— Я споткнулась… — говорит Джоанна. — Нога болит. Ой-ей-ей! — ее лицо искажено, глаза зажмурены.
— Я звоню в неотложку, — говорит мама и выбегает из комнаты.
Мне показалось, что мы прождали врачей несколько часов, но позже папа сказал, что они приехали через пять минут. По лестнице поднимается низенький толстячок и худая высокая женщина. У них с собой каталка. Женщина бережно осматривает распухающую на глазах ногу Джоанны и объявляет, что это перелом.
В двух футах от Джоанны лежит скейт. Разумеется, споткнулась она именно о него. Но мама молчит. Наверное, хорошие родители всегда знают, когда не стоит говорить «я же тебя предупреждал».
— Чем помочь? — спрашивает папа. — Что-нибудь нужно?
Мужчина говорит — нет, но они отвезут Джоанну в больницу.
— Оставайтесь тут, — говорит мама нам с папой, Джессикой и Мейсоном. — Я поеду с Джоанной и позвоню вам, когда что-нибудь станет известно.
Женщина осторожно приподнимает Джоанну за плечи, а мужчина перекладывает ее ноги на каталку. Джоанна вскрикивает, из глаз брызжут слезы. Джессика застыла у двери, в глазах у нее страх.
У меня в животе что-то сжимается и разжимается.
— Она поправится? — спрашиваю я у мужчины.
Он оборачивается через плечо.
— Конечно, поправится, — уверяет он. — Просто придется какое-то время обходиться без скейтборда.
Мама идет рядом с каталкой и держит Джоанну за руку. Мы смотрим, как врачи выкатывают каталку в дверь и несут ее вниз по ступенькам, туда, где ждет их машина «Скорой помощи». На улице темно, сыро и холодно. Кажется, только что прошел дождь. Всполохи красной мигалки отражаются в лужах. Было бы красиво, если бы только не так страшно.
Врачи заносят каталку в машину. Мама пригибается и залезает следом. Мы с папой, Мейсоном и Джессикой стоим неподвижно и смотрим, как «Скорая помощь» отъезжает от дома. Вот взвыла сирена. Глупо, конечно, но мне так хочется, чтобы мама обернулась и помахала нам рукой. Тогда можно было бы поверить, что все будет хорошо. Но мама не оборачивается.
Мы молча возвращаемся в дом. Папа выглядит каким-то потерянным. Он все еще держит в руках газету, которую читал перед тем, как Джоанна упала. Папа сворачивает газету в трубочку, все плотнее и плотнее.
— Ну, ладно, — говорит он, — вы идите поиграйте, а я скажу вам, когда будут новости от мамы.
Поиграть? Как мы можем играть, когда у нас сестра попала в больницу? Я люблю папу, но, как я уже говорила, временами он бывает немножко бестолковым.
— А можно, мы побудем с тобой в кабинете? — спрашивает Джессика.
Папа непонимающе разглядывает газету у себя в руках, словно гадая, откуда она взялась и почему так туго свернута.
— А, ну да, конечно, — говорит он. — Конечно, вам сейчас не до игр.
Все вместе мы идем в кабинет. На стенах висят маски, которые папа привез из Африки, когда ездил туда со своими студентами. Обычно я думаю, что эти маски экзотические и очень классные, но сейчас их пустые глазницы смотрят как-то угрожающе.
Папа садится за свой стол. Джессика, ссутулившись, устраивается на обитой вишневой тканью скамеечке у стены. Я растягиваюсь на толстом восточном ковре.
Ко мне подходит Мейсон.
— Можно, я с тобой посижу, Джерзи? — спрашивает он и сворачивается клубочком рядом со мной. Я обнимаю его одной рукой.
— Все будет хорошо, Мейсон, — говорит Джессика.
Мама все не звонит и не звонит.
— Врачам нужно время, — говорит папа, словно пытаясь объяснить это не только нам, но и себе. Немного погодя Мейсон засыпает рядом со мной на полу, и папа относит его наверх, в постель.
Наконец звонит телефон. Джоанне будут делать операцию, чтобы правильно сложить сломанную кость.
— Идите отдохните, девочки, — говорит папа. — Я уверен, что утром все уже будет в порядке.
Лежа в постели и пытаясь заснуть, я снова и снова прокручиваю в голове случившееся. «Придется какое-то время обходиться без скейтборда», — сказал тот врач.
