Фрэнк и Джо схватили брюнетку. Разорванное платье расползлось в их руках, черные локоны упали на палубу… Братья обомлели.
Перед ними, отдуваясь и потирая костяшки пальцев, стоял Чет Мортон!
ТАИНСТВЕННЫЙ ХУДОЖНИК
На обычно сияющем улыбкой лице Чета теперь была гримаса боли. Он пыхтел, как дельфин, из-под разорванного платья выглядывали пестрая рубашка и синие шорты. Тяжело дыша, он объяснил друзьям, что пришел на «Летающий экспресс» в этом костюме, чтобы провести собственное расследование.
— Но ты дрался с женщиной, Чет! — в негодовании воскликнул Джо.
— С женщиной? Ты смеешься?! Это мужчина, тот самый, которого мы видели в телефонной будке в Бейпорте. Тогда на нем было бордовое платье.
— Ого! — хлопнул себя по лбу Джо.— Ну и кретины мы! Не пора ли начать спасательные работы?
— Побереги силы,— остановил его Фрэнк.— Ты опоздал.— И он показал на человека за бортом, явно не имеющего ни малейшего желания быть спасенным командой или пассажирами этого судна. Его белокурый парик дрейфовал на волнах, а сам мужчина, сбросив платье, мощными рывками уплывал прочь от «Летающего экспресса».
— Специалист по австралийскому кролю,— прокомментировал Фрэнк.— Однако ему придется попотеть, чтобы преодолеть расстояние до берега.
— А он и не собирается этого делать,— возразил Джо.—Погляди!
Скользя по верхушкам волн, к «Летающему экспрессу» приближался быстроходный катер. Вот он круто развернулся, вспенив воду, и рулевой выбросил трос. Мнимая блондинка взобралась на борт, и катер поспешил к берегу.
Мальчики угрюмо наблюдали за ним.
— Должно быть, он все это время висел у нас на хвосте,— пробормотал Фрэнк.— И его рулевой мог даже наблюдать за дракой в бинокль.
— Как ты вышел на нашу белокурую приятельницу, Чет? — поинтересовался Джо.
— Сегодня утром я поехал в аптеку за лекарством для мамы. Наша блондиночка стояла у прилавка и очаровательным басом спрашивала пилюли от морской болезни. Она объяснила, что собирается прокатиться на «Летающем экспрессе». Вот я и решил, что неплохо было бы проследить за ней, причем тоже в маскарадном костюме.
Джо расхохотался.
— Если учесть, как мало у тебя было времени на переодевание, ты просто молодец.
— Я просто позаимствовал платье у мамы, а парик — у Айолы. Они, правда, об этом еще не знают…
— Ну, Айола узнает очень скоро. И вряд ли ей это понравится.
Фрэнк подобрал встрепанный парик и вручил его Чету. Тот спрятал его за пазуху, потом сгреб то, что еще недавно было платьем, и выбросил рваную тряпку за борт.
— Мы-то думали, что ты опоздал к отплытию,— сказал Фрэнк, когда обрывки платья накрыло волной.
— Нет, я пришел даже раньше времени. Разыскал блондинку на корабле и всю дорогу следил за ней. Я только один раз, ненадолго, упустил ее из виду, а потом заметил, как она драпает с кормы. Я взглянул вниз и обнаружил тебя, Фрэнк, верхом на двигателе. Ну, и позвал на помощь.
Фрэнк даже присвистнул от удивления.
— А Келли еще волновалась, не слишком ли хорошенькая моя спасительница!
Ребята расхохотались.
— Пойдемте-ка чего-нибудь съедим,— предложил Чет.— От морского воздуха и нервотрепки у меня разыгрался аппетит.
Келли и Айола ждали их в салоне. Пока ребята поглощали припасенные сандвичи, Чет поделился своими успехами с девочками, естественно, опустив эпизод с переодеванием.
— Ого,— проговорил вдруг Джо,— мы, кажется, теряем скорость.
Моторы «Летающего экспресса» работали все тише и вскоре уже издавали только глухое мурлыканье. Судно постепенно опускалось в воду, пока не погрузилось в нее по самую ватерлинию, и двигалось теперь со скоростью обычного катера.
Из громкоговорителя раздался голос капитана:
— Леди и джентльмены! Мы приближаемся к причалу города Провиденса. Будьте осторожны при выходе на берег.
