В стаканах звякали ложечки. Маша подумала, что вчерашний чай не выливают, потому что теперь он улика. Эксперты проверят чай и скажут, каким снотворным опоил всех проводник.
— Логично, — не сразу ответила Настенька.
— А с вами можно ладить! — улыбнулся Темирханов и вдруг заметил, что Маша на него смотрит. — Проснулась! Ты как, прелестное дитя, жива-здорова?
Маша фыркнула. В затылке вязко, как сметана, плеснулась боль. Морщась и держась за голову, она села.
— В глазах не двоится? — деловито спросила Настенька. — Сколько стаканов?
— Четыре.
— Закрой глаза и вытяни руки.
Маша послушалась, хотя не поняла, зачем это нужно.
— Прикоснись пальцем к носу. Маша прикоснулась.
— Сотрясения мозга нет, — заключила Настенька. — На всякий случай покажи свою шишку врачу, но, по-моему, — нет.
— Что со мной было? — спросила Маша.
— Взрыв. Дверь купе сорвало, тебя ударило.
— Врача я вызову, — охотно пообещал Темирханов. — И вообще, Анастасия Ивановна, за девочку по беспокойтесь. У меня в Москве квартира, моя семья сейчас там, и девочку возьмем за компанию, пока ее дедушка не приедет. Я дал ему свою визитку с московским телефоном.
— Как это — пока дедушка не приедет? — не поняла Маша. — А где он?!
— Сняли твоего дедушку с поезда, — жалостливо вздохнул Темирханов. — В Курске сняли и отправили в больницу.
У Маши онемело лицо. Из глаз часто-часто закапало. Стучали колеса, увозили ее в чужую Москву, а Дед оставался в Курске — далеко это или близко? Она вскочила, рванула дверь… И угодила головой в широкую грудь Вадика.
— Держите! — крикнула Настенька, и здоровяк поймал Машу в охапку.
Она стала вырываться. Вадик не понимал, что каждую секунду Курск все дальше, а ей было некогда объяснять. Нужно добежать до тамбура, сорвать стоп-кран и вернуться к Деду. На попутных машинах, на электричке, пешком — вернуться!
— В чем дело-то? — спокойно спросил Вадик. Он играючи удерживал ее поперек живота, прижимая руки к бокам. Маша извивалась, как червяк на крючке.
— К Деду хочу-у-у!!! — заревела она и попыталась укусить Вадика. Его толстые руки были совсем рядом, но дотянуться до них зубами не удавалось. Видно, балованная миллионерская Роза приучила здоровяка беречь пальцы.
— Девочка, успокойся… Девочка… — растерянно бубнила следователь Настенька.
Темирханов с невозмутимым лицом потянулся под столик. Маша увидела у него в руках бутылку с забродившим квасом. Там еще осталось чуть меньше половины. Она представила, как эта липкая кислятина плеснет ей в лицо, польется на единственный ее сарафанчик, и закричала:
— НЕ НАДО!!!
— Точно? — спросил Темирханов. Маша обвисла у Вадика на руках.
— Точно. Отпустите, я больше не буду. Вадик внес ее в купе и усадил на полку.
— А ну, не реветь! — с напускной строгостью приказала Настенька. — Ты же взрослая девочка, невеста уже. Чего ты испугалась?
— Я не чего испугалась, а за дедушку, — сквозь слезы объяснила Маша. — Он же старенький, а вдруг умрет?
— Да в порядке твой дедушка, худой просто, — сытым голосом сказал Темирханов и погладил себя по животу.
— А разве это плохо?
— Если выпить много снотворного, то плохо. У него чуть сердце не остановилось, — Темирханов заглянул в лицо Маше и торопливо добавил: — Врачи сказали, что жизнь вне опасности. Поправится твой дедушка и поедет к президенту, если успеет. А ты дождешься его у меня, с Розкой моей поиграешь.
— Я бы лучше вернулась в Курск, — буркнула Маша, представив себе веселенькие игры с Розкой: катание на Вадике и запихивание мороженого в уши.
— А дальше что? В больнице у дедушки тебя не поселят, в гостинице тоже. На вокзале будешь ночевать? Спроси у Анастасии Ивановны, как девчонки на вокзалах ночуют и где их потом находят!
