— Сегодняшнее ненастье я предвидел давным-давно. Это чёрный день для нашей страны. Пойдём же и посмотрим, что наш лишившийся головы король припас на этот день.
Все направились гуськом в парадную королевскую спальню. Расстегай торжественным жестом распахнул шкаф Глазам собравшихся предстал висящий на вешалке поношенный плащ, а рядом с ним то единственное, что король Фумбо припас на чёрный день, — большой красный зонт.
— Неужели бедный ребёнок должен отправиться в путешествие один, не взяв ничего, кроме этого зонта? — горестно вопросила королева и снова чихнула.
— Он пойдёт не один! — заявил Дедуля, топнув здоровой ногой. — Я отправляюсь с ним!
— Ура! — закричал Тряпицио, который по молодости не представлял себе всех трудностей далёкого путешествия в поисках отцовской головы и принцессы с приданым. — Пошли скорее!
— Помолчи! — строго сказал Расстегай, подняв указательный палец. — Я думаю.
Он надул щеки и задумался. Думал он долго — вы бы за это время успели сосчитать до десяти.
— Подходящее время для начала путешествия — завтрашнее утро, — заявил он наконец. — А теперь вернёмся к королю.
Вспомнив о бедном отце, привязанном к колонне, принц снова загрустил. Однако, спускаясь вслед за матушкой по лестнице, он нет-нет да и подпрыгивал — мысль о предстоящих приключениях очень его радовала и волновала.
Фумбо перестал брыкаться. Он спокойно стоял, прислонясь к колонне, и вертел пальцами. Несчастный король, по-видимому, слегка привык к своей потере.
— Хоть бы что-нибудь пока ему вместо головы приставить, — вздохнул Дедуля, — всё бы поприличнее было. А, знаю!
Он выскочил за дверь, быстренько сбегал на королевский огород и вернулся с большим кочаном капусты, который и приладил королю туда, где раньше была голова. Как немедленно выяснилось, он это сделал совершенно напрасно, потому что Фумбо тут же порвал держащий его шнур, устремился на кухню и сделал попытку залезть в суповую кастрюлю.
Хорошо, что королева успела вовремя сорвать кочан у него с плеч.
Тяжело дыша от волнения, вся компания снова уселась на стулья и задумалась. Но тут в замок явились прослышавшие о случившейся беде двадцать четыре тканероба, Мельник, Булочник и Кузнец. Они хотели знать, не могут ли чем-нибудь помочь.
Да, не так много подданных осталось у короля Фумбо, но зато уж эти подданные были надёжные, верные и преданные! Одеты они, правда, были плоховато — в кацавейки из разноцветных лоскутков. Дедуля рассказал им все, что знал сам, а они серьёзно и печально слушали.
— Могу отковать для короля железную голову! — предложил Кузнец. Его кузня находилась рядом с мельницей, и он изготовлял железные инструменты для всей Оборвандии.
— Да ты что! — быстро сказал Дедуля. — Железо-то твёрдое! Ты что, хочешь, чтобы наша королева себе белы рученьки отбила? — Он тут же пожалел о своих необдуманных словах, потому что нечаянно чуть не выдал государственную тайну. Народу не полагалось знать, что у королевы было в обычае частенько награждать супруга оплеухами.
— А я могу испечь для государя каравай... то есть это... гм... голову, я хочу сказать. Прекрасную голову, ещё лучше настоящей, — сказал, с достоинством выступив вперёд, толстый Булочник.
— Каравай, говоришь? Отлично! — обрадовался Дедуля. — Самое то!
Королева тоже одобрила эту идею, и Булочник, проследовав на кухню, быстренько замесил тесто, добавил чуток изюму, молока, масла и ванили и испёк в печи превосходнейшую голову, очень похожую на утраченную. Из двух черносливин вышли прекрасные, чуть печальные глаза, красная глазурь отлично заменила волосы, а на усы и бородку пошла корица. Когда эту голову приладили на королевские плечи, все вздохнули с облегчением — король стал красивее прежнего. Сам он тоже, видимо, был доволен и гордо уселся на свой трон-диван. Булочник заверил, что может испечь, если потребуется, ещё сколько угодно голов, и откланялся. Поскольку дело шло к вечеру, остальные оборвандцы тоже попрощались и вернулись в деревню, чтобы заняться починкой своих домов, пострадавших от бури.
