— «Пустырь», — сказал тот. — Или «Бесплодная земля». Главное— там один персонаж, женщина, произносит эту фразу по-немецки. Ну, такое бывает. Поэты иногда вставляют в стихи фразы на другом языке, если они укладываются в ритм и в рифму, так? Ведь и у Пушкина можно встретить французские, например, слова и выражения, которые ему нужны для создания того или иного особого эффекта… А эта строка из Элиота тем более запоминается, что она — неожиданная, торчащая, как маяк, фраза на другом языке среди английских стихов. По-моему, нас и в колледже заставляли разбирать, почему Элиот ввел здесь немецкую речь. Словом, «профессор» в ответ на ваши слова, что вы не поляки, а русские, процитировал, по случаю, что «я не русская, я чистокровная немка из Литвы». Возможно, ваши слова прозвучали как пароль, и он сказал вам отзыв. А для человека не подозревающего, что ему говорят отзыв, цитата «профессора» прозвучала бы как уместная шутка человека, знающего английскую поэзию. Не придерешься. Такой пароль действительно лучше, чем… — мистер Флетчер сделал зверское лицо и проговорил: — «У вас продается славянский шкаф?»
— Вы и это знаете? — изумились мы.
— Я много чего знаю, — усмехнулся мистер Флетчер. — Так вот. Про такую фразу всякий сразу догадается, что это пароль. А вот фраза «профессора» — если профессор по ошибке обратится не к тому человеку — прозвучит абсолютно невинно. Вот я о чем.
— Погодите… — Я пытался уложить все это в голове. — Во-первых, получается, профессор толковал не о кошках, живших давным-давно, а о человеке, по книге которого сделан мюзикл «Кошки» и который начал писать эту книгу лет семьдесят назад, так?
— Думаю, так, — согласился мистер Флетчер. — Он втолковывал вам, что пришел поговорить об авторе «Кошек», а вы его не поняли. И разговор этот он завел для того, чтобы естественным образом ввернуть цитату из Элиота — и проверить, те вы, кто ему нужен, или нет.
— Согласен, — кивнул я. — Во-вторых. Если мы случайно попали в точку, и «профессор», услышав соответствующий пароль «мы не поляки, мы русские», сказал нам отзыв — и лишь потом убедился в своей ошибке — то, выходит, «профессор» ждет курьера, который сознательно везет контрабанду? Который член их шайки, так?
— Не совсем так, — ответил мистер Флетчер. — С арестом Данилова между двумя группами контрабандистов нарушилась связь. То есть тут все немного посложнее, но в подробности вдаваться не стоит. И теперь та группа, которая находится в Лондоне, понятия не имеет, кто везет бриллианты: случайный человек, которого попросили «передать посылочку», или «свой» курьер, который знает все. Вот они и мечутся между пассажирами теплохода, сошедшими в Англии…
— Так контрабанда — это бриллианты? — перебил Ванька. — Ух ты!
— Да, бриллианты, — кивнул мистер Флетчер. — Что уж тут отверчиваться, коли проговорился? И на очень крупную сумму. Вы даже представить не можете, на какую невероятно крупную сумму.
— Красота! — воскликнул Ванька. И нахмурился. — Но он у нас даже не спросил, нет ли посылки для него…
— Видимо, он сразу понял, что посылки для постороннего человека у вас нет, — сказал мистер Флетчер. — И попытался прощупать вас с другой стороны.
— В общем, его обязательно надо! найти, — подытожил Ванька. — Но как?
Мистер Флетчер поглядел на часы.
— Думаю, сегодня вечером нам стоит сходить в цирк, — Он повернулся к Сьюзен. — Вы не против?
А Сьюзен…
Но тут я все, Фантик, сдох. Сама видишь, сколько накатал! Строчил и строчил, пока рука не онемела. Так что передохну, отправлю это письмо как есть, а завтра начну новое.
Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.
С огромным приветом твой Борис Болдин
Письмо девятое
ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА
ПОХОД В ЦИРК
Привет, Фантик!
Итак, на чем мы остановились? Ах, да! Мистер Флетчер обратился к Сьюзен с вопросом, не хотим ли мы пойти в цирк — видно, посчитал, что она за нас все решает.
— Это не со мной надо решать, а с их родителями, — ответила Сьюзен. — Возможно, у них уже имеются другие планы на вечер. И потом, не многовато ли будет для первого дня? А то ребята вымотаются сразу и потом еле ноги будут таскать.