Следователь Настенька изобразила на лице ужас, мол, таких девчонок находят в самых жутких местах.
— В Курск тебе нельзя, — сказала она. — Ты погубишь дедушку. Ему надо как следует отлежаться, выздороветь, а он будет проситься из больницы, чтобы тебя не оставлять одну. Если не хочешь к Ахмеду Рашидовичу, езжай домой — я помогу, только пообещай, что не сойдешь в Курске. Но сначала поймай, что тебя ждет. Приедем в Москву, а у меня там своих дел полно. К ночи, а скорее даже завтра, я смогу тебя посадить на самое дешевое место в самом медленном поезде. И будешь трястись двое суток в общем вагоне. Это скучно, опасно и попросту ненужно. Приедешь в Сочи, а дедушка уже без тебя гуляет по Москве…
— Да нет, она умная, она тоже в Москву хочет, — вставил Темирханов. — Я ее Вадику поручу. Бесценный парень! Не поверите, Анастасия Ивановна: мы с дочкой его поделить не можем. И я без него, как без рук, и она скучает, звонит: «Папка, когда Вадюлище приедет?»
— Не осложняй жизнь ни мне, ни себе, лучше поживи у Ахмеда Рашидовича, — подпела миллионеру Настенька. — Я буду знать, что ты сыта и под присмотром. Если что будет не так, звони, — и она чала Маше визитную карточку:
Прокуратура! Вот чей незнакомый синий мундир носила Настенька.
Маша молчала. Темирханов ей не нравился. Розку она уже презирала, но деваться было некуда. Ее деньги пропали вместе со школьным рюкзачком, сарафан измялся и запачкался. Квасом его забрызгало, на полу он побывал… В таком сарафане стыдно в огород выйти, а не то что возвращаться домой. Первая же встречная бабка в Укрополе на всю жизнь прозовет ее «москвичкой зачуханной».
— Хорошо, я не буду осложнять вам жизнь, — вздохнула она. — Только дайте хотя бы позвонить дедушке, а то мой телефон украли.
— Звони, — Настенька протянула ей мобилку, старомодную и обшарпанную, как «Москвич» пенсионера.
Маша долго держала в руках это чудо двадцатого века. Было страшно позвонить и услышать чужой голос, который скажет… НЕТ! Деда не сломала тюрьма, так неужели погубит снотворное?! Он, конечно, уже пришел в себя. Лежит, волнуется — Машин-то телефон не отвечает… Она стала набирать номер, представляя, как обрадуется Дед…
И заиграл вальс. Еле слышно, как за стенкой, но Маша ни с чем бы его не перепутала:
Называется «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии», они с Дедом вместе нашли эту музыку и записали ему в телефон.
— Встаньте, — попросила Маша. Согнала следовательницу, подняла полку… Вальс доносился из сумки с видеокамерой Деда. Той самой, которую, если верить Вадику, воры сбросили с поезда.
Глава V
НЯНЬКА ВЕСОМ В СТО КИЛО
Вадик оказался первосортной нянькой, стариком Хоттабычем, а не нянькой! Он угадывал Машины желания еще до того, как они появились.
Когда следователь Настенька выставила ее в коридор, чтобы продолжить допрос миллионера, Вадик без лишних разговоров кивнул Маше:
— Пойдем!
Они пошли и оказались в вагоне СВ с двухместными купе. Занавески на окнах там были не белые, а цвета морской волны, с надписью «Черномор», на полу лежала ворсистая дорожка, и пахло дорогими духами.
Распоряжались всем хозяйством две похожие на кукол крашеные блондинки в блузках с матросскими воротниками. Вадик без стука сунулся к ним в купе, и куклы обрадовались ему как родному. Они сразу повисли у здоровяка на шее, стали его чмокать и спрашивать, как он здесь оказался и где Ахмед Рашидович.
— В купейном едет. К вам билетов не достали, — отвечал Вадик, стирая со щек помаду.
— Как же так, сам Ахмед Рашидович — и вдруг в простом купейном вагоне?! — с жалостью охали куклы. При этом они делали вид, что не замечают Машу, а потом заметили и спросили: — Девочка, а тебе что?
Вадик сказал, что Маша с ним, и тогда куклы ее полюбили. В одну руку ей сунули ломоть дыни, в другую — шоколадку. На столике как по волшебству возникли миндальные пирожные и газировка.