Братья Харди, Чет и девушки сошли на причал и направились в город. Толпа туристов смешалась с аборигенами из колонии художников, облюбовавших Сабельный мыс: симпатичными растрепанными девушками в широких брюках и бронзовыми от загара бородачами в сандалиях.
На Мэйн-стрит — главной улице города — магазины сувениров чередовались с рыбными ресторанчиками. А Келли и Айола не могли пропустить ни одного художественного салона. Они затаскивали мальчиков то в один, то в другой, пока Чет не взбунтовался:
— Довольно с меня экскурсий! Вы, девочки, не успокоитесь, пока все салоны не обойдете. Вы как хотите, а я пас!
Фрэнк и Джо были с ним полностью согласны. В эту минуту они стояли перед витриной магазина «Декор Шоп», который, судя по всему, торговал женской одеждой и аксессуарами. Витрину заполняли безделушки, изделия из резного дерева и манекены в купальниках, пляжных костюмчиках и летних платьях.
— Хорошо, ребята,— согласилась Айола.— Мы отпускаем вас на пару часов, пока мы здесь еще погуляем.
— Встретимся в пиццерии дальше по улице,— добавила Келли, и девушки скрылись за дверью «Декор Шопа».
— А мы чем займемся? — спросил Джо. Чет посмотрел на часы.
— Мне пора появиться в «Морской звезде». Не хотите сходить со мной и познакомиться с боссом?
Владельцем лодочного прокатного агентства был Эл Хинкли, по виду типичный моряк — с бронзовой кожей, выдубленной соленым ветром, и с морщинками в уголках глаз. Он приветливо поздоровался с Фрэнком и Джо, а Чету сообщил, что его работа будет состоять в подготовке лодок и снаряжения и помощи в спуске катеров на воду. Еще он должен будет заправлять катера горючим и выдавать удочки и рыболовные сети.
— Ответственная должность,— похвастался перед друзьями Чет.— Ни одна лодка не выйдет в залив без моей экспертизы.
— Не совсем так, Чет,— мягко поправил его Эл Хинкли.— У нас сильные конкуренты. Однако мой бизнес процветает, и мне не хотелось бы его лишиться. Так что каждый день внимательно пересчитывай лодки: я не могу себе позволить потерять ни одну из них.
Фрэнк и Джо обошли вокруг «Морской звезды», восхищаясь лодками, стоящими на приколе.
Джо обратил внимание на мужчину, который стоял за мольбертом с кистью в руках ярдах в пятидесяти от них. Он вел себя как-то странно: едва кто-нибудь из гуляющих приближался к нему так, что мог увидеть картину, он поспешно прикрывал мольберт чистым холстом.
— Фрэнк, посмотри-ка на этого типа! Что это он такой таинственный?
Фрэнк, понаблюдав за художником, пожал плечами:
— Может, застенчивый очень?
— Пойду-ка прогуляюсь, попробую взглянуть на его шедевр,— сказал Джо.
Но как только он подошел поближе, художник торопливо схватил холст, набросил его на мольберт и сердито посмотрел на Джо. Джо вернулся к брату еще более заинтригованный.
— Художники часто бывают нервными,— заметил Фрэнк,— но это, пожалуй, уже слишком. Я предлагаю посмотреть-таки, что из себя представляет его творение.
Позаимствовав у Чета, пребывающего уже в чине сотрудника фирмы «Морская звезда», мощный бинокль, братья заняли наблюдательную позицию за кучей рыболовных сетей, откуда мольберт был хорошо виден. Джо направил бинокль на картину, внимательно рассмотрел ее и передал бинокль брату.
— Ого! — изумился Фрэнк, взглянув в окуляры.— Да это же лодочное агентство в мельчайших подробностях, от мола до последней лодки на приколе!
— Это не картина, а план. Это он и хочет скрыть,— подвел итог Джо.— Подозрительно, а?
— Еще как подозрительно. Надо с ним побеседовать…
Но в это время странный художник сложил мольберт, взял его под мышку, спрыгнул с мола в катер, привязанный рядом, и был таков.
— Опоздали,— вздохнул Джо.
Они вернулись к «Морской звезде». Чет выслушал их рассказ о таинственном незнакомце и пообещал не спускать с него глаз, если он еще раз здесь объявится.