Всю эту ночь обитатели замка почти не смыкали глаз. Король Фумбо их и не мог сомкнуть даже при желании, потому что Булочник не потрудился вылепить на каравае веки. Принца Тряпицио матушка отправила спать пораньше, но он всю ночь проворочался без сна, мечтая о принцессе и приключениях. Сама королева засиделась до рассвета за починкой принцевой одежонки. Кроме того, она репетировала про себя материнские наставления, с которыми намеревалась обратиться к ребёнку за завтраком.
Больше всего дел было у Дедули. Ему надо было хорошенько смазать ружьё, уложить рюкзак, начистить саблю и отполировать до блеска деревянную ногу. Нога у него была замечательная. На свете немало ветеранов, лишившихся в сражениях ноги и ковыляющих на деревяшках, но такой деревяшки, как у Дедули, не было ни у кого!
Её вертикальная часть, пристёгивающаяся к колену, представляла собой продолговатый деревянный ящичек, который в раскрытом виде превращался в красно—белую шахматную доску. Внизу к нему был аккуратно приколочен ящичек поменьше, который служил Дедуле ступней, а заодно хранилищем фигур для игры в кавардак. Эта игра, популярная в Оборвандии, была отчасти похожа на шашки, отчасти на уголки и отчасти на шахматы. Кроме того, Дедуля держал в ноге табак и трубку. Он очень гордился своей ногой, которая верно служила ему при ходьбе и помогала коротать часы досуга.
Трубок же у доблестного вояки было не больше не меньше как семьдесят пять штук, так что решить, какую из них взять в поход, было нелёгкой задачей, которая и заняла у него большую часть ночи. Покончив наконец с этим делом, он все же решил немного поспать, но не успел закрыть глаза и захрапеть, как взошло солнышко. Оно сияло так ярко и весело, что королева приободрилась и, просунув голову в Дедулину каморку, чтобы его разбудить, с порога принялась ему рассказывать, как она собирается обставить замок на денежки из приданого будущей невестки.
— Одобряю! — воскликнул солдат, проснувшийся в превосходном настроении. — И если ты, милая, ещё пришьёшь мне пуговицу на рубашку, то мы немедля и выступим.
И пока Дедуля ел утреннюю кашу, королева, мастерски владевшая иголкой, быстро и прочно пришила ему отлетевшую пуговицу. Теперь он был полностью готов и, насвистывая походный марш, отправился наверх будить принца.
Ровно в восемь часов утра старый солдат и принц Тряпицио вышли из замковых ворот Дедуля был одет в свой старый ярко-красный мундир и клетчатые штаны. За плечами у него висели рюкзак и ружье, на поясе болталась сабля, а спереди красовался любимый барабан, без которого он похода не мыслил. На принце был лоскутный кафтанчик, поверх которого он для красоты и тепла накинул облезлую медвежью шкуру. В одной руке он держал красный зонт, а в другой свёрток с бутербродами. И так как Тряпицио был юн и прекрасен собой, то смотреть на него было одно удовольствие, и собравшиеся проводить своего принца оборвандцы приветствовали его громкими «ура!» и «да здравствует!». Детишки размахивали шапочками и бросали под ноги героям букетики незабудок и лютиков, которые успели нарвать, специально встав для этого пораньше. Царственные родители махали уходящим руками с балкона. Точнее сказать, королева махала и собственной рукой, и мужниной, потому что сдобная голова бедного Фумбо мало что понимала в происходящем и равнодушно, не моргнув черносливиной, смотрела на уходящего принца.
— До свидания! — в последний раз крикнула королева, одной рукой придерживая мужа, а другой взмахивая в воздухе передником. — Не забудь про папину голову!
— До свидания! — крикнул Расстегай, высунув голову из окна своей уютной комнаты в башне и махнув на прощание красным ночным колпаком. Он был, как известно, мудр и потому не имел привычки вставать раньше десяти часов.
Дедуля отдал честь, принц Тряпицио замахал зонтиком. Это было волнующее мгновение. И наконец, взяв у верного Сушняка, который вертелся рядом, лоскутное знамя Оборвандии, воспитанник и наставник сделали поворот крру-гом и зашагали в ногу по широкой красной дороге, уводящей их из родных краёв в таинственные и необъятные просторы великой Страны Оз.
