Удильщик. Позвольте, как же так: и нагревать песком и охлаждать песком?
Большеног. Ну и что? Одна и та же деталь используется для разных целей — в технике это называется «унификацией деталей». Все записали? Ну, я пошел. Будьте здоровы. (Делает десяток шагов, останавливается и кричит.) Да, чуть не забыл. Холодный песок получают так: рано утром, перед рассветом, когда прохладно, надо разбросать песок по земле, и он охладится. (Уходит.)
Человек. Послушать его — все так легко и просто. А ведь во время этих манипуляций Большеног перемещает за лето свыше двадцати тонн песка и земли!
Кашалот (потрясенный). Кошмар!
Гепард. Зато никакого ручного труда — только ножной. Сплошная автоматика!
Мартышка. От такой автоматики недолго и ноги протянуть. Ничего себе — облегчение жизни!
Кашалот. Да, да, это никуда не годится. Какая досада!
Стрекоза. Самое ужасное, что многие, наверное, уже видели наше объявление о прокате бытовых приборов.
Удильщик. Скандал!
Человек. Хорошо, что я предвидел, чем все это может кончиться, и взял с собой портативный электрический инкубатор.
Мартышка. Честь КОАППа спасена!
Кашалот. А где, где этот аппарат?
Человек. Я его оставил вон за той горкой. (Удаляясь.) Сейчас принесу.
Сова. Гляньте-ка — Большеног возвращается... Не иначе чего-то забыл.
Большеног (приближаясь). Я забыл еще сказать, что один цыпленок уже вылупился, следующий появится дней через пять, а всего цыплят будет тридцать пять — полный комплект, я проверил.
Кашалот. Подождите, Большеног, какой комплект, какие цыплята? Ничего не понимаю.
Большеног. А я думал, вы знаете. Так, ясно : вам всучили инкубатор с загруженной гнездовой камерой. Это бывает.
Гепард. Так сказать, в качестве бесплатного приложения.
Удильщик. Ммда, для полного счастья нам не хватало именно этих цыплят.
Кашалот. Что же нам с ними делать?
Большеног. Чего не знаю, того не знаю. Ну, всех благ. (Уходит.)
Стрекоза (кричит вслед). Постойте, мастер, а где цыпленок, который уже вылупился?
Большеног (издали). Роет себе ход на поверхность — все наши цыплята так делают.
Кашалот. С ума можно сойти... Вот так всегда: хочешь облегчить жизнь другим, а вместо этого затрудняешь себе...
Стрекоза. Но ведь цыплятки ни в чем не виноваты. Мы должны их воспитать!
Кашалот. Легко сказать, Стрекоза. Тридцать пять цыплят! Я с одним своим Кашалотиком не знаю как справиться...
Мартышка. Стойте, кажется, я придумала. Нужно отдать цыплят в детсад!
Удильщик. Отличная мысль, Мартышка. Детские сады есть у пингвинов, у морских котиков...
Кашалот. Это далеко, Удильщик?
Удильщик. Не очень: детсад пингвинов на берегу Антарктиды, а котиков — на Командорских и Курильских островах, у прибрежных скал.
Кашалот. О-о! Ну, что делать, — я отвезу их туда.
Стрекоза. Нет, нет, милый Кашалот, не отвозите их туда — эти садики под открытым небом, цыплята могут простудиться!
Удильщик. Я нашел выход!.. Минутку терпения — где-то у меня была фотография... ага, вот она! Взгляните... ну как, оценили?
Все рассматривают снимок, тщетно пытаясь что-нибудь на нем разобрать.
Сова. Да что ж тут можно оценить-то, Удильщик? Ничегошеньки не видно, одна чернота.
У длинноносой летучей мыши язык тоже длинный — иначе как бы она могла дотянуться до нектара, спрятанного в глубине цветка?
Удильщик. Матери спокойно оставляют здесь малышей, а сами улетают по своим делам.