— Насчет этого не беспокойтесь! — заверил я. — Знали бы вы, какие походы мы совершаем в заповеднике и что с нами бывало! А Ванька — он может пуститься в приключения, так наигравшись перед этим в футбол, что другой на его месте язык бы высунул и упал без сил!
— О, футбол! — Мистер Флетчер поглядел на Ваньку с веселым прищуром. — «Спартак»? «Динамо»?
— «Арсенал», — ответил Ванька. И, подумав немного, добавил: — «Манчестер Юнайтед».
Как он мне потом объяснил: «Я думал, называть «Манчестер» или нет, ведь не лондонская команда, хоть и самая знаменитая, и вдруг болельщикам лондонских команд не очень приятно про нее слышать?» Вот такие у Ваньки понятия о деликатности. Может ляпнуть какое-нибудь убойное словечко, которое в приличном обществе никак употреблять нельзя, и при этом задумается, тактично ли будет упоминать команду, которая все последние годы чуть не «одной левой» обыгрывает любимые (предположительно) команды мистера Флетчера и Сьюзен.
— И кроме того, — продолжила Сьюзен, — ребятам надо пообедать. — Она тоже взглянула на часы. — Договаривались о том, чтобы около пяти мы были в нашем центре, с тем, чтобы в пять отправиться пообедать в ресторанчик поблизости, все вместе, и ребята, и их родители, и наши научные сотрудники… Уже три часа, и…
— И никак нельзя переиграть? — поинтересовался мистер Флетчер. — Мы могли бы сейчас отправиться в цирк, взять билеты, чтобы не брать их в последний момент, заодно найти этого Запашного и выяснить, не обращался ли к нему этакий курьезный тип.
— Что до нас, то мы согласны! — заявил Ванька.
Сьюзен окинула нас задумчивым взглядом и вытащила мобильный телефон.
— Так вы предлагаете и пообедать вместе? — спросила она у мистера Флетчера.
— Как хотите! — откликнулся тот. — Я буду только рад.
— А Алиса?
— И я была бы рада, — проговорила Алиса.
Это была чуть ли не первая фраза, которую она произнесла. Во всяком случае, первая, когда мы толком расслышали ее голос: тональность этого голоса, его тембр, его характерные интонации. Голосок у нее оказался довольно приятный — суховатый и при этом мелодичный.
— Что ж… — Сьюзен вынула из сумочки мобильный телефон и стала набирать номер. — Мистер Фетерстоун? Да, это я, Сьюзен. У нас все в порядке. Мальчики уже обзавелись друзьями, и нас приглашают сначала пообедать, а потом в цирк… Я хотела проконсультироваться с мистером Болдиным, насколько это допустимо… Да, хорошо… Он пошел звать к телефону вашего отца, — объяснила она нам. — …Мистер Болдин? Вот какой вопрос возник… — и она вкратце обрисовала ему ситуацию. — Да… да… конечно. Словом, вы не против, мы поняли. И, разумеется, я доставлю их домой. Всего доброго, — она отключилась от связи и убрала телефон назад в сумочку. — Все решено, — сообщила она нам. — Идем в цирк.
— Ура! — закричали мы с Ванькой.
— Замечательно! — сказал мистер Флетчер. — Тогда предлагаю такой вариант. Мне надо на часок заскочить на работу…
— Отдать кассету на расшифровку? — спросил я.
— Вот именно, — ответил мистер Флетчер. — Много времени это не займет. А вы пока можете погулять по туристским местам… Хотя лично я рекомендовал бы вам отправиться поглядеть на «Глобус».
— На какой глобус? — не поняли мы.
— На шекспировский театр, — объяснила Сьюзен, сразу ухватившая, в отличие от нас, о чем идет речь. — Театр Шекспира, «Глобус», не сохранился, и долгое время даже толком установить не могли, где именно он был. И вот не так давно, во время строительных работ, наткнулись на остатки этого театра. Восстановлено там очень много, и полазить можно…
— Вот-вот, полазить и посмотреть! — закивал мистер Флетчер. — В отличие от многих мест, где нужно ходить на цыпочках. И туристы там не ходят такими толпами, как в других местах, так что можно все спокойно посмотреть, не боясь, что тебя затолкают или так заслонят спинами самое интересное, что потом и вспомнить нечего! А еще, оттуда рукой подать до Летнего цирка. Там я вас и подхвачу.
