– Послушай, – продолжала она. Надела очки и прочитала:
Учитель Ван Зутен –
Он мылся разутым…
В субботу в аквариум ноги совал.
Он тер их подробно,
Мурлыкая сдобно,
И «тум-тидл-дудум» еще напевал.[4]
Закончив читать, она вопросительно посмотрела на Томаса.
– Ну? Как тебе?
– Смешно, – серьезно сказал Томас.
– Это написала Анни Шмидт, такой удивительный человек, – объяснила госпожа ван Амерсфорт. – Она печатается в «Пароле».
«Пароле» – это такая газета.
– А-а, – протянул Томас. – Но что значит этот стишок?
– Да ничего, – ответила госпожа ван Амерсфорт. – Он просто веселый.
– А-а, – снова протянул Томас. Он задумался. Просто веселый.
– Музыка обычно тоже ничего не значит, – объяснила госпожа ван Амерсфорт. – Она просто красивая.
– Ну да, – подтвердил Томас. – Просто красивая. Вот как.
– Лес или море тоже ничего не значат, – продолжала госпожа ван Амерсфорт. – Лес – это лес, а море – это море. Они приносят радость.
– Да-да, – согласился Томас. – Радость. – Он вспомнил пляж и море. Как он строил из песка бастионы против прилива. Ловил креветок сачком. – Мы иногда ездим на денек в Зандвоорт, – объяснил он.
– Тебе там нравится? – спросила госпожа ван Амерсфорт.
– Там здорово! – вздохнул Томас.
– А что значит Зандвоорт? – спросила она.
Томас засмеялся. Он понял.
– Ничего, – ответил он. – Там просто здорово.
К нему на колени прыгнула кошка. Теплая и мягкая, она урчала всем телом. У госпожи ван Амерсфорт было просто здорово, несмотря на то что ее мужа застрелили из ружей.
– Можешь кое-что для меня сделать? – спросила она.
– Конечно, – сказал Томас.
– Почитай мне вслух. Вот эту книгу. – Госпожа ван Амерсфорт положила ему на колени книгу Анни Шмидт, прямо на кошку. – Начинай сначала.
Томас почувствовал, что краснеет. В школе он часто читал вслух, но в гостях еще никогда. Странное чувство. Он открыл книжку и начал читать.
Сначала он спотыкался на некоторых словах. Но дальше дело пошло лучше. Иногда госпожа ван Амерсфорт смеялась. Он не понимал, что смешного. Слишком был занят чтением.
Это оказалось чудо. Ведь это детские стихи? Почему же тогда взрослому человеку от них смешно? Иногда Томас поднимал взгляд от книги, чтобы увидеть лицо соседки. Когда она смеялась, от ее рта к ушам тянулись смешные морщинки. Она кивала, как будто говорила: да, да, да! И непонятно откуда у нее появились две косички с бантиками.
Томас не сразу понял, что он видит, но быстро сообразил. Он увидел, что госпожа ван Амерсфорт – не старая женщина, а старая девочка. Казалось, сейчас она спрыгнет со стула и схватит свою скакалку. Вот как она выглядела.
Томас читал и читал. Госпожа ван Амерсфорт – ведьма, но сейчас она была заколдована сама. Смотреть на нее было приятно. Томасу не хотелось останавливаться.
– Здорово, – похвалила госпожа ван Амерсфорт, когда Томас прочитал пять стихотворений. – Но теперь нужно отдохнуть. Знаешь, раньше мне всегда читал вслух мой муж. Это было так замечательно! – Косички исчезли, и бантики тоже. Волосы опять собрались в седой пучок.
– Я хочу открыть читальный клуб, – сказал Томас.
– Хорошая мысль, – поддержала госпожа ван Амерсфорт.
– А в перерывах будет музыка, – решил Томас. – Должна быть программа, люди должны знать, что будет. Например:
Пункт первый: Псалом двадцать два, читает Томас Клоппер, потому что я знаю его наизусть.
Пункт второй: Музыка из патефона-чемоданчика госпожи ван Амерсфорт.
Пункт третий: «Эмиль и сыщики», глава первая, читает Томас Клоппер.
Пункт четвертый: Музыка из патефона госпожи ван Амерсфорт.