— Дедуля, — заговорил принц Тряпицио после нескольких минут молчания, — а ведь Расстегай-то нам самого главного не сказал. Где же нам искать папину голову? И где принцессы с приданым водятся?
— Да уж, — ответил достойный воин, чиркнув спичкой по деревянной ноге и закурив трубку, — мудрецы — они такие. Самого-то главного нипочём и не скажут.
— Так куда же мы пойдём? — Принц переложил зонтик в другую руку и пошёл быстрее, чтобы не отстать от размашистого Дедулиного шага.
— А вот у меня монетка есть, пусть она и решает. — Дедуля остановился и вынул из кармана медную монетку. На одной её стороне красовался чеканный профиль короля Фумбо, а на другой — государственный герб Оборвандии, трёхглавый орёл, держащий в когтях три развевающихся лоскутка. — Понимаешь, Тряппи, — продолжал старик, подбрасывая монетку на ладони, — я, конечно, не мудрец, но своё соображение имею. И я так полагаю, что в этом деле с потерей головы без волшебства не обошлось. Стало быть, её и вернуть только волшебством можно. А в Стране Оз заниматься волшебством кому попало не велено. Я только двоих и знаю, кому Озма это разрешает, — Глинде нашей, кводлингской королеве, да Волшебнику из Изумрудного города.
Тряпицио нетерпеливо кивнул, потому что это он проходил в школе.
— Ну вот, выходит, нам надо либо на запад топать, к Глиндиному дворцу, либо на север, к Озме. Монетка-то и подскажет. Давай так орёл — Глинда, решка — Озма.
Монетка взлетела в воздух и упала на землю. Принц Тряпицио опустился на колени, чтобы посмотреть, как она упала, и радостно вскрикнул, увидев отцовский профиль.
— Ну вот, твой папа все за нас и решил, — засмеялся Дедуля, пряча монетку в карман. — Идём, значит, на север. До Изумрудного города не близко, может, нам по дороге и принцессишка какая попадётся, а на худой конец хоть новая трубочка да пригоршня знаменитого озского табачка.
Табак и трубки принца Тряпицио не интересовали, а вот мысль, что он попадёт в Изумрудный город, знаменитую столицу Страны Оз, увидит верховную правительницу Озму и ее блестящий двор, наполнила его сердце великой радостью. Ведь бедный принц провёл всю свою жизнь в полунищей заштатной Оборвандии, где давно уже ничего интересного не происходило. Он рванулся вперёд и зашагал так быстро, что теперь уже Дедуля еле за ним поспевал.
Тряпицио начал вспоминать все, что рассказывала ему матушка о придворных манерах и дворцовом этикете. Ему даже пришло в голову, что неплохо бы посоветовать Дедуле воздержаться от простецких привычек. Собственно, таких привычек у старого солдата было две — во-первых, он не признавал ножей и вилок и при еде пользовался исключительно своей саблей, а во-вторых, любил нюхнуть крепкого табачку, после чего оглушительно чихал. Принц сомневался, что такое поведение вызовет восторг в Озмином дворце. Но, взглянув искоса на суровое лицо своего спутника, Тряпицио решил отложить этот разговор до прибытия в Изумрудный город.
Он понимал, что путь им предстоит неблизкий, но плохо его себе представлял. Все, что он помнил из школьных уроков, — это то, что Страна Оз имеет форму прямоугольника, разделённого диагоналями на четыре больших королевства, в каждом из которых имеется ещё и множество маленьких, а Изумрудный город находится в самом центре этого прямоугольника.
На картах Страны Оз южная четверть, Страна кводлингов, была закрашена красным; западная четвертушка, Страна Мигунов, была жёлтой; в лежащем на востоке Жевакинском округе царил синий цвет, а в северном Овражье — фиолетовый. Таковы были национальные цвета четырёх частей волшебной страны.