— Что ж, — сказала Сьюзен, — очень нормальный план. Алиса, ты с нами?
Алиса кивнула.
— Тогда мы еще немного походим по зоопарку, а потом отправимся к театру «Глобус».
Так мы и сделали. Мистер Флетчер умчался, а мы еще с полчасика походили по зоопарку, а затем загрузились в машину Сьюзен и поехали через центральную часть города на другую сторону Темзы.
Шекспировский театр и правда оказался местом довольно интересным. Но я тебе потом о нем расскажу и покажу фотографии, чтобы сейчас не сбиваться. Достаточно сказать, что мистер Флетчер появился если не через час, то через час с небольшим, и буквально через десять минут после этого мы были у Летнего цирка.
Обойдя вокруг цирка и изучив афиши, мы обнаружили, к нашему глубокому разочарованию, что сегодня представления нет. И что представлений не будет еще несколько дней — самое первое состоится в воскресенье, на Пасху, зато потом цирк будет работать до самого конца теплого сезона.
Но жизнь внутри цирка явно кипела, мы даже услышали, как слон протрубил. Похоже, последние репетиции и последние приготовления к представлениям шли вовсю.
Мы отыскали служебный вход, и мистер Флетчер спросил у служителя, как отыскать фокусника Арнольда Запашного.
— Простите, а как вас представить? — поинтересовался служитель.
— Передайте ему, пожалуйста, что его ждут двое мальчиков из России, которые плыли с ним на одном теплоходе и которым он обещал билеты на свои представления. А мы — английские друзья этих мальчиков, взявшие на себя функции переводчиков.
— Очень хорошо, — сказал служитель. — Подождите одну минутку.
И отошел.
Запашный появился почти сразу. Одет он был по-затрапезному: свитер с подвернутыми рукавами, потрепанные джинсы, стоптанные ботинки. Нам он обрадовался.
— О, ребятки, нашли меня! Очень рад, что вы пришли! Я тут свое оборудование монтирую… А это — ваши английские друзья? Тоже рад. Очень, очень рад. Давайте пройдем вовнутрь, я узнаю, сколько бесплатных билетов мне полагается. Вы ведь придете на пасхальный спектакль, обязательно придете?.. Ой, простите, я как начал с места в карьер, так и представиться забыл, — он молодцевато щелкнул перед Сьюзен, мистером Флетчером и Алисой своими стоптанными каблуками. — Арнольд Запашный, знаменитый фокусник, фокусник экстра-класса, без стеснения это о себе говорю! — и, на всякий случай, повторил это по-английски. Оказывается, он совсем неплохо знал язык.
— Мистер Флетчер.
— Мисс Форстер.
— Мисс Флетчер, — с самым серьезным и важным видом представилась Алиса.
— Что ж, леди и джентльмены, прошу за мной! — и Запашный повел нас по путаным коридорчикам. — Тут свои проблемы возникли, — сообщил он. — Правда, меня они не касаются. Общество защиты животных пригрозило выставить пикеты, протестуя против номера со слонами. Они считают, что дрессировать слонов — это зверство и издевательство над животными. К счастью, я имею дело только с кроликом и кошками, которые к тому же скорей мои ассистенты, чем дрессированные твари. А вот вся команда, выступающая со слонами, держится за головы, потому что здесь такие протесты — дело нешуточное… Ничего, Бог даст, авось все обойдется. Я думаю, дальше раздачи листовок зрителям, идущим на представление, дело не пойдет. Просто это вносит дополнительную нервозность, а вы, наверно, можете представить, какие они и без того нервные, последние дни перед открытием сезона… А вот мы и пришли! — он распахнул дверь в свою уборную. — Сильфида, Зарема, Богумил, вылезайте, поздоровайтесь со старыми друзьями! И заодно познакомьтесь с новыми!
Первым вылез Богумил — и отбил лапками лихую дробь на цилиндре фокусника. Кошки выглянули с верхней полки стеллажа, даже потянулись, словно размышляя, спуститься им вниз или нет — и опять улеглись клубочками. Правда, продолжали следить за нами блестящими глазками.
— Независимые! — усмехнулся фокусник. — Даже слишком независимые! Ладно, пусть делают что хотят. Ну, что вам показать?
— Слонов мы в зоопарке видели… — раскинул вслух Ванька. — И многих других животных тоже. Может, вы покажете нам что-нибудь из своих фокусов?