Пункт пятый: …
– Хорошо, отлично, – сказала госпожа ван Амерсфорт. – А откуда ты знаешь этот псалом наизусть?
– Нам в школе на каждый понедельник задают выучить один псалом, – объяснил Томас.
– Прочитай, – попросила госпожа ван Амерсфорт.
– Хорошо, – сказал Томас.
Он осторожно спихнул кошку с колен, встал и начал:
(ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Стих, который сейчас будет читать Томас, можете пропустить. Читать его невозможно!)
– Ого-го! – покачала головой госпожа ван Амерсфорт, когда Томас дочитал. – Молодец. И для детей самое то, правда?
Томас опять сел.
– Ээ… да, – пробормотал он. – Но учить довольно трудно.
– Я бы не смогла, – покачала головой госпожа ван Амерсфорт. – Ладно, значит, у тебя будет читальный клуб и программа. А где все это будет?
– Где? – удивился Томас.
– Да, – сказала госпожа ван Амерсфорт. – Для клуба нужно помещение. Где он будет находиться?
Томас вдруг смутился. Он знал, но не решался произнести вслух.
– Я знаю, как помочь делу, – сказала госпожа ван Амерсфорт. – Мы устроим клуб здесь, но немного изменим программу. Ты будешь читать стихи Анни Шмидт, а я приглашу гостей.
– Хорошо, – согласился Томас.
– Возьми книжку домой, – предложила госпожа ван Амерсфорт. – Сможешь порепетировать.
Томас пошел домой и репетировал, пока не заболели глаза.
8
День выдался ветреный и дождливый. День, который потрясет мир. Начиная с этого дня трамваи скрежетали, поворачивая за угол. В тот день мужчины с суровым видом шли по улицам и не нравились друг другу.
«Казалось, был обычный день, – писал Томас в „Книге всех вещей“. – Но так только казалось, потому что я был не очень внимателен. Я мог бы догадаться, ведь когда я проснулся, у меня уже шумело в ушах. Окно в моей комнате хлопало на ветру, и из-за этого я не мог думать. И никак не мог найти носки».
Вообще-то, приятные вещи в этот день тоже происходили. Когда Томас шел домой из школы, он увидел, что из дома госпожи ван Амерсфорт выходит Элиза. Он удивился. Раньше он ее там не видел.
Она подошла к нему, скрип-скрип, и широко раскинула руки.
– Иди ко мне, дружок милый, – сказала она. Обняла его и крепко прижала к груди. Это было приятно, казалось, будто его голова лежит на упругой подушке. Он посмотрел вверх, на ее лицо. Элиза накрасила губы. Когда она ему улыбнулась, он думал, что умрет на месте. «Умереть было бы даже не страшно, – писал он в „Книге всех вещей“. – К счастью, она обнимала меня очень долго, и я подумал: „Девочки хорошие“. Я никогда этого не забуду, потому что я ничего не забываю. Я все записываю. И еще вот что: может, Элиза не может найти себе мальчика, потому что у нее кожаная нога и больная рука. Может, она будет ждать меня, пока я не вырасту. Не было бы счастья, несчастье помогло».
– Госпожа ван Амерсфорт сказала, что ты прекрасно читаешь вслух, – продолжила Элиза. – Хотелось бы послушать.
И она отпустила Томаса. Вместо нее осталась пугающая пустота. «Я буду ждать тебя до посинения», – прошептал Томас. Но когда Элиза исчезла за поворотом, решил, что посинение подождет. У него шумело в ушах. Он позвонил в дверь, и ему открыла мама.
– Привет, мам, – сказал он.
– Привет, принц-мечтатель, – ответила мама. Ее нос уже почти зажил. Ватки не было. Он вообще-то был не принц-мечтатель, скорее мыслитель. Но мама же не хотела его обидеть.
– Госпожа ван Амерсфорт говорит, ты открываешь читальный клуб, – сказала она. – Здорово.
Казалось, весь мир уже об этом знает.
– Да, – проговорил Томас, – но мне надо репетировать. – И он бросился вверх по лестнице в свою комнату.
– Попить не хочешь? – крикнула ему мама.
– Нет, не надо! – прокричал он в ответ и закрыл дверь.