Сова. Да что ты говоришь-то, Удильщик? Летучие мыши завсегда детишек малых с собой берут, так с ими и летают, я сколько раз видала: охотится ночью летучая мышь, а мышонок ейный на груди — уцепится крепко и сидит.
Человек. Не у всех так, дорогая Сова. Длинноносые летучие мыши, улетая по ночам из пещеры, не берут малышей с собой, а оставляют в таких вот своеобразных яслях.
Мартышка. Да здесь их тысячи! Непостижимо, как мать находит тут своего младенца?
Рак. А зачем им разбирать — свой, не свой... Может, у них все дети общие.
Человек. Давайте проверим.
Все. Но как?
Человек. Очень просто: повторим эксперимент американских биологов Кокрама и Хейворда. Они переносили детенышей длинноносых летучих мышей в другой конец пещеры...
Мартышка (перебивая) Я поняла, поняла — мы тоже кого-нибудь перенесем... Вот этого, ладно? Иди сюда, маленький, не бойся.
Стрекоза. Но его мама, когда вернется, ужасно испугается.
Гепард. А мы положим здесь ваши цветы, Стрекоза, тогда она не будет волноваться — похитители детей, как правило, не оставляют букетов.
Все. Правильно! Пошли!
Удильщик. Свернем сюда... ага, спрячемся в этой глубокой нише.
Сова. Фонарик-то погаси, Удильщик.
Удильщик. Он не гасится. Чем бы его прикрыть?
Мартышка. Давайте я закрою ладошками... ой, как стало темно!
Кашалот. И долго мы будем так сидеть?
Человек. Думаю, что недолго. Но надеюсь, дорогой Кашалот, вы успеете рассказать мне, что все-таки служилось.
Кашалот. Понимаете, эти сорные куры вместе с инкубатором подсунули нам...
Летучая мышь. Добрый день... хотя здесь не отличишь дня от ночи, верно? Вы взяли мою малышку поиграть, да?
Всеобщее изумление.
Сова. Поиграть, только поиграть, милая, — сейчас отдадим. (Понизив голос.) Ишь ты — разыскала! Такого махонького, да еще в такой тьме. Как же это она, а?
Человек. Возможно, с помощью ультразвукового локатора, но не исключено, что и обоняние играет здесь свою роль или какие-то неизвестные пока органы чувств... Ученым еще предстоит это выяснить, уважаемая Сова.
Удильщик. Потрясающе! Мартышка, да освободите наконец мой фонарик!
При сеете фонарика все видят длинноносую Летучую мышь.
Гепард. О-о, мама — вылитая дочь, то есть наоборот, ваша дочь, милая Летучая мышь...
Летучая мышь. Она ужасно симпатичная, правда? Ну, иди к маме, вот так. А я как увидела цветы, сразу поняла: раз принесли нам вкусненькое, значит, это друзья.
Мартышка (хохочет). Вкусненькое! Первый раз слышу, чтобы так говорили о цветах!
Удильщик. Видите ли, Мартышка, у длинноносой Летучей мыши очень длинный язык, который...
Мартышка. А что, я сказала что-нибудь лишнее?
Удильщик. Да нет, я не договорил: у нее в прямом смысле длинный язык, который помогает ей дотянуться до нектара.
Летучая мышь. Верно — я ведь питаюсь нектаром! Другие летучие мыши питаются чем придется — одни фруктами, другие рыбой, большинство насекомыми, есть даже такие, что питаются кровью, их за это называют кровососами... Вот ужас-то, правда? А мои подруги жили в одной лаборатории, там ученые кормили их сахарным сиропом — вот повезло! Мы ужасно любим сладкое... Это плохо, да? Зато мы опыляем цветы — точь-в-точь, как колибри: когда просовываем голову в цветок, на ней остается пыльца. Нам даже дали за это второе имя : летучие мыши-колибри!
Кашалот. Летучие мыши-колибри? Это прелестно! И ясли у вас такие замечательные... (Тихо.) Скажите, а нельзя ли устроить к вам нескольких цыплят?