— Между прочим,— заметил Чет,— мистер Хинкли весьма интересный человек. Он самый настоящий Лев.
— Ну и что? Наш отец тоже не робкого десятка,— обиделся Джо.
Мальчик-детектив смотрит на Эллиота Несса, одетого в щегольской костюм в тонкую полоску. Злосчастному сыщику снесло голову упавшей аркой, и его обезглавленное тело навалилось бесформенной грудой на искалеченного Аль Капоне. Рядом с ними лежат Джон Диллинджер с оплавленным подбородком, растекшимся лужей застывшего воска, и маленький сморщенный Адольф Гитлер, ссохшийся от жары. Билли смотрит в темноту — на скрюченных восковых злодеев, чьи искореженные руки по-прежнему тянутся к шеям честных и благородных людей.
Билли пробирается сквозь завалы переломанных восковых рук и ног, пристально вглядываясь в темноту в поисках ключа к разгадке, в поисках недостающего кусочка картинки-пазла. А потом дикий пронзительный крик разрывает застывшую тишину, стайка летучих мышей проносится над головой мальчика-детектива. Билли в страхе шарахается от них, спотыкается и падает на колени, опершись руками о пол. Ладонь отзывается тупой болью. Он обо что-то порезался. В голове медленно крутится мысль: «Ты уже давно не мальчик, Билли. И ты больше не детектив. Возвращайся назад. Уходи». Он весь дрожит. Стоит на коленях, схватившись за сердце, и понимает, что произошло. Именно этого он и боялся. Он опять потерялся. И не знает, что делать дальше: со своей жизнью, с этим загадочным делом, с этим странным зловещим местом. Глаза щиплет от слез.
А потом он разжимает кулак и видит у себя на ладони маленькую серебряную подковку — талисман на удачу, который ему дала Эффи Мамфорд. Подковка сверкает в его руке, и темнота вдруг отступает. Крошечная искра света пронзает сумрак, и Билли видит проход впереди. Да, он тесный и темный. Но там все-таки можно пройти. Билли медленно поднимается на ноги и идет.
Ему приходится остановиться, чтобы убрать с дороги ссохшегося искалеченного Наполеона, погрызенного крысами. Билли резко оборачивается и слышит эхо зловещего мерзкого хохота. А потом из густых теней выступает фигура: странный, неестественный человек, мужчина злодейского вида, которому явно приятно, что он застал Билли в растерянности и страхе. Это не кто иной, как Пустотник. В белой маске с крошечными темными прорезями для глаз; одетый во все черное, он сливается с темнотой, и кажется, будто белая голова парит в пространстве сама по себе.
Билли смотрит на Пустотника и хмурится.
— Прошу прощения, — шепчет Билли. — Я не ожидал встретить вас здесь.
— Мальчик-детектив, на самом деле это мне следует удивляться, — отвечает Пустотник свистящим шепотом.
— Да, меня не было очень долго, — Билли делает шаг вперед. — Если честно, я сам не знаю, что я здесь делаю. Наверное, это была ошибка. Я уже ухожу. Прошу прощения еще раз.
Как ни странно, но Пустотник лишь тихо кивает и протягивает Билли руку.
— Не извиняйся, мой юный друг. Это мне следует просить прощения на самом деле. У меня много дел, и, как ни жаль, мне придется с тобой расстаться. Прямо здесь и сейчас. К моему, повторюсь, искреннему сожалению.
Маньяк достает тускло-серебряный пистолет из черной наплечной кобуры. Не говоря больше ни слова, в глухой тишине он стреляет в упор в мальчика-детектива.
Двадцать один
В больнице мальчик-детектив читает детективные журналы. Пуля лишь оцарапала левый висок, но ему тем не менее забинтовали всю голову, и он все время сидит один — никто не приходит его навестить — и читает отчеты о своих приключениях. Два дня подряд.
Выписавшись из больницы, Билли садится в автобус. У него дрожат руки, и он рассыпает всю мелочь. Серебряные и бронзовые монетки звенят, словно крошечные колокольчики, раскатившиеся по проходу. Водитель стонет и машет Билли рукой, мол, давай проходи, и Билли — его голова все еще забинтована — проходит в салон. Пассажиры таращатся на него, как на некое диво, хотя сами выглядят в равной степени странно. Следом за Билли в автобус заходит крупный мужчина в бело-розовом пушистом костюме кролика. Билли сидит у окна, и человек-кролик садится рядом.