Хотя Дедуля и Тряпицио давно покинули Оборвандию, они все ещё находились в стране кводлингов. Поэтому дома в деревушках, мимо которых они проходили, были сложены из ярко-красного кирпича, а все встречные носили красные костюмы. В садах пышно цвели огненные маки, пунцовые тюльпаны и алые розы. Даже земля здесь была красновато-бурой, а вдоль дорог росли высокие клёны с тёмно-багровой листвой.
В полдень путники устроили привал под одним из этих клёнов и перекусили бутербродами, которые дала им в дорогу королева. Однако задерживаться они не стали, потому что обоим не терпелось поскорее добраться до Изумрудного города. Чтобы шагать было веселее, Дедуля принялся выбивать дробь на своём барабане, так что, когда им с принцем приходилось проходить по деревенской улице, изо всех окон высовывались любопытные головы местных жителей, желающих знать, кто это поднимает такой тарарам. Однако по мере того, как путники продвигались дальше, деревни попадались все реже и реже, а окружающая местность принимала все более дикий и первозданный вид. Наконец, когда солнце уже садилось, принц и Дедуля оказались на краю дремучего синего леса.
— Ну что ж, мой мальчик, мы немало сегодня отшагали, — сказал Дедуля. — Лес—то синий! Стало быть, отсюда начинается Жевакинская земля.
— А тут не опасно? — спросил принц, с тревогой всматриваясь в синий полумрак.
— Не опасно? — презрительно повторил старик. — Ха-ха! Нет уж, надеюсь, что очень даже опасно! Где безопасно, там счастье найти и не надейся. А лесок-то — загляденье одно! Не удивлюсь, если тут по медведю с волком за каждым деревом! Вперёд!
Он заткнул барабанные палочки за пояс и, размахивая саблей, смело ринулся в самую чащобу, во все горло распевая оборвандский государственный гимн.
— Ох, не шуми ты так, — взмолился Тряпицио, боязливо оглядываясь и стараясь держаться поближе к наставнику, — ещё услышит кто-нибудь. Ой, а это что такое?
Какая-то большая птица с громким криком сорвалась с ветки и взлетела в воздух.
— Это? Это наш ужин! — усмехнулся старик, вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Птица шумно рухнула на землю.
— И что теперь? — угрюмо спросила она, когда Дедуля и принц подбежали к ней. — Что мне теперь прикажете делать? Я не в курсе, меня раньше никогда не подстреливали.
— А ничего не делай! — сурово ответил Дедуля. — Коли я тебя подстрелил, то ты обязана смирно лежать на месте
— Ну ладно, — согласилась птица, — это легче всего. — И она, склонив набок голову, спокойно улеглась кверху лапками.
— Да это же петушок! — воскликнул Тряпицио, потрогав её жёсткие перья. — Петушок, и притом железный.
Петушок с обиженным видом сел.
— Стрелять стреляй, а языку воли не давай! — сердито воскликнул он. — Петушок! Где ты таких петушков видал? Я флюгер, вот я кто!
— Это я, выходит, зря на тебя пулю потратил? — огорчился Дедуля. — У меня, конечно, нервы стальные и воля железная, но это ещё не значит, что мне на ужин можно железяку подсунуть! Летают тут всякие, только голодных путешественников в обман вводят!
— Я в этом пока что не разбираюсь, — сказал флюгер, — я и живой-то только со вчерашнего дня. Откуда я знал, что меня есть нельзя?
На это Дедуля не нашёлся что ответить и только растерянно погладил усы.
— А как же это вышло, что ты ожил? — спросил принц. Он оперся на свой зонт и с живейшим интересом рассматривал железную птицу. Даже в Стране Оз флюгера редко летают — обычно они прочно сидят на своих шпилях и разве что вертятся в разные стороны.
— Понимаете, вчера у нас разразилась страшная гроза, — начал флюгер, подняв железную лапу. — Гром гремел, молния сверкала, ветер ужасный дул. Я вдруг быстро-быстро завертелся, а потом сорвался со шпиля, и ветер потащил меня по воздуху. Ну вот, тащил он меня, тащил да и бросил на электрический провод. И тут что-то вспыхнуло, и меня пронизала какая-то сила. Я удивился не знаю как, потому что вдруг заметил, что могу махать крыльями, лететь куда хочу да ещё и кукарекать. Ну я летел-летел, кукарекал-кукарекал, а потом присел на ветку отдохнуть в этом лесу.