Пока Маша ела, куклы быстрыми щекочущими взглядами оценили ее сарафан и вид в целом. Откуда-то появилось огромное пушистое полотенце, мыло и шампунь. Старшая кукла повесила полотенце на ничего не понимающую Машу и повела ее за собой. Одно купе в вагоне оказалось душем. Маше и в голову не приходило, что в поездах бывает душ, а он был!
Кукла объяснила, как устроен душ: лейка в потолке, два крана — все как обычно, только чтобы пустить воду, надо тянуть за проволочку. Пока тянешь, вода льется, отпускаешь — перестает литься.
— Это для экономии воды, — сказала кукла и ушла.
Маша осталась одна и сразу подумала про Деда. Вчера она так и не поняла, зачем ему было идти с Темирхановым в ресторан. А сейчас ясно: что-то насторожило Деда еще тогда, до ночного взрыва. Может быть, опытный глаз разведчика заметил что-то подозрительное в темирхановском кейсе… Словом, Дед начал расследование. А Маша должна его закончить.
Плещась под душем, она не сразу заметила, что исчез ее сарафан. Кукла была старовата для глупых шуток, стало быть, взяла сарафан не для того, чтобы спрятать. «Может, погладит?» — размечталась Маша.
Не успела она вытереть голову, как кукла вернулась с махровыми шортиками и таким же топиком Машиного любимого сиреневого цвета. Вещицы были новые, с ярлычками. Маша сразу поняла, что не расстанется с ними ни за какие коврижки.
— У меня денег нет, — жалобным голосом сказала она, а кукла сказала «Ха!» и потащила ее обратно в купе проводников.
Там сидела незнакомая женщина с огромной клетчатой сумкой, полной тряпочных чудес. Старшая кукла и кукла помладше стали примерять все это на Машу, а заодно и кое-что на себя.
Вадик ждал в коридоре. Он сказал, что у них с Машей пятнадцать минут, а потом их вызовут к следователю. Поэтому примерка шла в бешеном темпе. Куклы работали с ожесточенными лицами кладоискателей.
Через пятнадцать минут клетчатая сумка похудела на треть. Больше всего тряпочек досталось Маше, потому что у нее совсем ничего не было, кроме сарафана. Но и себя куклы не обидели. Вадика позвали расплачиваться. Воры то ли побоялись, то ли не мели обшарить одежду здоровяка, и у него были полны карманы денег. Услышав, сколько стоят попки, он почесал затылок и объявил: — Пусть это будут подарки от босса! Куклы радостно завизжали и опять перепачкали Вадика губной помадой. Уворачиваясь от них и улыбаясь, он отслюнивал деньги из толстой пачки. Маша поняла, за что куклы так любят и его, и неприятного Темирханова.
— Хорошие девчонки, — тепло сказал здоровяк, им идя из купе проводниц. — Мы с ними каждый месяц ездим. У босса же овощной магазин в Москве, его проверять надо. А самолета босс не выносит. Его укачивает.
— Меня тоже в детстве укачивало, — поддакнула Маша, думая о другом. Каждый месяц Темирханов ездит в Москву проверять свой магазин. Ему заранее покупают билеты в один и тот же вагон СВ с душем и симпатичными проводницами. А на этот раз билеты доставали в последний момент, когда в СВ уже не было свободных мест. Почему?
— А я только раз была в Москве, да и то ничего не видела, кроме вокзала, — с завистью сказала Маша.
— А зачем тогда ездила?
— На соревнования. Так называлось; «Турнир по пейнтболу в Москве», а на самом деле мы жили за городом в палатках. Привезли в автобусе, увезли в автобусе. Даже Кремль не показали.
— Пейнтбол — это когда краской стреляются? — спросил Вадик.
В другое время Маша с удовольствием объяснила бы, что не краской, а шариками с краской, что они двенадцатого калибра, то есть с большую вишню, и таким шариком ничего не стоит выбить глаз, поэтому играют в масках, а на турнире заставляли надевать шлемы со стеклом, что пейнтбольный автомат называется «маркер»… Говорить о пейнтболе Маша могла без конца. Только не сейчас. Не из-за пейнтбола она затевала этот разговор.
— Везет же людям — каждый месяц в Москву ездите, — невпопад сказала она.