— Гм… — Запашный задумался. — Что бы мне вам такое показать? Фокусы с цилиндром мне сегодня уже надоели, да и кошки от них устали…
— Вы репетировали фокусы с цилиндром? — спросил я.
— Да если бы репетировал! — досадливо махнул рукой Запашный. — Прицепился тут ко мне один… Сколько кошек можно извлечь из цилиндра за один раз, как можно исчезнуть из комнаты, какой дальностью обладает чревовещание и так далее. И, главное, не избавишься от него, потому что хоть и чушь несет, но вроде как человек солидный, профессор…
— Профессор?.. — Мистер Флетчер постарался спросить это как можно небрежней, но мы-то видели, по его внезапному движению, что он напрягся.
— Ну да, профессор! — энергично закивал словоохотливый фокусник. — На входе сообщили, что меня кто-то спрашивает, то есть не меня лично, а фокусника, находящегося на месте… Консультация, мол, нужна. Ну, я и спустился. А он, значит, вцепился в меня с расспросами. И еще совсем обрадовался, когда узнал, что я из Санкт-Петербурга прибыл…
— Вот как? — подал голос мистер Флетчер.
— Именно так! И еще стал у меня спрашивать, хорошо ли я знаю план города — а может, и схема города у меня есть? Нет, говорю, карты, схемы или чего там у меня с собой нет, зачем они мне, а что его, собственно, интересует? А вообще, говорит, общий план, и где банки располагаются. Ну, я ему и набросал. Вот, говорю, Невский, вот Литейный, вот Фонтанка, вот Васильевский остров, вот Выборгская сторона, и так далее — ну, все обозначил на рисунке относительно одно другого — а вот здесь и здесь, показываю, основные скопления банков. Хотя банк может в любом месте города открыться, чего ему стоит-то. А он и спрашивает: до революции, мол, они тоже были основными банковскими районами, вот эти места…
— До революции?! — изумился мистер Флетчер.
— Совершенно верно, до революции, как будто я знать обязан! Ну, я ему и говорю, что насчет этого я ничего не знаю, но, наверно, и до революции так было, традиции живы все-таки. Тогда он стал меня пытать насчет фокусов с исчезновениями и насчет того, можно ли загримироваться так, чтобы даже вблизи любого обмануть. Я ему и показал несколько фокусов с исчезновениями, а насчет грима, говорю, это можно обмануть любого. Вон, недавно, говорю, в русских газетах писали, что несколько студенток театрального института приоделись нищенками-старухами и собирали деньги, которые сдавали на храм. Обидно им стало, что церковь рядом с ними совсем никакая стоит, а монахам с ящичками уже не подают «на восстановление храма», потому что народ совсем озверел от всяких мошенников-попрошаек, так они за три дня в десять раз больше настоящих нищих собрали, а потом, кажется, сами письмо в газету прислали, что вот, мол, если у нас получилось всех одурачить, хотя и на благое дело, мы себе ни копейки не взяли, то, значит, и другие могут быть мошенниками, так что приглядывайтесь и остерегайтесь. А чего, говорю я ему, приглядываться и остерегаться? У профессионала одна верная примета есть, которую не замаскируешь, и по ней сразу можно определить, на первом уровне, загримированный мошенник перед тобой или нет. А этот чудак чуть не подпрыгнул: какая, говорит, примета? А глаза, говорю, возраст глаз не скроешь. Если глаза по-молодому блестят, если светятся в них молодость и здоровье, то, значит, дурака перед тобой валяют, какой бы там седой развалиной человек ни выглядел и как бы естественно грим ни был нанесен и все эти парики и накладки надеты. Я бы, говорю, этих студенток на раз раскусил. А он говорит, что, мол, контактные линзы ведь имеются, и изобретены они были в 1891 году, или около того — в смысле, в начале девяностых годов девятнадцатого века первые опыты с ними были — так что нищие попрошайки давным-давно могут этими линзами пользоваться, чтобы и глаза изменить, разве, мол, нет? В принципе да, говорю я ему, вот только какой нищий до такой тонкости будет свой облик менять? Многие ли, вроде меня, им в глаза посмотрят. А если глаза от природы тусклые или не есть два дня, так вообще тень на плетень навести можно. Ну, он поблагодарил, еще несколько фокусов из меня вытянул, да и умчался. Прямо не знаю, почему я его сразу не послал…