И тут я понимаю, что Джоанне придется обходиться не только без скейтборда, но и без танцев.
Глава 16
— Сильно же тебе не нравится принцессное платье, подруга, если ты готова ногу сломать, лишь бы его не надевать, — говорит Эпата. — Зато у гипса цвет классный.
Прошло два дня. Мы — мама, папа, Джессика, Мейсон, Эпата и я — приехали в больницу навестить Джоанну. У сестры на ноге огромный гипсовый кокон ярко-зеленого цвета, от щиколотки до бедра. Медсестра сказала, что перелом был сложный, поэтому в кость пришлось вставить несколько штифтов.
— Так что я теперь наполовину человек, наполовину робот, — с удовольствием говорит Джоанна Эпате.
— Точно, только правильнее сказать — наполовину человек, наполовину скрепка, — говорит Эпата. С тех пор, как стало ясно, что Джоанна полностью оправится, настроение у нас стало куда лучше.
Мама встает со стула.
— Давайте дадим нашей болящей отдохнуть, — говорит она. — А то сегодня у нее сплошные гости.
Алекс, Террела и Бренда уже приезжали сегодня к Джоанне сразу после школы. Их привезла мама Алекс. Бренду очень заинтересовала медицинская аппаратура, которая громоздится и попискивает вокруг кровати Джоанны. Еще Бренде хотелось точно знать, какого рода перелом был у моей сестры и как именно врачи его вправляли. Когда к Джоанне пришла врач, Бренда закидала ее вопросами, так, что в конце концов доктору начало казаться, будто она держит экзамен в медицинском университете. А когда девочки ушли, почти сразу же явились Эпата и ее старшая сестра Амара.
Мы встаем — все, кроме папы, потому что он собирается остаться с Джоанной.
— Слушайте, — говорит Джоанна нам с Джессикой, — извините, что так вышло с концертом. Я вам все испортила.
— Господи боже мой, — говорит мама, — концерт! Я про него совсем забыла! Как только приедем домой, позвоню мистеру Лестеру.
Стоит пасмурный день. Мы возвращаемся домой. Я думаю о танце. Я очень стараюсь не расстраиваться, ведь здоровье Джоанны гораздо важнее. Но в уголках глаз у меня все равно закипают слезы. Мне-то ведь наконец достался красивый наряд, и я впервые в жизни готова была танцевать хорошо.
Мы идем к дому. С неба падает снежинка.
— Смотри, снег! — говорит Джессика. — Первый снег в этом году.
Мы останавливаемся и смотрим вверх. Фонари только что зажглись, и снежинки танцуют в их свете. Сначала снежинок совсем мало, но потом становится все больше и больше.
Если бы только можно было танцевать без Джоанны! Но танец рассчитан на троих. С двумя танцовщицами будет совсем не то.
— А я снежинку поймал! На язык! — говорит Мейсон и вертится туда-сюда, разинув рот в попытке поймать еще одну. — Вот, гляди!
И тут мне в голову приходит одна мысль.
Глава 17
— Нет! Ни за что! — говорит Мейсон, решительно сложив руки на груди.
Мы только что вернулись домой. Я схватила Мейсона, утащила его наверх, плотно закрыла дверь и рассказала, что придумала. Танец будет спасен, если Мейсон согласится танцевать с нами. Ну, и я смогу больше не врать, что выучила все сама. На меня ведь теперь смотрят как на какую-то чудо-балерину, а мне от этого очень стыдно.
— Но ведь это же так весело! — говорю я.
— Выйдешь на сцену, перед полным залом. Как… — я ищу достаточно заманчивое сравнение, — как игрок Национальной Баскетбольной Ассоциации!
Мейсон вздыхает.
— Ни разу не видел, чтобы баскетболисты переодевались какими-то там глупыми принцессами, — говорит он. — И ты тоже не видела. И вообще, ты обещала никому не говорить, что я умею танцевать.
Я привстаю на носочки и опускаюсь обратно.
— А я и не говорила. Но ты ведь можешь спасти целый концерт. Будешь супергерой, как Супермен!
Мейсон отчаянно трясет головой.
— Супергерои не танцуют, — говорит он.
— Еще как танцуют, — говорю я, а сама быстро придумываю довод. — Им обязательно надо уметь танцевать! Вдруг придется следить за негодяем на каком-нибудь балу.
Мейсон смотрит задумчиво, словно взвешивает мои слова.