— Да чего там хорошего! — легко переключился Вадик. — По центру не проехать, стоишь в пробке — машины коптят, а ты дышишь. Я уже намотался туда-сюда: только вернулись, и опять ехать.
— За месяц второй раз?
— За неделю! То была плановая проверка, а это — чисто внезапная, — с важным видом объяснил Вадик.
Разговаривая на ходу, они прошли свой четвертый вагон. Дверь в купе проводника уже починили и заклеили бумажкой с лиловой печатью, чтобы не совались любопытные. В тамбуре покуривал милиционер с куцым автоматом под мышкой. Вадик потащил Машу дальше, в ресторан.
Утро только начиналось. Сонные пассажиры клевали носами над пластмассовыми корытцами с йогуртом. Горячего еще не готовили, но специально для Вадика и Маши стали жарить яичницу с ветчиной.
Пейзажик за окном был унылый: серые от старости бревенчатые избы да огороды с пожухлой от жары картошкой. То ли дело на юге! Домики белые, наличники разноцветные, помидоры на грядках пурпурные, арбузы налитые и черные, как пушечные ядра. А море! Ясное, как зеркало, с перевернутыми в нем облаками — или вздыбленное, густо-синее, в барашках пены…
А зачем внезапная проверка? — спросила Маша.
— Да позвонили боссу из Москвы, что директор где-то смухлевал. Цены завысил, что ли, — неохотно сказал Вадик. Похоже, Машино любопытство ему не понправилось.
Она решила прикинуться дурочкой, чтобы Вадик почувствовал себя умным. Мужчины это обожают.
— А разве хозяину магазина плохо, если у него цены завысили?
— Конкретно! — сразу же завелся Вадик. — Попробуй толкни яблоко по цене ананаса. Никто у тебя не купит, а яблоко сгниет!
— А разве директор этого не понимает? — подыграла Маша.
— Всё он понимает. Хочет босса развести, — буркнул Вадик и спохватился: — Только я тебе ничего не говорил. Это еще доказать надо.
— Как развести, водой, что ли? — Маша разинула рот («Не слишком я придуриваюсь? Ничего, сойдет!»).
Вадик свысока улыбнулся:
— Развести — это, типа, кинуть, поняла?
— Не-а.
— Продаешь яблоки по семьдесят, боссу говоришь, что по пятьдесят, а двадцать рублей берешь себе. Кидалово?
— Кидалово, — согласилась Маша.
— Но это еще не всё! — разошелся Вадик. — По семьдесят у тебя только ленивый купит, а неленивые пойдут в соседний магазин, где яблоки по пятьдесят. Ты продашь тонну, а две тонны сгноишь. Вот в чем подлянка: крадешь двадцать тысяч, а босс из-за тебя теряет сто!
— Как в «Арифметике». Девочка купила два яблока, а мальчик у нее отобрал! — сказала Маша и зевнула в лицо Вадику. Пускай! видит, что ей неинтересно.
Теперь она точно знала, что сегодняшняя поездка была неожиданной для самого Темирханова. Кто-то позвонил ему из Москвы и наябедничал на директора магазина. Темирханов, понятно, кинулся проверять жалобу… Обычная история. Но в нее пока что не вписывался заминированный кейс.
Подали яичницу на маленьких, брызгающих маслом сковородках. Маша наелась у проводниц и только из вежливости ковыряла вилкой свою порцию. А Вадик сметелил яичницу в одно мгновение.
— Времени нет поесть, — с большим сожалением сказал он, промокнув салфеткой вспотевший лоб. — Придется зайти после допроса.
Обратно в свой вагон они мчались на всех парах. Пропустив Машу вперед, Вадик подталкивал ее упругим пузом и с устрашающим лязгом захлопывал за собой двери. Он очень торопился, хотя следователь
Настенька не назначала ему точное время, а просто сказала, что допросит его после Темирханова.
— Ну и куда мы гнали? — спросила Маша, когда г к красневшийся Вадик плюхнулся на откидной стульчик у двери купе.
Пакет с одежками приятно оттягивал руку, но ей было жалко, что вещи куплены второпях, без внимательной примерки. Половина удовольствия потерялась.
Вадик еще раз посмотрел на часы.
— А спорим, сейчас она отпустит босса?