца! — сказал он Аннике. — Встретимся посередине.
Они молча, напряженно искали, стараясь как можно тщательнее осматривать полки, но это было совсем непросто. Знать бы еще, что искать! Что это, книга или нечто другое?
В это время Юнас стоял у окна. Спрятавшись за цветами, он отлично видел весь сад. Он видел, как мама собирает розы, видел синий «Пежо» за кустами. Правда, он не видел незнакомца, но знал, что тот где-то притаился, следит за мамой и выжидает… Юнас продолжил свой репортаж:
— … а это, дорогие слушатели, означает, что ничего не подозревающая фру Улла Берглунд невинно срезает свои розочки, в то время как за ней напряженно следят две пары глаз — мои, то есть глаза ее любящего сына, который желает ей спокойно собирать свой букет, и злобные, нетерпеливые глаза притаившегося незнакомца, который мечтает, чтобы она поскорее убралась куда подальше, а он бы, наконец, вернулся в дом и снова взялся за свое черное дело.
Юнас замолчал. Мама срезала уже довольно много роз. Дело подходило к концу.
— Пошевеливайтесь! — прошипел он Давиду и Аннике. — Она почти закончила!
— Вряд ли он искал книгу, — нервно сказал Давид. — Это что-то другое.
Анника начала нервничать. Она судорожно искала на всех полках, но безрезультатно. На полу валялись груды книг. Надо было еще успеть поставить их на место…
— Если бы только знать, что мы ищем!
Вдруг Давид заметил коричневый конверт, застрявший между двумя полками. Он не был запечатан. На нем — только небрежная карандашная надпись: «высота 1, 37 см», и еще какие-то цифры — судя по всему, номер телефона.
— Анника, иди сюда!
— Что такое? — Анника подбежала к Давиду. Они заглянули в конверт.
Ничего особенного. Какие-то объявления, вырезанные, вероятно, из разных газет. Листок в клетку, на котором кто-то записал несколько телефонных номеров, некоторые из них — стокгольмские, судя по коду 08. Объявления касались антикварных магазинов.
— Думаешь, это оно?
— Не знаю…
Давид нервно просматривал газетные вырезки. Вдруг в руке у него оказалась какая-то фотография.
— Смотри, Анника!
На маленьком, но отчетливом снимке — нижняя часть лестницы в прихожей с колонной в центре. Но колонна была не гладкая, как сейчас, а со встроенной в нее странной, вытянутой фигурой женщины. Женщина стояла в профиль и смотрела прямо перед собой. В руке она держала цветок.
Это была египетская статуя.
Никаких сомнений быть не могло.
Но в эту минуту Юнас свистнул — значит, мама набрала букет, и времени у них больше не оставалось.
Давид положил фотографию обратно в конверт. Надо торопиться. Надо успеть все убрать, чтобы незнакомец ничего не заметил. На полу валялись груды книг. Давид и Анника трудились как одержимые.
Юнас свистнул во второй раз. Мама выходила за калитку. Незнакомец мог вернуться в любую минуту. Давид швырнул на полку последние книги.
— Ты поставил их вверх ногами, Давид! Переверни! — прошептала Анника.
— Не успеем! — Давид схватил Аннику за руку и потащил ее из комнаты.
Юнас уже поднимался по лестнице, когда с дорожки перед домом послышались шаги. Давид и Анника едва успели спрятаться, как дверь открылась и кто-то вошел в дом. Ребята обнялись.
— Юнас, мы нашли! — прошептала Анника.
— Это фотография статуи! — тоже шепотом сказал Давид. — Статуя была прикреплена к колонне на лестнице!
Снизу раздавались громкие уверенные шаги. По всей видимости, мужчина не сомневался в том, что он один. Юнас включил магнитофон и прокрался вперед. Мужчина подошел к телефону. Юнас уже стоял на середине лестницы.
— Он с ума сошел! — восхищенно зашептала Анника.
Они услышали, как незнакомец снял трубку, набрал номер и стал ждать ответа. В тишине Юнас даже слышал гудки. Он стоял наготове, ему нужно было во что бы то ни стало записать разговор. Звучал гудок за гудком, но никто не подходил. Мужчина повесил трубку, и Юнас бесшумно прокрался обратно.
Анника и Давид облегченно вздохнули.
— Покажите фотографию! — прошептал Юнас.
— Потом! — ответила Анника. Внизу послышались шаги.
— Да ладно, покажи сейчас! — прошептал Давид. Анника недоуменно на него посмотрела. Конверта у нее не было.