На пустынном конце автостоянки, принадлежащей клубу «Дразнящие крошки», мальчик-детектив встречается со своим старым другом, бывшим полицейским детективом Браунингом, который теперь работает охранником в самом пафосном в городе стриптиз-клубе. Когда-то подтянутый и стройный, Браунинг в последнее время значительно округлился. Его черные волосы поредели, ярко-синяя форма сменилась на тускло-коричневую ветровку. Вывеска клуба переливается розово-синим неоном: огромная женщина, сотканная из света, призывно покачивает пышными бедрами на фоне темного ночного неба. Мерцающий свет пляшет на лицах Билли и бывшего полицейского детектива.
— Я его видел. Собственными глазами. Он замышляет большое злодейство, — говорит Билли. — Учредил что-то вроде организации.
— Не знаю, Билли, — отвечает бывший детектив Браунинг, и слова вязнут во рту, переполненном сигаретным дымом. — Я ничего не слышал. Хотя, с другой стороны, я давно отошел от дел и уже не ищу неприятностей на свою задницу.
— Да, честно сказать, я удивился, когда узнал, чем вы теперь занимаетесь, — говорит Билли.
— Я и сам удивляюсь. — Бывший детектив Браунинг чешет нос, который тоже стал круглым и приобрел красноватый оттенок, и делает очередную глубокую затяжку. — Но я подумал, какого черта?! Мне надоело быть мусорщиком, подбирающим за миром всю грязь. Я совершил один по-настоящему хороший поступок — то есть действительно хорошийпоступок, — и это сломало мне жизнь.
— Если бы не вы, он бы точно утонул, тот мальчик. Вы спасли ему жизнь.
— Да, — кивает бывший детектив. — Я спас ему жизнь и тем самым сгубил свою. Обо мне написали во всех газетах, сделали из меня героя, и все стали ждать от меня героических действий отныне и впредь. Жена, дети… они все восхищались мной, как героем. А я никакой не герой. Я самый обыкновенный человек. И их отношение меня убивало. Я знал, что героя из меня не выйдет. В смысле, я не собирался разъезжать по городу по ночам, после смены, в поисках, кого бы еще спасти. Не собирался и все-таки ездил. Но никого не нашел. Может, я плохо искал, я не знаю… но, как я уже говорил, мне не стоило бросаться спасать того мальчика. Теперь я об этом жалею.
— Не верю.
— Это не важно, веришь тыили нет. Я много думал об этом. Может быть, мир изначально устроен так, что каждый из нас за всю жизнь совершает всего один по-настоящему хороший поступок. Один — за всю жизнь. Вот как я спас того мальчика, когда он тонул. Может быть, это все, на что мы способны. Может быть, даже не все на такое способны. Просто кому-то из нас везет, а кому-то — нет. Может быть, мы, по сути, никчемные существа, но единственный раз за всю жизнь нам дается возможность проявить себя по-настоящему. Всего один раз — волей случая, или же по велению судьбы, или в силу каких-либо обстоятельств — мы поступаем, как надо. Как правильно. А потом убеждаем себя всю оставшуюся жизнь, что этот поступок — Поступок с большой буквы — не был чистым везением или ошибкой. Я не знаю. Может быть, ты мне расскажешь. Теперь я всего лишь простой охранник.
— Я тоже не знаю, детектив Браунинг.
— Теперь просто Фрэнк. Просто Фрэнк, парень, который сидит в уголке и бдит, чтобы ты не ухватил ничего на халяву. Вот чем я теперь занимаюсь: слежу, чтобы никто за бесплатно не шлепал по задницам стриптизерш.
— То есть никто никаких злодейств не затевает?
— Даже если и затевает, я об этом не знаю. И не хочу знать, если честно.
— Понятно. Спасибо, сэр.
— Знаешь, Билли, меня поражает твоя наивность. С одной стороны, это делает тебе честь. Но с другой стороны… Ты по-прежнему веришь, что кто-то скажет тебе «спасибо»? Что тебе это как-то зачтется, если ты станешь самоотверженно помогать всем и каждому? Посмотри на меня. Тебе нужны еще какие-то доказательства, что добро далеко не всегда побеждает зло?
— Спасибо, что уделили мне время, детектив Браунинг.