Но репетировать Томас не стал. Он сел у окна думать. Окно хлопало на ветру, так что думать получалось через пень-колоду. Он подумал: «Я трус, потому что не могу решиться».
Потом он вообще ничего не думал, а просто слушал хлопанье окна.
«Не люблю трусов, – подумал он еще, – но сам такой и есть».
Записку госпожи ван Амерсфорт он каждый день прикалывал под новую рубашку. Сейчас он расстегнул пуговицы и отцепил записку. Развернул, прочитал и глубоко вздохнул. Весь мир затаил дыхание. Сможет ли Томас? Решится ли? Мир не знал. Мир в напряжении ждал.
«Домино от меня, чаша сия»[5], – подумал он. Он не знал, что значат эти слова, но Иисус говорил их, когда должен был умереть. Красивые слова, от них у Томаса на глаза наворачивались слезы.
«Не бояться», – решил он.
Он встал, держа записку в руке. И крадучись спустился по лестнице.
Сразу после ужина отец открыл Библию. В горле у Томаса как будто что-то скрутилось в тугой узел.
– Что это? – спросил отец. В Библии, посреди казней египетских, лежала записка.
Отец прочитал ее. Затем перевернул бумажку, но на обратной стороне ничего не было.
– Так, – сказал он. И побледнел.
Все молчали, только Марго мычала без слов песенку, которую она слышала по радио.
– Ладно, – проговорил отец. – Я вам прочитаю, что тут написано. – Он откашлялся. Отец казался спокойным, но у него дрожали пальцы. «Если муж бьет свою жену, он бесчестит себя», – прочитал он. Затем положил записку на стол рядом с Библией и разгладил ее. – Я с этим полностью согласен, – сказал он, – но кое-чего не хватает. Там надо написать: «Если муж бьет свою жену без повода, он бесчестит себя».
– Ла-ла-ла, та-ла-ла, та-ла-ли-лу-ла, – мурлыкала Марго.
– Ты не могла бы выключить музыку, Марго? – спросил отец.
– Да, пап, извини, – кивнула Марго.
– Ладно, – повторил отец. – Не важно, что в записке. Важно понять, почему она лежит в Библии и кто ее туда положил. Кажется, кто-то хочет нас поссорить. Этот кто-то хочет отвратить нашу семью от Бога и его установлений. Впрочем, это совершенно в духе времени.
Отец сначала посмотрел на маму, потом на Марго, затем на Томаса.
– Вопрос такой: кто положил записку в Библию? – Он взял бумажку двумя пальцами и помахал ею в воздухе.
Стало так тихо, что казалось, вся жизнь на земле вы мерла. Проснулись мертвые на кладбищах. Напрягли слух, но так ничего и не услышали.
– Никто? – спросил отец. Он стал барабанить пальцами по столу. – Кто-то из сидящих за этим столом врет. Я не знаю кто, но от Бога ничего не сокрыто. Попросим помощи у Него.
Он сложил ладони над Библией и закрыл глаза.
– Боже Всемогущий, – произнес отец. – Узри нас в нашем несчастье. Помоги этой семье быть сильной во времена, полные искушений…
Томас закрыл глаза. Небо стало ярко-голубым, и в уши задувало песок.
– Иисус? – позвал он. Но Иисуса нигде не было видно.
– Я здесь, – появился Иисус.
– Где? – спросил Томас. – Я Тебя не вижу.
– Ясное дело, – сказал Иисус. – У тебя же глаза закрыты.
Томас открыл глаза. Иисус стоял в комнате перед каминной полкой с медными гекконами. Он смотрел на молящегося человека.
– Это он и есть? – спросил Иисус.
– Да, – ответил Томас.
– Я думаю, он хочет, как лучше, – сказал Иисус, – но всего боится. На самом деле он трус, если хочешь знать мое мнение.
– Я не знаю, – признался Томас.
– Он прячется у Бога за широкой спиной, как испуганный ребенок, – продолжал Иисус.
Но Томас подумал: «Как можно спрятаться за спиной у того, кого больше нет?»
– Мне надо Тебе кое-что сказать, – произнес он вслух.
– Говори, – подбодрил Иисус.
– Бог-Отец не просто исчез, – сказал Томас. – Он умер. Говорю как есть.