— Все равно они не носят платья.
Ох, а ведь тут он прав.
— А если… — я замолкаю и быстро соображаю. — Если танец будет не про трех принцесс, а про двух принцесс и прекрасного принца? Или прекрасного рыцаря?
Мейсона зацепило.
— Роборыцаря? — спрашивает он.
— Точно, роборыцаря, — твердо отвечаю я. — Прекрасного принца-роборыцаря в классном костюме.
Мейсон обдумывает услышанное.
— А какой будет костюм? — спрашивает он.
— Отпадный! — говорю я. — И вообще, рыцари нравятся девушкам, — добавляю я, чтобы не углубляться в непродуманную тему костюма. — И танцоры тоже нравятся. Помнишь, Эпата говорила, что хочет танцевать на свадьбе?
Кажется, Мейсон дрогнул.
— Спорим, в костюме принца-роборыцаря ты ей понравишься, — говорю я.
— Да? — спрашивает он.
— Да! — уверенно отвечаю я.
Мейсон раздумывает еще с минуту.
— Ладно, — говорит он. — Так и быть. Только без всяких там рюшечек и оборочек. И чтобы ничего розового!
Я бегу вниз по лестнице, Мейсон — следом за мной.
— Мама! — кричу я. — Подожди, не звони мистеру Лестеру!
Глава 18
Мейсон показывает маме танец. Поразившись его талантам, мама немедленно звонит мисс Деббэ. Та не сразу соглашается на смену состава в последний момент, хотя мама рассказывает ей, что это Мейсон научил меня танцевать. Хорошо, что мама у нас адвокат и все время кого-то убеждает — вот и мисс Деббэ в конце концов сдается.
Но это только часть проблемы. Сшить костюм роборыцаря за один день тоже не так-то просто.
На следующий день после школы весь Орден Феи Драже — за исключением пребывающей в больнице Джоанны — отправляется к Алекс. Мы стоим в мастерской мамы Алекс, и она раздает нам указания. Мне достается резать ткань, потому что я очень аккуратная. Террела организует процесс. Бренда придумывает, как лучше разрезать серебристую пластиковую пленку, которую мы выбрали для рыцарских доспехов. Алекс бегает туда-сюда и приносит нам все необходимое, потому что она знает, что где лежит. Джессика помогает шить вручную, потому что она внимательная и без труда может заниматься таким нудным делом как мелкая строчка. Ну, а Эпата занимает Мейсона, чтобы тот не мешал нам до примерки.
Наконец, костюм готов. Мама Алекс помогает Мейсону натянуть рейтузы и доспехи со встроенной панелью управления, как у робота. На голову ему она водружает увенчанный антенной шлем.
— Ух ты! — выдыхает Мейсон, увидев себя в зеркале.
— Ты танцевать-то в этом сможешь, Мейсон? — спрашивает мама Алекс. Вместо ответа Мейсон делает идеальный пируэт. Мама Алекс смеется и качает головой. — Вот это да!
Этим вечером, лежа в постели, я понимаю, что Мейсон спас меня дважды. Без него я не выучила бы танец. И не смогла бы выступить на концерте.
Я тихонько крадусь в комнату Мейсона.
Свет у него погашен — может, братишка уже спит?
— Мейсон! — зову я.
— Что? — сонно спрашивает он.
— Спасибо, что согласился танцевать. Ты меня просто спас.
— Пожалуйста, Джерзи, — говорит он, переворачиваясь на другой бок.
Несколько секунд я слушаю его ровное дыхание. Он уже уснул. В полумраке я вижу, как от дыхания поднимается и опускается его грудь.
— Я тебя люблю, — говорю я тихо-тихо, чтобы он не услышал.
Завернутая в одеяло фигура на кровати чуть шевелится.
— Я тебя тоже люблю, — отвечает он.
Я застываю, потом улыбаюсь и на цыпочках выхожу из комнаты.
Глава 19
— Скорее, Мейсон! Нам через две минуты на сцену! — говорит Джессика.
Идет концерт. Мы натягиваем костюмы в классе. Точнее, натягиваем костюм на Мейсона. Мы с Джессикой уже давно одеты, но Мейсон пожелал отправиться в зал, чтобы посмотреть «Танец радуги».
— Как она красиво танцевала! — говорит он, возясь с пуговицами на рубашке. Мы не спрашиваем, кто эта «она» — речь, разумеется, идет об Эпате.
В класс входят девочки из «Танца радуги».
— Удачи! — говорит Алекс.
Джессика поворачивается ко мне.
— Готова? — спрашивает она.
Я киваю.
— А ты, прекрасный принц-роборыцарь?
— Ага, — отвечает Мейсон.
— Ну, пошли, — Джессика ведет нас к двери, выходит в коридор и направляется за сцену. Отсюда нам виден весь зал. Мама, папа и Джоанна сидят в первом ряду. Загипсованная нога Джоанны торчит вперед, и ярко-зеленый гипс только что не светится в темноте. Рядом с ними, тоже в первом ряду, сидит мисс Камилла.
На сцене заканчивают танец девочки из старшей группы. Наша очередь сразу после них. Музыка умолкает, они делают реверанс и покидают сцену. Выходит мистер Лестер — кажется, он чувствует себя немного не в своей тарелке.
— Дамы и господа, — говорит он, — еще раз благодарю вас за то, что сегодня вы посетили нашу школу балета «Щелкунчик».
В нашей программе произошли небольшие изменения. Последним танцем должен был быть «Танец трех принцесс», но теперь это будет «Танец двух принцесс и принца-роборыцаря». Партию принца исполняет Мейсон Дин.
Стоящий за сценой Мейсон удовлетворенно кивает.
Мы с Джессикой и Мейсоном выходим на сцену и беремся за руки. Начинает играть музыка. Мы делаем шассе и прыжки, пируэты и перескоки — ну, то есть балетные перескоки. Мы идем по кругу, держась за руки, словно водим хоровод вокруг майского дерева. Мейсон улыбается не переставая, и Джессика мне подмигивает.
Мне кажется, что танец заканчивается удивительно быстро. Зал взрывается аплодисментами. Мы с Джессикой делаем реверанс, а Мейсон отвешивает поклон по-мужски — вчера мы его научили. Мисс Деббэ бледновата, но выглядит довольной, а мама, папа и Джоанна хлопают так громко, что я даже боюсь, как бы они не отбили себе руки.
Когда зрители начинают расходиться, мы выходим в зал.
Мисс Камилла улыбается и кивает мне. Она не говорит ни слова, но я и так ее понимаю.
— Тебе понравилось? — спрашивает она, поворачиваясь к Мейсону.
— Ну, в общем, да, — говорит он. — Только рейтузы кусаются.
— Ваша семья щедра на сюрпризы, — говорит мисс Камилла маме и папе.
Мама смотрит на Мейсона, потом переводит взгляд на меня.
— Да уж, — соглашается она.
К нам подходит мисс Деббэ и подруги из Ордена Феи Драже.
— Что ж, мистер Мейсон, — говорит мисс Деббэ, — не желаете ли поступить к нам в школу?
Мейсон обдумывает ее слова.
— Я пока не знаю. Может, потом…
— Мы могли бы открыть специальный класс для мальчиков, — говорит мисс Деббэ.
— Не, тогда не хочу, — говорит Мейсон, глядя на Эпату. — Я лучше с девочками!
Глава 20
После концерта мы все вместе идем в ресторан родителей Эпаты. Там нас уже поджидает огромный стол.
Родители Эпаты приготовили обильный ужин, очень подходящий для кануна Дня Благодарения. Мы едим спагетти и закрытую пиццу, пирожные-канноли с клюквенным соусом, кабачки с сыром и тыквенный пирог. Все непривычное, но очень вкусное.
Я сижу между мамой и Мейсоном.
— Ох, детка, я ведь не успела еще сказать — ты чудесно танцевала! — говорит мама. — И все сделала в точности как надо.
— Ну, не совсем все, — уточняю я. — Пропустила одно па во второй части. — Я откусываю еще пирога. — Но это ничего. Мне было весело, а это главное.
Мама с папой переглядываются. Спорю на что угодно, они думают, что настоящую Джерзи похитили инопланетяне, а взамен подбросили робота.
— Джерзи и правда здорово танцевала, — говорит Мейсон, ненадолго оторвавшись от пирожного. — Ее хорошо учить.
— Ты хороший учитель, — говорю я ему.
— И хороший танцор, — говорит сидящая напротив Алекс.
Папа откидывается на спинку кресла.
— Что ж, учитывая Мейсоновы таланты к танцам и преподаванию, я считаю, что он заслужил внеочередной подарок на день рождения.