Иисус застыл на месте и не мог вымолвить ни слова.
– Ты серьезно? – вырвалось у него.
Томас кивнул. Ему было жалко Господа Иисуса, но надо было сказать правду.
– Но как же это случилось?! – воскликнул Иисус.
– Его из меня выпороли, – ответил Томас. – А потом Он умер, потому что без меня его быть не может.
Над этими словами Иисус задумался. Затем кивнул и печально улыбнулся. Все, конечно, так и есть. Без Томаса ничто не может существовать.
– Просим Тебя во имя Господа Нашего Иисуса Христа, аминь, – закончил отец.
Иисус махнул Томасу на прощание и растворился. Томас помахал рукой в ответ.
– Что ты такое делаешь? – спросил отец.
– Я махнул рукой, – сказал Томас.
– Зачем?
– Я видел Иисуса, – ответил Томас.
Марго захихикала, а мама испуганно положила руку Томасу на плечо.
Отец налился краской. Он сильно ударил рукой по Библии, отчего в воздух поднялась трехтысячелетняя пыль.
– Этого я не потерплю! – крикнул он. – В моем доме никто не будет смеяться над нашим Господом и Спасителем. Понятно тебе?
Томас наклонил голову. Он не смеялся. Желания шутить у него совсем не было.
– Понятно тебе? – повторил отец.
– Да, папа, – сказал Томас.
– А теперь я хочу знать, кто положил эту записку в Библию.
– Я, – ответила Марго.
Все посмотрели на Марго, но Марго отвела глаза.
– Ла-ла-ла, та-ла-ла, – напевала она.
Отец покачал головой.
– Я не верю, – сказал он.
Марго пожала плечами.
– Кто это написал? – спросил отец. – Почерк чужой.
– На улице нашла, – сказала Марго. – Ла-ла-ла, та-ла-ла-ла-ла-ла.
– Врешь, – бросил отец. – Мы все знаем, кто это сделал. – Он обвел взглядом всю семью.
У Томаса душа ушла в пятки, когда он почувствовал на себе взгляд отца. Это длилось недолго. Отец уже смотрел на маму.
– Не правда ли? – процедил он.
– Да, – ответила мама. – Это сделала я.
Томас посмотрел на нее в ужасе и почувствовал закипающую злость. Такую злость, что его страх разлетелся на тысячу кусочков.
– Неправда! – закричал он. – Это сделал я! Я!
Отец строго посмотрел на сына.
– Ты лгун, Томас, – сказал он.
– Но!.. – кричал Томас.
– Помолчи! – заревел отец. – Я говорю с твоей матерью.
– Это я сделал! Я! – Томас плакал от гнева. – В записке дырочки. Дырочки! И знаешь почему? Я их проколол, булавкой. Вот этой. – Он пошарил в кармане и кинул на стол английскую булавку.
Отец, мама и Марго смотрели на булавку так, как будто от нее зависела их жизнь. Булавка блестела в свете лампы. «Я прямо слышал эту булавку, – писал Томас в „Книге всех вещей“. – От нее шел высокий звук, словно вдали кто-то кричит».
Отец расправил записку двумя руками и посмотрел на просвет. Под лампой бумага засветилась белым.
– Правда, – пробормотал отец. – В ней дырочки. – Он опустил записку. – Ты не солгал, Томас. Я обвинил тебя несправедливо. Прости меня. Но гораздо важнее, Томас, что тебя кто-то использовал. Кто-то пытается настроить тебя против отца. Кто это, Томас? Кто написал эту записку?
– Это тайна, – сказал Томас.
– Тетя Пия?
– Тайна, – повторил Томас.
– Томас! – рявкнул отец.
– Что?
– Скажи мне, кто написал эту записку.
– Не скажу, папа.
– Томас, возьми ложку, поднимайся наверх и жди меня.
Поднялся горячий ветер, испепеляющий землю. Деревья высыхали и животные спасались бегством. Все угасло и пришло в запустение. Никто не мог жить на земле.
«Кроме, наверное, мошек, – подумал Томас. – И моровой язвы».
– Этого не будет, – спокойно произнесла мама. – Томас останется, а ты будешь читать Библию.
Отец в ярости посмотрел на нее.
– Я возьму ложку, мама, – сказал Томас.